Ненадежные

Пролог

Все эти годы я строила ледяные скульптуры.

Осторожно, будто боялась спугнуть собственные мечты, я вырезала их из тонких пластов надежды, украшала зеркальными осколками чужих представлений о любви и освещала светом своих наивных иллюзий. Они были совершенны. И каждый раз, глядя на них, я думала: вот теперь – навсегда.

Но скульптуры таяли.

Они не выдерживали ни первых лучей солнца, ни моего дыхания. Таяли не потому, что мужчины оказывались «ненадежными». Таяли потому, что я сама строила их на зыбком льду, веря, что если быть идеальной, достаточно хорошей, красивой и правильной, то кто-то останется. Что это «навсегда» можно вымолить, заслужить или отстоять.

Я цеплялась за образы, придуманные еще девочкой, за страх быть оставленной, за желание быть нужной. Я путала тепло с верностью, страсть – с любовью, а жертву – с силой. Я слишком часто соглашалась на роль декорации в чужих историях. Слишком долго принимала молчание за заботу.

Понадобилось пройти через предательства, одиночество и собственную тишину, чтобы однажды понять: никто не обязан быть опорой. Опора – это я.

Ни один мужчина не обязан оставаться. Оставаться должна я – с собой.

И тогда ледяные скульптуры перестают быть дворцом. Они становятся просто льдом, который можно растопить, вдохнуть, отпустить.

Это история не о том, как я была спасена. Это история о том, как я перестала ждать спасителя. О том, как холод обнажил живое, как пустота превратилась в пространство, как любовь перестала быть чем-то, что мне должны.

Теперь я не строю.

Я живу.

Глава 1. Осколки любовных иллюзий

В детстве я любила читать сказки. Лучшим подарком была новая толстенная книга сказок со всего света. Я читала в свободное время, когда обедала, когда ехала в автобусе… Когда я ложилась спать, то брала с собой книгу под одеяло, которое натягивала на голову, создавая маленький уютный шалаш, включала фонарик и снова читала, пока не погружалась в сон прямо на страницах книг, бессильная перед своим уставшим телом.

Истории в книгах были чем-то похожи и одновременно разные. Но неизменно сказка имела счастливый конец, в который я всегда верила. В сказках были мудрые и надежные отцы, храбрые братья и достойные мужья, дарившие любовь героиням. Я читала столько сказок, но ни разу не задумалась, почему все они заканчивались свадьбами. Хотя в жизни со свадьбы все только начинается…

* * *

Полина сидела на столе в старом деревянном бабушкином доме. Она еще никогда не чувствовала себя настолько красивой. Белое с розовыми цветами свадебное платье, легкая фата, спадающая на светлые кудрявые волосы, которая крепилась к диадеме, и сердце, которое от счастья было готово выпрыгнуть из груди – все это составляло образ невесты в тот день. Образ, ради которого Полина была готова проститься со своей свободой и любимой фамилией – Ветрова. Рядом были только две подруги, с которыми Полина играла в театре.

– Впускаю? – спросила Виталина.

– Впускай, – кратко, на выдохе, но вполне уверенно ответила Полина.

Виталина открыла дверь, и в старинную деревенскую гостиную ввалилась толпа людей. Малознакомые друзья жениха, родные с двух сторон и, конечно, он – жених. Как и ожидала Полина, с уст доброй мужской половины гостей сорвался вздох восхищения ее красотой. Не скрывая радости по этому поводу, Полина улыбнулась.

– Ну все, все, закрываем рты, – запричитала Виталина и сделала жест рукой, имитирующий поднятие нижней челюсти одному из гостей, – нам пора ехать.

Саша подошел к Полине и взял ее за руку. Сердце в груди больно сжалось, его взгляд был холоден, хоть и не лишен рациональной оценки ее привлекательности в этот день.

Как и положено по ритуалу, Саша крепко сжал ее руку и повел из комнаты, будто опасаясь, что она сорвется с места и убежит. Шурша подолом платья, Полина за женихом шла через стройный ряд гостей, которые расступались, осыпая молодых восторженными взглядами. Мужчины не скрывали восхищения ее красотой, а девушки радостно смотрели на жениха, щедро додумывая за невесту то самое сияющее счастье, которого она в этот момент так и не ощутила. Со двора, сквозь открытую дверь, уже доносился нетерпеливый звук мотора – водитель ждал, чтобы отвезти пару туда, где Ветрова официально станет Чужой.

