Лай собаки

Глава Первая. Встреча

Это случилось в марте, в день ее рождения, когда ей исполнилось целых пять лет. Еще утром она посмотрела на маленькую ладонь правой руки, громко считая и загибая пальцы:” Один, два, три, четыре, пять..” “Пять!”– с возбуждением в голосе прокричала маленькая, худенькая девочка так, что вены тут же выступили на ее тонкой шее. Она повернула свою головку, с коротко остриженными каштановыми волосами, в сторону кресла, в котором сидел и читал газету ее отец. Радостный блеск в ее больших, голубых глазах уступил место нерешительно- робкому сомнению от мысли: “ Не слишком ли громко было сказано слово “пять” и можно ли ей подойти и поделиться хоть с кем-то той радостью, которая, еще утром поселившись в ее душе, все продолжала расти переполняя ее..?”

Она робко подошла и тихо встала рядом с отцовским креслом, отделяемая от него газетой так, будто пряталась за нее. Опустив голову, она сосредоточилась взглядом на ступнях своих ног, одетых в шерстяные, вязанные носки поверх, собранных “гармошкой” , купленных “ на вырост”, коричневых, хлопчатобумажных колготок. Низкий тембр мужского голоса, как и смысл сказанной отцом фразы: “Положи свою ладонь на мою,” – вывел ее из состояния сосредоточенной задумчивости. Девочка подошла поближе и, робко пристроившись сбоку, положила свою ладонь на большую ладонь, протянутой к ней, отцовской руки так, чтобы основание пальцев ее маленькой ладони совместить с основанием пальцев на ладони отца. Разница в размерах детской ладошки и ладони взрослого человека была такой бескомпромиссно-разительной, что, увидев это, девочка разочарованно подумала: “Какая же я еще маленькая..,”– и, будто соглашаясь с ней, отец произнес: “ Вот видишь, чтобы стать взрослой, тебе еще надо рости и рости, а теперь иди и займи себя чем- нибудь, праздничный обед будет еще не скоро готов. ”

Как всегда, в этот день она представляла себя волшебницей Весной, которой стоит только выйти на улицу, встать где-то посередине проталины на потемневший лед, прикрытый талой водой и окруженный рыхлым, темным, от скопившейся влаги, снегом, как все чудесным образом начнет само собой ускоренно таять, обнажая землю, утопающую в зелени молодой, весенней травы с, заметными то здесь, то там, белыми звездочками распустившихся подснежников вперемешку с, торчащими из земли, желтыми “букетиками” цветов мать-и-мачехи.

      Бросив быстрый взгляд на кухню, где у плиты суетилась ее заботливая мать, вдохнув запах, исходивший от варящегося куриного супа и мясного пирога, зарумянившегося в духовке аппетитной корочкой, – девочка быстро оделась и вышла из подъезда своего дома на улицу небольшого, рабочего поселка.

Было слякотно и моросил мелкий, мартовский дождь, но она не обращала на это никакого внимания. Повернув направо, она направилась на самую главную, Заводскую улицу. Навстречу ей шли две женщины, что-то оживленно обсуждая между собой. Одна из них вела на поводке среднего размера собаку, похожую на овчарку. Расстояние быстро сокращалось. Внезапно девочку охватило волнение: она очень боялась собак, но решила не показывать вида и продолжать идти по намеченному пути. Поравнявшись с женщинами, она быстро взглянула на собаку, их глаза на мгновение встретились, будто взглядом наводя некий незримый мост, протянувшийся от сознания животного в сознание человека и наоборот. Не замечая никого и ничего вокруг, оба застыли напротив друг друга соединенные неразрывно всепроникающим взглядом двух пар немигающих глаз. Еще одно мгновение, и маленькая рука пятилетнего ребенка оказалась у горла, закрывая его и, будто сдерживая, рвущийся наружу крик, затем последовало осознание вспышки животной ярости, которую утащила за собой в темноту непонятно откуда взявшаяся БОЛЬ.

Глава Вторая. Люди и собаки

День внезапно сменила ночь. И вот девочка видит себя в незнакомом месте: она совсем одна, идет по еле заметной тропинке в снегу к, одиноко стоящему посреди заснеженного поля, уличному фонарю. Как в зеркальном отражении, по такой же тропинке слева от нее, движется к фонарю собака, атаковавшая ее накануне. Они одновременно сошлись в одной точке: пятне света от фонаря. И снова ощущение острой боли в руке и горле от вонзившихся в них клыков, стекающей по руке крови, перемешанной со слюной собаки, но собака стоит неподвижно, и на правой руке не видно крови.. Вдруг собака попятилась назад и села на задние лапы, затем она задрала голову и издала протяжный вой, как это делают волки, о чем-то оповещая своих сородичей и призывая их к себе, чтобы вместе начать охоту. Мгновение спустя, смотря на девочку как на объект своей добычи, собака пригнулась, будто приготавливаясь к прыжку; оскалив зубы и обнажив острые клыки, издала грозное рычание. Потом, внезапно успокоившись, собака, присев на все четыре лапы и положив голову на передние две, на секунду замерла, просительно глядя на стоящего перед ней ребенка. Жалобно заскулив, она стала, медленно перебирая лапами, приближаться к девочке. Так, добравшись до нее и полупривстав, она лизнула своим длинным, шершавым языком пальцы ладони правой руки, после чего, выпрямившись и посмотрев долгим взглядом в глаза девочки, собака побрела по тропинке за фонарем, идущей вправо, сразу исчезнув из вида в чернильной темноте ночи.

