Братья Лэнгстром. Падение Эрин

Copyright (c) 2017. DROWNING ERIN by Elizabeth O'Roark

© Евсюкова А., перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Глава 1

Эрин

Раздаются первые музыкальные аккорды, и настает мой черед идти к алтарю. Я крепко стискиваю в руках букет из пионов и белых роз и делаю глубокий вдох…

Сама невеста, Оливия, стоит гдето в тени позади меня. Моя подруга на удивление спокойна, учитывая, как долго она сопротивлялась идее замужества. А вот у меня сердце заходится в бешеном ритме, и вовсе не потому, что при моем появлении все гости оборачиваются.

«Не смотри на него… Не обращай внимания, забудь о нем».

Я повторяла себе это уже тысячу раз. Впрочем, сама не знаю, зачем продолжаю эти попытки: подобные увещевания еще ни разу мне не помогли. Вот и теперь я не могу удержаться от соблазна, хотя мои обязанности подружки невесты должны быть превыше всего, а гдето здесь, среди гостей, сидит Роб. Тем не менее не успеваю я сделать и трех шагов к алтарю, как мой взгляд сам собой находит этот запретный плод – шафера.

Он стоит по правую руку от брата, буквально пожирая меня взглядом, что стало его привычкой в последние месяцы; словно он готов поглотить меня целиком, если только я это позволю. Его глаза, голубые, как море у него за спиной, находят мои – и сердце у меня в груди уже даже не бьется, а буквально выпрыгивает наружу, вместо каждых пятишести нормальных ударов делая один мощный толчок. Я посылаю ему мысленную мольбу: «Еще не поздно, ты еще можешь все исправить. Прошу тебя, пожалуйста, исправь это…»

* * *

Когда я распахиваю глаза, то первые мгновения продолжаю его умолять. Я бессознательно ожидаю вновь услышать виолончель и поначалу даже удивляюсь, различив лишь обычные утренние звуки: шум льющейся воды, жужжание электробритвы. Сердце попрежнему колотится в моей груди как сумасшедшее, пока я переворачиваюсь на бок и тянусь к прикроватной тумбочке, чтобы надеть помолвочное кольцо. Даже не верится, что после стольких лет мне все еще снится этот сон…

Психотерапевт уверяла, что это обычный предсвадебный мандраж и такое со всеми бывает. Как же хочется верить, что она права!

Из ванной в одном полотенце выходит Роб.

– Извини, – говорит он, нахмурившись, – я старался не шуметь. Поспи еще немного.

– Вчера я приготовила тебе ребрышки, – зевая, сообщаю я.

– Прости, милая. – Он проводит рукой по волосам. – У нас был ужин с клиентами, но я не думал, что он так затянется.

Мне сложно злиться на Роба, зная, что ему не удалось нормально поспать этой ночью, а также учитывая тот факт, что минуту назад мне снился другой мужчина, к которому я испытывала сексуальное притяжение. Я содрогаюсь при одном воспоминании о нем, мечтая уничтожить это видение, спрятать под толщей воды, чтобы оно уже никогда не всплыло на поверхность.

Роб достает боксеры и сбрасывает полотенце, открывая моему взору идеальное тело – результат долгих часов упорной работы в тренажерном зале. Несмотря на столь ранний час, наблюдать за тем, как он одевается, – одно удовольствие.

– Знаешь, раз уж мы сейчас вдвоем и оба не спим, мне на ум приходят более интересные занятия, чем сон.

Его плечи поникают, а взгляд становится извиняющимся. Я ведь знала, что он мне откажет… Не понимаю, зачем вообще это предложила.

– Милая, в Амстердаме на восемь часов больше, мне правда пора идти. Но сегодня я вернусь пораньше.

Точно, ради ужина. Того ужина, на который я решительно не хочу идти.

– Не напоминай… – со стоном отвечаю я. Роб приподнимает бровь.

– Да ладно тебе, Эрин. Брендана не было четыре года, ты сможешь пережить всего один ужин с ним. К тому же вы ведь станете крестными родителями, верно?

Мне еще не доводилось видеть ребенка прекраснее, чем Кэролайн – дочка Оливии. Ее глаза в точности как у ее дяди. Пусть он и представляет угрозу для половины населения планеты, но больше ни у кого в мире нет таких глаз: бледноголубых и словно полупрозрачных, цвета морского стекла.

