Погружение

4

Брук

Солнце как раз начинает садиться, когда я выхожу из своего простенького бунгало в зоне «Коралл», которое Фредерик, собственник курорта, неохотно согласился сдать мне по такой же низкой цене, что и персоналу, в обмен на несколько рекламных постов. Я иду по дорожке, ведущей к улице, где припаркован мой байк, как вдруг меня останавливает чей-то окрик.

– Эй!

Голос незнакомый, и я оборачиваюсь и делаю резкий вдох, когда понимаю, кто это. Девушка, та самая, что, похоже, хотела подойти ко мне в ресторане утром. Я потом видела ее на занятии у Касс. Она стоит неподалеку от входа в мое бунгало, как будто ждала меня.

– О, привет, – говорю я, быстро справившись с удивлением, и наклеиваю на лицо деланную улыбку, с которой обычно появляюсь в соцсетях.

– Ты Брук, да? – спрашивает она. Она такая худенькая, что, кажется, ее может снести сильным ветром, а глаза смотрят так же широко и любопытно, как и утром. Но голос у нее тверже, чем я ожидала; в ней чувствуется спокойная уверенность.

Я выжидающе киваю. Наверняка она из моих ярых фанатов и хочет попросить меня сделать с ней селфи без свидетелей. Так меньше шансов получить отказ. Но своим следующим вопросом она застает меня врасплох, и улыбка соскальзывает у меня с лица.

– Ты ведь здесь уже две недели?

– Вроде да, – осторожно говорю я. – Где-то так.

Я вспоминаю, что именно я постила. В самом начале я выложила в Тикток видео, как еду с причала на курорт на туктуке. Но все равно странновато, что она точно знает, сколько я уже здесь нахожусь.

Она кивает.

– Значит, тебя тут не было, когда с утеса Кхрум-Яй упала та девушка?

Я удивленно моргаю. Я совсем не ожидала такого вопроса, ведь я приняла ее за оголтелую подписчицу, которая просто хочет излить восторги по поводу моих блогов.

Конечно, я об этом слышала. За несколько дней до моего приезда одна девушка упала с Кхрум-Яй, самой высокой точки на острове. Ей был двадцать один год, как и мне. Во всех заметках, которые я видела – а нашла я их потому, что поставила в Гугле уведомление о новостях, где упоминается Санг, – говорилось, что та девушка, Джасинта, пошла утром на Кхрум-Яй одна, упала и разбилась насмерть. Из соображений конфиденциальности ни в одной из статей не указали ее фамилию, но зато разместили фото. Круглое улыбающееся лицо в обрамлении каштановых кудрей. Нос усыпан веснушками, и из-за отсутствия макияжа она выглядит на несколько лет моложе.

Полиция Санга постановила, что смерть Джасинты – несчастный случай. Она подошла слишком близко к краю утеса. Может, ее что-то напугало, а может, она просто оступилась. Как бы там ни было, она упала в каменистую расщелину, где потом и нашли ее искалеченное тело.

Когда я приехала, рассказы вполголоса о ее смерти ходили по курорту, как подводные течения. Работники потихоньку обсуждали это на тайском, и я бы даже не догадалась, о чем они перешептываются, если бы не внезапные паузы, которые они делали, когда силились выговорить по слогам имя Джасинты.

Но откуда эта девушка знает о происшествии? Не то чтобы оно попало в международные новости. Она что, собирает информацию об острове так же скрупулезно, как и я? И если да, то зачем?

– Нет, – помолчав, отвечаю я осторожно. – Я ее не знала. А почему ты спрашиваешь?

Она делает глубокий вдох, как будто раздумывая, что сказать.

– Я понимаю, как это прозвучит, и вообще, мы с тобой даже не знакомы, но я думаю, что ее смерть не была случайной. Думаю, есть еще кое-что…

Раздавшийся откуда-то сзади голос полностью заглушает остальные ее слова.

– Люси!

Мы одновременно оборачиваемся и видим крупного парня с обнаженным торсом и разрисованным зеленой неоновой краской лицом, который вразвалку направляется к нам в сопровождении еще нескольких ребят.