Девочке не оставалось ничего другого, как пойти по тропинке, идущей влево за фонарем. Пройдя некоторое расстояние, она посмотрела назад и увидела две тропинки, пересекающиеся у фонарного столба: тропинка со следами от лап собаки, идущая слева, до приближения к фонарю, теперь уходила за фонарем вправо, в то время, как тропинка со следами от ее ботинок, идущая справа, теперь уходила за фонарем влево, образуя, вытоптанный на снегу, незавершенный знак бесконечности или, недописанную внизу и наверху, восьмерку.

В ее, сразу как-то повзрослевшем сознании, все произошедшее обрело весомый и ясный смысл: она догадалась, что своим поведением старалась сказать ей собака. Мысленно обращаясь к овчарке, девочка сосредоточенно-серьезно прошептала: “ Отныне, мы навсегда связаны с тобой одной, незримой судьбой, теперь я знаю, что когда ты будешь частью стаи, преследующей меня, ты -МОЙ ВРАГ и не будешь иметь другого выбора, но поступить так, как это делают ВСЕ, будь то собаки или люди: “Атаковать! Без промедления и жалости атаковать, не колеблясь ни секунды, до смерти загрызть, разорвать на куски, но, появляясь в одиночестве, ты -МОЙ самый верный и преданный ДРУГ, предупреждающий об опасности и указывающий путь к спасению..”

С безнадежной горечью, немигающим взглядом, она посмотрела куда-то вдаль, будто видя картины из своего отдаленного будущего. Горячие слезы медленно покатились по щекам, своей соленостью обжигая их. Прерывистом шепотом больной гортани, она произнесла: “Мой самый верный, предательский друг, как я могу довериться тебе .., довериться всем им..?”

Повернув голову в сторону тропинки, с намерением продолжать свой путь, куда бы он ни вел, глаза девочки встретились с ослепительным пучком света, направленным в них чьей-то умелой рукой. Она моргнула, и, широко раскрыв глаза, увидела склоненное над ней лицо врача, зовущего ее по имени: “Алиса! Алиса!”– и радостно возвестившего, – “ Наконец-то! Смотрите! Моя юная пациентка вышла из комы! Думаю, она скоро полностью придет в себя!”

Глава Третья. Выздоровление

Некоторое время спустя Алиса услышала тихие шаги и слова, произнесенные негромко, голосом матери: “Доктор, разрешите мне, пожалуйста, посидеть у кровати дочери на стуле..”. “Хорошо,”– прозвучало в ответ, – “только не пытайтесь с ней заговорить, она еще очень слаба. Можете побыть с ней наедине не больше часа. ” Затем она услышала удаляющиеся шаги, как, почти неслышно, открылась и закрылась за кем-то дверь. Было слышно, как наклонившись над ней, тихо плачет мать. Она приоткрыла глаза и постаралась произнести: “Ма-a-a-кс”. Слово прозвучало как-то странно. Сухой, распухший язык еле двигался, очень болела гортань. “Макс.?”– недоверчиво, с сомнением в голосе, переспросила мать.

Алиса слабо и прерывисто, как стон, на одном выдохе, прошептала: “..собака..”

“Ах, да, ясно,“-заторопилась с ответом мать. “От кого только ты узнала это имя?” – удивилась она. “Ты права: “Макс”, так звали собаку, напавшую на тебя.. Ее было решено усыпить, не бойся, ее больше нет..”

Горячие слезы безграничного отчаяния, всецело овладевшего ею, тихо полились по ее бледным щекам. Ей захотелось крикнуть:” Зачем..?!Зачем вы это сделали.?!,”– но она не могла. Она тихо, призывно жалобно и горестно прошептала: “Оливер.., мой Оливер..,”– и сознание снова покинуло ее.

Алису привело в чувство сначала ощущение острой боли, а затем теплой, шершавой поверхности языка, лижущего ее больную, правую руку. Это было странно, принимая во внимание то, что, плотно наложенный на раны, бинт закрывал поверхность руки до локтя.       Когда она снова пришла в себя, было уже далеко за полночь. В больничной палате было тихо и светло. Шторы на единственном окне были случайно оставлены незадернутыми и свет полной луны теперь освещал комнату, проникая во все, самые отдаленные, ее уголки. На полу, совсем близко к кровати, в желтом квадрате лунного света, сидела та самая собака. Oна сама словно была сгустком этого света, принявшим очертание форм собаки. Это был Макс.., а теперь ее воображаемый друг с именем, данным ему его новой, маленькой хозяйкой: “Оливер.” Это был ее Оливер и, казалось, он пытался лечить ее раны, зализывая их языком.. Создавалось ощущение, что когда он это делает, – боль уходит и, только стоило ему остановиться, как боль возвращалась вновь…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.