Раньше я любила морское стекло. Больше нет.

– Да, и встречи с ним на крещении будет более чем достаточно, уверяю тебя.

– Ты обещала, что будешь приветливой, – многозначительно говорит Роб.

– Я лишь обещала вести себя культурно. И от него я не дождусь даже этого, не сомневайся.

Роб вздыхает, натягивая пиджак.

– Не понимаю, почему ты так его ненавидишь.

Мне никогда не удавалось этого объяснить. Моя ненависть к Брендану похожа на подземные воды: сперва кажется, что она вся уже вышла наружу, однако та лишь продолжает прибывать…

За исключением тех моментов, когда он мне снится: как ни странно, во снах я не питаю к нему особой ненависти.

Глава 2

Эрин

Передо мной пролетает папка с документами и мягко приземляется на моем столе. Я поднимаю голову и обнаруживаю Харпер, которая выглядывает изза перегородки, разделяющей наши рабочие места.

– Я коечто добавила на твою доску в Pinterest, – сообщает она. – Букет из калл с оранжевой лентой, того же цвета, что и пояса на платьях подружек невесты.

Одержимость Харпер моей будущей свадьбой не перестает меня забавлять, учитывая, что сама она никогда не горела желанием оформлять свои отношения.

– Разве у нас есть какието платья подружек невесты? Мы с Робом еще даже не назначили дату, – напоминаю я.

Она спрыгивает со своего возвышения, обходит перегородку и устраивается у меня на столе, переместив с него несколько папок на пол.

– Потому что ты якобы «слишком занята». Причем на работе, которую ненавидишь, – со вздохом изрекает она. – Как бы то ни было… что Роб сказал про деньги?

– Про какие еще деньги? – Я выгибаю бровь.

– Про те деньги, которые ты одолжила своему брату. Вчера я слышала ваш разговор по телефону.

У меня вырываются смех и вымученный стон одновременно. Я правда люблю Харпер, однако она напрочь игнорирует чужие личные границы.

– Я понимаю, что нам обеим слышно разговоры друг друга, но мы должны хотя бы делать вид, что не прислушиваемся.

Харпер кивает, но лишь в знак того, что она меня услышала, а не признала мою правоту.

– Ты уходишь от ответа, а значит, либо ты ему не сказала, либо он был очень зол.

– Когда Роб вернулся домой, я уже спала. – Я пожимаю плечами. – И в любом случае это мои деньги, поэтому мне не нужно его разрешение, чтобы одолжить их члену семьи.

– Члену семьи с наркозависимостью, – уточняет Харпер.

– В фазе ремиссии.

Она многозначительно приподнимает бровь, и на то есть хорошая причина: за то время, что я работаю с Харпер, Шон срывался чаще, чем оставался в завязке.

Тут в коридоре раздается немелодичное насвистывание Тимоти. Я киваю подруге в сторону ее рабочего места, но она только закидывает ногу на ногу и начинает покачивать ею в беззаботной манере. В отличие от остальных моих коллег Харпер плевала на мнение Тимоти с высокой колокольни. Порой мне даже кажется, что она хочет, чтобы ее уволили, и я не могу ее за это винить: стараниями Тимоти Университет Восточного Колорадо, моя альмаматер, стал поистине ужасным местом работы.

Губы Тимоти сжимаются в тонкую злую линию, пока он направляется к нам.

– А что, комната отдыха у нас переехала в кубикл^[1] Эрин? Харпер, тебе разве не надо работать?

Она пожимает плечами:

– Уже больше половины пятого, Тимми, мое рабочее время закончилось.

– Это неважно, потому что тебе платят не за просиженные часы, а за выполненную работу,– отвечает тот.– Так что, если ты и правда все сделала – в чем я сомневаюсь, – не задерживайся и не мешай работать другим.

Естественно, Харпер даже не двигается с места, а просто смотрит на него, пока он не уходит.

– Знаешь, о чем я иногда мечтаю? – говорит она. – О том, чтобы работать на фабрике, на какойнибудь должности, где ты просто нажимаешь на кнопку каждые три минуты или вроде того.

Я представляю себе это: целый день я только жму на кнопку, и рядом нет никакого Тима, который бы подсказывал, как можно жать на кнопку эффективнее, или распинался бы об истинном значении нажатия на кнопку…

– Звучит и впрямь неплохо.

