Крылья. Всё на свете происходит не случайно!

История первая

По пыльной дороге, ведущей в славный город Трир, что расположен на западе земли Рейнланд-Пфальц, ехал рыцарь в черных доспехах. По царапинам и зарубкам, оставленными врагами воина, было понятно, что обладатель некогда новой, матово-черной защиты побывал в серьёзных боях во славу своей веры. Он ехал с чувством исполненного долга перед Богом. Он отдал лучшие годы жизни борьбе за обретение другими народами истинной веры, ради обретения ими же царствия небесного. Звали рыцаря Бегбард Церингенский, и возвращался он домой, чтобы унаследовать Церинген, после внезапной кончины своего отца, Бертольда Первого Бородатого. Поступь его коня была тяжела, он много часов, без отдыха вез своего огромного в латах хозяина по пустынной утренней дороге.

Бегбард торопился в Трир для того, чтобы сделать запись в книге тамошнего бургомистра о вступлении им в наследство, дабы исключить отторжения земель в пользу короля Филиппа Первого, который принял для таких случаев закон, сокращающий время объявления наследников до одного месяца. Это было крайне интересно короне, поскольку большинство наследников земель, как носители истинной веры находились в дальних походах, а их престарелые отцы умирали кто от возраста, кто от тоски, а кто и просто от болезней, приобретённых ещё в разгульные годы своей зрелости, и теперь медленно, но верно убивающих их.

Наш путник, всю ночь не покидавший седла задремал, ослабил поводья, и очнулся лишь тогда, когда ветви кустарника издали неприятный звук, ещё больше царапая видавшие виды латы. Его конь, почувствовав слабость повода замедлил ход, и забрел в ближайший к дороге кустарник, чтобы утолить голод молодыми побегами акации. Небольшие шипы растения доставляли коню болезненные уколы, но голод был сильнее их, и животное жадно поглощало сочную зелень, не обращая внимания на эту малость. Бегбард натянул поводья и поняв, что дальше продолжать путь без еды и отдыха ни он, ни его верный конь больше не могут, поднял голову, и оглядев окрестности увидел дом, расположенный на ближайшей возвышенности, который представлял из себя каменное строение с тремя строениями поменьше позади него. Рыцарь уверенно повернул коня в сторону дома, и через короткое время уже въезжал на задний двор сего хозяйства. На громкий лай лохматого, похожего больше на овцу, чем на собаку пса, из дома вышел аккуратно одетый человек, по всей видимости вставший с кровати достаточно давно, невзирая на ранний час.

– Добрейшее утро хозяин – Поприветствовал его Бегбард: «Меня зовут Бегбард, и я еду в Трир, до которого остался день пути, но мы с моим конем изрядно устали, и нам необходим отдых. Можешь ли ты предоставить нам кров и еду? Я заплачу.» – В те времена, слышать от рыцаря, возвращающегося из похода об оплате было несколько удивительно, поскольку, пользуясь своим статусом, они не отягощали себя оплатой еды и ночлега.

– Если господина устроят условия моего простого быта, я с радостью помогу ему с этой безделицей. И по правилам гостеприимства не возьму с него оплаты, – Так ответил местный виллан, а именно такой статус был у крестьянина, поскольку он обладал правами «лично свободного» человека, и платил ренту своему синьору. Судя по всему, дела у него шли хорошо, в загоне толпились овцы, по двору свободно разгуливала разная птица: куры, гуси, утки, а откуда-то из дальней постройки раздавалось мычание коров, что говорило о зажиточности собственника дома, да и сам дом выглядел прекрасно, показывая путникам, приезжающим и проходящим по этой дороге свои свежевыбеленные бока, и красную черепичную крышу.

Судя по удовлетворенным лицам собеседников, им понравилось то, что они услышали друг от друга, и рыцарь сошел с коня, разминая затекшие суставы.

Немного грузный, но бодрый крестьянин представился Хольцем, и взяв коня за удила отвел его к кормушке с сеном, поставив рядом небольшую кадку с водой. Тот принялся пить, не обращая пока внимания на сено, его бока раздувались от глубоких вдохов, а ноздри раздувались при выдохе после каждого большого глотка воды. После того, как конь утолил жажду, Хольц расстегнул постромки и снял с него седло, что принесло животному несомненное облегчение, и он наконец, встряхнув своей черной гривой принялся за пережевывание сена.

