Добрым словом и пистолетом

ГЛАВА 1. Безобразная сцена

«Главное – не размер собаки в драке. Главное – размер драки в собаке!»

Марк Твен

Служба столичной полиции находилась на набережной Виктории. Джен редко бывала в этих местах, поэтому не сразу нашла, которое из зданий относится к уголовному розыску. Зато дальше пошло веселее.

– Старшего инспектора Ллойда срочно вызвали к суперинтенданту Гиббсу, – любезно подсказал пристав на входе. – Вы можете обождать в его кабинете. Мистер Ллойд говорил, что ждёт вас, мисс Эвергрин.

Джен прошла по широкой лестнице на второй этаж шумного здания, где сновали люди в штатском и в форме, а приставы то и дело волочили каких-то бедолаг на допрос к детективам-инспекторам. На Джен, как только она миновала холл, никто не обращал внимания.

Носились секретари со стопками бумаг, кричали в телефонные трубки служащие, дымили в кабинетах констебли, и в целом отдел уголовного розыска столь разительно отличался от тихой, как могила, лечебницы, где трудилась Джен, что она едва справилась с нараставшим беспокойством. Как брат работал в этом безумии, она решительно не понимала.

Дверь с блестящей табличкой «Ллойд Дж.Э., старший инспектор», она нашла сразу за лестницей. Пристав в коридоре любезно указал направление, так что она уже готовилась постучать в дверь, как та неожиданно распахнулась.

Вылетевший наружу смуглый всклокоченный парень дико оглядел её и простонал:

– О нет, только не ещё одна!

И пулей метнулся в другой конец коридора, откуда доносился зудящий шум нескольких печатных машинок. Вышедшая из кабинета бледная и решительная леди в светло-сером плаще стремительно прошла следом, даже не заметив съёжившейся у стены Джен.

Заглянув в кабинет и убедившись, что он пуст, Джен аккуратно прикрыла дверь и пошла следом за леди в сером. Эвелин Ллойд, жена брата, могла и не узнать её, поскольку пребывала в явном возбуждении, но Джен уже видела молодую невестку. Джон прислал фотокарточку сразу после свадьбы, вместе с долгим письмом, в котором описывал, как ему повезло встретить столь необыкновенную женщину.

Эвелин Ллойд и впрямь казалась необыкновенной: фарфоровая кожа, белоснежные локоны, собранные в идеальную причёску, изысканное серебристое платье под светлым пальто, тонкая и вместе с тем подтянутая фигура. Не из болезненно-бледных девиц, которые падают в обморок от истощения – нет, миссис Ллойд выглядела великолепно не только благодаря удачной комплекции, но и в силу отменного физического здоровья, которым так и дышала стройная фигура и каждая точёная черта совершенного и в этот миг – разгневанного лица. Мелкая дробь каблучков миссис Ллойд звучала тем увереннее, чем быстрее невестка приближалась к другому концу коридора.

Джен остановилась, пропуская клерка со стопкой бумаг, и шагнула в сторону, когда леди Ллойд решительно толкнула последнюю дверь, с надписью «Секретариат».

– Мне нужна мисс Миранда Джонсон, – чётко и холодно произнесла Эвелин Ллойд.

Дверь захлопнулась, и Джен поколебалась несколько секунд, размышляя, войти или обождать в коридоре. Нерешительно оглянулась на суетливую жизнь отдела уголовного розыска, нервно поправила очки и, несколько раз вдохнув, осторожно приоткрыла дверь.

– Миранда, я спешил как мог, – картинно прижимал руки к груди всклокоченный смуглый парень. Получалось не слишком убедительно, поскольку фору ему Эвелин Ллойд дала приличную. Хотел бы – предупредил о намечавшемся скандале. – Но миссис Ллойд ветром пронеслась!.. Хотя «ветром», пожалуй, слабовато. Скорее, ураганом…

В приёмной секретариата оказалось всего четыре стола. За тремя столами сидели молодые клерки, при появлении миссис Ллойд вскинувшиеся от печатных машинок. Один даже подскочил и так и застыл в полуприсяде, во все глаза разглядывая посетительницу. Джен его понимала – Эвелин Ллойд выглядела эффектно. Редкая, почти слепящая красота, обманчивая хрупкость – и вечерний наряд под лёгким пальто. И холодный аромат дорогого парфюма.

