Хэллоуин

Часть 1. Добро пожаловать в Загробный мир, мистер Курт!

Глава 1

Хэллоуин – это один из самых любимый праздников всех мертвецов. Так как во время этого праздника, открываются загробные врата, которые соединяют собой два мира – мир живых и мир мёртвых. Только лишь в этот день, все мертвецы могут выйти из своего загробного мира. Для того, чтобы вновь увидеть тех, кого они уже никогда, больше не смогут не увидят.

Длится всё это ровно один только день, от полуночи до полуночи. В обычности всё происходит довольно неплохо. Мертвецы свободно ходят по всему городу, общаются со своими пока еще близкими и любимыми, спрашивают какие у них сейчас дела. И всё такое.

Но есть и такие, которые специально выходят из мира мёртвых в мир живых для того, чтобы утащить, что ни будь оттуда обратно с собой. В обычности они уносят, с собой всякую мелочь или хлам, не понятно только для чего.

Но эта история не о них, она обо мне. О юноше, которому по чистой случайности, удалось побывать в этом страшном мире мёртвых и вернуться оттуда обратно целым и невредимым.

Итак, давайте же познакомится с Вами. Меня зовут Курт, Курт Кристофер Браун. Являюсь я сыном одного из самых богатейших и влиятельных людей во всём нашем городе. Который, кстати говоря, называется Пампилус. Городок у нас небольшой и ничем не был, так сказать и знаменит, до того яркого момента. Который навсегда изменил весь мой внутренний мир. И о котором я и хочу сейчас Вам всем и рассказать. Итак…

Началось всё это ранним утром, перед самым празднованием дня Всех Святых, а именно, перед самим празднованием Хэллоуина. Проснувшись утро я, как всегда вкусно позавтракав, отправился на свою нудную учёбу в престижный колледж имени Франшиза Борне. Который занимался медицинскими направлениями, на основе который и был построен этот престижный и довольно дорогой колледж. Который, по правде сказать, я просто терпеть не мог. Но у меня не было выбора и потому мне и приходилось учиться там.

Ах да! Совсем забыл рассказать Вам, как я выгляжу. Как вам уже известно, меня зовут Курт, Курт Кристофер Браун. Являюсь я сыном одного из самых богатейших жителей нашего городка. Что там скрывать-то! Мне сейчас на данный момент, ровно пятнадцать лет. Я являюсь натуральным блондином с длинными, прямыми волосами, которые доходят только лишь до основания плеч и с длинной, но довольно прямой чёлкой. Которую я всегда зачёсываю в левую сторону. Не знаю только почему.

Глаза у меня серо-голубого цвета, как у моей мамы. Ростом я, около одного метра и семидесяти пяти сантиметров. Одежду я, предпочитаю носить немножко, но поскромней не смотря на свое богатое происхождение. В обычности на мне всегда надета серая рубашка с длинным воротом и без рукавов. Рукава признаться честно сам оторвал, подсчитал их лишними. За что потом получил строгий выговор от мамы. Поверх этой же рубашки я всегда ещё надеваю чёрный жакет с блестящими узорами. Которые мне с сожаления никак не удается оторвать. На ногах у меня того же цвета, что и жакет, черные брюки. Которые скрывают под собой, чёрные лакированные туфли.

Как и любой богач я тоже очень люблю все возможные аксессуары и дополнения к своей одежде. Что там скрывать-то. Но только, разумеется, в пределах нормы. На поясе штанов я всегда ношу чёрный, кожный ремень с небольшой стальной бляшкой, на которой изображён герб нашей семьи. А именно стальной щит с выбитой на нем, первой заглавной буквой нашей фамилии. И в который сзади были воткнуты два оружия – длинный меч и острый топор. Это были некие знамёна нашей могущественной семьи, семьи Браун. Которыми мой отец очень сильно гордился.

Каждое новое утро меня и моего старшего брата Клауса будил наш старый дворецкий мистер Чарльстон. Который работает у нас на службе больше двадцати лет. Старикашка он, конечно, классный, хоть временами и надоедливый.

Что же касается моего старшего брата Клауса? То эта зараза всегда не давала мне покоя. Он всегда относился ко мне, как к какому-то мальчику для биться. Он то и дело придирается ко мне по любому удачному для себя случаю и поводу. И всё время меня бьет, правда с легка. За что я его просто терпеть не мог. И признаться честно просто ненавижу!

