Чиновник особых поручений Андрей Заблоцкий-Десятовский

© Захарова Э.О., 2024

© АИРО-ХХI, 2024

© «Пробел-2000», 2024

Введение

Изучение модернизационных преобразований в Российской империи в последние десятилетия ее существования предполагает самое пристальное внимание к конкретным личностям – как к тем, которых принято считать реформаторами, так и к их оппонентам. Учитывая, что в условиях самодержавия государственная машина являлась единственным субъектом, способным инициировать и проводить наиболее принципиальные социально-экономические и политические перемены, особого исследовательского внимания заслуживает русская бюрократия – и как сообщество, и персонифицированно. Отсюда и заметно усилившееся в последние годы внимание как отечественных, так и зарубежных историков к видным административным деятелям всего петербургского периода истории самодержавной России и особенно пореформенного периода и времени после фундаментальных перемен в государственном устройстве империи в результате реформ 1905–1906 гг. Причем в фокусе изучения оказываются не только представители высшей бюрократии – первые лица сановного мира, – но и чиновники, находившиеся на более низком уровне и вместе с тем игравшие видную роль в подготовке и практической реализации начинаний верховной власти и наиболее близко отстоявших от нее администраторов. Ярким примером таких представителей бюрократии был Андрей Парфёнович Заблоцкий-Десятовский.

А.П. Заблоцкий-Десятовский известен как один из ближайших сотрудников гр. П.Д. Киселёва. Он автор его биографии, а также ряда записок по крестьянскому вопросу, экономическим и статистическим проблемам. Несмотря на это, имя Заблоцкого чаще всего связывали лишь с несколькими наиболее упоминаемыми трудами: запиской «О крепостном состоянии»[1], статьями «Причины колебания цен на хлеб в России»[2], «Замечания на статью г. Хомякова «О сельских условиях»»[3], сборником рассказов «Сельское чтение»[4], биографией гр. П.Д. Киселёва[5]. Фигура самого автора, его деятельность почти всегда оставались вне поля зрения исследователей. Трудов, посвященных непосредственно А.П. Заблоцкому, его биографии и деятельности почти не существует. Чаще всего его имя упоминается в работах, связанных с изучением крестьянского вопроса и деятельностью гр. П.Д. Киселёва. Но в большинстве этих трудов Заблоцкий значится только автором биографии гр. П.Д. Киселёва.

В.П. Безобразов, ещё при жизни А.П. Заблоцкого, одним из первых обратился к анализу его произведений, уделив, однако, внимание только одному из них – «Обозрению государственных доходов России»[6]. В.П. Безобразов и А.П. Заблоцкий, по-видимому, были не только коллегами, но и друзьями. П.П. и В.П. Семёновы утверждали, что А.П. Заблоцкий как знаток политэкономии и финансов имел большое влияние на В.П. Безобразова и негласно редактировал его произведения[7]. В.П. Безобразов считал исследование замечательным, поскольку оно было первым научным сочинением в России, где сделан «сколько-нибудь систематический» перечень бюджетных доходов[8]. Также он выделил недостатки, основным из которых – ненаучная классификация доходов, предложенная А.П. Заблоцким. Автор упомянул труд «Финансовое управление и финансы Пруссии», отметив, что в нём сочетались «общие взгляды с обработкой фактического материала»[9].

После смерти А.П. Заблоцкого появилось несколько некрологов, часть из которых написаны его коллегами и друзьями: В. Лихачёвым, К.Д. Кавелиным, А.Д. Галаховым; авторы остальных неизвестны. Некролог К.Д. Кавелина несколько раз перепечатывался, зачастую в сокращенном виде, без указания авторства. Впервые за подписью К.Д. Кавелина он появился в газете «Порядок» № 356 за 27 декабря 1881 г., позже без отсылок к автору в сокращенном виде перепечатан в «Современных известиях» и «Русских ведомостях»[10]. Повторяют друг друга анонимные некрологи в «Историческом вестнике» и газете «Новое время»[11]. В них, в первую очередь, подчёркивалась государственная и общественная деятельность Заблоцкого, и почти не было характеристик личности покойного. Исключение составляет некролог, написанный А.Д. Галаховым, где, почти не касаясь службы Заблоцкого он попытался рассказать о личных качествах друга, но сделал это в самых общих выражениях. Некролог В. Лихачёва, по-видимому, повторяет его речь в городской Думе, сказанную в память о А.П. Заблоцком, и является всесторонней характеристикой его государственной, общественной и публицистической деятельности. В. Лихачёв приводил уникальные сведения о несохранившемся финансовом исследовании Заблоцкого – «Письма о деньгах» и раскрывал подробности малоизвестной деятельности покойного в Санкт-Петербургской городской думе. Все авторы некрологов особо выделяли участие Заблоцкого как одного из первых лиц, «подавших свой голос за освобождение крестьян», в разрешении крестьянского вопроса. Также они обращали внимание на его публицистику, причем наряду с самыми известными произведениями упоминались малоизученные финансовые исследования Андрея Парфёновича.