Удовлетворенный увиденным, рыцарь попросил крестьянина помочь ему снять защиту, и после недолгого разоблачения, последовал за хозяином в дом.

Войдя в просторную первую комнату и увидев большой лежак, он грузно опустился на него и тут же забылся беспокойным сном.

В небольшой комнате, расположенной в дальнем углу дома, в огромной, обвязанной железными обручами бочке сидел наш герой по горло в тёплой воде, с полузакрытыми глазами. Он испытывал необычайное удовольствие от тех простых вещей, которых зачастую не мог себе позволить, находясь в походных условиях. С его давно немытых волос стекали капли воды и он смотрел на гобелен, висевший на стене перед ним, на котором были изображены пастушки, играющие на деревянных флейтах, вокруг которых, в тени деревьев паслись овцы.

Рядом с бочкой, на высоком стуле стояла большая кружка с напитком, к которой Бегбард ещё не прикоснулся, и поэтому нетерпеливая пена струилась по её деревянному боку. В голове у Бегбарда проносились видения долгих лет скитаний по чужим землям, битвы большие и малые, лишения и много ещё всяких разных значимых и не очень событий. Этот калейдоскоп прервал раздавшийся с улицы крик молодой девушки: «Ну, пошла, пошла!» – это младшая дочь виллана, которая по всей видимости загоняла непослушную корову в стойло, поскольку уже наступил вечер и через маленькое окошко в комнату не пробирался дневной свет.

Сидя за накрытым столом, и наконец отпив пива из той самой кружки, что стояла на стуле возле бочки, Бегбард внимательно смотрел на всё семейство крестьянина, которое расположилось поодаль напротив стола. Сам Хольц, его ещё сохранившая следы миловидности жена Грета, два мальчика лет восьми-девяти Брут и Николас, и наконец юная, унаследовавшая лучшие черты от обоих родителей дочь Хольца.

По принятому этикету, семья не могла сесть за стол с рыцарем, но должна была присутствовать при его трапезе в знак уважения.

Бегбард не любил придерживаться условностей, поэтому широким жестом руки пригласил всю семью разделить с ним ужин, и был крайне доволен, когда женщина и её дочь, засуетились, принося недостающие тарелки и скромные приборы, а мальчики схватили лавку и переместили её к противоположному краю стола.

На следующее утро наш рыцарь, попрощавшись с гостеприимными хозяевами, и одарив-таки Хольца золотой монетой, и сказав, что это не плата, а подарок его дочери на свадьбу, которая при её красоте когда-нибудь обязательно состоится, отправился в дальнейший путь. Отъехав не более мили, он вдруг услышал далёкие громкие крики, которые разносились достаточно далеко в плотном тумане, который укутал всю холмистую долину в это утро. Заподозрив неладное, Бегбард развернул коня, и поскакал обратно к дому крестьянина.

На этом мои почти реальные видения остановились, как будто бы кто-то невидимый и всемогущий выключил свет. В этот момент я понял, что дальше всем, что будет происходить в этой истории управляю я. Ещё я понял, что у меня есть время для того, чтобы обдумать дальнейший сюжет, и что он может варьироваться от самого банального до фантастического. Мне оставалось только догадываться как моё решение о продолжении этой истории повлияет на какое-то событие или человека.

После недолгих раздумий, я решил довериться волнам моей интуиции.

Бегбард на полном скаку влетел во двор крестьянина, и первое, что бросилось ему в глаза, это то, что он не увидел ни одной птицы. Куры, утки, гуси, которые вальяжно разгуливали по двору ещё мгновение назад, испарились бесследно, будто их и не было здесь никогда. Осадив коня, рыцарь спрыгнул на землю, при этом звонко брякнув доспехами. У порога дома стоял непонятный человек, видимо иностранец, подумал Бегбард. В нём не было ничего агрессивного, но выглядел он более чем странно, и это сильно настораживало. Придерживая свой длинный меч сбоку у пояса, рыцарь направился к незнакомцу.