Джен поёжилась в собственном плаще, понимая, сколь жалко смотрится на фоне невестки. Джон, едва вернувшись в город после четырёх лет службы в Ирландии, пригласил сестру в театр и ресторан, чтобы познакомить с молодой женой. Однако утренняя смена в психиатрической лечебнице затянулась, и Джен так и не переоделась. Но не собиралась же она, в конце концов, соревноваться с невесткой в красоте? Настоящая леди знает себе цену.

– Я хочу знать, – ледяным тоном обратилась Эвелин Ллойд к единственной женщине-секретарю в кабинете, – по какому праву вы подбрасываете моему мужу конверты с подобным содержанием?

И хлопнула на стол тонкий пакет, в каком обычно присылали заказные письма. Джен скользнула за порог, тихо прикрыв за собой дверь, и вытянула шею, пытаясь разглядеть содержимое. Наружу показался лишь уголок фото и сложенного письма, но секретарь заметно побледнела.

Или, точнее сказать, посерела, с учётом смуглой кожи.

Мисс Миранда Джонсон оказалась из переселенцев, и тем удивительнее, что ей дали работу в управлении – и на столь ответственной должности.

Впрочем, судя по тому, сколь безукоризненно вела себя секретарь уголовного розыска, на неё не в первый раз оказывали давление. И она привыкла давать отпор.

– Я могу ошибаться, миссис Ллойд, но это личное письмо. Тот факт, что оно вскрыто вами…

– Говорит о том, что мне дорог мой муж, и что я не доверяю неизвестным адресатам, – отрезала Эвелин Ллойд. – Старший инспектор – должность достаточно ответственная, чтобы лица, имеющие проблемы с законом, желали ему быстрой смерти. Мисс Джонсон, я работаю в промышленности и хорошо разбираюсь в ядах…

– Это угроза?

– …и знаю, что человека можно убить, даже если он всего лишь возьмёт в руки отравленный лист бумаги. Однако вы с должным умением уводите разговор в сторону. Если вам неудобно говорить при коллегах, мы можем поговорить снаружи.

Беседовать снаружи, где сновало ещё большее количество людей, чем сидело внутри, мисс Джонсон явно не устраивало. Джен съёжилась у порога, пользуясь тем, что клерки в кабинете увлеклись представлением. Когда две женщины дерутся из-за одного мужчины – это всегда незабываемое зрелище.

И ни смуглый парнишка, прибежавший предупредить, ни трое секретарей управления не желали его пропускать.

– Я не написала ничего предосудительного, – помолчав секунду, проронила мисс Джонсон. – Уверена, Джон сочтёт так же. Если, конечно, это письмо к нему попадёт.

– Джон? – поразилась миссис Ллойд, вновь хватая пакет со стола. – Он для вас просто «Джон»? С каких пор, мисс Джонсон?

– Джон сам пожелал, чтобы к нему обращались по имени. В управлении нет титулов и привычных вам условностей, миссис Ллойд.

– О, я понимаю! – нахмурилась Эвелин. – Вы-то ничем не рискуете, пренебрегая условностями. Чудо, что вас взяли в управление! Женщину и переселенку… Но Джон уже достаточно пострадал, чтобы рисковать репутацией из-за подобных писем!

– И пострадал он из-за вас, – вскользь заметила мисс Джонсон, откидываясь на стуле. – Однако вы продолжаете игру, в которой никогда не победите. Джон всё же лорд, пусть и широких взглядов. Или вы думаете, что лондонское общество вас примет? Не элитарку? Даже не британку? С крайне сомнительными родственными связями? Вас ещё не принял даже собственный свёкор, лорд Энтони Ллойд. Я ничего не забыла?

– И тем не менее, я пекусь о репутации мужа – и о вашей жизни, Миранда, – не сбавляя тона, отрезала миссис Ллойд. – А потому предупреждаю: впредь воздержитесь от подобных посланий. Мой муж не нуждается ни в экзотических фото на память, ни в нежных признаниях. Прошу вас как женщина, – с трудом вытолкнув первое слово, проговорила Эвелин. – На будущее – держите себя в руках.

Леди Ллойд уже развернулась, чтобы красиво уйти, но её догнало едва слышное:

– А то что?..

Джен видела, как вспыхнули скулы невестки, когда она резко обернулась. Белоснежная кожа от этого едва порозовела, но румянец оказался столь заметным, что Миранда Джонсон даже замерла. А может, увидела в лице Эвелин Ллойд что-то, чего уже не видела Джен.

– Предупредительного в воздух не будет, мисс Джонсон, – странно хриплым, надтреснутым голосом вытолкнула Эвелин.