Молодые сели в машину, разделяя ее со свидетелями, и помчались по сухой и пыльной деревенской дороге к ЗАГСу. Помахивая рукой из окна своим молодым и нарядным родителям, светящимся от счастья гостям, женская половина которых смахивала завистливые слезинки с глаз, Полина не давала себе ни малейшего повода даже задуматься о том, правильно ли она сейчас поступает.

* * *

– Ромаха, ты чего так напился? – Полина ткнула свидетеля в бок, переживая за непьющего друга. – Виталина! – грозно шепнула она подруге, – ты присматривай за ним, что-то он сегодня перебрал, как бы чего не случилось, кругом полдеревни малоизученных мужиков.

– Да не переживай ты так, я с него глаз не спущу, – уверенно ответила Виталина, нежно глядя на Рому.

За столом, устроенным прямо под открытым небом, был пир горой, на лавочке у дровницы пьяный престарелый гость расчехлил баян, началось веселье для гостей, не для молодоженов, которые под всеобщие аплодисменты и восхищение покинули праздничный балаган.

Молодые вошли в квартиру, которую сняли им для первой брачной ночи и последующего проживания до момента возвращения домой. Она была маленькая, но уютная. Подруги и родственники явно женского пола постарались украсить ее как подобает: на столе лежали подарки и цветы, постель была украшена лепестками роз и лебедями из полотенец. Полина грустно улыбнулась.

– Помоги расстегнуть платье, – обратилась она к мужу.

– Повернись, – отозвался Саша.

Полина покорно встала к нему спиной. Продолжая попытки быть привлекательной, она медленно убрала локоны с плеч, расправила спину. Саша расстегнул ее платье без особых усилий и без особого энтузиазма и пошел к стулу, чтобы повесить свою рубашку, которую до этого он уже расстегнул. Полина продолжила акт самолюбования и медленно сняла платье. На ней осталась только короткая шелковая белая сорочка, белые чулки и подвязка. Она села на кровать, и аккуратно подняв ногу, сняла подвязку с ноги. Искоса взглянув на мужа, она поняла, что ее сексуальный жест не нашел благодарного зрителя, Саша продолжал раздеваться и стоял к ней спиной. Полина почувствовала прилив тошноты и поспешила в туалет.

– Ты в порядке? – бросил ей вслед Саша.

– Да! – крикнула она в ответ, защелкивая дверь и включая воду.

После этого ее стошнило. Что это? Стресс сегодняшнего дня, безразличие мужа, а может, просто что-то не то съела? Полина оперлась руками на раковину, посмотрела на себя в зеркало и принялась влажной рукой смывать красоту с уставшего лица. Слезы катились из глаз, но она не позволяла себе плакать. Сильные девочки не плачут. Когда она вернулась, Саша уже лежал в постели, свет был выключен. Полина аккуратно легла рядом.

– Хочется спать, день был трудный, – сказала она, будто в оправдание, мужу.

– Да, – коротко и холодно ответил он, явно не сильно огорчившись из-за улетучившийся необходимости проявлять активность в первую брачную ночь.

Утро снова было теплым и приветливым. Полина проснулась и почувствовала себя вполне выспавшейся, хотя горечь вчерашнего вечера все еще мучительно пульсировала в голове. Она поцеловала спящего мужа в щеку. Он поморщился, но не проснулся. Ее душа отозвалась приливом сильнейшей любви к этому мужчине. Она смотрела на него, вспоминая приятные моменты их счастья.

* * *

– Бежим, бежим, – кричали девчонки, а потом просто «внесли» Полину из коридора университета в кабинет, – смотри, смотри, книгу наших стихов опубликовали, и он посвятил поэму тебе! – с вытаращенными от счастья глазами, будто этот романтичный жест был сделан в ее сторону, тараторила Света.

– «Девушка и рыцарь», посвящаю эту поэму Полине Ветровой, да хранит тебя Господь, любимая моя», – процитировала вслух Света название и посвящение к любовному произведению, а остальные девчонки томно вздохнули.