После выхода биографии П.Д. Киселёва в 1881–1882 гг. появились рецензии в изданиях самых противоположных направлений. Автором одного из первых откликов стал Н.А. Морозов – революционер, народник, один из членов «Земли и воли», поместивший свою рецензию в журнале «Устои» вероятно незадолго до своего ареста и заключения в Петропавловскую крепость[12]. Другим автором выступил профессор, правовед И.Е. Энгельман. Н.А. Морозов и И.Е. Энгельман, начав свои статьи именно с анализа биографии, с отношения автора к своему герою, стилю и характеру изложения, в конечном итоге переключились на анализ государственной деятельности П.Д. Киселёва и его реформы казенной деревни. Н.А. Морозов характеризует работу как панегирик, но только в тех моментах, где «автор прерывает свое документальное объективное повествование» и выражает «мнение от своего лица»[13]. Для автора рецензии мнение Заблоцкого не имеет никакой ценности, поскольку «увлечение Заблоцкого-Десятовского личностью Киселёва до такой степени односторонне, что ко мнениям автора необходимо относиться очень осторожно, их можно вовсе не принимать в расчет». Отсюда отсутствие всякого интереса к личности автора работы. И.Е. Энгельман считал, что главное значение сочинения – только в «сообщённом большом историческом материале»[14]. Говоря об источниках работы Заблоцкого, автор никакому анализу их не подвергает, но задаётся важным вопросом – какими началами руководствовался Заблоцкий при выборе и работе с ними. Но ответа на этот вопрос не дает. Также И.Э. Энгельман отмечает наличие пропусков в труде А.П. Заблоцкого по многим важным, по его мнению, вопросам: семейная жизнь графа Киселёва, его молодость, воспитание. Сам того не зная, автор отметил почти все те моменты, о которых А.П. Заблоцкий написал, но вычеркнул из рукописи. Главным недостатком рецензент считает полное отсутствие всякой критики[15]. Причину этого автор видит в личности самого А.П. Заблоцкого, который «видел в друзьях одно хорошее». Отсюда все недостатки работы и ее крайне апологетичный характер[16].

В.С. Иконников в своей рецензии дал только общую характеристику труда, без каких-либо упоминаний о его авторе[17]. В анонимной рецензии в «Отечественных записках» биография П.Д. Киселёва названа «чистейшей апологией», однако автор отметил: «Заблоцкий ничего не скрывает, ничего не фальсифицирует, но ослепленный своей любовью, не видит прямого смысла рассказываемых им фактов»[18]. Сам Заблоцкий как автор записки 1841 г. «с субъективной, чисто биографической точки зрения» назван «явлением глубоко почтенным и симпатичным»[19]. Анонимный рецензент сожалел, что вследствие недоступности записки 1841 г. «мы не связываем дело реформы 19 февраля с именами Киселёва и Заблоцкого. Это, если хотите, печально, но в этом есть своя логика и справедливость»[20]. В целом же рецензентов больше интересовала личность П.Д. Киселёва и его деятельность, чем фигура автора. Но именно после выхода этих трудов имя А.П. Заблоцкого стало прочно ассоциироваться с Киселёвым и его деятельностью, а Андрей Парфёнович надолго остался в тени своего начальника.

