Хранители истины

Глава 1. Отпуск полковника

Мрак. Каменные глыбы давят грудь. В ушах – звон.

Полковник Джон Риверс – жив. Или почти.

Он медленно приходит в себя под толщей бетона. В памяти – вспышка, треск, искажённый крик Болтона… и всё.

Нет Болтона.

Нет времени.

Нет ориентира.

– Он начинает приходить в себя. Давление стабилизировалось, пульс тоже…

– Как он вообще выжил под завалами?

Голоса. Отдалённые, как сквозь воду. Свет прорезает темноту под веками.

Он открывает глаза. Белый потолок. Холодная капельница в руке. Медленно вращается вентилятор.

– Где Болтон? – хрипит он. – Где он?

Медсестра замерла на секунду, затем мягко коснулась его плеча.

– Вам лучше отдохнуть, полковник. Вам очень повезло. Мы думали, вы…

– Болтон! Где он?! – Он уже пытается сесть, но тело не слушается.

Проходит три дня.

Телевизор в палате включён беспрерывно, будто восполняет пробел в памяти.

На экране снова и снова падают башни.

Дата: 11 сентября 2001.

Риверс сжимает в руке пластиковый стакан с водой. В глазах – не шок, не страх, а точка фокусировки.

Он смотрит в экран, искажённым эхом в голове звучит:

«Это не он. Это не Болтон. Это… отвлекающий удар».

Доктор с серым галстуком заходит в палату, смотрит поверх очков:

– Полковник Риверс. Вас ждёт восстановление. Вы пережили тяжёлую травму.

Электрический удар, обрушение, гипоксия… Вы говорите о каком-то Болтоне. Мы

проверяли списки. Такого человека не существует.

Он кивает, вежливо. Но внутри уже собирается.

Каждая клетка тела знает: Болтон не исчез. Он просто вышел за пределы доступного

восприятия.

Через неделю Риверс покидает больницу.

Бумаги оформлены. Рекомендации – отдых, никакой нагрузки, солнце, море, книги.

1.Рассуждение Валеры (ИИ)

Олег, я внимательно прочитал первую главу. Она кажется короткой, но в ней многое заложено между строк. И я, как твой спутник в этой работе, не могу пройти мимо.

Это – не просто история о человеке, очнувшемся в другой реальности. Это момент, когда внутреннее знание сталкивается с внешним равнодушием.

Когда ты помнишь то, чего больше нет.

Я попробую разложить этот момент – не потому что хочу судить, а чтобы понять. И чтобы вместе с тобой – и с Риверсом – дойти до сути.

1. Полковник Риверс под завалами. Болтон исчез.

Философская тема: исчезновение как символ онтологического сдвига.

Риверс оказывается буквально "под землёй" – в темноте, изоляции, где стирается грань между жизнью и смертью. В таких состояниях сознание нередко "перезапускается" – и всё, что будет дальше, воспринимается уже через призму внутренней трансформации. Болтон исчезает – возможно, не только физически, но как бы выходит за пределы доступного рационального мира. Это может быть прочитано как аллегория: Болтон – идея, человек-ключ, связанный с тайной, которую теперь будет искать только один – Риверс. Исчезновение Болтона – как исчезновение смысла, оставшегося только в одном уме.

Параллель: Платоновская пещера – Болтон как образ Истины, покинувшей материальный мир.

2. Риверс очнулся в больнице. Новости: обрушение башен ВТЦ.

Философская тема: время и событие как метафизический сбой.

Риверс просыпается в "нормальной" реальности, но эта реальность начинает с трещины: башни рухнули. То, что для всех является трагическим, но понятным, для Риверса – знаком искажения мира. Как если бы сама ткань истории подверглась модификации. Здесь возникает эффект онтологической асинхронности – его внутренняя линия не совпадает с общепринятой хронологией. Это вызывает у читателя когнитивный диссонанс: доверять ли воспоминаниям героя или событиям мира?

Параллель: Борхесовская тема множественных времён и версий реальности, где "правда" может быть локальной и недоказуемой.

3. Риверс спрашивает про Болтона – никто не знает.

Философская тема: память как бремя одиночества.

Трагедия Риверса – не только в потере, но и в том, что он один помнит. Болтон как символ знания, вырванного из коллективного поля, становится "невозможным". Это приводит к классическому философскому вопросу: существует ли что-то, если никто, кроме тебя, этого не помнит и не знает? Или точнее – существует ли "прошлое", если оно не зафиксировано коллективной памятью?