За их романом наблюдал весь филологический факультет университета. Она была яркой, дерзкой и неприступной особой, живущей в мире романов Джейн Остин и сестер Бронте, а он – простой парень из глубинки, круглый отличник, но с явным стержнем лидера. Когда она все-таки сняла оборону после его активных ухаживаний, поэм и писем в духе XIX века, группа «крутых» девчонок с его курса продолжали перешептывались в кафе, наблюдая за их совместными обедами, «И что она нашла в этом деревенщине? Посмотрите, как смешно они смотрятся вместе, она такая стильная, а он…». Их яркие эпитеты, отражающие отвращение к его внешнему виду, лишь укрепили желание Полины испытывать гордость за свой выбор, а потому она взялась за образ своего ухажера и в считанные недели превратила его в стильного и аккуратного молодого студента. Его обновленный гардероб явно привлек внимание недавних «судей в юбках» и постепенно охладил их пыл. Как и случается, пошумели, посплетничали и привыкли.

* * *

Картины из прошлого чередой проносились в воспоминаниях Полины, но тут Саша открыл глаза и немного испугался ее неожиданному вниманию.

– Ты чего? – сонно спросил он.

– Да, ничего, сама только что проснулась, нам пора, – бодро ответила Полина и пошла одеваться в наряд «второго дня», тоже белый, как полагается невесте, но уже более удобный – блуза и брюки.

Появление супружеской пары во дворе дома вызвало бурю положительных эмоций, свист, аплодисменты и крики «Горько!». Пара не стала томить гостей и позволила им лицезреть поцелуй. Насколько он был действительно горьким для Полины, не знал никто. Да и сама Полина старалась не давать такую уж глубинную оценку своему состоянию, а подошла к Виталине и попросила принести ей белого вина. Муж каким-то волшебным образом испарился, отпустив ее руку. Это произошло так естественно, что Полина даже не обернулась. Усевшись на жесткую скамейку вместе с подругой и бокалом, Полина подставила лицо солнышку, отпила глоток и зажмурилась, позволяя прохладному и терпкому напитку освежить ее горло и истерзанную душу. Встряхнув голову, будто скинув мысли, осевшие в ней как ворох осенних листьев на козырек крыши, Полина завела беседу с Виталиной.

– Ну, рассказывай, как прошел вчерашний вечер.

– По расстроенному взгляду Виталины Полина поняла, что что-то все-таки пошло не так.

– Не томи! – резко добавила Полина, и Виталина начала свой рассказ.

– Ромка вчера все-таки учудил. Поля, я не смогла, не смогла.

Полина словно получив удар под дых, на мгновение задержала дыхание, это заставило ее сбросить с себя легкое томление, подаренное первым, но недопитым бокалом вина. Придя в себя, она растерянно уставилась на Виталину, а та продолжала:

– В общем, пил и пил вчера. Я как могла, рюмки отбирала, получалось хотя бы через одну. Потом пошли в пляс, а потом я потеряла его из виду. В итоге оказалось, что одноклассница Сашки увела его к себе домой. Что там было, остается только догадываться, но сегодня с утра они явились сюда под ручку, а на ее лице было такое выражение, будто это их свадьба, а не ваша.

Полина вскочила со скамейки, всучила бокал недопитого вина в руки Виталины и уверенным шагом пошла к столу. Рома сидел с другими гостями, болтал о чем-то и смеялся, его новоиспеченной пассии рядом не было.

– Кремнев! Иди-ка сюда быстро, – сурово сказала Полина и схватила Рому за руку. Тот немного опешил, но подчинился. – А ну, рассказывай, где ты вчера ночью был?

– Поленька, полегче, голова болит. – жалобно прошептал Рома.

– У тебя сейчас еще что-нибудь заболит, если ты не скажешь мне, что произошло.

– А почему ты собственно так злишься? – ответил Рома. – Я человек свободный, что хочу, то и делаю.

В его словах была сплошная правда, поэтому Полина на мгновение задумалась и замолчала. Но потом чувства снова ее захлестнули, и она ответила:

– Мы приехали в гости, это деревня, тут свои правила, а ты ведешь себя неподобающим образом! Это друзья моего мужа, твоего товарища по альма-матер, ты их узнал-то только вчера! А вдруг бы что случилось? Мы тут толком никого не знаем! Где ты? Куда ушел? Как тебя найти? А?

