Хорошие учителя

Редактор Елена Чижикова

Корректор Алена Деньгова

Дизайнер обложки Мария Ведищева

© Ольга Еськова, 2025

© Мария Ведищева, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0068-4496-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Дочитав «Властелин колец», я, чувствуя сожаление и не желая расставаться с героями, перевернула последнюю страницу, изучая всё, написанное мелким шрифтом… Неплохо, наверное, было бы иметь такое колечко, надел и раз! – ты исчез от проблем, учёбы, неприятных людей…

Да уж, наверное, за уроки всё-таки придётся взяться. Что там? Ага, математика, затем химия, русская литература. Хотя зачем обманывать саму себя, я и так знаю, чем закончится моя домашняя работа: я прочту параграф, сделаю вид, что решила задачи, перепишу их в тетрадь, а потом получу свою пятёрку. По двенадцатибальной шкале, за старания. А вот литература мне даётся легко, стоит пару раз прочесть стихотворение, и я знаю его наизусть; всю школьную программу я изучила ещё летом самостоятельно, и даже больше, поэтому и она мне удовольствия не приносит, разве что на уроке, когда я отвечаю, потому что хоть в этом я лучше всех.

А ещё я лучше всех, по крайней мере девочек, в физкультуре. Но это не потому, что я постоянно тренируюсь, бегаю или качаю пресс, просто это моё упрямство: если кто-то бежит рядом, мне обязательно нужно вырваться вперёд, и так, пока я не обгоню самого ногастого мальчика. Пресс у меня сам по себе выходит хорошо по необъяснимым причинам. У нас в классе есть девочка Таня, у неё мама тренер по лёгкой атлетике и постоянно заставляет её заниматься, а я, когда первый раз качала пресс в этой школе, показала результат восемьдесят семь раз – на двадцать больше, чем у Тани. Ах да, есть ещё украинский и русский языки. И тут тоже чудо: я толком не знаю ни одного правила, а диктанты всегда пишу на самый высокий балл. Просто я интуитивно знаю, где поставить запятую, а где тире. А может, играет свою роль моя любовь к чтению – я читаю книги запоем. Мне кажется, я до сих пор помню, как научилась читать в три года за пару недель.

Но, пожалуй, это всё, чем я могу похвастаться. Больше особыми талантами я не обладаю, просто перетаскиваю своё тщедушное тельце из четверти в четверть, из класса в класс. Да и внешности я довольно-таки заурядной, не лидер и не душа компании по натуре, да и одеваюсь плохонько: откуда у моей матери санитарки деньги покупать мне модную одежду? У нас и ужин-то не всегда приличный. В общем, я – сплошной ходячий недостаток. Оттого, надо так понимать, и все мои проблемы.

Весной прошлого года мы переехали на новое место жительства – в частный дом, вернее в его половину. Другую половину занимает молодая семья без детей. Дом обветшалый, но зато теперь это только наше жилье. Прежде же мы жили в коммунальной квартире с вечно пьяным соседом (семья, с которой мы обменялись жильём, после выкупила у него его комнату). И сразу же у дирекции моей школы появился законный повод выпроводить меня из родного образовательного учреждения «по месту жительства», хотя и переехали мы всего-то через дорогу. Просто школа решила вдруг переименоваться в «гимназию», и вклады в различные фонды, которые им и до этого приходилось из меня вытряхивать силой, сразу же возросли. Если бы у меня ещё хоть табель был приличный, а так…

И вот, второго сентября я пришла в новую школу задолго до звонка. Первое сентября я пропустила из-за того, что уже при выходе из дома у меня вдруг окончательно отклеилась подошва на обуви. Так как туфли были не один раз чиненные и суперклей уже некуда было наносить, а другой подходящей пары у меня не нашлось, то пришлось остаться дома. Ну и хорошо, потому как денег на цветы новому учителю у меня тоже не было… Так вот, второго сентября я нашла нужный кабинет, в котором была пока только одна учительница, спросила, куда сесть, и она указала на парту прямо перед ней. Первым был урок химии, я достала из сумки всё необходимое и приготовилась ко встрече со своими одноклассниками.