– Мы идем посидеть в «Тики-Палмс» перед вечеринкой, – продолжает он, видимо, не замечая, что мы разговариваем, а может, просто не придавая этому значения. – Пошли с нами.

Девушка – ее, очевидно, зовут Люси – открывает рот, чтобы отказаться, но не успевает.

– Не-а, – говорит парень. – Никаких отговорок. Ты на отдыхе. Ты должна веселиться, и я назначаю себя организатором твоего веселья. – Он меняет тон на шутливо-официальный, будто изображая полицейского: – Пройдемте с нами, мэм.

Он переводит взгляд на меня, будто только что меня заметил, и улыбается улыбкой, которая, очевидно, задумана как игривая, но вместо этого придает его лицу такое выражение, будто у него сильный запор.

– О, привет. Ты, конечно, тоже можешь пойти с нами, если хочешь.

– Не могу, к сожалению, – говорю я, ни малейшего сожаления не испытывая.

– Ну, ты знаешь, где нас найти, если передумаешь, – подмигивает он.

И, прежде чем я успеваю опомниться, он кладет руку Люси на плечи и уводит ее по дорожке, оставляя меня со всеми вопросами, которые я не успела задать.

Чего именно хотела Люси? Что ей известно о девушке, которая разбилась на Кхрум-Яй? И откуда известно? И почему я? Почему из всех людей на острове она выбрала именно меня, чтобы поделиться своими подозрениями?

Я наблюдаю, как их компания идет к ресторану, и несколько секунд раздумываю, не пойти ли за ними, но, посмотрев на часы, понимаю, что уже опаздываю. Я уже собираюсь подойти к своему байку, но вижу, как Люси оглядывается, ища меня глазами. Она смотрит на меня все так же пристально, будто что-то решая. Но через мгновение поворачивается, и мне остается только глядеть ей вслед.

Когда я приехала на вечеринку, солнце только-только село, оставив после себя рассекающие небо лиловые полосы. Я паркую байк у тесного ряда пальм на дальней стороне холма. Хотя «Франжипани» не так далеко от жилых домов, там есть ощущение уединенности. Извилистая улица, на которой находится бар, упирается в необитаемые джунгли, и мы в целой миле от суеты Кумвита и пляжа Пхо-Тау. Листва создает плотный навес, который поглощает звуки и окутывает округу одеялом тишины.

Заглушив мотор байка, я слышу возбужденные голоса, доносящиеся из бара – всего лишь небольшого, огороженного проволочной сеткой пространства на пустыре. На заборе висит деревянная дощечка, на которой неумело нарисован самый распространенный на острове цветок, а поверх него большими зелеными буквами выведено «Бар „Франжипани“». Гирлянды белых огоньков волшебным сиянием освещают деревянный помост в дальнем углу двора и несколько хаотично расставленных столов для пикника. Среди гирлянд натянут большой белый плакат с надписью: «Поздравляем, Касс + Логан». В центре стоит навес с крышей из пальмовых листьев, вокруг – барные стулья. Отблески скачут на целой батарее бутылок, раздаются взрывы смеха.

Мой наблюдательный пункт почти полностью в тени, так что, припарковавшись, я решаю на минутку задержаться. Касс и Логан стоят за баром, он обнимает ее хрупкие плечи. Даг и Грета сидят рядом по другую сторону бара, Гретины пепельные волосы переливаются в свете огоньков, она смеется, запрокинув голову. Я чувствую прилив облегчения, когда вижу, что рядом с ними стоит Нил, который непринужденно облокотился на барную стойку и улыбается своей обычной дурашливой улыбкой.

Но в этот раз я не могу приписать трепет в животе его присутствию. В других обстоятельствах я бы спокойно пришла на вечеринку одна, но есть что-то такое в их компании, в том, как они до странности близки. С самого своего приезда я толкалась на периферии. Я, кажется, завоевала симпатии Касс и Нила, но остальные держатся немного отстраненно, словно не хотят сближаться ни с кем, кто не собирается оставаться на острове насовсем. И я видела, как смотрят на них другие туристы: как будто они – элитный клуб, о членстве в котором можно только мечтать.