– Что-то я не пойму, ты за меня испугалась? Вообще я вроде не маленький, а вполне взрослый мужчина. И вот сейчас я уже тут, ничего не случилось, я жив-здоров, но ты продолжаешь беситься. Ты сама понимаешь от чего бесишься?

И снова правда была на его стороне, повода для злости по указанной причине уже не было, но Полина никак не могла успокоиться.

– Ты… ты знаешь почему я злюсь. Ты все понимаешь. – опустив глаза уже спокойнее проговорила Полина.

– Я знаю только одно, вчера ты вышла замуж. Похоже, ты любишь своего мужа, и мне странно, что ты отчитываешь другого мужчину за то, что он тоже пытается быть счастливым.

Полину снова захлестнули чувства.

– Счастливым? Ты это называешь счастьем? Пойти по пьяни и перепихнуться с малознакомой девкой? Да? Великое счастье! Да ты вечно только этим и занимаешься! Перепихиваешься с малознакомыми девками! Ты – тряпка, ты – гребная тряпка, поэтому ты – всего лишь свидетель! – выдохнула она, и тут же поймала себя на мысли, что говорит это не ему, а всем «ненадежным» мужчинам в своей жизни, начиная с отца.

В глазах Ромы блеснули огоньки злости и разочарования, он схватил Полину за руку и, тихонько встряхнув, прошептал:

– Ты не имеешь права.

Со стороны сцена уже могла показаться слегка неуместной, благо, Виталина заметила это раньше остальных и уже бежала в сторону конфликтующих. На момент, когда Рома говорил последнюю фразу, Виталина схватила Полину за другую руку и резко повела обратно в сторону лавки. Каким-то волшебным образом «ночная пассия» Ромы оказалась тут же рядом с ним, улыбнулась, ну точно кошка, погладила его по руке и повела в сторону стола, обольщая во всю прыть, что могла со злостью наблюдать Полина, оглядываясь, пока Виталина уверенно тащила ее к месту назначения.

– Виталина от-пус-ти уже, мне больно, – прикрикнула Полина и вырвала свою руку из руки подруги, после чего без сил рухнула на лавку.

– Поля, ты в своем уме! Это вообще-то твоя свадьба, и вот уже идет твой муж, слава Богу он не наблюдал эту сцену, – с чувством заботы проговорила Виталина.

– Да ему плевать, – пробурчала Полина, наливая вино себе в бокал.

– Полина, чем это ты занимаешься? – многозначительно спросил Саша, замедляя вторую часть предложения и поднимая брови, как бы акцентируя внимание на своем неудовольствии от того, что Полина пригубила вина.

– Я пью вино! – с улыбкой ответила Полина, подняв бокал вверх в сторону лица своего мужа, будто чокаясь с ним, – а что? Я не имею права немного расслабиться в свой праздник? Вчера я целый день играла лучшую роль в своей жизни, а сейчас хочу немного расслабиться.

Зная о том, что муж не пьет и не одобряет людей в состоянии опьянения и, конечно, свою жену в первую очередь, в конце своего предложения Полина уже была более смиренна и скорее просила у мужа разрешения на то, чтобы выпить пару бокалов. Муж почувствовал это и, хотя в целом не был доволен картиной, спокойно попросил:

– Пожалуйста, не увлекайся, – после чего скрылся в доме.

– Сукин ты сын, нажрусь сегодня! – с тоном полного протеста пробурчала себе под нос Полина, чем очень рассмешила Виталину.

– Ну ты и бунтарка! Неисправима. И все же, что за сцену ты устроила Роме? – не без легкой ревности спросила Виталина.

Зная ее симпатию к Роме и не желая ссориться с подругой из-за ревности, Полина оправдалась:

– Ну Виталина, ты сама видишь, что за фигня? Он нас предал! Нас тут, итак, немного, почти все гости со стороны Саши. Ну нет бы поддержал, с тобой, со Светкой время провел, а он упорол к какой-то бабе. Чисто за вас обидно. Но вы же за себя постоять не сможете, вот я и вставила ему по первое число!