Внешность у Клауса была подобающе его стилю и статусу в нашем знаменитом колледже и в нашей семье. Он был довольно высокого роста, около одного метра и семидесяти девяти сантиметров. Глаза у моего старшего братца были зеленовато-голубого оттенку. Которые некоторые девушки считали очень даже привлекательными. А что в них было такого привлекательного? Я так и не понял. Цвет волос у моего старшего брата Клауса, полное имя которого было Клаус Энтони Михаэль Браун, были насыщено белого цвета, как и у нашего отца, мистера Джозефа Брауна.

Его шикарной шевелюре, так скажем, мог позавидовать любой уважающий себя аристократ. И ведь действительно, волосы у моего старшего братца Клауса были просто загляденье, от которых многие девушки, просто не могли оторвать глаз. Они были словно натуральный шёлк, который красиво блестел на солнце, игриво купаясь в его тёплых лучах. Волосы у Клауса были довольно длинными, почти до самых лопаток. Такой же была и его чёлка, которую он всегда делал на прямой рядок. И которую он ловко убирал вместе с другими волосами в небольшой, но довольно длинных хвостик. Начало, которого он всегда подвязывал тоненьким бантиком из чёрной, шёлковой ленты. Это было некое отличие в аристократическом обществе. Цвет ленты обозначал его некий статус и положение на социальной лестнице. Чем мой братец очень сильно гордился, хотя я лично никогда этого не понимал. И понимать не хотел.

Я и мой старший брат Клаус учились в одном и том же элитном колледже для мальчиков, но только на разных курсах. Он на курсах по хирургии, а я на курсах по психиатрии. Когда выросту, хочу стать настоящим психиатром, буду лечит сумасшедших на всю голову. У-у-у, будет весело! Но сейчас не об этом.

Как я уже говорил Вам ранее, меня и моего старшего брата Клауса, каждое утро будил наш дворецкий. И это утро перед самым празднованием Хэллоуина не стала для меня никаким исключением.

В тот день за окошком светило поистине тёплое, осеннее солнце, даже несмотря на то, что за окном был уже почти конец ноября. Мои родители, рано позавтракав, отправлялись каждый по своим делам. А я и Клаус, готовились к уходу в колледж. Но только сегодня, мне как-то не очень-то и сильно хотелось идти туда. Лёжа в своей тёплой и довольно мягкой постели, я аккуратно завернулся в одеяло и продолжал спать. Мне было так хорошо, так тепло, пока наш дворецкий всё не испортил. Войдя ко мне в комнату, он был немного возмущён тому, что я до сих пор ещё в постели.

– Сир?! Вы что, даже ещё не вставали?! – смотря на меня, произнёс возмущенно он. – Вы так не успеете позавтракать и опоздаете на свою учёбу!

Подойдя к окну, наш дворецкий неторопливо взял и ловко раздвинул в разные от себя стороны, тяжёлые занавески. И как только они полностью раскрылись, то ко мне в комнату тут же ворвался яркий свет нового дня. Который моментально осветил собою всю мою комнату.

По странным стечением обстоятельств, моя постель, в которой я в тот момент спал ещё, была как раз-таки напротив того ужасного окна. И как только занавески резко раскрылись, то этот яркий солнечный свет, моментально ударил мне по глазам. Почувствовал, резкое свечение мне стало, как-то не хорошо.

– Чарльстон! Ну, зачем ты их снова раскрыл?! Кто тебя просил это каждое утро делать?! – морщась от яркого свет, произнёс почти ещё сонно я, пытаясь спрятаться по глубже в одеяле.

– Ваши родители, сир, – произнёс дворецкий. – Поднимайтесь мистер Курт, а иначе Вы опоздаете в колледж, – стягивая с меня одеяло, добавил он.

– Ни хочу! – резко высунувшись из-под одеяла произнёс я, смотря на Чарльстона, ещё совсем сонными глазами.

– Так надо, сир, —произнёс снова он, продолжая стягивать с меня, мое же одеяло.

Которое я уперто не хотел отпускать от себя.

– Давай сегодня, сделаем выходной, а Чарльстон, – продолжая смотреть на него, ещё совсем сонными глазами, произнёс я.

– К сожалению, не получиться милорд, – произнёс он, доставая и аккуратно укладывая на стул мою форму, в которой я хожу учиться.

– Почему? – сидя на кровати, с лохматой головой, спросил я, смотря на него, еще полусонными глазами.

