Квантовая симуляция будущего

1. Когнитивный диссонанс.

Я развернул скомканный клочок бумаги с нацарапанным неизвестным адресом. «У нас в Питере есть такая улица? Странный человек! Сунул бумажку мне в руку и заскочил в троллейбус со словами: “Там найдёте ответы на все вопросы”» – пронеслось в голове.

Вернувшись домой, включил компьютер и нашёл на карте указанный адрес. Больше никакой информации. Любопытство боролось со здравым смыслом. Заманчиво было найти ответы на вопросы, коих у меня было море. Но перспектива попасть в рабство или быть разобранным на органы не вдохновляла. Поэтому, забросив бумажку с адресом в ящик рабочего стола, занялся обыденными делами.

Поработав над очередной главой нового фантастического романа, решил отдохнуть. Нашёл в интернете фильм, откинулся в мягком кресле и приступил к просмотру. Но, сосредоточиться на содержании так и не удалось. Мысли возвращались к бумажке с таинственным адресом. «В конце концов, можно же оставить родным записку или использовать мобильник в режиме стрима» – рассуждал я. Успокоившись, – всё-таки решил досмотреть фильм.

На следующий день любопытство взяло верх. Вытащил из ящичка стола бумажку, повертел в руках, черкнул записку родным и вызвал такси.

Дорога оказалась неблизкой. Дворники слегка поскрипывали по лобовому стеклу. За окном – типичная осенняя питерская погода с моросящим дождём. Отрешённо наблюдая за проносящимися по мокрому асфальту автомобилями и за съёжившимися под зонтами пешеходами у светофоров, я тщетно пытался представить, что же там находится по указанному адресу.

Такси остановилось у трёхэтажного кирпичного дома дореволюционной постройки. Подойдя к широкой старинной двери с современным домофоном и встроенной видеокамерой на дверном откосе, я набрал номер квартиры и нажал кнопку вызова.

– Вам кого? – спросил приятный девичий голос.

– По приглашению, – ответил я, поднеся к видеокамере бумажку с адресом.

– Заходите. Квартира номер один, – откликнулась девушка. Щёлкнул замок, приглашая меня в дом.

Войдя в парадную, запустил на мобильнике стрим и, найдя нужную квартиру, нажал кнопку звонка. Дверь открыла симпатичная девушка лет двадцати и, приветливо улыбнувшись, пригласила войти. В прихожей предложила повесить куртку в шкаф и надеть бахилы. «Как в поликлинике», – подумал я, с любопытством озираясь по сторонам, зажав в руке телефон, передающий в сеть информацию с микрофона и камеры. Мы миновали широкий коридор и вошли в просторную комнату.

– Оригинальный, однако, способ заманивать клиентов, – усмехнулся я, увидев женщину средних лет, сидящую за большим столом, заставленным всевозможной гадальной атрибутикой: хрустальный шар, свечи, деревянные руны, карты Таро, кристаллы, зеркало, астрологические кости.

– Не переживай, дорогой, с тебя денег не возьму, – улыбнулась гадалка.

– Чего так? – спросил я с нескрываемой иронией.

– Вижу, не проблемы, а любопытство привело к нам… да и страх на сердце у тебя вижу.

– Какой ещё страх?

– Выключи телефон, дорогой, здесь тебе ничего не угрожает, – усмехнувшись, попросила гадалка.

Поняв, что меня разоблачили, я виновато улыбнулся и, выключив телефон, положил его на стол.

– Дашенька, – подала знак гадалка встретившей меня девушке.

Даша взяла мой мобильник и спрятала его в металлическом шкафу.

– Что ты хочешь узнать, дорогой? – спросила хозяйка, лукаво прищурившись.

– У вас? Ничего. Я не верю в гадания.

Вещунья пристально посмотрела на меня и только усмехнулась в ответ. Она зажгла свечи, придвинула к себе хрустальный шар и, обхватив его обеими руками, произнесла:

– Вижу холостой ты… С бывшей женой развёлся… Давно развёлся… Больше ни с кем связываться не захотел… Разочаровался в браке… Тебя сейчас другое волнует… Духовную пищу ищешь… За людей думаешь… Вижу также, совсем скоро событие наступит… Жизнь твоя изменится… Ответы на свои вопросы получишь… Девушку встретишь… Ни на кого не похожую… Полюбишь её… Счастье с нею найдёшь.