Джен показалось, что воздух в кабинете внезапно похолодел, схватываясь хрустящими корочками льда. Впрочем, нет, не показалось: изо рта вырвалось облачко белого пара. Такого же белого, как и мертвенная кожа миссис Ллойд.

Миранда посерела ещё больше, видимо, лишь теперь осознав, что преступила черту, а смуглый парень ошарашенно оглянулся на стремительно расцветавшие кружевные узоры на окнах. Неуютно заёрзали секретари, впервые отрываясь от завораживающей красоты миссис Ллойд. Молодые клерки сидели в одних рубашках, и Джен понимала их беспокойство. Магия льда убивала быстро. Вот только не станет же супруга старшего инспектора применять запрещённую в городе магию стихий? Это было разрешено лишь в домашних условиях и на производствах.

– И нет, мисс Джонсон, – негромко проронила миссис Ллойд в мёртвой тишине кабинета. – Это письмо не попадёт к моему мужу.

И швырнула на стол стремительно заледеневший пакет.

Тот разбился на мелкие осколки вместе с содержимым, и Миранда отшатнулась, едва не упав со стула.

Эвелин резко выдохнула. Облачко ледяного пара ещё не развеялось, когда миссис Ллойд медленно отвернулась, выходя из кабинета. С каждым шагом лицо её стремительно разглаживалось и расслаблялось, возвращая живые краски на белую кожу, так что к моменту, когда Эвелин достигла порога, она наконец разглядела Джен.

– Джен? – неуверенно спросила она. – Мисс Джен Эвергрин?

Ослепление яростью и ревностью прошло; Эвелин Ллойд прозрела. Джен слабо улыбнулась.

– А вы – миссис Эвелин Ллойд, – подтвердила она. – Моя невестка.

Эвелин явно растерялась. Вспыхнула вновь, оглядываясь на замерший кабинет.

– Прошу прощения, джентльмены, – извинилась она. – Что помешала работе. Боюсь, сегодняшняя сцена станет не лучшей визитной карточкой, но…

– Да мы понимаем, – прочистил горло смуглый парень. – Женские секреты! Клянусь, мы разболтаем не дальше третьего этажа уголовного розыска!

Секретари дружно закивали, предвкушая новый повод для сплетен, а Эвелин лишь сокрушённо покачала головой, вновь оборачиваясь к Джен.

– Вы гораздо красивее, чем на фото, – неловко сказала она. – Джон столько о вас рассказывал… А я так оконфузилась с этой сценой! Подождём в его кабинете? И начнём знакомство заново?

Джен бросила быстрый взгляд на напряжённую Миранду и кивнула.

– Я сейчас к вам присоединюсь, – пообещала она.

Эвелин коротко кивнула и, не глядя больше на секретаршу, вышла в коридор. Джен нерешительно приблизилась ко вскинувшейся мисс Джонсон.

– Я – Джен Эвергрин, – представилась она. – Сестра старшего инспектора Ллойда. Не переживайте: я поговорю с братом и невесткой. Я тоже тяжело пробивалась в мужской коллектив и знаю, как легко женщине потерять рабочее место. Любой повод станет фатальным. Уверена, у вас всё скоро разрешится.

Миранда неверяще вскинула на неё влажные глаза. С трудом сглотнула. Секретарь управления была, несомненно, привлекательна – ухоженная, с безупречным макияжем и маникюром, с тщательно уложенными тёмно-каштановыми прядями. Наверняка имела успех у мужчин – или могла бы иметь. Угораздило же её влюбиться в женатого мужчину!

Однако Джен не осуждала. Не имела права.

– Спасибо, – коротко, но искренне поблагодарила мисс Джонсон. – Вы очень добры. Я понимаю, что совершила глупость. И это на меня совсем не похоже.

Джен мягко улыбнулась, склонилась через столешницу, накрыв своей ладонью холодные пальцы секретарши. С пациентами профессора Присли работало – телесный контакт усиливал ментальные способности, помогая успокаивать самых буйных.

Сейчас же ей требовалась самая малость – успокоить разволновавшуюся женщину. Силы и спокойствие, в окружении коллег-зубоскалов, ей точно пригодятся.

– Всё будет хорошо, – пообещала Джен.

Уже у порога её нагнал смуглый парень, окинул откровенно заинтересованным взглядом.

– Хосе Суарас, – представился он в лоб, протягивая смуглую ладонь. – Ассистент старшего инспектора Ллойда и ваш большой поклонник!