В задачу В.И. Семевского не входило освещать биографии деятелей крестьянского вопроса, но он нашёл нужным привести краткую биографию А.П. Заблоцкого. Его труды Семевский считал одними из первых, едва ли не ключевых, сочинений в русской журналистике, говоривших о вреде крепостного права[21]. Автор проанализировал «Записку о крепостном состоянии» 1841 г., две статьи и сборник «Сельское чтение». Семевский упомянул и «Замечания на статью г. Хомякова», не подозревая, что статья также принадлежала перу А.П. Заблоцкого, так как она была помещена Андреем Парфёновичем под псевдонимом и для исследователя осталась «безымянной». В.И. Семевский называл эту работу «прекрасной», и более не рассматривал[22].

Анализируя статью «Причины колебания цен» В.И. Семевский полагал, что работа обозначила начало нового обсуждения в печати вопроса о крепостном праве. Он сравнивал эту статью и «Записку 1841 г.» и находил первую «бледным и неполным отражением всех взглядов Заблоцкого на крепостное право». В.И. Семевский несмотря на негативную характеристику считал публикацию этого сочинения «своего рода подвигом, из-за тех трудностей, которые могли быть связаны с ее опубликованием»[23]. Автор отмечал, «что все друзья закрепощенного крестьянства приняли статью с восторгом», и цитировал высказывания Белинского[24].

Статья «Хозяйственные афоризмы» по мнению В.И. Семевского свидетельствовала о вынужденном отходе А.П. Заблоцкого после событий 1848 г. в Европе от открытого обсуждения вопроса об ограничении крепостного права, поскольку в ней он ни разу «не вышел за пределы чисто агрономических вопросов»[25]. Сборник «Сельское чтение» по мысли В.И. Семевского возник вследствие собственного желания А.П. Заблоцкого «быть полезным народу»[26].

В сборнике «Великая реформа», готовившемся к юбилею событий 19 февраля 1861 года, Заблоцкому как участнику преобразований внимания уделено не было. Авторы многотомника неоднократно ссылаясь на записку 1841 г. и биографию П.Д. Киселёва, упомянули Андрея Парфёновича как одного из членов Редакционных комиссий, отметив также, что он был вторым, после Н.А. Милютина наиболее знающим и полезным членом Финансовой Комиссии[27].

П.Б. Струве в своей книге провел частичный анализ взглядов Заблоцкого[28]. Он писал, что в основе «экономической критики крепостного права Заблоцким лежала либеральная естественно-правовая идея, что единственно только свободно – договорные отношения экономически разумны и выгодны для обеих сторон» и на этом «предрассудке либеральной политической экономии зиждилась критика «обязательной ренты»»[29]. П.Б. Струве полагал, что Заблоцкий-Десятовский стоял во главе «русских аболиционистов», но не подтвердил своё мнение никакими данными[30].

М.Н. Покровский обращался к статистическим данным из знаменитой записки Заблоцкого 1841 года, допустив ошибку в датировке самого труда, в остальном же работу не рассматривал[31].

В справочных изданиях – Русском биографическом словаре (РБС) и словаре Брокгауза и Ефрона вышли статьи о А.П. Заблоцком, являющиеся на настоящий момент одними из лучших биографических очерков об Андрее Парфёновиче и его семье. Впрочем, здесь имеется неточность – автор статьи о Павле Парфёновиче Заболоцком в РБС приписал ему статью «Путевые записки из Астрахани, Кизляра, в Баку», хотя она, без сомнения, принадлежит его старшему брату Андрею[32].

Дореволюционная историография, высоко оценив работу А.П. Заблоцкого на поприще разрешения крестьянского вопроса, практически не рассматривала его остальную деятельность. Не в полной мере было изучено и публицистическое наследие Заблоцкого, так как в основном были охвачены только самые известные произведения, среди которых особо выделены «Записка о крепостном состоянии 1841 г.» и биография П.Д. Киселёва.

Советская историография в отношении изучения личности и деятельности А.П. Заблоцкого во многом продолжала традиции дореволюционных исследователей. По-прежнему его имя в большинстве исследований было связано с разрешением крестьянского вопроса, но появилось и новое направление, связанное с другими аспектами деятельности Заблоцкого – изучение общественной мысли того периода.