Я стряхиваю нервозность и выпрямляю спину, напоминая себе, что имею полное право быть здесь, и отчаянно игнорирую голос в голове, который твердит, что я лишняя.

Практически тут же я слышу, как меня окликает Нил, и чуть расслабляюсь.

– Брук! Давай к нам! – кричит он и широко улыбается.

Все лица поворачиваются в мою сторону, и Касс, будто по команде, спешит ко мне.

– Поздравляю! – говорю я чуточку слишком громко, когда она меня обнимает.

– Спасибо, что пришла, – говорит она мне прямо в ухо, ее голос чуть выше, чем обычно. Она, как и всегда, пахнет тропическими цветами и какой-то сладостью, которая подходит ей как нельзя лучше, и я обнимаю ее в ответ. Когда она отстраняется, я вижу, что взгляд у нее стеклянный. Интересно, сколько она уже выпила.

Я достаю из рюкзака бутылку с красной лентой вокруг горлышка, которую привезла с собой, и протягиваю Касс.

– Подумала, что сегодня идеальный повод для шампанского, – объясняю я.

Может, мне показалось – в конце концов, там, где мы стоим, темно, – но Касс как будто вздрагивает при виде бутылки. Я жду, что она что-то ответит, объяснит, но она заговаривает не сразу.

– Ого, – говорит она наконец, медленно и осторожно. – Как ты умудрилась достать здесь шампанское?

– В ресторане «Закат», – отвечаю я. Это самый фешенебельный на острове ресторан, не слишком оригинально названный так из-за невероятного закатного пейзажа, который оттуда открывается. – Я увидела там несколько бутылок. Одна на шестерых – не так уж много, но как же праздновать помолвку без шампанского?

Я не говорю, что мне едва по карману даже одна бутылка. Теперь каждый раз, когда я открываю кошелек, мне кажется, что он испускает немой крик. Но я купила шампанское не колеблясь, пусть оно и непомерно дорогое. Касс заслужила.

– Спасибо, Брук. Не обязательно было так заморачиваться. Очень мило с твоей стороны, – говорит Касс, очевидно, взяв себя в руки. Я думаю, не спросить ли ее, в чем дело, но она уже тащит меня к остальным, и все снова как обычно, всякая неловкость тут же забыта.

– Ты же помнишь всех, да? – спрашивает Касс, когда мы подходим к бару. Я иду за ней, находясь под впечатлением от того, насколько она расслаблена в этой компании, где все оборачиваются к ней с выражением искренней приязни. Я смотрю на нее и вижу то же, что и они. Стеклянный, но теплый взгляд темных глаз, на лице – привычная милая улыбка, которая говорит о ее спокойной натуре. Их маленькая скромница.

Хоть я и виделась с ними уже несколько раз, Касс все равно представляет всех по очереди.

– Нила ты, конечно, помнишь, – говорит она и многозначительно поднимает брови, ставя шампанское на барную стойку. Я киваю. Намек тоньше некуда. Наверное, она видела, как мы сегодня сидели в «Тики-Палмс».

– Грета – наша профессиональная йогиня, – продолжает Касс, указывая на поджарую светловолосую шведку справа от Нила.

Касс, кажется, ходит к ней на йогу каждый понедельник. Несколько раз она пыталась затащить и меня, но йога – вообще не мое: удивительно, но трейлерный парк, в котором я выросла, не слишком располагал ко всяким шавасанам и намасте. Правда, проходя мимо фитнес-центра в северной части курорта, я видела, как Грета ведет занятия. Похоже, там, в зале, она в своей стихии, всегда доброжелательна и расслаблена. Но когда я общалась с ней, один раз во «Франжипани» и один – в «Тики-Палмс», мне показалось, что за этим фасадом прячется холод. Вот и сейчас она машет мне и улыбается, но ее улыбка выглядит чуть натянутой.