Джен вложила свои пальцы в его ладонь, крепкую и горячую, и сдержанно улыбнулась.

– Поясните?

– У-у, какая холодность, сеньорита! – удивился Суарас. – Похоже, мистера Джона окружают сплошь ледышки! Хотя не сказать, что он сам парень с огоньком… Но я так думаю, сеньорита Джен: это дремлющий вулкан! Видал я старшего инспектора в деле…

– И? – заинтересовалась Джен.

– И я очень рад, что мы с ним на одной стороне! – решительно закончил мысль Хосе. – Вы на него совершенно не похожи! Джон излишним сочувствием никогда не отличался. Ну, внешне, по крайней мере.

– Вы давно знакомы? – заинтересовалась Джен.

– С самой ирландской кампании, – понизив голос, признался Суарас. Оглянулся и подобрался к Джен почти вплотную, доверительно ухватив под локоть, – а вы тоже менталистка, как и брат, мисс Эвергрин?

Джен мягко высвободилась, потому что нахальный ассистент, кажется, переходил границы приличий. На глазах у всего отделения – не лучшая визитная карточка, как выразилась бы Эвелин Ллойд.

– Да, – коротко улыбнулась она, и Суарас мигом подобрался. Даже края короткого плаща одёрнул.

– А я так и понял, – невозмутимо кивнул он. – Когда вы в кабинете Миранду мигом так успокоили. И… телекинезом владеете? – не выдержав, шёпотом уточнил Хосе.

Джен покачала головой, поправляя очки.

– Это крайне редкий дар, мистер Суарас. Из известных мне менталистов – только мой брат. Но Джон сам по себе сокровище, – свела всё в шутку Джен.

– Разрушительное, – пробормотал ассистент. – Значит, влияете на мысли других людей? Или чувства? Подавляете эмоции? Копаетесь в чужих мозгах, сводите с ума?

Джен вздохнула. Менталистов осталось мало, потому про них и распускали самые безумные слухи. Обычно люди со способностями к ментальной магии рождались лишь в семьях потомственных элитаров – потомках тех самых бриттов, которые века назад основали империю. Разумеется, ментальная магия тогда немало этому способствовала, потому что коренные народы островов владели лишь магией стихий. В основном, стихиями воды и воздуха. Со временем вырождались, так что из всего спектра магических возможностей оставались жалкие крохи – как, например, магия льда, которой явно владела миссис Эвелин Ллойд.

Вот только что толку в самых незаурядных способностях, если против тебя воюет маг-менталист? Стоит ему добраться до твоего сознания, как ты повернёшься спиной к врагу и выплеснешь всю ярость стихии на своих же солдат…

Главное – вычислить. И забраться в голову.

Разумеется, на это были способны единицы магов-менталистов. Но единиц хватило. Шотландцы сдались первыми, ирландцы всё ещё боролись – даже сейчас, спустя века. Маги стихий рождались у них с завидной регулярностью – в отличие от магов-менталистов среди британских элитаров. Как говорил Джон – тревожный знак. Ирландцы неукротимы, а стоит им почувствовать слабину…

В юности брат поддерживал идею отца о том, чтобы заключать браки в своем кругу, с целью рождения новых магов-менталистов.

Похоже, в день, когда он повстречал будущую супругу, все его идеи развеялись, как сон. Потому что Эвелин не только не принадлежала к элитарам. Не была она и британкой. Хуже всего – она владела магией стихий, а это верный признак низкорожденности. Ведь стихийность – след дурной крови в любом имперце. След коренных народов.

И этого Джону люди их круга не простят.

Джен вздохнула. Скандал, да и только! Снова их семья отличилась! И если им с братом всё равно, то отец, похоже, вновь откажется от общения с детьми на долгие годы.

– Я ещё никого не сводила с ума, – ответила Джен. – Но я могу попытаться, если вы настаиваете, мистер Суарас.

Смуглый ассистент белозубо ухмыльнулся, вскидывая руки.

– Не тратьте сил понапрасну, сеньорита Джен! Одного неосторожного безумца вы уже пленили… А может, и не одного? – призадумался болтливый ассистент. – Впрочем, неважно! Главное – вы здесь, со мной, и вольны отдавать любые приказы – ведь я весь в вашей власти!

– Хотите перекинуть вину за собственные поступки на кого-то другого? – фыркнула Джен, поправляя очки.