– А еще там был бы сексуальный коллега, который бы целыми днями шептал мне на ушко всякие пошлости, – мечтательно продолжает она. – Так что я бы нажимала на кнопку и уходила строго по часам, чтобы заниматься с ним самыми немыслимыми вещами.

Ее слова вызывают у меня смех с примесью зависти. Для Харпер секс – словно потрясающий парк развлечений, аттракцион, который с каждым разом становится все лучше и лучше.

– Если бы у меня была такая работа, наверное, половину времени я бы просто спала.

– Значит, Роб делает чтото не так, – замечает она. – Вы с ним не так уж давно вместе, поэтому время вдвоем все еще должно вас будоражить.

Я и не рассчитываю, что Харпер меня поймет, ведь ее детство не было похоже на мое. Но, в отличие от нее, я не ищу острых ощущений, а лишь хочу избежать боли. Таким образом, я имею именно то, чего желаю.

Глава 3

Эрин

Когда мы едем в ресторан на встречу с Бренданом, у меня в животе появляется то сосущее чувство, какое бывает перед всяким неприятным событием. Я почти не видела его с тех пор, как он уехал в Италию четыре года назад, и, хотя я уверена, что сегодня все пройдет хорошо, мне никак не избавиться от нервозности, страха и нетерпения.

Мне следовало бы воспользоваться этой возможностью, чтобы рассказать Робу о деньгах, которые я одолжила своему брату, но я слишком напряжена изза предстоящего вечера и к тому же слишком возмущена самой необходимостью в нем участвовать. Теоретически у нас будет двойное свидание, хотя вряд ли слово «свидание» подходит для описания отношений Брендана с какойлибо женщиной.

– Неужели он приведет когото, с кем действительно знаком, или это будет какаято девица, с которой он переспал накануне, а теперь никак не может от нее отделаться?

– Эрин, – Роб выгибает бровь, – хотя бы дай ему шанс!

Ну да, как будто Брендан мне его давал! Какой бы сильной ни была моя неприязнь к нему, Брендану я нравлюсь еще меньше: он пытался убедить Роба бросить меня бессчетное количество раз.

Мы проходим на просторную веранду, и я тут же слышу его смех – этот звук я узнала бы где угодно. Более низкий, чем у Роба, хриплый смешок, зарождающийся глубоко в груди. Готова поспорить, одного этого смеха ему было бы достаточно, чтобы подцепить какуюнибудь девушку, даже не прибегая к помощи своей внешности.

Я поворачиваюсь в направлении этого звука, и мое сердце замирает.

Он сидит в кресле у камина, широко расставив ноги и закинув руки за голову, напоминая человека, которому скоро сделают третий минет за день. Хотя, зная Брендана, это вполне может быть недалеко от истины.

Он изменился. У него все такие же неприлично пухлые губы, но в нем больше нет прежних юношеских черт. Он стал шире в плечах, его волосы теперь коротко острижены, а в лице исчезла былая мягкость. Брендан всегда был способен одним своим видом захватывать дух, но эта его новая, более жесткая версия заставляет меня усомниться, есть ли в моих легких вообще кислород.

Брендан оборачивается, и его взгляд останавливается на мне. На секунду я замечаю проблеск какойто эмоции в его глазах, но к тому моменту, как он встает, та уже испаряется.

Как только мы подходим ближе, он хлопает Роба по плечу, а затем поворачивается ко мне и притягивает к себе. И, хотя моего жениха едва ли назовешь миниатюрным, рядом с Бренданом я чувствую себя карликом, как будто стоит ему забыться, и он может ненароком меня раздавить. Я прижимаюсь лицом к его флисовой кофте и ощущаю легкий запах мыла и самого Брендана – до боли знакомый, как бы я ни желала, чтобы это было не так.

Отстранившись, я перевожу взгляд на очаровательную рыжеволосую девушку, стоящую подле него. Я пришла сюда, заранее зная, что возненавижу ее, но она упрощает мне задачу, улыбаясь Брендану так, словно он знаменитость, от которой она без ума и с которой она только что выиграла свидание. Спутница Брендана сообщает, что ее зовут Джои, и даже повторяет свое имя по буквам, как будто мы можем стать подружками по переписке. Нет, этого не случится, да и Брендан никогда не встречается с одной и той же девушкой дважды.