В фундаментальной работе Н.М. Дружинина прослеживается эволюция взглядов автора по отношению к А.П. Заблоцкому[33]. В первом томе Андрей Парфёнович – представитель либеральной бюрократии «умеренно-буржуазного направления, не стремившейся к перестройке общества на новых началах и служившей, по словам Н. Милютина, трём общественным добродетелям: законности, порядку и предусмотрительности»[34]. При этом Н.М. Дружинин относил А.П. Заблоцкого к новому типу бюрократа – группе молодых чиновников Пятого Отделения, специально подготовленных, отличных исполнителей во главе с В.И. Карнеевым[35]. Здесь Заблоцкий поставлен в один ряд с В.Е. Клоковым, В.А. Инсарским, чиновниками, чьи взгляды были далеки даже от «умеренно-буржуазного» направления. Во втором томе характеристика Заблоцкого приобретает совершенно иные оттенки. Здесь, он уже никак не связан с В.И. Карнеевым и его товарищами, напротив, противопоставлен им как «прогрессивно настроенный бюрократ»[36]. Чиновники же круга В.И. Карнеева названы им «бездарными и бездушными рутинерами»[37]. А.П. Заблоцкий поставлен в один ряд с теми, кого действительно принято называть в современной историографии «молодыми чиновниками МГИ» – Д.П. Хрущовым, Я.А. Соловьевым. Дружинин к этому типу относил ещё А.И. Левшина и В.Ф. Одоевского как наиболее сочувствовавших взглядам «молодых» бюрократов[38]. Эта группа «внешне и внутренне» примыкала к кружку Н.А. Милютина – К.Д. Кавелина, и вместе они выступали за отмену крепостного права, внесение изменений в «несколько устаревшие «Положения» Киселёва, изменение личного состава правительства, в частности Министерства государственных имуществ, удаление корыстных чиновников и пресечение злоупотребления[39]. Н.М. Дружинин высоко оценивал Журнал Министерства государственных имуществ в годы редакторства А.П. Заблоцкого и издаваемый им сборник «Сельское чтение», отметив всё же, что «издание носило на себе печать официозно-консервативной идеологии»[40]. В биографии Киселёва Дружинин находил ряд недостатков, в том числе отсутствие научной критики и научного анализа, а главным достоинством считал обилие исторического материала[41]. Несмотря на эти недостатки, Дружинин пришёл к выводу, что эта работа Заблоцкого оказала огромное влияние на укрепление «либеральной традиции в восприятии киселёвской реформы», она заложила господствующую в дореволюционной историографии оценку личности и деятельности Киселёва[42].

Н.А. Цаголов, дав высокую оценку деятельности Заблоцкого, указал, что в его статье «Причины колебания цен на хлеб» автором был сделал важный для своего времени вывод об отсутствии в крепостном хозяйстве того времени проблемы издержек производства, «способствовавший пониманию коренных отличий крепостного и капиталистического хозяйства»[43]. В остальном Н.А. Цаголов, в отличие от других представителей общественной и экономической мысли того периода, только использовал различные данные из записки «О крепостном состоянии», не уделяя внимания Заблоцкому.

Продолжая изучение крестьянской политики в царствование Николая I С.В. Мироненко обратился к изучению деятельности Секретного комитета 1838–1842 гг. Он обратил внимание на ошибки Заблоцкого в датировках записок Киселёва, созданных для работы Секретного комитета[44]. Для исследования Мироненко эти ошибки имели существенное значение, так как раскрывали эволюцию крестьянской программы Киселёва, необходимую для понимания всей деятельности Комитета. Для самого Заблоцкого, опубликовавшего эти записки в биографии Киселёва, они не представляли никакого интереса, а лишь служили источником для написания работы.

Рассматривая Киселёва как одного из выдающихся представителей «просвещенной бюрократии» В.Я. Гросул и И.В. Ружицкая обращались к монографии Заблоцкого о Киселёве, используя её только в качестве важнейшего источника по этой теме и почти полностью игнорировали личность автора работы. И.В. Ружицкая отметила, что фундаментальный труд Заблоцкого, не потерявший до сегодняшнего времени своего значения, следует рассматривать как «сборник ценных документов», а оценки Заблоцким людей и действий того времени «не всегда вписываются в современные представления»[45].