Виталину удовлетворил и успокоил мой ответ, и девушки продолжили пить вино. Хоть выпито было не так много, но видимо, из-за усталости и стресса, Полина так опьянела, что через два часа уже сладко спала в доме под монотонное бурчание супруга. Сегодня она изменилась, взяв фамилию мужа. И свободная, юная Ветрова стала Чужой. Полина Чужая… Чужая Ромке, чужая себе…

* * *

Роман Кремнев. При виде этого парня многие девочки сходили с ума. Высокий, красивый, отличная осанка, при этом очень милое и добродушное лицо с вечной тенью улыбки. И «повезло» же ему учиться на отделении, где парней можно было по пальцам пересчитать. Не нужно прилагать никаких усилий для завоевания женщины. Его кормили, приглашали на праздники, ублажали, очаровывали. Он только плыл по течению, не испытывая ни чувства благодарности, ни чувства отвращения. Этакий «Иванушка» из русских народных сказок, вокруг которого вечно прыгали «мамки да няньки». Фу. Конечно, Полину, которая привыкла, что мужчины ее завоевывают, этот представитель противоположного пола совершенно не впечатлял. От него не происходило той самой искры, которая могла ее зажечь. Но все же он вызывал в ней какую-то симпатию. Что же это? Полина никак не могла понять. Может, это чувство борьбы, которое заложено в ней от природы. Она – победитель! Вокруг столько соперниц, конечно, надо всех раскидать на пути к цели. Но какой? Что за цель? Цель ее недостаточно цепляла… Может, это «забота», желание защитить этого милого парня от этих низкосортных девушек? Снова «фу» и еще раз «фу». С чего бы ей становиться его защитницей? Она не его мама, да и не выглядит он страдальцем.

Полина сидела на подоконнике в коридоре университета, погруженная в эти мысли, и издали наблюдала за тем, как «эти девки» (как она обобщенно называла легкодоступных недалеких девушек, которые вешались на шею парням, лишенные чувства самоуважения) вьются вокруг Ромы, а он только мило улыбается и старается всем угодить. Ее тянуло к этому парню, но снова и снова она не могла объяснить природу этих чувств. Как будто ей хотелось согреться в его объятиях. Утонуть хоть на минуточку в его больших руках, будто он и только он мог защитить ее от всех проблем и трудностей этого мира. От него веяло таким спокойствием и такой уверенностью, что буйный нрав Полины готов был покориться и смириться перед этим. Так же как холодный неистовый ветер в миг превращается в легкий бриз, ударяясь о безмолвие высоких и мощных скал.

Аккуратно отмахиваясь от назойливых поклонниц, при этом, стараясь оставаться джентельменом, Рома поднял глаза на Полину, и их взгляды снова встретились. Это случалось уже не в первый раз. И не первый раз она видела в его взгляде неприкрытое чувство, а он в ее – мягкую отрешенность и любовное безразличие.

– Так вот ты где? – с улыбкой прикрикнул Сашка и схватил Полину в свои объятия, – я тебя заждался, нам пора на репетицию.

Полина с нескрываемым счастьем отозвалась на нежность своего парня и подарила ему страстный поцелуй. В нем была вся любовь к этому романтичному и яркому молодому мужчине, и легкий укор в сторону любвеобильного Ромы, который, конечно, наблюдал за этим, и взгляд его в миг стал грустным и раздраженным. Полина махнула ему рукой, приглашая присоединиться к ним, ведь он тоже был частью театральной студии, в которой ребята проводили все свое свободное время.

* * *

Александр Чужой. Он действительно был чужак в их творческой стае. Свалился как снег на голову Роме со всем своим природным очарованием, филологическим слогом и явным флером победителя. Выбрал «жертву» – Полину. И спутал все карты. Как водится, в творческих объединениях не хватает мужчин, хотя женщин – на любой вкус. Александр хищно переводил взгляд с одной на другую. Есть брюнетка и есть блондинка, есть стройные девушки и «в теле», классического дамского образа и стильные…

– Ну что ж, приступим! – потер он руки, хитро улыбаясь, и лишь ему одному было известно, к чему конкретно он планировал приступить.

Все девушки вздохнули с улыбками и автоматически включили режим «охотниц», а бессменный режиссер-постановщик в их импровизированном театре – Лариса Аркадьевна залилась привычным заразительным звонким смехом, который постепенно подхватил каждый окружающий, и минут десять все дружно хохотали. С этого начинались все их репетиции.

Но хищник всегда видит жертву. Для Александра жертвой была та, что не проявила к нему должного интереса – Полина. Ее мысли в последнее время были заняты домашними проблемами, и ей было совершенно не до любви, а репетиции немного отвлекали ее от внешних бурь и внутренних разочарований.