– О пардон, пардон, – Вдруг очень учтиво, немного присвистывая и со странным варварским акцентом, вытягивая руки ладонями вперёд, как бы одновременно останавливая спешившегося, и демонстрируя отсутствие оружия в руках, заговорил этот тип: «Я абсолютно не хотел причинить неудобств такому благородному рыцарю, а также его друзьям.» – Заговорил странный человек. Рыцарь огляделся и прислушался. Если бы в эту минуту на расстоянии мили пролетела бы муха, то он услышал бы её жужжание, такая образовалась тишина. Ничто не издавало ни одного, даже самого маленького намёка на что-то живое поблизости. Бегбард крепко сжал рукоять меча, готовый выхватить его в любую секунду.

– Не извольте беспокоиться дорогой Бегбард! – снова обратился к нему незнакомец: «Вы очень внимательны, и по сему, конечно, переживаете о своем хорошем знакомом и его семье, но обещаю вам, что с ними ничего плохого не случилось, да и не могло случиться, поскольку не далее, как пять минут тому, он решил вместе со своей семьёй и всем своим скарбом, покинуть Германию и уехать.» – Непонятный человек в стоптанных, странных башмаках поднял мечтательно глаза к небу и продолжил: «Уехать, ну скажем в Париж!» – Плоское лицо слегка искривилось, и широкая улыбка оголила отсутствие двух передних верхних зубов. Рыцарь стоял в замешательстве, не понимая, что происходит, и подозревая, что незнакомый ему человек попросту издевается над ним, не очень уверенно произнес:

– Они все были здесь ещё несколько мгновений назад, невозможно собрать в охапку животных, птиц, всю семью, и уехать так быстро, что в столь сильном тумане от их повозок не будет доноситься ни одного звука! На это просто не хватит такого короткого промежутка времени! Бегбард был очень возбужден и не понимал верить своим глазам или нет.

– Ох уж мне это время, – Галай, а это был именно он, упер руки в свои бока, как будто собирался немедленно разобраться с таким безответственным явлением как время: «Ну, ведь напридумывают себе разных времён, а потом ты доказывай всем, что не верблюд! Говорю вам, успели всё, и в самом лучшем виде. Он давно мечтал переехать, только вам не говорил. Да и когда бы он успел поделиться с вами своими планами? За ужином вы молчали, когда прощались может быть? Но он толком и сказать ничего не мог от счастья, когда вы дали ему золотой на свадьбу дочери…» – В голове рыцаря закружились мысли о том, откуда этот человек знает про золотой, про молчаливый ужин, за которым действительно никто не проронил ни слова.

В этот момент, из дома на крыльцо вышел ещё один странный субъект – долговязый в странном сером одеянии и с большим белым шрамом через всю правую щёку.

– О!!! – Галай шлёпнул себя ладонью по лбу, указывая на то, что забыл что-то очень важное.

– Прошу величайшего прощения за мою неучтивость, но сами видите все так быстро происходит, что голова идет кругом! – В этот момент рыцарю на секунду показалось, что голова того, кто говорил обернулась на шее вокруг своей оси. Граф тряхнул головой для наведения в ней порядка, и сощурив глаза внимательно присмотрелся к мощной шее собеседника. Шея оказалась цела, и крепко держала голову. Меж тем странный человек продолжил: «Извините великодушно, я забыл представиться вам, меня зовут Галай, а этого симпатичного во всех отношениях человека зовут Ипатий, такие знаете ли странные имена для Германии, но исходя из того, что мы много путешествуем по всему миру, следуя за нашим Господином, мест где наши имена кажутся странными намного больше, чем тех, где они не вызывают удивления. И уж коли я упомянул нашего, я бы сказал Повелителя, то готов сказать, что зовут его ИИ, и он ожидает вас в доме, поскольку ни в коем случае не сомневался, что вы, услышав некоторый звуковой сумбур, обязательно вернётесь в этот дом.» Долговязый со шрамом отошел в сторону, и Галай театрально наклонившись сделал движение руками, смысл которого мог быть только один: рыцаря приглашают войти в дом.