На Заблоцкого как одного из важнейших представителей «просвещенной» или «либеральной» бюрократии обратил внимание Б. Линкольн. В своей монографии он дал наиболее обстоятельный очерк деятельности Заблоцкого в начале 1840-х гг.[46]Автор считал Андрея Парфёновича одним из самых крупных специалистов, глубоко изучивших проблемы сельского крестьянского хозяйства в России. Обращаясь к анализу его взглядов Линкольн вписывал их в систему общего мировоззрения «просвещенной бюрократии», опираясь в том числе и на неизученные до того времени записки Заблоцкого: «О недостатках общественного землевладения и о выгодах личного владения крестьян землей», «О роли Московского и Петербургского общества сельского хозяйства в предстоящем освобождении крестьян». В остальном самостоятельная деятельность Заблоцкого автора не интересовала. Но в большей части книги автор старался представить Заблоцкого наиболее авторитетным и влиятельным после Н.А. Милютина лицом в среде молодой русской «либеральной бюрократии».

Л.Г. Захарова, опираясь на труды Н.П. и П.П. Семёновых, раскрыла деятельность Заблоцкого в Редакционных комиссиях, назвав его «одним из лучших авторитетов по сельскому хозяйству»[47].

И.А. Христофоров обратился к малоизученным и неопубликованным статистическим работам Заблоцкого. Один из таких трудов – доклад Заблоцкого Киселёву о необходимости выделения средств для составления статистического свода повинностей Киевской губернии Христофоров находил лучшим образцом чиновничьего доклада, где доказывалось право статистки на существование и выделение ей финансирования[48]. Касательно самой личности Заблоцкого автор отметил, что Заблоцкий не знал языков, и это «препятствие не мешало ему в делопроизводственных документах активно ссылаться на западные реалии»[49]. И.А. Христофоров находил этот факт показательным, поскольку знание европейских идей «являлось абсолютно необходимым условием для того, чтобы «быть своим» в кружках и салонах Петербурга»[50].

В статье Д. Сталюнаса в научный оборот введены записки Заблоцкого о Западном крае – «Записка Заблоцкого-Десятовского о мерах необходимых для упрочения русского владычества в Западном крае» и «Материалы для истории Западно-русского общества, собранные Заблоцким-Десятовским и другими для борьбы с польским влиянием»[51]. Однако в этой работе не затронут важнейший вопрос – каким образом эти записки связаны с личностью и деятельностью Заблоцкого. Д. Сталюнас не уделяет внимания фигуре автора, не рассматривает его как государственного деятеля со своими взглядами и идеями, при этом полагая, что записка была результатом коллективных усилий «кружка Заблоцкого», а не итогом его самостоятельной деятельности[52].

На основании статьи Сталюнаса написана часть труда М.Д. Долбилова, во многом повторяющая выводы иностранного исследователя. М.Д. Долбилов отметил, что для чиновника, подающего меморандум царю, «Заблоцкий шел беспрецедентно далеко в рекомендации не бояться развития культурной самобытности местных народностей»[53]. В коллективной монографии «Западные окраины Российской империи»[54]рассмотрена записка о создании Западно-Русского Общества. Авторы выделили как важную особенность тот факт, что в документе отразилась «перемена воззрения столичной бюрократии на литовцев, чему способствовало изменение отношения к деятельности католического епископа М. Волончевского, которую перестали воспринимать как враждебную русским интересам»[55].

Несмотря на важность этих исследований, их недостатком следует признать, что авторы монографий о Западном крае обстоятельно изучив записки, сделали это без привязки к служебной биографии Заблоцкого, в связи с которой вопрос об авторстве и обстоятельствах появления документов показался бы гораздо сложнее.

В работах, посвящённых изучению общественной мысли, личности и деятельности Заблоцкого особого внимания не уделялось, но в этом направлении было сделано несколько важных замечаний.

А.И. Станько высказал предположение, что Андрей Парфёнович под псевдонимом «Никифор Работягин» опубликовал статью, где ставилось под сомнение экономическая целесообразность существующих крепостнических отношений[56]. Такой вывод сделан на основании схожести сочинения с «Замечаниями» Заблоцкого на статью А. Хомякова и «Записки о крепостном состоянии». Доказательств этой гипотезы автор не привёл. Также в своей статье он отмечал, что некоторые факты из «Записки о крепостном состоянии» Заблоцкий использовал для своих журнальных статей[57]. Но сравнения «Записки» с другими работами автор не провёл.