– Ох и складно же поёте, – засмеялся я, – кое в чём даже в точку попали, только я в гадания всё равно не верю.

– Правильно делаешь, дорогой. У слова «гадание» есть синоним – «предсказание». Так вот, научно обоснованное предсказание наиболее вероятных состояний, тенденций и особенностей развития управляемого объекта в перспективном периоде называется «прогнозированием». Разница между гаданием и прогнозированием, дорогой, только в научной обоснованности и вероятности сделанных выводов. Адекватные, образованные люди с высоким IQ ничего не принимают на веру, а гадание рассматривают как попытку прогнозирования с заданной научной обоснованностью и вероятностью. Доверять или нет таким прогнозам – зависит, дорогой, только от твоего образования и IQ, – усмехнулась гадалка.

– Хм… Я словно в университете на лекции по философии присутствую, – недоумевающе произнёс я.

– Ты не ошибся, дорогой, – засмеялась гадалка, снимая с себя чёрный парик, серьги, бусы, браслеты, кольца, и сбрасывая с плеч цветастый платок.

И вот передо мной уже сидел типичный преподаватель вуза.

– Позвольте, представиться, Максим Сергеевич, меня зовут Софья Владимировна. В недавнем прошлом завкафедрой «Методов математического прогнозирования», – улыбнулась бывшая гадалка, заметив растерянность на моём лице.

– Вы меня знаете?

– Конечно. Кто не слышал об авторе социально-фантастического романа «Трактат о счастье»!

– Неужели вы его читали? Мало кому удалось осилить или понять этот роман, – удивился я.

– Естественно, Максим Сергеевич! В нашем обществе он произвёл фурор!

– В вашем обществе? Что вы имеете в виду?

– Не торопите события, Максим Сергеевич, – загадочно ответила Софья.

– Так значит, и сюда я не случайно попал? Вы меня целенаправленно заманили?

– Ну, так уж и заманили, – засмеялась Софья, – скорее пригласили.

– А к чему тогда эти декорации? – поинтересовался я, жестом указав на атрибутику гадального салона.

– Конспирация. Мы тоже с недоверием встречаем новых гостей, впрочем, как и вы, – хитро улыбнулась Софья.

– Ясно. Ну а в чём тогда истинная цель нашей встречи? – спросил я уже серьёзно.

– Разве вам её не озвучил молодой человек, всучивший «пригласительный билет», – прыснула Софья.

– Намекаете на то, что я действительно найду здесь ответы на все вопросы? – спросил я с недоверием.

– Не намекаю, а очень на то надеюсь. Мы не меньше заинтересованы как в ваших вопросах, так и в полученных ответах, – загадочно произнесла Софья.

– Правильно ли я понял, что отвечать на мои вопросы будете не вы?

– Верно. С кем и как вам придётся общаться, объясню позже. А пока расскажу, чем вызван интерес к Вашей персоне, – заинтриговала меня Софья.

– Любопытно.

– В романе «Трактат о счастье» вы представили своё видение справедливого и счастливого общества будущего. То есть, позволили себе сделать некий прогноз. Хотя возможны и другие альтернативные пути развития нашего общества. И далеко не все ведут к светлому будущему. Как вам, например, перспектива возврата к неофеодализму в результате создания новых каст или предпосылки построения в нашей Стране киберфашизма? Ведь в своём прогнозе вы не отрицаете использования глобального электронного контроля за всеми членами общества?

– Если бы я задался целью написать антиутопию, то и взял бы за основу своей формации неофеодализм, киберфашизм или подобное. Но я хотел описать идеальное счастливое общество, то есть создать утопию.

– Ну и в чём тогда разница между ней и гаданием цыганки? – засмеялась Софья, – ведь все ваши доводы основаны на личных предположениях. А это в корне противоречит научному прогнозированию. Разве не интересно узнать, в каком направлении на самом деле пойдёт развитие общества в зависимости от сделанных начальных допущений?

– Конечно, интересно! Только как это сделать?

– Воспользоваться методами математического прогнозирования и моделирования.