Войдя, Бегбард удивился тому, как ещё недавно обычный деревенский дом изменил своё внутреннее убранство. Окна были плотно зашторены, вокруг по стенам стояли напольные канделябры, в каждом из которых горели по пять свечей. В центре комнаты стоял большой резной стол, ножки которого были искусно изготовлены в виде львиных лап. За столом, в дубовом же кресле сидел, по всему было видно, большой вельможа, опираясь на красивую трость.

– Присаживайтесь, дорогой Бегбард, выпейте этого прекрасного пива, – пригласил ИИ: «И давайте поговорим, если вы непротив, о ваших планах на будущее.»

Наследник знатной фамилии впервые чувствовал себя так неуверенно, что ему было трудно даже ответить на любезно предложение нового хозяина дома, поэтому он просто снял меч с привязи и положил его на одно из двух кресел, стоящих с его стороны стола, на второе же присел сам. Он успел подумать: «Хорошо, что латы разобраны и привязаны к седлу, иначе было бы крайне неудобно разговаривать, сидя в них за столом.»

– Дорогой Бегбард, – начал беседу ИИ: «Меня зовут Иво Ив, для вас просто Иво, вы можете задавать мне любые вопросы, и я с удовольствием на них отвечу, но сначала мне любопытно узнать кое-что о том, что вы сами думаете о своей жизни. Очень надеюсь, что мои помощники не помешают вам быть со мной откровенным?» – И он показал рукой на стоящих возле входной двери Галая и Ипатия, которые всем своим видом показывали, что этот разговор их вообще не касается: «Впрочем, если вам их присутствие неудобно,» – Помощники одновременно посмотрели на рыцаря и приподняли правые брови: «Они могут выйти» – Закончил ИИ.

Столь необычные обстоятельства и сама ситуация заставляла храброго и уверенного мужчину вести себя значительно сдержаннее, чем обычно, и он ответил, не проявляя особенной уверенности в голосе: «Нет, нет, их присутствие не причиняет мне никакого неудобства.» – После этих слов он почувствовал, в связи со всеми событиями, которые произошли за столь короткое время, что у него пересохло в горле, и он, взяв в руки кружку, сделал большой глоток. После этого он ощутил облегчение и внимательно посмотрел в небесного цвета глаза своего собеседника.

– О чем вы хотели бы меня спросить?

– Вот мой первый вопрос: Вы провели долгие годы в чужих краях, принуждая тамошних жителей тому, чтобы они приняли вашу веру, жили праведно и поклонялись вашим идеалам, так скажите мне любезный мой, что сподвигло вас отправиться в дальний путь?

– Не думаю, что открою какую-то тайну, – начал отвечать Бегбард: «Я сражался за истинную веру! За то, чтобы тамошние люди уверовали в истинного Бога, ради их же спасения!» – Жарко произнося каждое слово как заученное произнес он.

– И насколько я понимаю, вы очень преуспели в этом? Быть может вы читали проповеди несчастным, непонимающим истины людям?

– Это… нет, конечно, для проповедей есть проповедники, я же воин господа нашего, я сражаюсь с теми, кто не принял его.

– То есть вы хотите сказать, что после того как проповедник пытался склонить людей к вашей вере, и у него это не получалось, вы и ваши друзья убивали этих людей?

– С нашей стороны это выглядело иначе, но по сути – да, мы убивали в бою тех, кто не подчинялся. – Лицо рыцаря отображало некоторое беспокойство, было видно, что разговор не доставляет ему удовольствия.

– Давайте же, мой друг, на секунду представим себе, что все те люди, к которым вы пришли со своими убеждениями, собрались вместе и пришли к вам в дом. Они начали говорить вам о том, что, например, пить пиво нельзя, а выращивать свиней и употреблять их в пищу вообще категорически невозможно, поскольку это противоречит их религиозному пониманию мира. Что смогли бы ответить ваши соплеменники, и вы лично этим прямо скажу, враждебно настроенным против вас людям?

Бегбард не мог представить себе такого поворота событий, поэтому задумался, рассматривая на стене веселую игру бликов от пламени свечей, в которой на секунду ему привиделись картинки былых сражений.

– Мне трудно представить себе такую ситуацию, но думаю, что тогда я сражался бы с этими плохими людьми, поскольку они не в праве указывать мне как жить, особенно во что верить, поскольку моя вера – истина!