– Вам нужно хорошо учиться, получать высшее образование. Новые знания для того, чтобы потом в дальнейшем, стать одним из членов престижного высшего общества. Нашего с Вами милорд, города, – произнёс Чарльстон, намазывая обувным кремом мои ботинки.

– Да кому это вообще нужно?! – спрятавшись снова под одеяло, произнёс я.

– Как кому, сир?! Вам! Вашим родителям. И обществу, в котором, когда Вы милорд подрастёте, предстоит оказаться, – ответил на мой вопрос наш дворецкий.

– Обществу?! Это общество само не понимает, чего оно конкретно хочет! – резко высунувшись из-под одеяла, произнёс немного недовольным голосом я, посмотрев на своего дворецкого. Который в тот момент, неторопливо заканчивал чистку моей обуви.

Закончив, с моими ботинками и приготовив для меня мою коллежскую одежду, мистер Чарльстон вновь посмотрел на меня.

– Я приготовил Вам вашу чистую одежду, милорд, – произнёс он.

– Спасибо! – смотря на него полусонными глазами, ответил я.

– Вставайте милорд, а иначе Вы пропустите весь свой завтрак. И отправитесь в свой колледж, совсем голодным. Поднимайтесь, сир, – произнёс наш дворецкий, пытаясь поднять меня с постели.

– Ни хочу и не буду! – пытаясь спрятаться от него под одеялом, произнёс я. – Отстань от меня, Чарльстон!

– Что это значит, не буду, сир?! Вам уже давно пора было встать с постели и уже одеться! Поднимайтесь мистер Курт! – пытаясь вытащить меня из-под одеяла, произнёс он.

– Я не хочу сегодня никуда идти! Там холодно! – продолжая прятаться от него под одеялом, произнёс я.

Тогда, прячась от Чарльстона под тёплым одеялом я даже и не догадывался о том, что ко мне в мою комнату, очень тихо вошёл мой старший брат Клаус.

– Что Чарльстон? Этот крысёнок, ещё даже не поднимался со своей постели? – смотря на нашего дворецкого, спросил Клаус.

– К сожалению – да, сир. Мистер Курт не хочет сегодня вылазить из своей постели и идти сегодня на учёбу, – смотря на Клауса, произнёс ему в ответ наш дворецкий.

Услышав голос своего старшего брата, я очень осторожно и не торопливо выглянул из-под своего одеяла и посмотрел в правую от себя сторону. Туда, где всё это время находился он. Увидев лицо Клауса и его коварную ухмылочку на его аристократическом лице мне вдруг стало, как-то не по себе.

Смотря на меня и коварно усмехаясь, Клаус произнёс:

– Ну что – шмякозявка?! Ты вставать собираешься или дальше будешь продолжать нежиться в тёплой постельке?! А?! Крысёнок!

– Я – не крысёнок! Понял Клаус?! – резко сбросив со своей головы одеяло, решительно произнёс я, пристально смотря на него, немного рассерженными глазами. – И прекрати меня так называть! А иначе…

– А иначе что?! – не дав мне договорить, резко переспросил меня Клаус, смотря испепеляющим взглядом.

Увидев его глаза и то, как он сейчас смотрит на меня. Я тут же догадался о том, что я только, что совсем не давно, сморозил очередную свою настоящую глупость.

Смотря, на стоявшего в дверях Клауса мне становилось, как-то не по себе. Ведь зная его характер, а он был у него не ангельский, от этого разъярённого демона можно было ожидать, чего угодно, даже побоев. Но, к моему большому счастью, мне как раз-токи очень даже повезло сегодня, и я остался целым и невредимым.

Продолжая стоять в дверях моей комнаты, Клаус так же продолжал смотреть на меня коварным взглядом. Скрестив, руки у себя на груди он вдруг неожиданно произнёс, после долгого, минутного молчания:

– Курт, а ты знаешь, какой после завтра день?

– Знаю, – смотря на своего старшего брата, ответил довольно спокойно я. – После завтра Хэллоуин. День всех Святых и Мёртвых.

– Правильно. А ты знаешь, что происходит во время этого праздника? – продолжая смотреть на меня своим коварным взглядом, произнёс снова Клаус.

– Знаю, – вновь ответил на его вопрос я. – В этот праздник открывается некий портал из мира мёртвых в мир живых. Ведь так, Чарльстон? – посмотрев на него, спросил я.

– В общем-то – да, сир, – подтвердив мои же слова он.