– Но, насколько мне известно, существующие на сегодня модели подобного типа представляют собой примитивные игрушки в руках математиков, поскольку не в состоянии охватить все аспекты социальной жизни общества, не говоря уже об экспоненциальном разрастании дерева выбора путей на каждом шаге. А поскольку социальное общество представляет собой сложную систему для формализации и моделирования, то на это никаких мощностей существующих суперкомпьютеров не хватит, – решил я блеснуть эрудицией.

– Смотрю, вы и в социальном моделировании разбираетесь, – улыбнулась Софья, – правы во всём, кроме одного утверждения: «существующих суперкомпьютеров».

– А что, возможно использовать для моделирования и несуществующие? – усмехнулся я.

Софья пристально посмотрела мне в глаза, выдержала паузу и спросила:

– Хотите участвовать в наших социальных экспериментах в компьютерной симуляции моделируемых обществ?

– Вы серьёзно? Разве такое возможно? – удивился я.

– Да… если подпишете договор о неразглашении… но с жёсткими условиями.

– Насколько жёсткими? – криво улыбнулся я.

Софья вытащила из ящика стола договор.

– Вот, прочтите внимательно… К участию в экспериментах привлекаются только члены нашего научного общества. Подписав договор, вы автоматически вступаете в него и в дальнейшем обязаны следовать принятым в обществе правилам.

Я молча взял договор и стал дотошно его изучать. В написанное невозможно было поверить. Ничего подобного раньше не видел и не слышал.

– Стирание памяти! – воскликнул я, бросив на Софью испуганный взгляд.

– К сожалению, это вынужденная мера для сохранения нашей тайны, если участник общества нарушит условия договора.

Я ещё раз пробежал его глазами, повертел бумаги в руках, словно взвешивая все за и против, и, наконец, произнёс:

– Я согласен.

 Даша подала ручку. Скрепив договор размашистой подписью, протянул бумаги Софье. Бросив взгляд на мой автограф, она одобрительно кивнула:

– Поздравляю, Максим Сергеевич! С сегодняшнего дня вы полноправный член нашего тайного научного общества.

Я только криво улыбнулся в ответ. Софья встала из-за стола.

– Идите за мной!

Мы вышли из комнаты и подошли к шкафу в конце коридора. Даша вытащила из кармана шариковую ручку и нажала на колпачок. Дверцы шкафа беззвучно отворились. Он был полностью завешен костюмами. Ещё одно нажатие – и одежда разъехалась в разные стороны, обнажив коридорную стену, поскольку задней перегородки у шкафа не было. После третьего нажатия на кнопку фрагмент коридорной стены отъехал внутрь и в сторону, обнажив узкий проход. Софья, пройдя сквозь шкаф, вошла в этот проём. Я последовал за ней. Даша осталась в квартире. Пройдя метров десять по проходу, спустились по винтовой лестнице вниз на два этажа и подошли к дверям лифта. Софья нажала кнопку, створки раскрылись, и мы вошли в узкую кабинку. На стенке было всего две кнопки – зелёная и красная. Софья нажала красную. Двери лифта закрылась, он бесшумно скользнул вниз, а на светодиодном индикаторе стали появляться цифры: –1, –2, –3, –4, –5… –20, –21, –22…

2. Сквозь тернии к мечте.

Родилась Лена в одной из бывших республик Советского Союза. Завершила обучение в школе с золотой медалью, затем поступила на «Прикладную математику» русского отделения университета и окончила вуз с красным дипломом. Из-за хорошей успеваемости Лене предложили остаться на кафедре и поступить в аспирантуру. После защиты кандидатской диссертации по теме «Математическое моделирование развития социальных систем» Лене предложили преподавательскую деятельность в университете, но она предпочла перейти на работу в Институт математики на должность старшего научного сотрудника для продолжения собственных исследований в области моделирования социальных систем.

Периодически вспыхивающие после развала СССР националистические выступления радикально настроенных групп обычно обходили Лену стороной, несмотря на её типично русскую внешность. Но усиливающиеся притеснения по национальному признаку стали её постепенно угнетать. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, послужил приказ начальства писать научные статьи на государственном языке республики, а не на русском или английском, как раньше.

