Змеиная школа. Подруга бога
- -
- 100%
- +
– Что это?
– Ее рисунок. Ты можешь представить, чтобы так рисовала пустая оболочка?
– Нет. – Ян закусил губу и хотел что-то сказать, но его отвлек тренькнувший мобильный телефон. Пока он доставал из чехла строгий черный айфон последней модели, Влад бережно сложил рисунок, убрал его в карман и небрежно бросил, обращаясь к Яну:
– Теперь ты понимаешь, почему я езжу к ней?
– Да… – отрешенно отозвался Ян, не отрываясь от экрана мобильника. На смуглом лбу появилась едва заметная вертикальная морщина.
Влад хмыкнул про себя. Похоже, друг потерял интерес к разговору. В данный момент его волновали иные проблемы. Что же, это к лучшему. Владу вообще не хотелось ни с кем обсуждать то, что он делает. Он чувствовал себя слишком виноватым перед Вероникой и именно поэтому раз за разом возвращался в обычную квартирку на окраине Питера. И не желал объяснять Яну, зачем тратит время на ту, которая уже никогда не будет полноценным человеком. И уж тем более нагом.
– Ну, я пошел? – для порядка поинтересовался он.
– Иди. – Ян резко развернулся и кинулся вниз по ступеням.
Интересно, что его так взволновало? Подобное поведение не было свойственно другу. Обычно он доводил разговоры до конца, а не убегал на середине.
Впрочем, Влад не стал забивать себе голову еще и этим обстоятельством. Он поторопился к выходу, надеясь, что непредвиденные встречи на сегодня закончились. Не хотелось бы снова пересечься с кем-нибудь столь же любопытным.
Алина
Утро для меня началось поздно. Когда я открыла глаза, часы на мобильнике показывали почти половину третьего. Я выспалась, отдохнула, была полна сил и энергии. Даже рана, нанесенная дакини, почти не болела, осталось только легкое покалывание на шее возле затылка. Я потянулась и с удивлением уставилась на Ксюхину кровать. Было очень странно, но подруга тоже еще не встала. Хотя кто знает, быть может, вчера почти до утра гуляла не только я.
– Вставай, соня! – бросила я подруге и отправилась умываться в ванную комнату. А когда вернулась, обнаружила Ксюшу в той же позе.
Это мне не понравилось. «Источник дармовой энергии накрылся», – мелькнула мысль, поразившая своей отстраненностью и безразличностью. Преодолевая вполне понятное чувство брезгливости, я подошла к кровати и тронула соседку по комнате за плечо.
Я не ждала ничего и уже считала ее просто безжизненным телом, которое вызывало лишь омерзение и желание как можно скорее от него избавиться. Как я ни пыталась найти в душе сопереживание и сочувствие, не могла. Маленькая испуганная Алина спряталась в темный уголок моего сознания и билась там слабыми кулачками о стеклянную стену змеиного равнодушия. Я ее чувствовала и даже хотела выпустить, но не могла. Только безразлично смотрела на разметавшиеся по светлой наволочке каштановые Ксюхины кудри.
Стеклянная стена осыпалась сотней больно ранящих осколков, когда я поняла, что соседка пока жива. Дыхание, едва различимое, поверхностное, все еще можно было почувствовать. Я не заметила бы его, если бы оставалась человеком, но сейчас чувствовала искру жизни, все еще теплящуюся в почти безжизненном теле. Маленький, почти не заметный огонек в районе сердца.
Слезы брызнули из глаз, руки задрожали, а из груди вырвалось приглушенное рыдание. Хладнокровная змея, обиженно зашипев, отступила, а я плюхнулась на колени возле подруги, с ужасом замечая, как с каждой секундой тухнет пламя, поддерживающее в Ксюше жизнь. Накатило опустошающее отчаяние, боль и стыд. Хотелось орать в голос. или рыдать, но я из последних сил сдерживалась, стараясь не потерять надежду на то, что все еще можно исправить.
Я кинулась к столу, схватила дрожащими руками мобильник, попыталась набрать номер Яна, но поняла: это не выход. Он просто не успеет прийти на помощь. Я не могла просто сидеть и ждать, когда по моей вине умрет Ксюша, и поэтому метнулась обратно к кровати. Схватила подругу за руки, пытаясь сообразить, как помочь. Ян ведь может. Он умеет делиться энергией. Раз я умею высасывать жизненную силу, по идее, должна сообразить, как вернуть излишек.