– Правильно Курт, – произнёс с ехидной ухмылочкой Клаус.

Затем он не торопливо начал подходить к моей кровати. Увидев приближение своего старшего брата к себе, я немного испугался этого и автоматически прижал свои колени к своему телу. Тяжело дыша от страха, я всё глубже и глубже начал уходить под своё тёплое одеяло. Пряча под ним своё тело, я не на одну секунду не спускал с Клауса широко распахнутых глаз. Подойдя к моей кровати и упёршись своими ладонями об деревянную подножие, Клаус пристальным взглядом, вновь посмотрел на меня.

– Но только, к сожалению, ты не знаешь самого главного, – продолжая смотреть на меня коварными глазами, произнёс он.

– Чего именно?! – немного напуганным голосом, переспросил я, смотря на Клауса взволнованными глазами.

– Того, что с тобой может произойти, оказавшись ты вдруг в не то время, не в том месте! – продолжая вновь смотреть на меня коварными глазами, произнёс он.

– И чего же?! – смотря на него, теперь уже до смерти на пуганными глазами, переспросил я, продолжая прятаться от него под своим теплым одеялом.

– Хи-хи, а я тебе этого не скажу, Курт! Ты должен сам, это почувствовать и сам, испытать это на себе! – не сводя с меня глаз и продолжая коварно, смотреть на меня ими, произнёс вновь Клаус.

Затем убрав свои ладони с подножия моей кровати, Клаус медленно подошёл снова к двери моей комнаты. Открыв её, он очень медленно повернулся назад и тем же коварным взглядом, посмотрел снова в мою сторону.

– И ещё Курт, во время празднования Хэллоуина. Смотри, чтобы тебя вдруг не утащили вместе с собой в свой Потусторонний Мир мертвецы, которые после завтра выйдут наружу, – коварно усмехнувшись, произнёс Клаус, пристально смотря на меня. – А то если вдруг, они тебя утащат с собой в свой загробным мир. То я буду очень сильно по тебе скучать, – и коварно улыбнувшись, Клаус вышел из моей комнаты, не забыв закрыть за собой дверь с обратной стороны.

Оставшись в моей комнате совсем одни с дворецким, я не торопливо опустил одеяло вниз и медленно повернул свою голову в левую от себя сторону туда, где всё это время находился наш старый дворецкий мистер Чарльстон.

– Чарльстон, что могут обозначать, эти странны слова моего братца Клауса? О том, что меня могут утащить в свой Загробный Мир мертвецы? А? Чарльстон? Ответь мне, пожалуйста, – смотря на него, спросил мужчину я.

– Ходит легенда о том, что во время празднования этого страшного праздника, праздника Хэллоуин. На старом заброшенном кладбище, которое расположено неподалёку от нашего с Вами городка, на один только день, открываются некие Мёртвые врата, которые местные жители в простонародье называют Врата Мертвецов, – убираясь у меня в комнате, произнёс мне в ответ Чарльстон.

– Врата Мертвецов? Я не ослышался о них? – услышав его ответ, удивлённо переспросил я, не вставая со своей постели и смотря на нашего дворецкого, удивлёнными глазами.

– Да сир, Вы не ослышались, именно Врата Мертвецов, – ответил Чарльстон. – Они являются для них неким порталом в наш с Вами мир, мир живых людей.

– А как же они тогда попадают в наш мир? – спросил я.

– Очень просто, сир, – ответил он. – Раз в год, во время празднования Хэллоуина, начинают открываться эти мёртвые врата и умершие жители того Потустороннего Мира, приходят в наш с Вами мир.

– Но зачем?

– Для того, чтобы вновь увидеть тех, кто при их живой ещё жизни, был им очень дорог и любим. Они встречаются с ними, делятся своими накопившимися за весь прожитый друг без друга год новостями или просто, проводят время вместе.

– Они что, проводя время со своими умершими родственниками? – удивлённо переспросил я, слегка приподняв левую бровь.

– Да, сир, – ответил Чарльстон. – Это является для них неким утешением, по утрате дорогого и крепко любимого для них когда-то человека, который навсегда покинул эту землю.

– И что, они даже не бояться их?

– Нет. А зачем их бояться? Они всегда выходят только с добрыми намерениями. У них нет никакой нужды причинять вред тому миру, в котором пока ещё живут самые дорогие и любимые ими люди, чьи горячие сердца пока ещё бьются у них в груди.