– Полагаю, вас можно поздравить, – говорит Брендан. – Когда же этот знаменательный день?

– Так далеко мы пока не продвинулись, потому что коекто никак не выберет дату, – Роб пытается произнести это шутя, но я слышу в его голосе скрытое недовольство.

Брендан расслабленно откидывается на спинку кресла.

– Между прочим, в Европе нередко люди просто обручаются, и все, – комментирует он.

– Видишь, милый? – вставляю я, поворачиваясь к Робу. – У меня на это просто европейский взгляд.

– Вот только мне не нужна европейская девушка, мне нужна моя ирландская девушка из НьюДжерси,– отвечает Роб, с нежной улыбкой заправляя прядь моих волос за ухо.– И к тому же я хочу свадьбу.

Брендан смотрит на нас с таким видом, который мне сложно расшифровать. Пренебрежительно, но в то же время отстраненно, как будто мы животные в клетке, за которыми он вынужден наблюдать. Полагаю, в этом нет ничего удивительного: насколько мне известно, он состоял в отношениях всего раз, с какойто девушкой из Италии, и это продлилось недолго.

Джои улыбается и вставляет бессмысленный комментарий о том, как это мило. Не уверена, имеет ли она в виду нашу свадьбу или просто тот факт, что Роб хочет пожениться, но я могла бы заверить ее хоть сейчас, что если она сама надеется на свадьбу, то совершенно напрасно теряет время с Бренданом.

– А что насчет тебя? – спрашивает Роб. – Ты чтото говорил о компании по организации велотуров… Каков твой план?

– Я еще подыскиваю помещение для офиса, но надеюсь, что мы откроемся в июне.

– Ты уверен, что хочешь вложить в этот бизнес все свои сбережения? Огромная доля новых компаний закрывается в первый же год своего существования. – От слов друга улыбка Брендана тускнеет.

– Я вкладываю свои сбережения в то, что будет делать меня счастливым каждый день. Что мне еще с ними делать?

– Ты мог бы их отложить, – возражает Роб. В его тоне слышны снисходительные нотки, от которых у меня сводит зубы. Пусть я терпеть не могу Брендана, я уже устала смотреть на то, как окружающие плюют на его мечты. Вдобавок его брат внушает ему такую же чушь. – Каждый сэкономленный тобой пенни экспоненциально приумножится к твоему выходу на пенсию. Подумаешь о том, что делает тебя счастливым, уже после того, как у тебя будет все необходимое для жизни.

Взгляд Брендана мрачнеет.

– Слушай, есть люди, которые готовы каждый день приходить на работу и заниматься одной и той же унылой фигней. Это те же люди, которые боятся спуститься с горы по черной трассе или покорить на доске серьезную волну. Они включают какойнибудь милый мотивчик по дороге домой, но никогда не нырнут в беснующуюся толпу на рокконцерте. Это не жизнь! Такие люди лишь наблюдают за жизнью со стороны, как будто это какоето телешоу. А для меня это звучит как смертный приговор.

– Мой «смертный приговор» может показаться тебе очень привлекательным вариантом лет этак через тридцать, – невозмутимо замечает Роб.

– В таком случае, когда выйду на пенсию, я буду жить в твоем подвале.

Губы Роба растягиваются в широкой улыбке, и напряжение спадает. Они настолько разные, что трудно представить, как эти двое вообще стали друзьями, однако, похоже, их общее прошлое дает им достаточно точек для соприкосновения.

– Ты ведь остановился у своей мамы? Ездить на работу будет далековато! – замечает Роб.

– Это только на время, пока не станет ясно, где мы сделаем офис. – Брендан пожимает плечами. – Потом я подыщу местечко поближе.

– Оставайся у нас – домик у бассейна пустует, а я все равно скоро уезжаю из города.

У меня отвисает челюсть. Я меньше всего на свете хочу, чтобы Брендан жил в этом штате, не говоря уже о моем доме, и Робу об этом прекрасно известно! Он, конечно, уезжает из города, но ято нет!

Роб будто не замечает моей реакции, однако она совершенно точно не ускользает от внимания Брендана. Его взгляд ненадолго задерживается на мне и становится угрожающим, а на его лице появляется такая ухмылка, от которой я непроизвольно стискиваю зубы.