Я боялась направить на Ксюшу свои нити: одно неверное движение, и исчезнет то, что заставляет ее дышать. Огонек, поддерживающий жизнь, почти погас. Пытаясь сделать хоть что-то, я осторожно подула, словно пытаясь разжечь затухающий костер. К моему удивлению, слабое пламя дрогнуло и начало разгораться.
Давать жизнь оказалось значительно сложнее, нежели забирать. Я сидела возле неподвижного тела и по капле возвращала отобранную за ночь энергию. Голова кружилась, руки дрожали, но я боялась прервать процесс. В Ксюше было слишком мало силы, но хуже то, что и у меня ее почти не осталось. Вскоре я почувствовала, что критическая точка преодолена: к моей соседке медленно возвращалась жизнь. Порозовели щеки, выровнялось дыхание.
Я облегченно выдохнула и набрала эсэмэс Яну: «Ксюше очень плохо, я забрала у нее слишком много». После этого позорно ретировалась из комнаты. Я не хотела видеть Яна. Точнее, боялась его реакции и не могла заставить себя посмотреть в глаза Ксюше, когда она очнется. Пришлось бы врать о причинах ее плохого самочувствия, а я не могла. Это было слишком мучительно.
Я не знала, куда идти, хотелось спрятаться ото всех. Забиться в норку и сидеть там тихо-тихо. Я никогда еще не чувствовала себя настолько отвратительно, в душе была пустая черная дыра. Было сложно поверить в то, что я едва не убила человека, пусть неосознанно, но все же.
А реакция после? Она испугала меня намного сильнее. Какое-то время мне действительно было все равно, жива Ксюша или умерла, я рассматривала ее лишь как источник энергии, и сейчас это не давало мне покоя. Неужели ритуал изменил меня так сильно? Куда делись мое сострадание, чувство справедливости, доброта? Неужели я совсем перестала быть человеком? Или слишком много места во мне заняла сущность Вероники? Как определить, в чем причина?
Казалось, голова скоро взорвется от сотни мыслей, вопросов и нерешенных задач. Необходимо было куда-то сбежать и просто привести мысли в порядок.
Сначала я хотела пойти к Владу, но потом подумала, что это не лучшая идея. Я скучала по нему. Нуждалась в его объятиях, хотела слышать слова утешения… но понимала опасность наших встреч. К тому же сейчас стоило в одиночестве обдумать происходящие во мне изменения. То, что я едва не убила близкого человека, пусть и совершенно случайно, а не преднамеренно, заставило переосмыслить многие вещи.
Пронизывающий ветер пробрал до костей, скользнул под тонкую кофту и заставил пожалеть о своем решении. Крыша – не лучшее место для размышлений в ветреную ночь первых чисел декабря.
Зябко поежившись, я вернулась в пыльную темноту чердака, где знала каждую вещь. К стоящему в углу старому креслу пробралась, даже не запнувшись за сваленный неопрятными грудами на полу пыльный хлам. Правда, подумать, собраться с мыслями и что-то решить не вышло. Оставаться одной было небезопасно, и пожалеть о своей беспечности пришлось достаточно быстро. Я начала понимать, что Ян не бросает слов на ветер, и если говорит, что мне надо всегда быть на людях, нужно слушаться.
Заметив знакомый туман, тонкими струйками ползущий по полу, я не стала дожидаться продолжения. Бешено заколотилось сердце, перехватило дыхание, руки начали дрожать. Стараясь не поддаваться нарастающей панике, я вскочила с потрепанного кресла и опрометью кинулась к выходу на крышу – к счастью, до старой скрипучей двери было рукой подать.
– Куда пошла? – Сзади по шее и спине мазнули такие знакомые ядовитые полы черного сари.
Я зашипела от боли, но не стала тратить время даром и отшвырнула противницу ураганным порывом ветра. В этот раз обращение к стихии далось намного проще. Мне даже не пришлось менять ипостась. За спиной попадали коробки с каким-то хламом, но я не обратила на это внимания. Как ни странно, в стрессовой ситуации в голове моментально всплыл разговор с Яном. Я вспомнила, что дакини не жалуют холод, а значит, спастись от них можно только на крыше. Лучше замерзнуть, чем послужить им пищей.
Дернув на себя дверь, я выскочила на пронизывающий ветер и, отбежав к парапету крыши, вжалась в обледеневшие каменные перила.
– Плохо там, – пробормотал мне в спину капризный голос, и я выдохнула. Коварный, не заслуживающий доверия древнеиндийский бог оказался прав и на этот раз. Дакини не горели желанием соваться на мороз.