Понемногу класс заполнялся мальчиками и девочками, но никто не обращал на меня внимания. Учительница вышла, и я вдруг подумала, что могу занимать чьё-то место и хотя бы по этой причине меня заметят. Но за «престижную» парту даже рядом никто не сел. Я уже подумала, что и пусть, и перестала обращать внимание на происходящее, открыв учебник, как вдруг услышала:

– А что это за девочка?!

Я подняла голову. Надо мной возвышалась, по-видимому, будущая одноклассница, весьма крепко сбитая и полногрудая. У неё был очень громкий голос, и поэтому все разом, как в американском фильме ужасов, замолчали и посмотрели в мою сторону.

Я не успела открыть рот, как ей ответили:

– Не знаем, сидит тут с самого утра. Может, дочка Софии Анатольевны?

– Ребёнок, ты дочка? – спросила она.

Я покачала головой и только снова собралась ответить, как она произнесла:

– Ты что, классы перепутала? Здесь сейчас десятый, а тебе в какой, шестой, наверное, надо?

Она дружелюбно, с какой-то материнской заботой смотрела на меня, и я даже не обиделась:

– Да нет, я здесь и учусь, я ваша новая одноклассница, – наконец произнесла я.

Я вдруг кожей почувствовала, как все разом замолчали. Теперь я точно была в центре внимания. Вот сейчас бы произнести что-то умное, смешное, завоевать доверие и симпатию. Но я молчала, не отрывая взгляда от собеседницы, как будто весь остальной мир меня не интересовал.

Лицо моей одноклассницы заметно вытянулось, она произнесла:

– А-а-а… – и удалилась на своё место.

Тут прозвенел звонок, вошла София Анатольевна, и урок начался.

После окончания пары все встали и пошли к выходу, и тут я предстала перед проблемой – класс разделился на две части, и одни пошли налево, другие направо, а я осталась стоять, не зная, что предпринять. Решив, что право лучше, чем лево, я пошла за правой группой. Но и затем выбор догнал меня – мои одноклассники дошли до лестницы и опять разделились: одни пошли вниз, другие свернули налево. «Ну что за амёбы!» – подумала я и решилась спросить.

Догнав тех, кто пошёл налево, я дёрнула ближайшую девочку за рукав:

– А вы куда идёте?

Она посмотрела на меня явно недоумевающе, потом в её глазах мелькнуло понимание:

– Вообще-то, на физику! Ты не против?

Её четыре подруги прыснули со смеху. Шутка была не самой удачной, и они явно ей льстили.

– Просто все пошли в разные стороны, а я здесь новенькая и не знаю, где кабинет физики, поэтому и решила догнать вас.

Все пятеро молча смотрели на меня и улыбались.

– Тринадцатый кабинет. На первом этаже, – наконец ответила одна из них, и они пошли дальше.

Я поспешила на поиски. Прозвенел звонок, когда я наконец заприметила табличку с нужными цифрами. Но кабинет был закрыт. Я встала под самой дверью, стараясь угадать, кто из молодых людей, галдящих вокруг, мои одноклассники, но никого не узнавала.

Наконец, все «рассосались» по кабинетам и я осталась в коридоре одна. Еще раз уверившись, что кабинет тринадцатый, я уже начала было подумывать, что надо мной неуместно пошутили, как вдруг послышались голоса и мой класс показался из-за угла. Пошло ещё пару минут, и наконец показалась учительница. Она прошла сквозь толпу учеников, которая почтительно расступилась, и открыла дверь. Как я потом узнала, физичка постоянно опаздывала на свои уроки и все ребята это знали.

Учительница зашла первой, а я прижалась к двери: в моей прошлой школе принято было толкаться, пихаться, давать подножки, и я не хотела стоять на дороге у всего класса. Но никто не заходил, все выжидательно смотрели на меня. «Ага, сейчас начнут запихивать», – подумала я, но тут один из парней произнёс:

– Заходи же!

Я зашла и села на своё место. За мной чинно и спокойно стали заходить остальные девочки, а потом уже мальчики. Это меня поразило больше всего в первый день, и мне захотелось увидеть нашего классного руководителя, который смог так воспитать неугомонную молодёжь.

Глава 2

Вернее, классную руководительницу. Звали её Ангелина Назаровна, и наша первая встреча произошла в тот же день – последней парой у нас был урок русского языка, специальность нашей преподавательницы.