– Ты уверен, что твоя невеста не будет против? – уточняет он, кивая на меня.

– Разумеется, она не против, – отвечает за меня Роб. – Правда, милая? Так хоть ктото будет рядом с тобой в мое отсутствие.

Он поставил меня в неловкое положение: теперь я не могу возразить, не выставив себя полной сволочью.

– Я просто не уверена, что ему там будет удобно, – нахожусь я с ответом, – ведь этот домик такой маленький! Однако тебя не будет всего неделю, так что, надо полагать, я какнибудь справлюсь.

– Неделю? – удивленно переспрашивает Брендан, как будто он слышал иное.

– Возможно, и дольше, – вставляет Роб.

Часть про «возможно, и дольше» я слышу впервые, но прежде, чем я успеваю задать ему вопрос, подходит официант, чтобы принять наш заказ. В этот момент в разговор вклинивается пустоголовая подружка Брендана и начинает расспрашивать официанта о составе тех или иных блюд изза своих ограничений в еде. Он предлагает ей стейк, но Джои отказывается, поскольку «в нем слишком много глютена».

– Разве в стейке есть глютен? – я спрашиваю после его ухода.

– Ну, если коровы ели зерно, значит, мы тоже будем его есть, – поясняет она. – Это, в общемто, как раз область моей компетенции.

Я перевожу взгляд на Брендана. «О, это будет восхитительно…»

– Да? И кем ты работаешь?

Она отпивает вина из своего бокала и отвечает, натянуто улыбнувшись:

– Я доктор.

– Доктор?– выдавливаю я, поперхнувшись своим напитком. Роб пинает мой ботинок, но я оставляю это без внимания. Дело не только в том, что она идиотка: ее расплывчатый ответ тоже вызывает подозрения…– А какой именно доктор?

– Доктор энергетической медицины. Болезнь – это результат потери частиц нашей души, а я вхожу в контакт с существами из других миров, и они приводят меня к этим утраченным частицам.

Злорадство на самодовольном лице Брендана, по которому так и хотелось врезать, немного тускнеет. Очевидно, это стало новостью и для него. Тут ботинок Роба придавливает мою ногу, но слишком поздно: я уже не способна остановиться.

– Оооу!– Я одариваю Брендана широчайшей улыбкой.– Как интересно. А ято думала, ты имела в виду, что ты настоящий доктор.

Джои немного расправляет плечи:

– Я лечила такое, за что никто с медицинским образованием даже не осмелился бы взяться! Болезни сердца, терминальные стадии рака… Ты бы удивилась, если бы узнала, сколько всего до сих пор неизвестно традиционной медицине – как о людях, так и о животных.

Я с улыбкой поворачиваюсь к Брендану:

– Боже, так, выходит, твой брат, как последний болван, потратил впустую кучу времени в медицинском!

Роб снова пинает меня под столом, и я отправляюсь в уборную, на ходу набирая Оливии сообщение:

Медицинское образование Уилла было

бессмысленным: девушка Брендана

способна вылечить рак,

ОБЩАЯСЬ С СУЩЕСТВАМИ ИЗ ДРУГИХ МИРОВ.

Я подкрашиваю губы и принимаю решение вести себя приличнее по возвращении в зал. Она не виновата, что глупа, и, по правде говоря, меня раздражает не она, а Брендан, который всегда отдает предпочтение внешности, а не содержанию.

Я выхожу из уборной, но тут же останавливаюсь. В тени, под неоновым светом указателя выхода, выхватывающим из темноты отдельные черты его лица, меня поджидает Брендан. Сейчас он напоминает скульптуру с точеным профилем и выразительным подбородком, переходящим в совершенство мягких губ…

Арррр. Почему я не могу просто взглянуть на него так, чтобы мои мысли при этом не превращались в порнорассказ?

– Это было не оченьто мило с твоей стороны, Эрин.

– Я, конечно, не доктор, но я бы сказала, кретинизм уберег ее от этого наблюдения.

– Ты собираешься вести себя так каждый раз, когда я буду с девушкой, соседка?

Я прищуриваюсь. Он знает, что я против того, чтобы он жил в гостевом домике, и, возможно, это единственная причина, по которой он соглашается на предложение Роба.

– Не знаю… А они все будут «докторами», или ты планируешь немного расширить горизонты? Возможно, следующая будет астрологом? Или экстрасенсом?