– А почему бы и нет? Многие так хотели бы! А я что? Я лишь готов выполнить любое пожелание самой очарова…

– Найдите моего брата, – воспользовалась предложением Джен. – Или мы опоздаем в театр.

Суарас захлопнул рот, подумал секунду, вытянулся и отдал честь.

– Ради прекрасной сестры моего начальника – сделаю невозможное, – пообещал он. – Пробьюсь к суперинтенданту, получу по шее, напишу заявление по собственному, но добьюсь, чтобы старшего инспектора немедленно отпустили к двум нетерпеливым леди, которым неймётся посмотреть представление! Хотя, осмелюсь предположить, лучшие спектакли именно у нас, в уголовном розыске, – задумчиво подметил Хосе.

Быстро поклонился и так же быстро исчез на лестничном проёме. Наблюдавший за сценой пристав только глаза закатил: видимо, не в первый раз слушал болтовню ассистента Суараса.

– Настойчивый молодой человек, – улыбнулась Эвелин Ллойд, когда Джен вошла в кабинет к брату и прикрыла за собой дверь. – Вам такие нравятся, мисс Эвергрин?

– Мне на таких везёт, – вернула улыбку Джен. – И, пожалуйста… просто Джен.

Эвелин буквально просияла, отчего и без того совершенное лицо стало ещё краше.

– Вы и впрямь ангел, – сказала она. – Джон так и говорил. Я так хотела с вами познакомиться! Ведь вы единственный по-настоящему родной Джону человек… И он любит вас! Я… очень дорожу вашим мнением, хотя мы только встретились…

– Перестаньте, – смущенно улыбнулась Джен. – Вам не нужно моё одобрение, потому что Джон и так знает, что я поддержу любой его выбор. Кроме того, одно я уже знаю точно: вы очень сильно его любите.

Эвелин вспыхнула, рассмеялась через силу.

– Простите за эту безобразную сцену, Джен! Сама не знаю, что на меня нашло. Но когда я увидела этот пакет… её признания и фото «на память»… Никакая любящая супруга не сдержалась бы! Впрочем, это я себя так утешаю. Всё равно подобное поведение недопустимо. Я даже не сдержала стихию – так хотелось припугнуть эту девицу!

– Вы – сильная стихийница, Эвелин. Это было… завораживающе.

– О, можно просто Эва! Я владею лишь магией воды и воздуха, – призналась невестка. – Магия огня не поддаётся мне вообще, а магия земли… скажем так, стараюсь не взывать. Получается либо невразумительное, либо опасное.

– Типичный «маг льда»?

– Да, так нас теперь называют…

Снаружи глухо хлопнуло, осыпалось битым стеклом, наполняя воздух звенящим гулом. На другом конце коридора пронзительно закричали. Затем снова и снова, словно кричащий бежал к лестнице. Странный звон ещё стоял в воздухе, когда Эвелин подскочила, едва не наступив на полог серебристого платья, и выскочила из кабинета.

Джен едва поспевала за ней. Невестка бежала обратно, к секретариату, так быстро, словно родилась в каблуках. И резко остановилась перед распахнутой дверью.

Воздух пропитался ледяной крошкой, холодом и красными каплями, зависшими посреди застывших снежинок. И запах. Жуткий запах крови, которым пропитался весь этаж. Густой, душный, тошнотворный.

Джен добежала к секретариату вместе с ещё несколькими клерками, оставившими рабочие места и выскочившими из кабинетов. Протиснулась вперёд, к застывшей, словно статуя, Эвелин. Выглянула из-за плеча невестки и тотчас зажала рот обеими ладонями.

Будучи ассистенткой профессора в психиатрической лечебнице, Джен никогда не считала себя впечатлительной. Но вид кроваво-ледяной статуи, рассыпавшейся по полу кусками обмороженного мяса и хрупких костей, пронял даже её.

Миранда Джонсон совершенно точно не побеспокоит больше чету Ллойд.

Вот только подобная кончина казалась запредельно жестокой платой за единственное письмо с признаниями.

ГЛАВА 2. Семья есть семья

«Когда-нибудь надоедает счастье других и хочется своего».

Невил Хэтч

Ислингтон, по мнению Джен, был одним из лучших районов Лондона. На Рождество он преображался до неузнаваемости: огни на улицах и венки на дверях, радостные школьники, спешащие домой, семьи, собирающиеся под одной крышей, гирлянды и припорошенные снегом сказочные улицы. Джен наблюдала за соседями из окна и радовалась почти так же, как если бы находилась с ними, внутри.