Наш родной кабинет находился на самом последнем, четвертом этаже здания. И, как оказалось, Ангелина Назаровна имела вкус и страсть к уюту. Кабинет был украшен кашпо с висячими цветами, подоконники уставлены горшками с различными комнатными растениями, и даже присутствовало два напольных вазона с деревьями, кажется, это были фикусы. Стены увешаны плакатами и портретами русских писателей и поэтов. В конце класса, за последними партами, стоял шкаф-стенка, сплошь уставленный книгами. В общем, был достигнут максимально домашний комфорт.

Классная оказалась невысокой женщиной средних лет, довольно миловидной. Она не обратила на меня поначалу никакого внимания, может, потому, что её обступили ученики и наперебой стали что-то говорить. Это меня тоже поразило – чувствовалось, что они её любят и уважают. Я же чинно сидела на своём месте, ожидая, пока на меня обратят внимание.

Наконец, Ангелина Назаровна лёгким движением руки отправила всех на свои места. Взяв в руки классный журнал, она что-то посмотрела в нём, затем подняла глаза и произнесла:

– Так, у нас новая девочка в классе. Но я что-то не вижу твоего имени в журнале. Как тебя зовут?

– Елена Кремер.

– Ты уже познакомилась с ребятами?

– Немного.

– Хорошо, – она посмотрела на класс. – Ребята, новую девочку зовут Елена Кремер. Теперь она одна из вас, прошу всех дружить.

Затем она начала рассаживать всех по парам, чем вызвала бурю недовольства, на которую, однако, не обратила ни малейшего внимания. Когда дошла очередь до меня, я почувствовала, как весь класс напрягся – никому не хотелось сидеть с новенькой, – и когда меня посадили со смуглым парнем, бывшим явно не в фаворе, поскольку в течение дня я не раз слышала колкости и шуточки, которые ему отпускали девчонки, а парни при этом обращались с ним как с лохом, я почувствовала облегчение, хотя таким образом меня сразу поставили на одну ступень с ним. Я взяла вещи и пересела к нему. Моё лицо горело, и я чувствовала, как все насмешливо переглядываются и хихикают.

Что и говорить, в этом классе я на социальной лестнице была явно ниже, чем остальные. Все девочки накрашены, хотя бы ресницы или губы, у всех маникюр и ухоженные руки, модные новые вещи, красивые ручки и всякая другая школьная дребедень, которая стоит немалых денег. Мальчики были явно под стать прекрасной половине класса, и вряд ли кому-нибудь из них пришло бы в голову пригласить меня на свидание, потому что я была сплошным комплексом неполноценности.

Я уже говорила, что моя мама работает санитаркой в больнице. Вообще-то, она бухгалтер по образованию, но работала по своей специальности очень давно. У неё не было потребности в этом, потому что мой отец очень хорошо зарабатывал – он был какой-то важной шишкой в областном комитете ещё при Советском Союзе. За несколько недель до развала системы он попал в аварию на служебном автомобиле (не по своей вине) и погиб. Потом всё закрутилось, его друзья-товарищи сами лишились своих чинов и разбрелись кто куда, и нам некому было помочь. Так мы с мамой стали перебиваться с хлеба на воду.

Денег в нашей маленькой семье постоянно не хватало, и я помогала матери в огороде, поэтому руки мои хоть и знали маникюр, по ним это было мало заметно. Вещи у меня все старые, поношенные дочерями маминых подруг. Косметикой я не пользовалась – не хватало ещё и на неё тратить деньги. Худенькое тельце явно не могло бы поразить мужское воображение, хотя лицо, возможно, и было привлекательно. Надо думать, что всё-таки было, потому что девочки нашего класса почувствовали ревность. Как мне показалось.

– Привет, – я кивнула соседу и улыбнулась. Я его не слишком уважала за то, что он позволял над собой издеваться, но и уподобляться своим одноклассникам не собиралась.

Соседа звали Егор Притула, и он явно растерялся от моего внимания.

Ангелина Назаровна, довольная рассадкой, открыла учебник, и урок начался. Атмосфера в классе была вполне дружелюбной, но я почему-то чувствовала себя лишней. Взглянув на Егора, я заметила, что он тоже не проявляет особого интереса к одноклассникам, как и ко мне, и я почувствовала себя вдвойне одинокой.