А.П. Могилянский установил Андрея Парфёновича в качестве третьего и постоянного редактора «Отечественных записок»[58]. В.И. Кулешов на основе источников доказал, что Заблоцкий являлся автором «Замечаний на статью А.С. Хомякова», опубликованных под псевдонимом и утративших уже в конце XIX века настоящее имя автора[59].

В библиографических работах Д.Д. Языкова, В.Э. Бограда, Д.Н. Шилова были сделаны попытки собрать воедино все известные статьи Заблоцкого, но исследователи указали менее половины существующих[60]. В.Э. Боград, на основе архивных данных раскрыл историю публикации статьи А.С. Хомякова и ответов на нее А.П. Заблоцкого-Десятовского[61]. У В.Э. Бограда и Д.Д. Языкова встречается одна и та же статья, приписываемая авторами А.П. Заблоцкому, но его авторство не удалось подтвердить ни одному исследователю[62].

Отечественная и зарубежная историография, дав высокие оценки А.П. Заблоцкому, фактически же никогда подробно не исследовала ни его личность, ни его деятельность. Некоторое исключение составляют несколько отдельных работ, посвященных А.П. Заблоцкому.

Статья Н.Е. Горюшкиной является первым опытом биографии Заблоцкого[63]. Поставленную автором задачу: «почему несмотря на значительный личный вклад в преобразовательный процесс 1860–1870-х гг., А.П. Заблоцкий-Десятовский до сего времени остается «забытой» фигурой российской историографии» нельзя считать решенной окончательно. В статье допущен ряд неточностей и ошибок: указано, что в семье родителей Андрея Заблоцкого было четверо детей, в то же время точно известно, что их было пятеро и др.[64]Горюшкина считала, что именно в МВД Заблоцкий познакомился с Н.А. Милютиным, Ю.Ф. Самариным, И.П. Арапетовым, А.К. Гирсом, Е.И. Ламанским и К.И. Домонтовичем[65]. Если в отношении Н.А. Милютина и Ю.Ф. Самарина это верно, то с остальными Заблоцкий познакомился, неся службу в МГИ и Государственной канцелярии. Автор отметила, что Секретный комитет 1839–1842 гг. был создан при Министерстве государственных имуществ под председательством Николая I[66]. Император «председательствовал» в Комитете, но его лидерство было негласным, официальным главой был И.В. Васильчиков[67]. К тому же при членстве в Комитете кн. А.С. Меншикова и его сложных отношениях с П.Д. Киселёвым, Комитет никак не мог быть образован при Министерстве государственных имуществ, ведомстве, непосредственно подчинявшемся противнику Меншикова. Ошибкой следует признать тот факт, что автор считала Заблоцкого Т. 56. № 12. С. 31–59. В справочниках Д.Д. Языкова и В.Э. Бограда отнесена к разделу «непроверенное авторство» и приписывается А.П. Заблоцкому.

членом Главного Комитета по крестьянскому делу и лидером его либеральной группы[68]. Однако Заблоцкий не являлся членом Главного комитета.

Рассматривая проведение и подготовку акцизной реформы, Горюшкина совмещает Комитет при Министерстве финансов с деятельностью Государственной Канцелярии при подготовке проектов акцизной реформы. Из-за этого смещения происходит дальнейшая путаница. Так, она полагает, что созданный в 1858 г. при Министерстве финансов Комитет для подготовки акцизного преобразования по просьбе вел. кн. Константина Николаевича возглавил А.П. Заблоцкий, и в ходе деятельности Комитета Заблоцкий вместе с сотрудниками Государственной канцелярии собрал сведения об откупной системе[69]. Подобный Комитет существовал, но в его состав Заблоцкий никогда не входил, а по просьбе вел. кн. Константина Николаевича он был назначен главой Комиссии при финансовом ведомстве, созданной в 1860 г. для подготовки проекта положения о питейных сборах. Параллельно с деятельностью Комитета велась работа в Государственной канцелярии по сбору сведений об откупной реформе, которую также возглавлял А.П. Заблоцкий. В работе также отсутствует какой-либо анализ взглядов и представлений Заблоцкого, что, впрочем, не входило в задачу исследования.