Через месяц Лена с родителями переехала в Санкт-Петербург, совершив удачный обмен квартиры. С учётом её публикаций она без проблем устроилась на должность старшего научного сотрудника в «Лабораторию математического моделирования социальных процессов» одного из НИИ. Однако старожилы встретили Лену с насторожённостью.

В лаборатории для создания моделей использовали язык Python с библиотеками Pandas, NumPy, SciPy и Statsmodels. Лене раньше не приходилось иметь дело с этими программными инструментами. Свои алгоритмы и модели она создавала на языке Fortran 90, который был в сто раз быстрее, чем Python. Но Fortran 90, к сожалению, не имел столь же мощных библиотек. Поэтому завлаб в первую очередь попросил Лену выучить язык Python и используемые в лаборатории библиотеки, а затем поинтересовался, чем она планирует заняться? Лена сказала, что насколько известно, универсальный язык программирования для социологии ещё не разработан. В связи с чем она хотела бы заняться разработкой такого инструмента, специально предназначенного для решения социологических задач. А поскольку ей всё равно изучать Python, то предлагает создать этот инструмент в виде фреймворка для Python.

Завлаб попытался охладить пыл Лены, сославшись на отсутствие финансовых возможностей для таких долгосрочных проектов. Но Лена ошарашила заведующего, заверив, что на изучение Python и разработку фреймворка ей понадобится всего три месяца. Тогда завлаб созвал сотрудников лаборатории и, надсмехаясь, объявил: «Коллеги, Елена Николаевна утверждает, что за три месяца выучит Python и разработает на нём специализированный фреймворк для решения социологических задач». Сотрудники встретили это сообщение саркастическим смехом. Но, завлаб всё же согласился предоставить ей три месяца в качестве испытательного срока.

Лена с головой окунулась в проект. На освоение языка Python ей понадобилась неделя. На разработку фреймворка – два месяца. На отладку оставалось совсем немного времени. Поэтому, получив специальное разрешение администрации, она стала задерживаться в лаборатории до 22–23 часов, включая выходные дни.

Лена наивно полагала, что, завлаб и сотрудники по достоинству оценят её квалификацию и работоспособность, надеясь тем самым завоевать должное уважение в коллективе. Но всё произошло с точностью до наоборот. Успехи Лены вызвали у сотрудников только зависть и ненависть. Одни стали на неё косо смотреть, другие перестали здороваться. Пару раз, выйдя на работу в выходные дни, она сталкивалась с тем, что кто-то изменял пароль на её персональном компьютере. Видимо, надеялись таким образом сорвать её работу. Однако, в совершенстве владея операционной системой, она легко обходила защиту.

Ровно через три месяца Лена назначила демонстрацию своего фреймворка. Она показала возможности продукта и созданную на нём модель социального поведения общественной организации. Сотрудники наблюдали за работой программы, не проронив ни слова, и также молча разошлись по своим местам, как только Лена закончила. Завлаб же похвалил её и предложил опубликовать в научном журнале статью, посвящённую разработке фреймворка.

Отношение сотрудников лаборатории расстроило Лену. Она не ожидала от них подобной реакции. В связи с чем негласно окрестила микроклимат в коллективе «змеиным гнездом». Подумала даже перебраться в какую-нибудь коммерческую IT-компанию, но услышала от знакомых, что наукой в них и не пахнет. Вся деятельность таких контор заточена исключительно на высасывание из заказчиков денег, а любые полезные начинания, не приносящие сиюминутную выгоду, душатся на корню.

Отправив научную статью в публикацию, Лена решила на базе разработанного ею фреймворка создать более серьёзную модель – влияние политических партий на социум. Но работая над ней, поняла, что существующие компьютеры не потянут расчёт, не говоря уже об имитационном моделировании в реальном времени.

Надежда на скорое создание вычислительных систем необходимой мощности не вселяла оптимизма. Поэтому Лена стала живо интересоваться разработкой квантовых компьютеров, превосходящих по скорости обычные суперкомпьютеры в 100 триллионов раз. Из научных статей в открытом доступе она поняла, что разрабатываемые в настоящее время экспериментальные образцы на сверхпроводящих, ионных, фотонных или спиновых кубитах, на твердотельных квантовых точках и квазичастицах не перспективны. Пока их вычислительные элементы не будут построены на более неприхотливых физических принципах: которые не нуждаются в сверхнизких температурах; не требуют защитных саркофагов, предохраняющих от радиации и магнитных полей; не подверженные декогеренции – никаких серьёзных квантовых компьютеров создано не будет.