Касс немного рассказывала мне о ней. Грета приехала сюда уже давно, как минимум на несколько лет раньше, чем остальные «старожилы», и теперь руководит на курорте фитнес-центром. И жила, казалось бы, в полной идиллии со своей девушкой Элис, которая внезапно бросила и ее, и остров за несколько дней до моего приезда. Наверное, поэтому она и держится так отстраненно.

– А это наш местный плейбой, Даг, – говорит Касс.

Она указывает на парня, чье длинное лицо походит на холмистый рельеф, настолько резкие у него черты. Нос – как у регбиста, который, видимо, ломали так часто, что он не успевал как следует зажить. Волосы свалялись в нелепые дреды, как это бывает у белых, и он одет, насколько я понимаю, в свою привычную униформу: купальные шорты и майку с логотипом курорта, которая подчеркивает впечатляющие бицепсы.

– Она так говорит только потому, что я ее босс, – подмигивает Даг. – Как дела, Брук?

Он лениво скользит по мне взглядом сверху вниз, дважды нарочито его задерживая, и, хотя каждый мой мускул напрягается, я заставляю себя удержать на лице вежливую улыбку. Мы с ним уже встречались, и каждый раз у меня от него мороз по коже. Касс всегда хорошо о нем отзывается и хвалит за то, как умело он руководит Центром дайвинга. И несмотря на то что он наводит на меня жуть, со своей энергетикой добродушного австралийского парня он кажется вполне безобидным. Но он напоминает слишком многих парней из моего прошлого. Тех, которые считают, что им все должны.

– И, конечно, Логан. – Касс улыбается и проходит обратно за бар, чтобы обнять Логана за талию.

Грета и Даг смотрят на них и, словно по команде, поднимают пластиковые стаканчики. Логан улыбается, и мне понятно, почему Касс он понравился. Высокий – точно больше шести футов – и крепкий. Кудрявые волосы до плеч сегодня стянуты в пучок, а его очаровательный шотландский акцент уж точно положительно сказывается на чаевых. Касс особо не распространялась о его прошлом, только вкратце рассказала, что он переехал сюда из Абердина лет пять назад, потому что не хотел становиться во главе семейной столярной мастерской.

– Поздравляю, Логан! – говорю я с наигранной веселостью.

– Спасибо. Рад, что ты пришла, – отвечает он, хотя по его тону не скажешь. Он бросает на меня быстрый и, кажется, подозрительный взгляд и отворачивается. Как всегда в его присутствии, я не могу отделаться от ощущения, что наша дружба с Касс его почему-то настораживает.

Неудивительно: с тех пор, как я стала вести соцсети, я встречала кучу таких парней. Они посмеиваются над моей работой и только рады раздуть свое эго, говоря, что большого ума она не требует, хотя и понятия не имеют, сколько в нее нужно вкладывать труда. Смотрят снисходительно, когда я говорю, что нашла нового рекламодателя или запускаю новую кампанию. Да, это не работа моей мечты, но это лучшее, что я могу в сложившихся обстоятельствах. Обстоятельствах, которые Логан и представить себе не сможет.

– Долго же он тянул, да? – подмигивает Грета.

Я подавляю раздражение и заставляю себя переключиться на разговор.

– Эй, – практически сразу отвечает Даг. – Он просто нервничал. Чувак, сколько коктейлей ты выпил, прежде чем решился задать тот самый вопрос? Мы умираем от любопытства.

– Ну, если он сам их мешал, то как минимум десять. Никогда не видел, чтобы бармен делал такие слабые коктейли, – вставляет Нил.

И вот так я словно исчезаю. Наблюдаю, как они перебрасываются шутками, и на мгновение меня затапливает пустота. Я только через пару секунд понимаю, что это за чувство. Это тоска по таким отношениям и таким людям, которых в моей жизни никогда не было. Я стою и с замиранием сердца смотрю, насколько для них это просто, как они подходят друг другу, словно кусочки одного пазла.