После окончания шестого, последнего, урока я, стараясь быть незаметной, выскользнула из класса и поспешила домой. Меня никто не остановил и не окликнул – никому здесь не было до меня никакого дела.

Глава 3

Через пару недель я уже стала привыкать к вакууму, который образовался вокруг нашей парты: мы с Егором сидели последними в среднем ряду. Парни, будучи по природе более тактичными, меня просто не замечали, хотя порой мне казалось, что они бросаются разными предметами в Егора и шпыняют его почем зря только для того, чтобы я обратила на них внимание. В этом я убедилась ещё и после того, как одна девочка, Света, которая держалась ото всех особняком, хотя и пользовалась уважением (поскольку её родители были о-о-очень состоятельны), однажды не выдержала и небрежно обронила:

– Что-то я не замечала раньше от вас такого внимания к Егорке. Что бы это значило? – и она многозначительно посмотрела на меня.

Дело в том, что она в гордом одиночестве сидела тоже на последней парте справа от нас, и иногда вещи – бумажки, колпачки от ручек или мел, – брошенные в Егора, пролетали в опасной близости и от неё. После её слов повисло неловкое молчание, девочки подняли головы и оглянулись на тех метателей, с которыми, я так понимаю, «зажигали» летом. Хорошо хоть, что после реплики Светы мальчишки оставили нашу парту на некоторое время в покое.

Вскоре у нас состоялась первая контрольная по информатике. И тогда произошёл мой первый серьёзный конфликт.

Надо сказать, что впервые компьютер я увидела только с месяц назад, когда появилась в этой школе. Раньше информатику я не изучала, и языки программирования были мне абсолютно незнакомы. А вот мой новый класс изучал их весь прошлый год, но, когда я перед первой самостоятельной объяснила ситуацию учительнице, та ответила, что я ведь учусь уже целый месяц, а значит, хоть какие-то знания да почерпнула.

У нас в классе двадцать восемь человек, а компьютеров вдвое меньше. Таким образом, за каждой машиной сидит два ученика. Расположены они в три ряда: первые стоят тыльной стороной к учительскому столу, вторые экраном к нему, третьи опять задней частью и так далее. На информатике я сидела за вторым компьютером, то есть спиной к преподавателю. Моего напарника не было в этот день в школе, и рядом села Даша – не последний человек в классе. На её выбор повлияло то, что за нашей спиной сидел отличник.

Началась контрольная, и мы с Дашей минут пять тупо смотрели на задание, затем я уже было решила, что нечего мучиться, как Даша вдруг прошептала:

– Сейчас Влад решит, и мы спишем.

Влад решил, и я, с Дашиного благословения, вполоборота, подставляя свою задницу под выговор, потихоньку переписывала решение с экрана на предусмотрительно вырванный и подсунутый мне соседкой листок, чтобы потом переписать с него на чистовик. Половина дела была сделана, когда соседка Влада, Карина, та, которая решила в первый учебный день, что я перепутала классы, вдруг заметила, что я списываю, и толкнула меня:

– Ты что, охренела? Сама решай!

Эта была крутая девка, из тех, кто не побоится плюнуть кому-то на руку, а потом ещё и надавать по лицу за то, что не попала.

Я растерянно ожидала, что Дашка, которая по крутости не уступала Карине, сейчас всё ей объяснит. Но та, отвернувшись, разглядывала стену, делая вид, что её это не касается. Пожав плечами, я отвернулась. Мне было непонятно, в чём дело, потому что Даша и Карина прежде казались мне подругами. Но тут Даша ожила и, увидев, что я уже не тружусь над нашими оценками, возмущённо зашипела:

– Переписывай давай, скоро будет звонок!

Я опять пожала плечами и снова повернулась к монитору за спиной. Но тут на меня наорала учительница, пригрозив, что поставит оценку до того, как увидит мою работу. Подождав пару минут, я, подгоняемая Дашкой, снова стала списывать. И опять получила зуботычину от Карины. Влад тем временем оставался невозмутимым, будто глухой.

Перестав списывать, я нарвалась на гнев Дашки. Да что между ними произошло?! И та и другая сделали из меня мяч, на котором вымещали свою злобу. Слава Богу, прозвенел звонок, и моей писанины хватило как раз на то, чтобы получить минимальный положительный балл. Ну и хорошо, большее вызвало бы подозрения.