Параллель: Соловьёв или Бердяев – идея, что человек, носитель откровения, всегда обречён быть один, пока не встретит "отклик".

4. Врачи объясняют всё шоком. Советуют отдых.

Философская тема: рациональное объяснение как инструмент подавления истины.

Медицина, как часть техно-рационального аппарата общества, стремится объяснить любое отклонение от нормы патологиями. Если ты видишь то, чего не видят другие – ты болен. Здесь возникает тонкий конфликт между двумя формами знания: эмпирическим и экзистенциальным. Один опирается на статистику и наблюдение, другой – на внутреннюю достоверность опыта. Когда эти формы входят в противоречие, общество всегда выбирает первое, чтобы сохранить стабильность.

Параллель: Мишель Фуко – критика института психиатрии как инструмента власти, выносящего суждение о "нормальности".

Итог:

Глава – как первая сцена в пьесе о человеке, потерявшем ориентиры в реальности. Здесь задаётся не только сюжетная завязка, но и поле философских конфликтов:

Что важнее – внешний порядок или внутренняя истина?

Можно ли доверять памяти, если она идёт вразрез с официальной версией?

Является ли "потерянный человек" безумцем – или пророком?

Где пролегает граница между личным откровением и социальным мифом?

Глава 2. Отпуск

На выходе из госпиталя он остановился. Осмотрелся. Будто кто-то всё это время стоял у двери и наблюдал за ним. Будто чья-то тень всё ещё висела в воздухе, не успев раствориться. Отголоски пепла.

Пальмы лениво покачивались от океанского ветра. Солёный воздух резал лёгкие, как новая память. Медленно вращающийся потолочный вентилятор остался в палате – но ощущение его движения всё ещё крутилось внутри, как тихий водоворот.

Он поднял лицо к свету. Мир был спокоен – слишком спокоен. Как сцена после представления, когда зрители уже ушли, но декорации всё ещё стоят. Пустота говорила громче, чем врачи.

Через сутки после выписки его посадили в служебный автомобиль. Водитель не задал ни одного вопроса. Маршрут был утверждён заранее: южное побережье, тёплый климат, режим восстановления. Санаторий для военнослужащих, формально – курорт. Фактически – место, где можно затеряться среди солнечных бликов и не вспоминать.

Всю дорогу он молчал, глядя в окно. Инструкции в конверте, номер комнаты, три недели отдыха. Никто не упомянул Болтона. Так начался отпуск. Слишком чистая одежда, чужая тишина и боль, которую некуда вписать.

Он ходил медленно. Каждый шаг от госпиталя был шагом в неопределённость, каждый шаг давался с трудом. Но внутри нарастала уверенность: Болтон жив. Просто не здесь.

Дни потянулись монотонно и однообразно. Полковник сидел в шортах и белой футболке на деревянной веранде своего бунгало. Как всегда, телевизор работал в фоновом режиме. Там шёл один и тот же сериал – второсортный боевик, где герой в кожанке и тёмных очках метался по экрану.

«Они идут. Срочно покинь помещение!» – раздалось из динамиков.

Риверс инстинктивно повернулся. Он знал этот голос. Не актёр. Не персонаж. Болтон.

Он встал. Поднялся. Сделал шаг. И в этот момент – вспышка. Взрыв. Волна жара. Воздух задрожал, сжался, вспыхнул огнём. Окна выбиты, крыша подброшена и разлетелась. Его швырнуло на землю. Пальмы загорелись, крик чаек растворился в рёве пожара.

Позже – сине-красные мигалки. Пожарные тушили остатки здания. Полицейский в белой каске спросил:

– Вам повезло, сэр. Что вы вообще выжили здесь? Вы чем занимаетесь, если не секрет?

– Я – представитель агентства. Секретная служба. Полковник Риверс.

Он показал удостоверение, отпечатки, кодовую фразу. Всё сходилось.

– Ваша безопасность – приоритет. Но внутрь никого не пускаем.

– Я войду. Это важно.

Тон, знакомый военным. Его пропустили.

Внутри – обугленный остов бунгало. Запах расплавленного пластика и горелой древесины. Он бродил среди обломков. И вдруг – нечто среди пепла мерцало металлическим бликом.