– Холодно, – согласился второй голос.
– Вернемся позже? – задумчиво уточнил третий, и я испуганно сглотнула. На этот раз охотниц было больше.
– Мы придем за тобой! – с ненавистью выкрикнула выжившая в прошлой схватке дакини. – В следующий раз тебя ничто не спасет. Ты не скроешься от нас даже там, где холод. Может, заберем ее сейчас? – с надеждой обратилась она к своим подругам. – Минута холода – и потом заслуженный триумф!
– Позже, – синхронно ответили ее соратницы. – Лучше подождем тут. Она либо придет сама, либо замерзнет к утру. И тогда мы выйдем и заберем ее ослабленную.
– Правильно. Зачем идти сейчас? Мы подождем. Мы умеем ждать.
Я сжалась у промороженных каменных перил и с тоской бросила взгляд через плечо в снежно-белую муть. Нечего и думать о том, чтобы спуститься вниз здесь. Это было невозможно даже ранней осенью, когда крыша и перила не были покрыты тонкой коркой льда. Попасть обратно в лицей можно только через чердак, а ход туда мне заказан. Твари оказались удивительно умными, они заперли меня тут, и теперь будут ждать, когда я окоченею. И, судя по погоде, ждать им придется недолго. Меня уже сейчас колотило от пронизывающего ветра.
Снег, сначала летящий маленькими колючими крупицами, усилился и теперь впивался в деревенеющие щеки сотней жалящих иголок. Я засунула руки в рукава тонкого бледно-розового свитера и несколько раз подпрыгнула на месте, чтобы согреться. Потом, озаренная идеей, достала из кармана телефон и дрожащими от холода пальцами набрала номер Влада. Хоть Ян и просил ничего не говорить Владу, я не собиралась замерзать на крыше, мне нужна была помощь. Но сегодня явно был не мой день. «Аппарат абонента выключен…» – механическим голосом отозвался мобильник.
Выбора не оставалось, и я, пытаясь вникнуть в едва слышное перешептывание дакини, спорящих, стоит выходить за мной на охоту или все же лучше подождать, торопливо настучала еще одно сообщение Яну. Я надеялась, что парень не бросит меня умирать после случившегося. Ответ не пришел, но я очень рассчитывала, что Ян получил хотя бы первое сообщение и помог Ксюше.
Зная характер парня, можно было предположить, что Ян просто не счел нужным удостоить меня ответом. Я уже была готова завыть от холода и сигануть вниз с этой проклятой крыши, когда на открытую площадку с чердака вынесся черный дымный вихрь. Он смел все на своем пути, в том числе и злобно визжащих тварей. Оказавшись на морозе, дакини яростно взвыли, стремглав взмыли в небо и растворились в круговерти снежинок.
Ян остановился передо мной, приняв свой привычный облик.
– Ты опять вляпалась в неприятности? – слегка склонив голову, совершенно невозмутимым тоном поинтересовался он.
А я разрыдалась.
Глава 15
Смелое решение
Мир замедлился. Я замерла, словно скованная ледяным ветром, все еще отказываясь верить в то, что опасность миновала и помощь пришла вовремя. Благодаря Яну, который совсем не подходил на роль принца на белом коне, я выжила второй раз. Я бы предпочла, чтобы сейчас рядом со мной оказался Влад. Странно, что я могу сейчас об этом думать. Вообще странно, что я могу думать после произошедшего.
Слезы лились из глаз, оставляя на щеках горячие дорожки, которые моментально остывали и превращались в ледяную корку. Выглядеть достойно не было сил. Меня колотило. Тщательно сдерживаемые всхлипывания превратились в неконтролируемые рыдания, и мне стало все равно, что подумает обо мне Ян.
– Нет! Нет! Ну только не слезы! – Поморщившись, он кинулся ко мне и взял за руки. – Прекращай! Боги! Да ты вся холодная! Давай быстрее, пошли в тепло.
А я не могла остановиться. Слишком много накопилось в душе: отвращение к тому, чем я являюсь; боязнь убить кого-нибудь в этом лицее; горечь из-за невозможности быть с любимым; страх за собственную жизнь; беспомощность. Высвободившись из рук Яна, я сползла на промороженное покрытие крыши и, уткнувшись лицом в колени, разрыдалась еще громче. Останавливаться не хотелось, слезы приносили облегчение.