Затем, взяв аккуратно с кресла мою чистую форму, Чарльстон неторопливо подошёл ко мне.

– Вам помочь одеться, сир? – смотря на меня и

аккуратно держа у себя в руках мою одежду, спросил он.

– Нет спасибо Чарльстон, я сам оденусь и сам спущусь вниз, – смотря на него, ответил я. – А ты пока ступай вниз и приготовь мне горячий завтрак.

– Хорошо, сир, – поклонившись в знак почёта и уважения, произнёс он.

Аккуратно положив мою коллежскую форму на край моей кровати, Чарльстон ещё раз посмотрел на меня.

– Я жду Вас внизу, милорд, – произнёс, перед своим уходом он.

Снова поклонившись мне, Чарльстон неторопливо покинул мою комнату, оставив меня в ней снова совсем одного.

Проводив его взглядом, я глубоко и печально вздохнул. Посидев, ещё несколько минут под своим тёплым одеялом на своей мягкой кровати, я очень медленно подтянулся. Зевнув ещё раз, я вскоре начал постепенно, с большой, разумеется, не охотой, вылезать из-под своего тёплого одеяльца. Встав со своей постели, я неторопливо направился в ванную комнату. Почистив там зубы, умывшись и кое-как причесавшись я вышел из своей ванный комнаты, обратно в свою светлую спальню. Одев на себя, свою коллежную одежду, которую мне любезно приготовил, наш дворецкий Чарльстон. Я, очень внимательно оглядел, самого себя в ней, в зеркале. И тогда я понял то, что этот новый день не обещает мне ничего нового.

По правде сказать, форма колледжа, которую мне приходилось носить изо дня в день, была довольно странного фасона. Она вся полностью была в аристократическом стиле и была вся тёмно-синего цвета.

В тот день на мне была надета шёлковая рубашка, тёмно-серого цвета с длинными манжетами и устойчивым воротничком. Поверх этой же рубашки, мне всегда приходилось надевать ещё и чёрно-серый жакет. На шее у меня всегда красовался белый, длинный платок в виде жабо. Заканчивал весь мой верх тёмно-синий европейский кафтан, с серебряными пуговицами на груди, который был немного короче спереди и слегка подлинней сзади. На ногах у меня были того же цвета, что и кафтан брюки, из настоящей твёрдой ткани. И, разумеется, лакированные и начищенные почти до самого блеска чёрные ботинки.

Разглядев всего себя в зеркале, я после неторопливо вышел из своей комнаты в довольно длинный коридор, нашего большого поместья. Закрыв за собой дверь в свою комнату, я неторопливо направился вниз, в столовую, где меня уже ждал мой утренний горячий завтракать.

Глава 2

Оказавшись в столовой своего родительского поместья, меня даже ничуть не удивило то, что там уже давно никого не было. Ведь мои мама и папа всегда вставали раньше нас и поэтому, они и завтракали раньше, чем я и Клаус. Сев за отведённое мне место за нашим обеденным столом я начал с большим нетерпением ждать, когда же мне наконец-то принесут мой утренний завтрак.

Обеденная комната, в которой я всё это время находился, была обставлена по последнему писку моды. Она была довольно очень богата обставлена все возможной мягкой мебелью. Дорогим по тем временам антиквариатом, который мой отец привозил каждый раз с собой, когда возвращался обратно домой после долгой поездки в далёкие заморские страны. Огромными почти в человеческий рост каменные скульптуры из белого мрамора, гранита. Которые изображали в своих образах неких людей и животных.

Что меня больше всего поражало в этой комнате? Так это огромные белые окна, на которых висели довольно длинные почти до самого пола, кроваво-красные шторы из настоящего бархата. Окон в этой комнате было ровно шесть штук. Посередине этой комнаты, где мы всей семьей по вечерам обедали и устраивали благотворительные приёмы и деловые встречи, стоял огромный аристократический стол из настоящего дуба, который был полностью покрыт белой велюровой краской. На крышке, которого была постелена белоснежная с голубыми лентами и бантиками скатерть, которую мой отец привёз с собой в подарок маме. Мне очень нравилась эта скатерть ведь она отражала собой некую чистоту и гармонию в нашей семье и в отношениях моих родителей друг к другу. Ведь они очень сильно и крепко любили друг друга и всегда доверяли, и поддерживали друг друга в любой сложившейся жизненной ситуации.