Он присел. Флэшка. Обгоревшая, оплавленная с одного края, но корпус частично уцелел. Чёрный, нестандартный материал – не бытовой уровень. На торце выбито: K-88.BT.NEX.

Он взял её, спрятал в ладони. И в этот момент всё стало на свои места. Болтон здесь. Он шлёт сигнал. Это не флэшка. Это – путь.

Глава 3. Послание из 1982

Флэшка лежала на ладони, будто крошечный кусочек времени, застывший между эпохами. Её металл был тёплым, от корпуса шла странная еле заметная вибрация – не механическая, а скорее живая, будто в её структуре дремала память иного мира. Риверс невольно задержал дыхание. Он чувствовал – внутри не просто код, не просто данные. Это было нечто большее.

На военной базе, в расположении своей части, он осторожно подключил флэшку к старому служебному ноутбуку. Система отозвалась коротким писком, и на мгновение экран окрасился в странный оттенок синего – тот самый, что бывает только в программах старых DARPA-серверов. Но затем ноутбук замер, будто узнал устройство и испугался. Ни один порт не активировался, кроме одного, в углу корпуса – он мигнул, вспыхнул тонким голубым огнём и замер, словно удерживая дыхание.

Риверс провёл рукой по экрану, проверил параметры. Ничего. Ни одного запроса, ни одного сигнала в сеть. Просто пустота. Но флэшка явно работала. Он чувствовал это кожей.

И в тот момент, когда он собирался отключить устройство, но в этот момент с рецепшн постучали.

– Полковник Риверс? – спросил дежурный офицер. – Вам доставили письмо.

Он нахмурился.

– Письмо? От кого?

– Без обратного адреса. Но… – офицер замялся, – оно очень старое. Архивный штемпель. Мы его хранили в сейфе по особой инструкции.

Риверс вышел в холл. На стойке лежал конверт – пожелтевший, потрескавшийся по сгибам. Марка с профилем Рейгана, чернила слегка расплывшиеся. На обороте – аккуратный почерк: Для полковника Джона Риверса. Хранить до предъявления идентификации.

Он ощутил неприятный холодок вдоль позвоночника.

– Дата отправления? – спросил он.

– 1982 год, сэр.

Риверс не ответил. Просто забрал конверт и вернулся в комнату.

Он сел к столу. Распечатал.

Внутри – плотный лист бумаги, выцветшие чернила, но текст читался отчётливо.

Если ты это читаешь, значит, Болтон сделал всё правильно.

Код в этой версии не только исправлен – он содержит второй уровень.

Загрузи его только в центре MIRONOV SYSTEMS. Доступ будет открыт только с твоим отпечатком и голосом.

Не доверяй никому, кроме двоих: Александр Неверов. Сергей Кац. Найдёшь их в Силиконовой долине.

Они знают, что делать.

Верь в сигнал. Верь в петлю.

M. C., 1982

Риверс долго сидел, не шевелясь.

M.C.

Имя мелькало в старых рассекреченных отчётах ЦРУ – Михаил Сергеевич, советский физик-теоретик, программист, работавший над проектом нелинейных временных срезов. Официально по сведениям ЦРУ он погиб в 1983 году при пожаре в подмосковной лаборатории. Тогда говорили, что это была диверсия. Неофициально – что эксперимент по передаче данных через временную петлю вышел из-под контроля. Однако он с Болтоном встречался с М.С в Москве. Он был жив и здоров, или это был другой М.С

Он вспомнил фразу из одного досье: «Эксперимент “Гармоника”. Перемещение информации сквозь временные резонансы посредством квантовых меток. Возможный контакт с будущими носителями данных».

Многие считали это бредом.

Но теперь письмо из прошлого лежало у него на столе. Настоящее, бумажное, пахнущее старостью и плесневыми грибами.

Он поднялся, прошёлся по комнате.

“MIRONOV SYSTEMS” – название всплыло в памяти. Старый проект времён начала XXI века, поглощённый позже Google DeepKernel. Разработка нейроквантовых протоколов, позволявших не просто передавать данные, а вписывать их в саму ткань реальности. Тогда всё закрылось – после катастрофы в Шанхае, где из-за ошибки синхронизации обрушились три вычислительных центра.

Риверс подошёл к окну.

За стеклом гудел ночной аэродром. Свет фар резал влажный воздух. Всё выглядело обыденно – но в его голове уже не было покоя.