Ян ругался и пытался меня растормошить. Возмущался, доказывая, что терпеть не может вытирать кому-то слезы, не умеет и не собирается учиться. Он, дескать, очень долго живет в этом мире, и уж если не научился утешать за все это время, сейчас не стоит и пытаться… А потом просто схватил меня в охапку и утащил на чердак, где засунул в то самое кресло, в котором я сидела всего полчаса назад.
Я даже не сопротивлялась, прижавшись к плечу Яна и доверчиво вцепившись в черный свитер с высоким горлом. Парень казался не просто теплым, а обжигающе-горячим. После получаса проведенного на морозе, отпускать источник теп- ла не хотелось, но Ян не собирался со мной обниматься.
– Все, успокаивайся! – заявил он, отступая. – Если ты не прекратишь, я уйду, а дакини, скорее всего, явятся снова. И будешь разбираться с ними сама.
Доводы возымели действие. Всхлипнув еще несколько раз, я все же замолчала и попыталась вытереть промороженным рукавом слезы с обветренных щек. Кожа на лице горела, а ноги практически ничего не чувствовали от холода. Представив, на кого сейчас похожа, я порадовалась, что на чердаке темно. Не уверена, что это помешает Яну разглядеть мои красные щеки, опухшие от слез глаза, искусанные в кровь губы, но мне без света было спокойнее.
– Вот какого… ты потащилась на крышу? – негодующе закричал Ян, как только заметил, что я практически успокоилась. – Разве ты настолько глупа, что не понимаешь, как это опасно? Я же не велел оставаться одной! Неужели так сложно выполнять элементарные правила, а?
– Я чуть не убила Ксюшу, – дрожащим голосом, очень тихо, но уверенно ответила я.
– Ну и что? – возмутился он. – Какое отношение это имеет к твоему глупому поведению? Ты смогла вернуть ей часть силы. Совсем немного, и проделано это было грубо и неуверенно, но именно ты спасла ей жизнь. Ты забрала ее энергию неосознанно, импульсивно, а вот вернула, вполне отдавая себе отчет в том, что делаешь. Думай об этом. О том, что случилось, а не о том, что могло произойти.
– Неужели ты не понимаешь? – изумилась я. – Я чуть не убила свою подругу! Как смотреть ей в лицо после этого?
– Алина, ты истеришь совершенно не по делу. Все будет нормально, не переживай. Ксюша ничего не помнит. Только удивлена: как это так, проспала почти до вечера. Списала все на усталость и пошла в столовую. Все.
Я облегченно выдохнула, чувствуя, как с плеч спадает тяжесть, а Ян добавил:
– У тебя есть одно странное качество. Ты умудряешься выдумать проблему там, где ее нет, и не замечаешь при этом реальной опасности. Тебе нельзя оставаться одной. Не знаю, сколько раз нужно повторить, чтобы до тебя это наконец-то дошло. Почему ты не дождалась меня?
– Боялась, – честно ответила я, отворачиваясь к стене. Я была рада, что Ксюша ничего не помнит, но это ничего не меняло: я же не забыла то, что едва не сотворила.
– Меня? – со странной интонацией переспросил Ян, а я поняла, что не знаю точного ответа.
– Не совсем. – Я сжалась в кресле и обхватила себя руками. Очень хотелось горячего чая, но Ян бесчувственный, он не выпустит меня отсюда, пока не узнает все, что ему нужно. – Я боялась разговора с тобой, боялась себя, своих поступков, мыслей. Понимаешь, первое время мне даже не было ее жалко! Это не я! Я просто не узнаю себя в существе, в которое превращаюсь. Похоже, ты был прав, когда сказал, что в той битве выиграла не я, а Вероника. Это она! Она заставляет делать меня жуткие вещи! – Я почти кричала, а из глаз вновь полились слезы.
– Ты – королева нагов, – тихо произнес Ян, даже не пытаясь заглушить мои рыдания, но я все равно его услышала и замолчала. – Ты меняешься и уже никогда не станешь прежней. Вероника тоже стала частью тебя.
– А если я не хочу быть королевой? – Я сглотнула. – Если я хочу все изменить?
– Время нельзя повернуть вспять. Увы, это не под силу даже нам. – Ян грустно улыбнулся и тыльной стороной ладони стер слезы с моей щеки. В его жесте не было ничего чувственного или интимного, скорее забота, напоминающая братскую, но мне все равно стало неловко.