Когда её коллега, Невил Хэтч, узнал, где она живёт, то удивился.

– Семьи, дети, шум, – припечатал Невил. – Это не для таких, как мы, унылых одиночеств, Джен! Выбирайся за город – вот где раздолье для интроверта!

Сам Хэтч им не являлся и потому поселился почти в центре Лондона.

– Мне нравится, – искренне отвечала Джен. – Меня как будто окружает праздник! Даже если чужой – это всё равно приятно. Неужели ты не умеешь радоваться за других, Невил?

– Только это и делаю, – буркнул парнишка. – Что мне ещё остаётся, Джена? Я не менталист, чужими эмоциями не питаюсь. Когда-нибудь надоедает счастье других и хочется своего.

Со сложными предпочтениями Невила обрести счастье ему ещё долго не светило. Впрочем, Джен тоже на него особо не рассчитывала. Зато отдавалась работе. Профессор Присли радовал новыми проектами, и в прошлом году они значительно продвинулись в изучении скрытых потенциалов мозга. Психиатрическая клиника предлагала широкий выбор пациентов для исследований, и это самое большее, на что могла рассчитывать выпускница медицинских курсов. Пусть даже и потомственная менталистка.

В последние несколько дней, впрочем, Джен не радовали ни шумные дома соседей, ни уютные фонари, встречавшие её после работы. Весна в Лондоне – испытание для сильных духом, но Джен несказанно повезло: в её студии находился камин и небольшая приемная на первом этаже, где Джен читала или работала до поздней ночи.

Сегодня, едва шагнув в квартиру и отряхнув зонт, Джен первым делом стянула мокрый плащ и оправила тёплое шерстяное платье – «прощай, молодость», как назвал его Невил. Двадцать шесть – тот возраст, когда на такое уже не обижаешься, но задумываешься.

Вся неделя прошла, словно в дурном сне, начиная с той ужасной пятницы. Всех свидетелей жуткой смерти Миранды Джонсон собрали в отдельном кабинете с суровыми приставами и вызывали в допросную по одному. Там Джен и увидела наконец брата.

Досадно, что первая за четыре года встреча прошла именно так.

Джон сидел за столом с двумя ассистентами – уже знакомым ею сержантом Суарасом и молодым инспектором-детективом Адамом Кёстером. В углу примостился стенографист. Лицо брата было бледным и осунувшимся, но даже подавленный – Джон выглядел великолепно. Тщательно уложенные волосы, белоснежная рубашка и запах хорошего парфюма: всё-таки брат собирался с ними в театр.

Образ портил только развязанный галстук, небрежно перекинутый через плечо.

– Как долго я не видел тебя, Джена, – тихо проговорил старший инспектор Ллойд.

В присутствии посторонних он не сказал ничего больше, только тяжело склонился к папке с бумагами и так же, словно через силу, взял ручку.

– Давай покончим с этим поскорее, – сухо и надтреснуто проронил Джон. – Расскажи мне, что видела.

Брат обещал заехать на неделе, ведь планы на выходные бесповоротно разрушились. Перед уходом из отделения уголовного розыска Джен разыскала замотанного Хосе Суараса, который, несмотря на занятость, всё же притормозил перед ней, спрятав папку с протоколами допросов за спину.

– Мистер Суарас, как обстоят дела? – тихо спросила Джен. – Джон наверняка занят, я бы не хотела его беспокоить…

– Я сообщу, если вы понадобитесь, – буркнул смуглый ассистент брата. Поймал её взгляд и тотчас смягчился, – дело серьёзное. И обвинения против миссис Ллойд – тоже. Пока неизвестно, чем закончится, но точно не добром.

– Пожалуйста, – попросила Джен, положив ладонь на предплечье Хосе. – Я бы очень хотела помочь. Я буду благодарна, если вы сообщите мне, как только что-то изменится. Разумеется, ничего из тайны следствия – но хотя бы как обстоят дела у Эвелин. Это же что-то невообразимое – подозревать её в смерти Миранды! Эвелин находилась со мной в момент гибели мисс Джонсон…

Суарас не стал напоминать ни об уникальной причине смерти секретарши, ни о том, что показания Джен имеют небольшую силу: ведь Эвелин Ллойд приходилась ей родственницей. Пусть и познакомились они за минуту до ужасного происшествия.

Хосе только кивнул тогда, и Джен приняла это, как согласие. И не ошиблась: спустя несколько дней энергичный ассистент брата постучал к ней в дверь.