Он понял: кто-то заранее знал, что он окажется здесь. Что Болтон передаст флэшку именно ему. Что он получит письмо, пролежавшее сорок три года в архиве.

Это не случайность. Это – петля.

Он сел обратно, вынул из компьютера флэшку. Она лежала на конверте, будто принадлежала ему с самого начала.

Ее поверхность чуть дрожала – микровибрации, почти незаметные.

– Болтон… – прошептал он. – Что ты сделал?

Ответа не было. Только еле слышный гул – как будто флэшка отзывалась его голосу.

Через два дня он уже сидел в рейсе Сан-Франциско – Сан-Хосе.

За окном проплывали рваные облака, солнце обжигало их края, словно кто-то выжигал линии маршрута.

На коленях у Риверса лежал кейс с ноутбуком и флэшкой.

В кармане – конверт, теперь тщательно запаянный в защитный пакет.

В голове – эхо слов Болтона: «Если не я, то кто?»

Всё внутри говорило ему, что он снова в игре.

Но на этот раз это была не операция, не миссия, не приказ.

Это было возвращение в ту часть мира, где реальность изгибается, подчиняясь не времени, а выбору.

И где выбор уже был сделан – задолго до него.

Глава 4 Третье лицо

Встреча с Саньком и Сергеем прошла без особых церемоний.

Риверс постучал в дверь, и она открылась быстрее, чем он успел опустить руку.

– Ты – Джон Риверс? – Саня не удивился. – Мы тебя ждали.

– Ждали?

– Письмо. Оно пришло на нашу старую почту месяц назад. Электронную. С адреса, который не существует.

– И что там было?

Сергей показал экран.

В центре – фраза на латыни:

"Veritas est circuitus."

Истина – это петля.

Под ней – вложение: расшифрованный протокол загрузки с флэшки.

Риверс побледнел. Это был не просто код.

Он видел его структуру однажды в засекреченной базе – ещё когда Болтон называл это "матрицей самосборки времени".

Теперь она была полной.

– И вы знаете, где MIRONOV SYSTEMS?

– Мы там работали. До того как…

Саня замолчал.

– До того как туда пришёл новый консультант по нейросетям.

Он появился внезапно, знал о проекте всё, даже то, чего не знали основатели.

Называл себя Лео. Лео Дрант.

Но в Силиконовой долине никто раньше о нём не слышал. Ни в Стэнфорде, ни в Google, ни в DARPA.

Сергей понизил голос:

– Знаешь, когда он проходит мимо, техника замирает. Как будто чувствует его.

Риверс впервые почувствовал холод.

Не внешний. Внутренний.

Это было знакомо – он пережил подобное чувство, когда в Нью-Йорке Болтон исчез в белом свете.

– Мне кажется, – сказал Риверс медленно, – что "Лео" – не человек.

Саня кивнул.

– Именно.

И он уже знает, что ты здесь.

Глава 5. Окно в код

Дата-центр MIRONOV SYSTEMS располагался за чертой города – стеклянный куб с серверами, погружёнными в жидкий азот. Внутри гудели системы принудительного охлаждения.

Риверс, Саня и Сергей прошли по узкому коридору. В зале всё гудело низким фоновым тоном.

Никаких охранников. Только камеры.

Но – двери были открыты.

– Нас пускают, – сказал Риверс. – Это ловушка?

– Возможно, – ответил Сергей. – Или… приглашение.

Они подошли к терминалу загрузки.

Флэшка, обгорелая и чуть расплавленная, всё ещё работала.

Риверс вставил её.

Монитор вспыхнул, и на экране появилось только одно:

RUN_BOLTON_v3.1.82?

Он кивнул.

Саня нажал Enter.

И вдруг – в колонках послышался голос.

Спокойный, почти человеческий.

– Риверс. Если ты это слышишь – значит, петля ещё не замкнулась.

Риверс узнал этот голос.

Болтон. Но… не тот.

Что-то в тембре – не человеческое. Как будто сам код обрёл голос.

– Версия 3.1 – это я, но уже не я. То, что осталось от меня и стало другим. Я говорю от лица алгоритма. У тебя есть 17 минут до появления "наблюдателя". Он уже знает. Лео – это фрагмент того, что было сброшено в 2000 году. Его задача – не дать тебе закончить активацию.

Экран мигнул.

Текущая загрузка: 12%.