Карина же, собирая свои вещи, наклонилась ко мне и тихонько сказала на ухо:

– Ты зря связалась со мной, деточка, теперь я тебя запомню!

Глава 4

В тот же день я везде, вроде бы невзначай, с ней сталкивалась. Она специально подставляла мне ногу, на которую я натыкалась, что давало ей повод меня толкнуть и наорать, или же сама становилась на моём пути, а потом брезгливо меня отпихивала. Парни старались этого не замечать, а вот милые девочки каждый раз прыскали со смеху, исподтишка поглядывая на меня и шушукаясь. Началась полномасштабная, тщательно запланированная травля. Я стала центральной фигурой в классе, объектом постоянных насмешек. Пусть я училась неважно, но у нас были личности и безнадёжнее. Со мной же обращались так, будто я выходец из интерната для слаборазвитых.

Что было обиднее всего – я не нравилась и классному руководителю, хотя в этом наши мнения расходились, я-то ей симпатизировала. Впрочем, как и всему классу. Наши ребята, с первого класса в большинстве своём воспитанные Ангелиной Назаровной, с виду человеком интеллигентным, между собой особых признаков вражды не проявляли. Но я… они как будто уже давно ждали мяса типа меня, над которым можно будет упражняться в острословии.

Со временем я начала замечать, что внешне дружные и приветливые одноклассники разбиты на несколько кланов. Был клан интеллигенции. В него входили девочки утончённого склада, которые слушали классическую музыку и для собственного удовольствия читали русскую, украинскую и зарубежную классику. Все они были твёрдыми хорошистками. Ах да, среди них был ещё и мальчик Никита, пожалуй, самый красивый в нашем классе.

Второй клан был дружный и весёлый, они учились с первого класса вместе «и за всё, что они делали, отвечали вместе». Они ходили в ночные клубы, совместно проводили время вне стен школы, и у них были общие знакомые, не связанные с учёбой. Третьим был крохотный клан богачей, которые вообще ни с кем не общались, кроме себе подобных. Ну и четвёртый – середнячки, которые не относились ни к тем ни к другим и оттого старались казаться своими везде. Вот эти мне не нравились больше всех. Впрочем, это было потому, что как раз середнячки и старались унизить меня усердней всех.

Среди них у меня появился злейший враг. Нет, это была не та, с которой я не поладила на уроке информатики, то отдельный случай. Вражду этой, Бековой Наташи, я понять не могла – ей-то я не сделала ничего плохого, но, когда мы стояли, к примеру, на перемене кружком, она становилась рядом и незаметными движениями, которые я бы никогда в жизни не смогла повторить, постепенно вытесняла меня из круга. Через пару минут так получалось, что стою я совсем одна за дружно сомкнутыми спинами её подружек – в клане середнячков она была запевалой. Это, кстати, к ней я обратилась, когда искала кабинет физики. Впрочем, мне была понятна её тактика – в мире сильных она старалась быть своей: «Вот, мол, видите, я её тоже терпеть не могу».

Это безразличие и её желание выпендриться и угодить, где надо, мне было в принципе понятно, и её я за это крайне не уважала. Но всё же я старалась всеми силами показать, что я им не враг, при случае не выказывая и признака обиды.

Глава 5

Урок русского языка. Но Ангелина Назаровна почему-то решила половину пары опять потратить на пересадку, в итоге нас с Егором переместили вперёд на одну парту, а сзади посадили Бекову.

На втором уроке диктант. Как я говорила, для меня это не проблема. Впереди сидит Ира из «интеллигентов», она хорошистка, но зная, что в русском я сильнее, то и дело оборачивается, чтоб списать. Я, конечно, не в отказе, наоборот, я рада помочь – не без корысти, а с пользой для себя на алгебре. Ира то и дело шепчет мне вполоборота:

– Лена, «деревянные» с двумя «н»?

Я киваю. Через несколько минут:

– А «немного» слитно?

И так весь диктант. Я терпеливо подсказываю всем – вот, сейчас мой выход, я в центре внимания. Возможно, это первый шаг к симпатии. Но в душе я знаю, что это только сейчас, после урока всё станет как прежде, и меня опять перестанут замечать.