Но в том, что рано или поздно это произойдёт, Лена не сомневалась. А, следовательно, им понадобится специализированное программное обеспечение. В зоопарке квантовых алгоритмов она нашла: алгоритм Шора; Гровера; Дойча – Йожи; Залки – Визнера; алгоритм Харроу – Хассидима – Ллойда и другие. Всего семьдесят. Но среди них не было ни одного, предназначенного специально для моделирования социальных систем. Аналогичная ситуация сложилась и с общим программным обеспечением. Наиболее популярными фреймворками для квантовых компьютеров являлись: Qiskit, Cirq, QDK, Ocean, ProjectQ, LIQUi. Но ни один из них не был заточен под задачи социологии. А поскольку Qiskit и Cirq были реализованы на языке Python, Лена решила создать на Python собственный фреймворк, взяв за основу тот, что был ею написан для обычных машин.

Эта работа не могла остаться незамеченной. Завлабу вскоре донесли, что Елена Николаевна занимается посторонними делами. Он вызвал её в свой кабинет и попросил отчитаться. Лене пришлось ввести его в курс дела. Завлаб призадумался и сообщил ей, что подобные разработки не входят в научные планы лаборатории. Следовательно, по закону, он должен запретить Лене заниматься этой работой. Но, учитывая её заслуги и тёплое личное отношение, он готов закрыть на это глаза и позволить заниматься этой темой некоторое время, в зависимости от полученных результатов. И подчеркнул, что, в свою очередь, надеется на благодарность с её стороны. Лена не поняла смысла его последней фразы и не обратила на неё внимания, обрадовавшись полученному разрешению продолжать работу.

Через полгода Лене удалось создать для квантовых компьютеров фреймворк на языке Python, предназначенный для моделирования сложных социальных систем. Результаты она опубликовала в научном журнале. Учитывая полулегальную работу над проектом, не указала ни институт, ни лабораторию.

Завлаб предложил отметить это событие в ресторане. Лена не могла ему отказать, поскольку чувствовала себя обязанной. Немного выпив, завлаб стал недвусмысленно намекать на «продолжение банкета» у него дома, обещая познакомить с уникальной коллекцией виниловых дисков. Понимая, к чему это в итоге приведёт, Лена с трудом отвертелась от предложения, выдумав самую невероятную причину.

Завлаб не простил отказа. Лена вскоре почувствовала это. Обычно всегда приветливый, он стал сухо здороваться, перестал подходить и интересоваться её работой, а через неделю заявил, что вынужден закрыть тему и переключить Лену на другую работу. Поняв, что не сможет дальше находиться в лаборатории, где сотрудники, включая самого завлаба, относятся к ней с неприязнью, Лена стала искать себе другое место работы. Но это оказалось непросто. Даже в таком большом городе, как Питер, руководители похожих научных направлений знали друг друга. И, видимо, завлаб постарался сделать так, чтобы Лену негласно внесли в чёрный список.

После месяца безуспешного поиска работы по интересующей теме, когда Лена стала уже терять надежду, её вдруг пригласили в один из вузов, прочитать серию лекций по использованию созданного ею фреймворка. Но завкафедрой предупредил её, что начало финансирования открывающейся на кафедре новой лаборатории «Квантового моделирования социальных систем», которую Лене же и предлагают возглавить, начнётся только через полгода. Но до этого времени, к сожалению, у вуза нет денег на оплату её работы. Поэтому до открытия лаборатории Лену попросили поработать в качестве волонтёра.

Это предложение не вызывало у Лены восторга. Но перспектива получить и возглавить собственную лабораторию толкнула её на безрассудный поступок, и Лена согласилась. Она добросовестно прочитала курс лекций в двух группах и даже не отказалась стать руководителем дипломных работ для шести студентов, решивших взять «использование квантовых компьютеров для социального моделирования» в качестве темы для диплома.