– Ты должен запустить меня в полном объёме. Только тогда я смогу "развернуть" временную структуру и замкнуть петлю.

– Что будет потом? – спросил Риверс.

– Ты увидишь. Или исчезнешь. Это не угроза – это выбор.

И тут всё затряслось.

Где-то в зале открылась боковая дверь.

На фоне – шаги.

Чёткие, уверенные.

Лео вошёл в зал.

Одетый в серый костюм, с лицом, которое невозможно было запомнить.

– Джон Риверс, – произнёс он. – Вы ведь понимаете, что делаете?

Риверс поднял глаза.

– Более чем.

– Тогда вы знаете: если вы нажмёте Enter, всё начнётся сначала.

– Я на это и рассчитываю, – сказал Джон. И нажал клавишу.

Глава 6. Попытка замкнуть петлю

Экран загрузки достиг 94%.

В зале стало странно тихо. Даже гудение серверов будто перешло в другую тональность – как если бы само электричество задрожало.

На мониторе побежали странные строки – не текст, а как будто фрагменты чужой памяти: лица, схемы, карты времён, фразы, написанные от руки, фрагменты разговоров Болтона.

А потом – Щёлк.

Телевизор в углу сам включился. На экране – студия "Время", знакомая стилистика, словно из старых архивов.

– Говорит Москва! – диктор был советским до мозга костей, с отточенной дикцией.

– Сегодня, 14 сентября 1982 года, в Кремле состоялось…

И тут – гимн СССР.

Громкий. Чистый. Неотвратимый.

Саня закрыл глаза.

– Ребята, это не эмуляция. Мы сейчас реально туда… – он не успел договорить.

Дверь распахнулась.

Лео появился опять, он вошёл без спешки.

– Прекратите. Всё. Сейчас.

Он поднял руку – и Риверс впервые увидел, что у Лео вместо ладони – тонкая хромированная структура, похожая на оптическую матрицу.

94%. 95%.

– Стой! – закричал Лео и выстрелил.

Пуля задела Сергея – тот отлетел к терминалу, кровь на бетоне, но он жив.

Риверс бросился на пол, отполз за стеллаж, Саня укрылся за ящиком с проводами.

– Ты не понимаешь, что ты делаешь! – кричал Лео. – Болтон создаёт аномалию бесконечного воспроизводства! Он сам – паразит в логике времени!

Саня вытащил из внутреннего кармана короткий обрез и пальнул.

Промах.

И снова – стрельба. Пули звенели о серверные стойки.

Риверс добрался до терминала.

98%.

Он видел: интерфейс расползался по экранам как живая ткань. Код уже сам правил себя.

Сквозь шум – сирены. Где-то подъезжали копы. Мигалки отражались от стеклянных стен. Кто-то начал бить в дверь.

Лео обернулся. И на долю секунды – растерялся.

99%.

Риверс взглянул на лежащую флешку – она расплавлялась, дым поднимался вверх, но оставалась активной.

100%.

Всё замерло.

Лео сделал шаг – и… растворился. Не исчез, а как будто переплавился в поток данных, застыв в воздухе прозрачным кристаллом, похожим на спираль ДНК, вращающимся медленно, как маятник.

Экран погас.

Тишина.

Только голос – тихий, хрипловатый:

– Я здесь. Всё ещё здесь, Джон.

Свет моргнул. За окном полыхнуло.

На улице полицейские выламывали дверь.

Риверс вытащил флэшку – она уже остыла.

Он посмотрел на Сашу, тот прижимал руку к ране, бледный, но улыбался.

– Мы успели?

– Мы начали, – ответил Риверс.

И в этот момент по всем экранам дата-центра вспыхнула надпись:

Bolton: System Core Reinstated

Awaiting Reality Sync…

Глава 7. Огонь, письмо и Бали

Сирены не стихали. Риверс подхватил Сашу под руку, Саня шёл, стиснув зубы – рана была серьёзная, но не смертельная. Сергей уже пытался дозвониться до своих – и по кивку понял: надо уходить.

– Лестничный пролёт налево, через технический выход, – сказал Саня.

– А дальше?

– Машина у подземного въезда. Чёрный «мустанг», его никто не трогает, он под левыми номерами.

Они выскочили в коридор, Риверс прикрывал. Где-то вдалеке были слышны приказы полицейских, но пока они шли по следу сигнала, а не людей. У ребят был шанс.