Саша был точно гепард – ему не хотелось долго ждать, и разогнавшись до максимальных скоростей, он начал обхаживать Полину. Без интриг, без эмоциональных качелей, без сомнений. В его глазах можно было увидеть зону четкой видимости, проходящую горизонтальной полосой в сторону своей «добычи», чтобы не упускать ее из вида. Его четкие и понятные намерения, а также любовный пыл, сразу разогнали всех конкурентов и конкуренток. Женщины ревностно отключили режим «очарования», почувствовав легкое унижение, а Рома отступил, почувствовав более сильного соперника. Он не мог так. Он не умел. Он не был хищником. Он был как ленивый медведь, стоящий в бурных потоках лесной реки с открытой пастью, когда сотни рыб в период нереста летят ему прямо в нее, и не надо напрягаться. Рома не знал, он не умел, у него не было инстинкта охотника, а потому он просто отошел в сторону. Именно так его видела Полина, снова и снова испытывая разочарование, наблюдая за его дезертирством. Но в тот момент ей не хватало мудрости понять, что он не ленивый медведь, а скорее волк, который наблюдал, выбирая себе волчицу по духу – смелую, упорную, сильную. Правда, он был еще совершенно неопытным волчонком, скорее отталкивающим, чем привлекающим к себе странным для Полины бездействием.

Глава 2. Эскиз будущего счастья

Саша стоял под замерзшими окнами университета и помахал ей, когда она выглянула из своей аудитории, показав грустное лицо и знак, что ей никак не выбраться. Он достал из кармана свернутую бумажку, продемонстрировал ей, улыбнулся и зашагал в сторону входа. Через пять минут призывно прозвенел звонок, и Полина смогла выскочить из аудитории. Ее товарищ по театру стоял с красными щеками и держал в замерзших пальцах ту самую бумажку.

– Держи, – сказал Саша и, сунув секретное послание ей в руку, поспешил в сторону лестницы.

Полина долго не решалась открыть письмо. Ей хотелось растянуть этот миг – последний миг неведения, когда возможна еще сотня разных вариантов. Она была героиней на пороге увлекательной главы своей жизни, и сейчас должна была перевернуть страницу, но никак не решалась это сделать. Она снова и снова проматывала в голове ухаживания Саши и его нескрываемые жесты симпатии в ее сторону, которые он проявлял при каждой возможности прямо при свидетелях – их товарищах по творческой группе. Это всегда вызывало у Полины смешанные чувства. То была легкая гордость за то, что она здесь победитель. Она победила без боя, просто потому, что она так хороша. Но выше этого было чувство смущения, ибо он разыгрывал эти сцены в духе литературных сценариев при других, и легкий стыд, потому что она не готова была играть вместе с ним. Но с каждым разом ее оборона слабела и слабела, она стала ощущать смешанные чувства. Легкое раздражение, когда он был рядом и активно изображал увлеченного героя, и такое же легкое томление в груди, когда ожидание затягивалось слишком долго, и он опаздывал на репетиции.

Полина открыла письмо:

Многоуважаемая Полина,

Осмелюсь предположить, что чувства мои давно перестали быть тайной – ни для нашего общего круга, ни для нашей неизменной вдохновительницы Ларисы Аркадьевны, ни, полагаю, для Вас самих. Но есть нечто, что требует излияния на бумаге, дабы обрести хоть какую-то форму и тем облегчить бремя души.

С той самой минуты, как я Вас увидел, сердце моё оказалось во власти пламени, которого я не искал и которого страшусь. Один лишь взгляд в Ваши очи – и я понял, что нашёл ту, чей образ томил меня все предшествующие годы. Я утонул в них без остатка и не ведаю теперь пути назад.

Каждая ночь моя проходит в мыслях о Вас; каждое утро я пробуждаюсь с именем Вашим на устах, дабы вновь убедиться в жестокой реальности – Вы не разделяете моего ложа и моей судьбы. Я исчисляю часы до тех редких мгновений, когда могу лицезреть Вашу улыбку, ловить Ваш взгляд, ощущать мимолётное прикосновение – пусть лишь в рамках отведённой нам роли на подмостках. Вы так близки и в то же время бесконечно далеки.