– Но, в свою очередь вы делали именно это, вы указывали людям во что верить и как жить?

– Да, но повторю, моя вера – истина! – Горячо ответил рыцарь.

– Хорошо, оставим на мгновение вашу истинную веру, и обратимся к простым вещам. – Спокойным голосом продолжил ИИ: представьте себе ещё одну картинку: в вашем саду растут необычной красоты цветы, но, что бы они не зачахли, вам приходится постоянно удалять сорняки… а на соседнем поле, растут все виды растений, которые вы только можете себе представить, среди которых есть и те, что, вы выдёргиваете из земли у себя в саду. Ранним, солнечным утром, вы проснулись в прекрасном расположении духа, и выйдя из дома куда бы вы направились? Пропалывать сорняки, и наслаждаться видом своих необычайных цветов, или на поле, любоваться цветением таких же сорняков в лучах восходящего солнца?

– Если вы говорите о красоте, то хочу вам сказать, что, по моему мнению, это просто две разные красоты, и они не могут соревноваться в том, какая из них прекраснее.

– Замечательно, тогда скажите мне на милость, почему вы слепо верите тем проповедникам, которые вас учат, что ваша вера прекрасна, а чужая вера – это сорняки в вашем саду? Обратите внимание ещё на то, что в данном случае и сад-то не ваш! – Немного повышая голос и наклоняясь вперед медленно проговорил ИИ.

Его взгляд был направлен точно в глаза собеседника, и как будто вопрошал, ожидая немедленного ответа.

Но в глазах Бергбарда вдруг что-то дернулось, как будто надломилось, веки опустились на секунду, и он произнес: «У меня нет ответа.»

ИИ откинулся в своём дубовом кресле, затем встал, взял трость, и стал мерными шагами расхаживать взад-вперед, как будто обдумывая свою следующую фразу, которая должна была закончить этот разговор.

– В то, что я вам сейчас скажу, дорогой мой рыцарь чести, вы можете верить или не верить, в любом случае это будет ваш выбор. Я хочу лишь указать вам на странности избранной вами дороги, которая привела вас в этот дом. Признайтесь себе, что на пути вашей веры возвышается огромная гора из тел людей, которых она, ваша вера принесла в жертву своим догмам. Представьте себе всё разнообразие мира, в котором нет сорняков, потому что каждое растение – это верх торжества красоты и гармонии, они созданы так, что, глядя на них с разного расстояния и с разных сторон, наблюдатель обязательно найдет в них ту грань прекрасного, которая вдохновит его. Совершенно только так возможно воспринимать стремления человека, а значит и его веру. И уверяю вас, нельзя нести людям добро мечом, это дорога, которая ведет к вечному страданию несущего меч.

Голова и плечи рыцаря были опущены, весь его облик говорил о том, что горячие слова ИИ попали в его душу и объяснили ему то, что так давно происходило в ней. Как волшебный ключ, который подходит ко всем замкам, эта речь открыла Бергбарду двери сомнений, за которые он боялся заглянуть уже долгие годы.

Взглянув в последний раз на собеседника, и поняв, что был правильно услышан, ИИ удовлетворенно кивнул как бы самому себе и уверенной походкой вышел из дома.

Когда через некоторое время Бегбард окинул взглядом комнату, он не увидел ни помощников, ни горящих свечей, ни дубовой резной мебели. Он сидел посреди пустой комнаты на простой табуретке, и слабый свет пробивался сквозь небольшие окна…

По пыльной дороге, ведущей в славный город Трир, что расположен на западе земли Рейнланд-Пфальц, ехал граф Церингенский Бегбард, наследник своего отца, и бывший рыцарь великого ордена, бывший рыцарь в черных доспехах.

Так я закончил эту историю, и в этот момент я опять очутился в ресторане, где мне только что принесли мой любимый кофе. Вокруг меня была обычная суета: гости болтали о чем-то неважном, а может быть наоборот о чем-то очень важном, служащие зала приносили блюда и уносили пустые тарелки, создавалось впечатление, что с момента моего появления здесь до получения мною кофе прошла одна минута, а рядом со мной не было ни ИИ, ни его помощников.