Брендан выходит из тени. В его глазах появляется странный блеск, некий огонек, от которого мне становится не по себе.

– Нет, но я мог бы поискать ту, которая поможет вытащить палку из твоей задницы, чтобы ты наконец успокоилась.

Он слишком близко, и мне становится сложно сосредоточиться…

– Если это твой способ предложить секс втроем, то я пас.

Огонек разгорается ярче, и я едва успеваю заметить, как на короткое мгновение его взгляд опускается к моим губам.

Внезапно мне вспоминается другой случай, похожий на этот: вот мы только что препирались, совсем как сейчас, а в следующую секунду его губы накрыли мои, а его руки оказались у меня под футболкой…

В этот момент я понимаю, что всетаки не напугана, а взбудоражена.

Как и всегда, меня бесит, что Брендан способен вызывать у меня какие бы то ни было чувства, а эти – особенно.

Я возвращаюсь к столу, вот только, когда приносят еду, у меня уже нет аппетита. Я чувствую на себе пристальный взгляд Брендана, но отказываюсь на него смотреть.

Зачем ему понадобилось возвращаться? Почему он просто не мог держаться от меня подальше? И насколько все это усугубится перед тем, как он уедет снова?

– Не могу поверить, что ты это сделал! – возмущаюсь я, едва мы с Робом садимся в машину.

– Да ладно тебе, дорогая, у нас ведь огромный дом, а гостевой домик стоит отдельно. Ты даже не заметишь, что он здесь живет. Вы скорее будете соседями.

– И это было бы замечательно, если бы я хотела такого соседа! Но, как ты догадываешься, это не так.

– Но ведь он ведет себя с тобой вполне вежливо, – со вздохом отвечает Роб. – Я просто не понимаю, почему это для тебя такая проблема.

– Проблема в том, что у меня есть работа на полную ставку и мне вовсе не хочется каждый вечер, возвращаясь домой, видеть, что он превратил наш дом в особняк Playboy. И, пожалуйста, доведи до его сведения, что я против тройничков в нашем джакузи и всего того, что он неизбежно устроит.

– Знаешь, – снова вздыхает Роб, – когда Харпер с кемто устраивает тройничок или прыгает в постель к незнакомцу, тебе не терпится этим со мной поделиться. Но стоит это сделать Брендану – и ты готова вызывать экзорцистов!

Так и есть, потому что в случае с Бренданом все совсем подругому!

– Он просто… производит дурное влияние, Роб.

– Дурное влияние на кого? Меня половину времени даже нет дома!

Должна признать, это хороший вопрос.

Несколько часов спустя мне звонит отец, еле ворочая языком, но в этом нет ничего необычного. В его голосе слышны отчаяние и растерянность, однако и в этом нет ничего нового. Слава богу, сон у Роба крепкий: похоже, эти звонки еще ни разу его не будили, и я невероятно благодарна своему везению, потому что в моей жизни немало аспектов, в которые я не готова его посвящать.

– Привет, папуль, – шепчу я, выходя из спальни и сворачиваясь калачиком на диване в гостиной. – Где ты?

Он бормочет чтото вроде Энсонстрит, и я спрашиваю, вызвал ли он такси.

– Мне не нужно такси, – невнятно отвечает он. – Я в порядке, просто не могу найти свою машину.

– Пап, пообещай, что не будешь садиться за руль, хорошо? Скажи мне название бара.

Естественно, сперва он начинает со мной спорить, но это длится недолго: сейчас он для этого чересчур вымотан и пьян. Поэтому я ставлю его на громкую связь и, пока к нему едет такси, продолжаю с ним говорить. Как обычно, его злость на судьбу сменяется слезами. Он говорит то же, что и всегда: что ему никогда не везло, что он не справился, что был плохим отцом.

Мне больно это слышать, больно осознавать, что он так многого хотел, но оказался настолько далек от претворения этого в жизнь. Мне двадцать шесть, но сейчас у меня такое ощущение, словно я опять в старших классах и, как и тогда, проявляю чудеса ловкости, чтобы удерживать нас на плаву и не дать нам утонуть в этом несчастье; совсем как в те времена, я жду, пока он благополучно доберется домой и ляжет спать, после чего позволяю себе тоже предаться слезам.