– Не могу так! – Я с горечью посмотрела ему в глаза, будто надеялась найти ответ в затягивающей черноте радужки. – У меня словно раздвоение личности. Я же знаю, оболочка Вероники еще где-то существует! – Слова давались с трудом, раньше я не решалась озвучить эту мысль, хотя она и не давала мне покоя. – Ходит по улицам города, словно тень, и мало напоминает себя прежнюю. Что, если мое единственное желание в последнее время – вернуть законной владелице то, что мне не принадлежит? Понимаешь, во время ритуала я не хотела потерять себя, но и чужого мне не нужно! – По щекам снова потекли слезы. Когда я озвучила свое желание, стало намного легче.
Ян задумчиво прикусил губу и сел рядом со мной на поручень кресла. На правильный профиль парня падал мягкий лунный свет из мутно-серого чердачного окошка. Прямой аккуратный нос, резкая линия чувственных губ и ресницы, которые с этого ракурса смотрелись неестественно длинными.
«Интересно, у богов бывают некрасивые аватары? – подумала я и тут же скривилась, вспомнив Шешу. – Бывают. Так какого же черта Ян не воплотился в одной из них?»
Было бы гораздо проще разговаривать с каким-нибудь тощим долговязым очкариком. Или веселым толстяком.
– Не знаю, чем тебе помочь, – спустя какое-то время задумчиво отозвался Ян. Я даже не предполагала, что он размышляет над моим риторическим вопросом. – То, чего хочешь ты, никто не пытался сделать. Ни разу, – продолжил он.
– Знаю. Не надеялась, если честно, на другой ответ… – Боль сжала сердце. Надеялась, как же иначе? Если бы не надеялась, и спрашивать не стала бы.
– Но, – перебил меня Ян, – это не значит, что попытаться вернуть то, что ты считаешь чужим, невозможно. Было бы значительно хуже, если бы кто-то уже пробовал провернуть подобное и его затея не увенчалась бы успехом.
– А как это сделать?
– Прежде чем спрашивать «Как?», еще раз спроси себя: «Нужно ли?» А вдруг все те качества, которые ты так сильно в себе ненавидишь, принадлежат не Веронике? Что, если все это – часть твоей сущности? Ты ведь не перестанешь быть нагом. Ты взяла от Вероники многие не самые худшие качества. Вдруг тебе будет их не хватать?
– Плохого мне досталось намного больше, – отрезала я, проигнорировав молчаливую ухмылку собеседника. – Я ее не любила, как и она меня, и не хочу составлять с ней одно целое. Что нужно сделать, чтобы прервать нашу связь и вернуть Веронике ее сущность?
– Не знаю. – Ян пожал плечами.
– Но… но… – Слезы опять навернулись на глаза. Неужели Ян снова меня провел?
– Успокойся, – раздраженно отмахнулся он. Похоже, мои слезы действительно действовали ему на нервы. – Я знаю, у кого можно спросить.
– И у кого?
– Я тебе все покажу и расскажу. Но нам предстоит прогуляться. Тебе хватит часа на сборы?
Ян поднялся и, отступив на шаг, с интересом уставился на меня. Он был молчалив и собран, словно ждал этого разговора. Кто его знает, может, так оно и было. Только вот сама я даже не подозревала, что заведу об этом речь. Ян все еще оставался последним человеком, с которым мне хотелось откровенничать. Из-за чего же обстоятельства сложились так, что именно он в курсе многих моих секретов?
– Я еще не завтракала, а сейчас даже время ужина, похоже, миновало, – несчастным голосом отозвалась я.
– Хорошо, тогда полтора часа. Буду ждать тебя на улице.
– Куда мы поедем?
– Об этом я расскажу по дороге. Хорошо? – Ян опустил глаза, задумался и нерешительно добавил, словно сомневаясь, стоит ли заводить об этом речь: – И еще… Влад…
– Что Влад? – насторожилась я.
– Я знаю, тебе будет неприятно это услышать… но он действительно любил Веронику. Стой! – Ян поднял руку, призывая меня помолчать еще чуть-чуть, и я послушно захлопнула рот. – Это не отменяет его чувств к тебе, но ваш поединок… Это тяжело не только для тебя. Ему, думаю, намного сложнее.
– Ты к чему ведешь?
– Не говори ему ничего, пока мы не будем знать точно. Хорошо?
– Как скажешь.
Я пожала плечами, соглашаясь с Яном. Не хотелось признаваться, но душу кольнули сомнения и ревность. А вдруг Влад все же сделал не тот выбор, и как только на горизонте появится Вероника, он тут же уйдет к ней, а я окажусь забыта? Вполне логичный исход, особенно если учесть висящее над нашими головами пророчество, больше напоминающее проклятье.