На химии я подглядываю решение задачи у Наташи, которая на русском тоже донимала меня сзади. И нарываюсь на удар ладонью прямо в лоб:

– Совсем оборзела? Отвернись!

Я оторопела.

– Но ведь я тебе подсказывала…

– Отвернись!

И она угрожающе ткнула мне в глаз ручкой, которая остановилась буквально в миллиметре от моего зрачка. Я даже не стала уворачиваться. Мне было так обидно, что несколько секунд я лишь молча смотрела ей в глаза и только затем отвернулась. Сзади захихикали.

В тот же день на физкультуре мы всем классом сидели в спортзале на лавочках – учитель запаздывал. Мне в кроссовок попал камушек, и я сняла обувь, чтобы изъять помеху. И тут объявилась Бекова, ногой выбила обувь у меня из рук, и они вдвоём с лучшей подружкой Алиной Меньковой принялись пинать кроссовок по залу. Я терпеливо ждала, понимая, что отбирать его бесполезно. Весь класс наблюдал за турниром, насмешливо на меня поглядывая.

Тут вошла учительница Татьяна Александровна. Это была моя старая знакомая: по воле случая она вела у меня физру всю мою школьную жизнь. Она работала в школе, в которой я училась до этого, а потом в тот же год, что и я, перевелась в эту, нынешнюю. Мне она очень нравилась. Её зычный голос, когда она вела урок на улице, разносился по всей округе, заполняя все закоулки и все близлежащие дворы. С окончанием лета и с приходом весны команды «нале-е-ево» и «прямо-о-о» стали такими привычными, что именно с ними времена года в нашем районе начинались по-настоящему.

Она с порога оценила ситуацию, но ничего не сказала. Отдав команду строиться на улице, Татьяна Александровна взяла журнал и вышла. Я подождала, пока все уйдут, только после этого подобрала кроссовок, обулась и пошла на стадион.

На уроке не повезло Бековой: она пробежала стометровку медленнее всех, и Татьяна Александровна заставила перебегать её трижды, а Бекова с каждым разом давала ещё худший результат. В итоге та стала возмущаться, чтобы её оставили в покое, и за пререкания ей назначили качать пресс – три подхода по сорок раз.

Никто в классе не знал, что мы с Татьяной Александровной были знакомы ранее, и никто не связал происходящее со мной. Да я и сама не понимала этого, пока в конце урока, случайно встретившись с учительницей взглядом, не увидела, как та подмигнула мне и улыбнулась.

Стометровку я пробежала лучше всех, даже быстрее парней.

Глава 6

Урок украинской литературы. Пишем сочинение, тема «Тарас Григорович Шевченко». Впереди сел на пустующее место Илья Паринов, он из крутых троечников, учится ещё хуже меня. Сел рядом с Аней Патанай, миниатюрной хорошенькой брюнеточкой, вокруг которой постоянно увивается.

Понятное дело, о том, кто такой Тарас Шевченко, он знает понаслышке, впрочем, как и его пассия. Но писать надо, и они на ходу берут у меня уроки. Заметив, что они списывают, я перестаю писать: учительница не идиотка, поймёт, если три работы будут практически одинаковы. Но я не в силах сопротивляться их настойчивым уговорам, приходится подсказывать, за что получаю замечание. Я получаю, хотя это они нарушают дисциплину, сидя ко мне полубоком. Аня находит выход из положения – даёт мне листок бумаги, чтобы я написала для них черновик. Я говорю, что сначала напишу себе, ведь скоро звонок. В ответ Паринов скидывает мои вещи со стола. Учительница опять шикает и грозит, что если я ещё раз нарушу тишину, она отберёт тетрадь и поставит отметку за то, что я успела написать. Я поднимаю всё с пола, а они тем временем отбирают мою тетрадь. Они смеются надо мной. Все, кто сидит поблизости, смеются.

Я нагибаю голову и пишу им черновик, используя те слова и выражения, которые хотела написать в своём сочинении. Они торопят меня: боятся не успеть переписать до звонка. Отдав им листок, я берусь за написание версии для себя. В голове ни одной мысли, в горле комок. Через семь минут звенит звонок, и я сдаю тетрадь с десятью предложениями.