Скатерть, которая украшала собой крышку нашего стола, была не единственным украшением этой огромной гостевой и обеденной комнаты. Возле стола, который, кстати говоря, был почти пятнадцать метров в длину и два метра в ширину, стояли такие же красиво украшенные белоснежными чехлами, мягкие кресла с голубыми лентами и бантиками сзади. Комната, в которой мы почти всегда проводили все торжественные мероприятия, была по настоящему красивой и очень большой, я даже бы сказал огромной. Ведь мои родители всегда любили роскошь и почти никогда, ни в чем себе не отказывали.

Продолжая сидеть на своём почётном месте за семейным, обеденным столом я с большим нетерпением продолжал ждать, когда же мне наконец-то принесут мой утренний завтрак. От нетерпения я готов был уже съесть, стоящие напротив меня свежесрезанные цветы в белой прозрачной вазе. Которая стояла тогда там на столе.

По правде сказать, ваза с цветами была не единственным украшением этого стола. Помимо ваз, а их там было около пяти штук, там ещё стояли и три железных подсвечника из чистого серебра с тремя вставленными в них восковыми свечами. Каждый из подсвечников, находился на определённом расстоянии друг от друга, которое разделялось вазой с цветами. Но подсвечники были не единственным средством освещения этой красивой и широкой комнаты. Главным источником всего света в ней, были четыре, довольно огромные, хрустальные люстры, которые весели под самым потолком нашего поместья. Эти огромные, хрустальные люстры были некой редкостью, так как являлись самым дорогим украшением для богатого дома. Только человек с хорошим достатком и заработком мог позволить купить для себя и своего поместья такие люстры. И одним из таких людей, как раз-токи и был мой отец. Он специально заказывал эти люстры у их некогда создателя. В общей стоимости они обошлись ему в двадцать пять тысяч золотых монет. Дорого, конечно, но учитывая денежное состояние моего отца, он мог позволить себе такое.

Шло время, а моего утреннего завтрака, как не было, так и не было. Продолжая, сидеть на своём месте, я уже постепенно начал медленно уходить от скуки под стол. И всё чаще заглядываться на стоящие, на столе цветы в вазе, которые мне тогда казались очень даже съедобными.

Я уже было собирался оторвать от них парочку свежих бутонов и зелёных листиков для того, чтобы немного пожевать их, как вдруг неожиданно, деревянная дверь в нашу обеденную комнату начала постепенно с невыносимым скрежетом раскрываться. Этот скрежет мог вывести кого угодно из себя, так как он был просто невыносимым для любого человеческого уха. Развалившись в своём кресле, я медленно посмотрел на открывшуюся дверь, из-за которой вскоре так же медленно выкатился небольшой столик на круглых колёсиках. Увидев этот столик, на котором находился мой долгожданный утренний завтрак, я очень сильно обрадовался этому.

– Ну, наконец-то! – произнёс одушевлённо я, аккуратно вылезая из-под стола и садясь обратно на своё кресло

– Я прошу у Вас прощение сир, за то, что заставил Вас так долго ждать, – изменился передо мной наш дворецкий Чарльстон, подкатив по ближе ко мне тот самый небольшой столик на колёсиках. – Просто на кухне, произошли не большие неприятности, – ставя передо мной мой утренний завтрак, добавил он.

– Ничего страшного, Чарльстон, – посмотрев на свой утренний завтрак, ответил я. – Я уже, как-то привык к тому, что мой утренний завтрак всегда опаздывает для меня.

– Вас это не огорчает, сир? – посмотрев на меня, спросил он.

– Ничуть, Чарльстон, – ответил я и с большим интересом стал, разглядывая то, что было тогда у меня на тарелке. – Это иногда становится даже – забавным.

– Ясно, сир, – произнёс мне в ответ наш дворецкий, стоя всё это время около меня.

Посидев немного на своём месте и слегка погрустив, я вскоре глубоко и печально вздохнул. Затем, усевшись, как следует на своём кресле я довольно энергично хлопнул в ладоши и слегка потёр их.

– Ну, что ты приготовил мне на завтрак, на этот раз? А? Чарльстон? – одушевлённо посмотрев на него, спросил нашего дворецкого я.

– Сегодня, я приготовил для Вас, сир, Вашу любимую яичницу с тремя кусочками бекона. Кусочек шоколадной Шарлотки и свежий, только что заваренный колумбийский кофе, – ответил на мой вопрос Чарльстон.