– Кстати, – внезапно уточнил Ян, придвинувшись ко мне вплотную, – что с твоей раной?
– Не знаю. – Я отодвинула в сторону волосы и повернулась к парню спиной, показывая шею у основания затылка. – Не болит.
– Она практически затянулась. Это хорошо. Если повезет, через несколько дней от нее не останется и следа. Я думал, последствия будут хуже. Ты сильная.
Я с облегчением выдохнула. Если рана пропадет окончательно, дакини не смогут найти меня так же легко и быстро, как сегодня. Хотя что меня искать? Я почти не выхожу из лицея.
Шеша
– Тебе не кажется, что подглядывать за студентами сквозь щель в занавесках – это… несколько ребячливо? – Низкий голос, раздавшийся сзади, заставил вздрогнуть, и Елена Владленовна смущенно отпрянула от окна.
– Ты меня напугал! – нахмурилась она, недовольно взглянув на бесшумно подошедшего со спины Шешу.
Сегодня он в кои-то веки был без галстука. Обычная светлая рубашка и идеально отглаженные темно-серые брюки. Елене Владленовне всегда было интересно, кто следит за одеждой короля нагов – ни складочки, ни случайного пятнышка. Шеша был аккуратен во всем. В одежде, в своих делах, в привязанностях король нагов олицетворял собой вселенский порядок, иногда доведенный до абсурда.
– Так за кем ты столь пристально следишь?
– За твоим так называемым сыном. – Елена Владленовна отдернула штору и уже не таясь уставилась на парковку перед лицеем. Влад хлопнул водительской дверью, пикнул брелком от сигнализации и направился к широкой лестнице с каменными перилами, ведущей в лицей.
Придерживая рукой тяжелую ткань занавески, Елена Владленовна указала подбородком в сторону спешащего по ступеням молодого человека. Ее идеально уложенные тициановые локоны даже не шелохнулись. Идеальность, достигнутая годами практики и лучшими средствами для укладки.
– Ты не интересовался, куда он в последнее время так часто исчезает?
– Нет. А должен? – Шеша недоуменно пожал плечами. Оттеснив свою помощницу, он выглянул в окно и с интересом, словно видел своего приемного сына в первый раз, посмотрел на скрывающегося в дверях главного корпуса Влада. – Он не исчезает насовсем. А его увлечения и пристрастия никогда меня не волновали.
– А вот я поинтересовалась и была очень удивлена…
– Неужели? – В голосе Шеши сквозило равнодушие, приправленное толикой показного удивления.
– Он несколько раз в неделю навещает оболочку Вероники. – Елена Владленовна резко обернулась и неподвижными травянисто-зелеными глазами уставилась на слегка опешившего собеседника. – Странно, не правда ли?
– Наш впечатлительный мальчик сошел с ума? – теперь уже совсем искренне удивился Шеша.
– Кто знает… – Елена Владленовна отстранилась, задернула занавеску и неторопливо отошла от окна. – Быть может, мы все же поторопились? Стоило подождать и не форсировать события…
– Ты имеешь в виду, что идея провести ритуал пораньше была ошибочной?
– Сложно сказать. Влад не похож на умалишенного, но я не представляю, что он ищет рядом с марионеткой, которая раньше была его девушкой. Он ведь прекрасно понимает – это просто разговаривающий и передвигающийся труп. Лишь внешность. Я в растерянности… – Елена поправила волосы и медленно произнесла, подбирая каждое слово: – Я предполагала, что он поедет к Веронике. Их связывало слишком многое, чтобы отпустить это просто так.
– Мне никогда этого не понять, – с презрением бросил Шеша и скривился.
– Я и не прошу, – раздраженно отмахнулась Елена Владленовна. – Просто поверь мне на слово. Естественно съездить один раз. Но почему он раз за разом возвращается?
– Зачем гадать? Устрани оболочку, и проблема исчезнет сама собой.
– Рано… – покачала головой помощница. – В последнее время мы и так привлекаем к себе слишком много внимания.
– Скоро это не будет иметь значения. Осталось две недели. Даже меньше.
– А ты так и не связал Влада гуной. Давай подождем еще хотя бы чуть-чуть? Я просто внимательнее буду следить за ним, и если увижу то, что может помешать нашим планам, тут же уничтожу оболочку.