– А чего мы, собственно, ждем? – прорезает шум Гретин певучий акцент. – Это вообще-то вечеринка в честь помолвки. Нам нужен тост под шампанское!

Все оборачиваются к Логану, бессменному бармену, и он поднимает руки вверх, как будто сдается.

– Сейчас, сейчас, – говорит он и берет бутылку.

Я смотрю на Касс: она не сводит глаз с Логана, даже когда он срывает с бутылки фольгу, даже когда он вытаскивает пробку с громким хлопком, который эхом отдается в ночном воздухе. Все это время ее лицо, на котором написано обожание, украшает легкая улыбка. Когда Логан разливает шампанское в шесть пластиковых стаканчиков – судя по всему, во «Франжипани» предпочитают именно их, – он поднимает взгляд на Касс, и его глаза сверкают. Остальные увлечены разговором, но я замечаю, как он одними губами говорит ей: «Мы двое навсегда». Ее улыбка становится шире и переходит в смех, когда Логан наливает в один из стаканчиков слишком много и шампанское переливается через край.

Их любовь осязаема. От этого проявления нежности на душе у меня должно бы стать теплее, но в груди снова разрастается пустота, к которой примешивается еще какое-то чувство.

Грета начинает передавать стаканчики, Логан возвращается к Касс, и я замечаю, как он легонько прикасается губами к ее лбу. И тогда я нехотя признаю то чувство, которое пыталась не замечать.

Это зависть.

– Так, тишина, тишина, – требует Грета, и все смотрят на нее. Я наблюдаю за их компанией уже достаточно долго, чтобы понять, кто есть кто. Грета, по-видимому, взяла на себя роль матери.

– Логан, Касс. Я даже не могу выразить, как сильно люблю вас обоих, – начинает Грета, прежде чем обратиться к Логану. – Логан, что бы я без тебя делала? С тех пор, как ты приехал, ты – моя опора. Без тебя Санг был бы совсем другим.

Логан тепло смотрит на Грету, пока она говорит.

– Касс, ты так замечательно вписалась в нашу компанию. Не представляю, как мы раньше существовали без тебя. Мы всегда говорим, что мы семья, и это так и есть. Семья, которую мы выбрали сами. И мы счастливы, что ты – ее часть.

Голос Греты на мгновение прерывается, и она прокашливается. Ее слова задевают меня против воли, и я чувствую, как куда-то между ребер вонзается жалость к себе. Вот бы и у меня был кто-то, кто сказал бы так обо… Я встряхиваю головой, не давая мысли оформиться до конца.

– В общем, – продолжает Грета, – мы с Дагом и Нилом приготовили вам небольшой подарок, чтобы показать, как много вы для нас значите.

Она вытаскивает из-за спины подарочный пакет и протягивает Касс, которая принимает его как награду. Все замолкают, когда она вытаскивает из пакета альбом в твердой обложке и ахает.

Глаза Касс наполняются слезами, и она показывает альбом всем: на обложке фото, где они впятером. Еле сдерживая слезы, Касс листает его и рассматривает фотографии на тщательно оформленных страницах.

– Мы хотим, чтобы вы знали, как много вы для нас значите, – повторяет Грета.

Она старается подчеркнуть, что это общий подарок от них с Дагом и Нилом, но всем ясно, что он от нее. Альбом продуман до мелочей, и наверняка ей пришлось сильно постараться, чтобы его собрать. На острове негде распечатать фотографии и тем более негде купить такие затейливые материалы для скрапбукинга, а доставку с «Амазона» сюда не закажешь. Скорее всего, ей пришлось как минимум один раз съездить на материк. Боль в груди возвращается.

– Нереальный подарок, – говорит Касс, обнимая Грету.

Логан тоже обнимает ее и что-то шепчет ей на ухо, прежде чем отпустить. Затем они обнимают Дага и Нила. А я стою, прислонившись к бару, и наблюдаю. Одна. Будто подглядываю в окна за образцовой компанией друзей. Я смотрю на шампанское, которое пенится в моем стакане, и мне вдруг хочется выпить его залпом.