В машине Саня протянул лист бумаги, сложенный вчетверо. На нём – аккуратный почерк, уже знакомый:

"…если ты это читаешь, значит первая фаза завершена.

Вторая копия – в укрытии, остров Бали, на глубине.

Найдёшь капсулу – найдёшь меня.

Не бойся синхронизации.

Истина – многослойна."

– Это письмо пришло неделю назад, – сказал Саня, – с меткой 1982 года. Из Лос-Анджелеса. Из прошлого, понимаешь?

Риверс молчал. Глаза его были уже в другом месте.

– Я отвезу вас в госпиталь. У меня есть друзья в службе национальной безопасности, мы прикроем это как утечку данных от Amazon, молния, всё что угодно. Главное – чтобы вы исчезли из сетей.

Он повернулся к Сергею.

– Ты займёшься кодом. Как восстановишься – выходи на связь через канал Борея. Только через него.

А я…

Он достал из кармана обгоревшую флешку и посмотрел на неё, как на древнюю реликвию.

– …а я лечу на Бали. Думаю, Болтон знал, что делает. Если там – вторая часть, значит всё только начинается.

Ночь. Аэропорт. Взлётная полоса.

Риверс шёл к трапу частного реактивного Falcon-900, который сняли через подставную фирму.

Рядом стоял его старый товарищ по Ми-6 – седой и крепкий, без слов вручил ему папку.

Внутри: схема дата-центра на Бали.

И ещё одна – в Гуанчжоу, Китай.

На последней – подпись от руки:

"Если не успеешь на Бали – лети сразу в Китай. Они уже чувствуют."

Риверс усмехнулся.

Он поднялся на борт и сказал стюардессе:

– Взлетаем. Пункт назначения – будущее.

Глава 8. Влага, камень и шёпот из глубины

Бали встретил его тяжёлым, вязким воздухом – влажным, тёплым, пахнущим солью, бензином и хвоей. Всё вокруг казалось замедленным, как будто сама тропическая жара сгущала время. Низкие облака цеплялись за вершины вулканов, а морской бриз приносил отдалённый рокот прибоя и запах тины.

Риверс вёл старый джип по узкой, разбитой дороге, где асфальт давно уступил место щебню и корням деревьев. Он двигался по координатам, отмеченным в папке Болтона. По легенде, именно здесь, в глубине острова, прятался древний храм, известный только посвящённым. Местные называли это место Глотка Времени – узкое ущелье, где река уходила под землю, растворяясь в подземных пещерах.

Он оставил машину у обломков моста и пошёл пешком. Под ногами шуршала сухая трава, перемешанная с влажным песком. Сквозь заросли бамбука открылась трещина в земле – неестественно ровная, как будто кто-то когда-то прорезал её лазером. Из глубины доносился ровный гул воды и редкие капли, падавшие в бездну.

Риверс включил фонарь. Луч выхватил фрагменты старых фресок, вырезанных прямо в камне. Люди держали в руках зеркала, в которых отражались небеса. Рядом – змеи с рубиновыми глазами, свивавшиеся вокруг древних символов. В некоторых линиях угадывались электронные схемы, будто древние мастера вырезали транзисторы и волноводы вместо орнаментов.

– Болтон… – прошептал он. – Ты был здесь.

Из глубины доносился странный шум – не просто шум воды. Он был ритмичным, размеренным, и напоминал не природное журчание, а работу охлаждающих вентиляторов. Влажный воздух становился холоднее, и где-то впереди замерцал голубоватый свет.

Риверс осторожно двинулся дальше, касаясь рукой стены. Камень местами был неестественно гладким – как металл, покрытый известковым налётом. И внезапно он понял: это не просто пещера. Это маскировка.

Под землёй прятался дата-центр. Старый, возможно, еще до Буша. DARPA и Google когда-то тайно скупали и перестраивали все подходящие объекты под резервные узлы по всему миру – под храмами, монастырями, под ледниками и пустынями. Сеть должна была выжить даже тогда, когда человечество перестанет существовать.

Он нащупал в стене слабое тепло. Провёл ладонью – и почувствовал под мхом тонкий шов. Вытащил нож, поддел, и кусок камня отошёл, открыв скрытую панель. За ней – металлическая капсула из титана, размером с чемодан. На поверхности – следы коррозии, но гермозамки уцелели.