Полгода Лена, не вылезая из долгов, перебивалась случайными заработками, чтобы хоть как-то решить материальные проблемы. Хотела также временно подвязаться на онлайн-преподавание языка Python для старших школьников. С коммерческими компаниями, осуществляющими набор учителей в частные школы, она решила не связываться, поскольку отзывы о них в интернете были нелестные. Педагоги жаловались на штрафы по любому поводу, в результате этого денег они получали на руки в два-три раза меньше, чем им обещали. Что же касается федеральных проектов, то поучаствовавшие в них «счастливчики» отзывались о них, как об очередном распиле государственных денег. До 25–30% мёртвых душ в группах, дополнительно навязываемая педагогам неоплачиваемая работа, и главное – нищенские зарплаты. Посему Лена решила не унижать своё достоинство, участвуя в, по существу, паразитических проектах.

Как бы тяжело ей ни было в эти полгода, она выполнила взятые на себя обязательства. Шестеро её студентов защитили дипломные работы на «отлично». Завкафедрой избегал встречи с Леной. Когда же она его всё-таки поймала, виновато развёл руками и сообщил, что, к сожалению, не смог получить разрешение на открытие новой лаборатории. Эти слова прозвучали как удар грома. Лена поняла, что её попросту развели как школьницу.

В депрессивном состоянии она возвращалась домой. У остановки молодой человек сунул в руку скомканный клочок бумаги и заскочил в троллейбус со словами: «Там вы найдёте ответы относительно интересующей Вас работы». Лена развернула бумажку с нацарапанным на ней адресом, достала мобильник, вошла в Яндекс-карты и нашла указанную улицу. Критическое мышление в тот момент у неё полностью отсутствовало. Рассчитав путь, она села в подходящую маршрутку.

«Кто этот молодой человек, всучивший бумажку? Что расположено по указанному адресу? О какой работе он говорил?» – вопросы роились и путались в голове, не находя ответа. Вот так, в минуты потрясений, эмоционального расстройства и глубокой депрессии люди и попадают в лапы мошенников и аферистов. Но, похоже, мысли её были сейчас не о том.

Выйдя на нужной остановке, Лена ещё раз сверила по карте адрес и оставшийся путь прошла пешком. Подойдя к трёхэтажному кирпичному дому дореволюционной постройки, увидела на откосе широкой старинной двери современный домофон с видеокамерой. Набрав номер квартиры, Лена нажала кнопку вызова.

– Вам кого? – спросил приятный девичий голос…

…Минут через пять Лена сидела за большим столом, заставленным всевозможной гадальной атрибутикой…

…Через два часа она с Софьей Владимировной бесшумно скользила вниз на лифте. Цифры на светодиодном индикаторе отмечали: –1, –2, –3, –4, –5… –20, –21, –22…

3. Тайное научное общество «Тургор».

Родился Аркадий в интеллигентной ленинградской семье. Отец – радиофизик, кандидат технических наук, работал в одном из НИИ. Мать окончила аспирантуру и преподавала «Вычислительную математику» студентам университета.

Аркадию сильно не повезло, так как в школу пошёл уже после распада Советского Союза и начала губительных экспериментов в сфере среднего и высшего образования. Будучи свидетелями деградации уровня преподавания, родители предоставили Аркадию возможность параллельно заниматься по Советским учебникам и методикам.

В старших классах Аркадий мог уже сам убедиться в целенаправленном разрушении образования в школах урезанием часов на фундаментальные дисциплины, хаотизации содержания их программ, подмены учебной работы написанием бессмысленных отчётов, бесконечными проверками, а также бесправным положением преподавателей и навязыванием дистанционной формы обучения, внедряя тупые тесты и натаскивание.

Благодаря усилиям родителей, Аркадий получил полноценное среднее образование, научился творчески мыслить, искать причинно-следственные связи и принимать самостоятельные решения.

Будучи ещё школьником старших классов, Аркадий уже понимал, что в родной стране что-то не так. Не стали бы чиновники так нещадно громить одну из лучших в мире советскую систему образования, если были патриотами. Так поступают только продавшиеся поборники либеральных реформ, откровенные предатели и вражеские агенты. Трудно предположить, что этого не видели или не замечали вышестоящие начальники.