Секрет старинного дневника

5

Пушистик Паутер

Летом все дни сливаются в один. Мама работала всю неделю, кроме воскресенья. А зоопарк летом не закрывается даже на выходные. Чтобы продавать билеты и водить экскурсии, маме пришлось нанять новых сотрудников. Мы с Хрустиком убирались в клетках и вольерах с утра и вечером, после закрытия. Мне нравилось возиться в амбаре, но только когда зоопарк был закрыт, без посетителей. Не люблю, когда под ногами путается шумная толпа малышни, особенно по выходным.

Судя по очереди на вход, это была суббота – самый загруженный день. Солнце палило на всю катушку, и потные дети с раскрасневшимися лицами держались за руки родителей, дожидаясь встречи с Аполлоном и запахом навоза. Хрустик ходил вдоль очереди и предлагал лимонад со льдом. Мама пообещала, что если мы поможем в зоопарке, то после обеда она отпустит нас в библиотеку. По субботам она работала до обеда и к тому же взяла на работу Тоби Брауна, чтобы тот вёл бизнес в её отсутствие. У Тоби от рождения одна нога была короче другой, и из-за хромоты казалось, будто он постоянно танцует.

Мне ужасно хотелось вернуться в пекарню и ещё покопаться в стене в поисках новых улик, но сперва требовалось провести небольшое расследование по Линкойе Джексону. И если в стене действительно что-то обнаружится, я буду лучше понимать, как с этим работать. Завтра мы с Хрустиком обещали миссис Патель помочь в пекарне. И возможно, после работы Оливер, старший брат Батлера, отвезёт нас на старое кладбище, чтобы обследовать памятники. Мне даже в голову не приходило попросить об этом маму.

Я впустила очередную партию гостей, закрыла проход и обошла амбар. Он и правда напоминал военный склад с потолками на высоте двадцати футов[7]. Гигантские вентиляторы создавали поток прохладного воздуха. Всего за пять минут пространство наполнялось детьми, мечтавшими погладить Чубакку, Посейдона и Афину. Снаружи посетители кормили морковкой Морфея и Плевалку.

Я ходила взад-вперёд, пиная пучки соломы на бетонном полу и считая минуты до обеда. Меня манила охота за сокровищами.

– Можно погладить обезьянку? – спросила маленькая девочка, дёргая меня за штаны. Она показала на Чубакку, жевавшего что-то у себя в углу. Ну конечно, так и разбежалась!

– Лучше дай ему банан. – Я подвела девочку с мамой к ящику, где лежали мини-бананы, и достала один. Девочка вопросительно посмотрела на мать, а потом откусила сразу половину банана.

– Деточка, надо сначала его почистить, – всполошилась мама.

– Чубакке они нравятся с кожурой. – Я показала на шимпанзе. – Эти бананы для него.

Девчонка показала мне язык.

– Вот, – я открыла маленькую заслонку на дверце в клетку Чуи. – Покажи ему банан, и он подойдёт поздороваться.

Девочка засунула палец в рот и снова оглянулась на маму. Мама кивнула. Девочка осторожно просунула ручку в кормушку и кинула банан на пол.

Обычно Чуи ради бананов бросает всё, особенно ради мини-бананов. Но сегодня он отказался подходить. Он была слишком занят: увлечённо жевал что-то весьма похожее на детские постромки, то есть на ремни, которые привязывают к лошади, украшенные стразами.Что он нашёл на этот раз?

– Подождите здесь, – сказала я девочке с мамой. – Я его приведу, – стоило мне открыть дверь и залезть в клетку к Чуи, как вокруг собралась толпа. В один момент я превратилась в самого интересного питомца зоопарка.

– Что тут у тебя? – я предложила Чуи мини-банан, но он лишь презрительно стрельнул в меня взглядом, словно предупреждая: «Даже не думай тянуть лапы к моей новой игрушке».

Я всё же стала водить бананом у него под носом, так что он следил за лакомством глазами. Я была уверена, что он хочет его откусить. И когда я очистила банан и сделала вид, что собираюсь его съесть, шимпанзе отбросил постромки и выхватил банан у меня из-под носа. Толпа разразилась аплодисментами. Я раскланялась, попутно успев поднять постромки, пока Чуи расправлялся с бананом. Кажется, все решили, что это такая сценка, потому что захлопали снова.

Постромки оказались ошейником со стразами примерно десяти дюймов длиной, с изящной серебряной пряжкой и собачьей биркой. На ней было написано: Пушистик Паутер[8]. Ха-ха!

– Ну и где ты это взял? – спросила я у шимпанзе.

Тот лишь пожал плечами.

Откуда у Чубакки может взяться собачий ошейник? Сперва нашел себе кошку, теперь вот это. Что тут творится? Я спрятала ошейник в карман жилетки и выбралась из клетки. Ребятня топталась вокруг, будто я – гвоздь программы. Меня дёргали за жилетку и закидывали вопросами. Я сунула кое-кому пару батончиков с гранолой и ретировалась через двери наружу.

Здесь я застала Хрустика в самый разгар представления: он катался верхом на Плевалке с Фредди на голове. Наш контактный зоопарк превратился в настоящий цирк со зверями. Вот Фредди перескочил на голову Плевалке, и малышня радостно захохотала. Да уж, мой братец и его вонючий хорёк – прирождённые клоуны.

Я махнула Хрустику. Он помахал в ответ, соскочил с Плевалки и ловко поймал Фредди – к полному восторгу зрителей.

Я посмотрела на часы.Гадство! Они остановились. Я постучала по циферблату. Ничего. Эх-х! Не иначе как батарейка села. А вообще-то это очень крутые часы, когда работают. У них есть встроенный компас и исказитель голоса, правда, я им пока не пользовалась.

Судя по положению солнца в небе – прямо над головой, – было уже около двенадцати. Если бы мама разрешила мне иметь мобильник, я бы знала время точно. Я даже могла бы покопаться в интернете, чтобы разузнать о приёмном сыне Эндрю Джексона, Линкойе. А пока мне ничего не оставалось, кроме как дождаться, когда мама повезёт нас в публичную библиотеку с её компьютерами.

Своим компьютером мама разрешает нам пользоваться, только чтобы делать домашку, и следит за нами как коршун. Отвлекаться запрещено. Она говорит, что у человека хватает дел и в реальном мире, так что нечего прятаться от него в виртуальный. Она считает, что свежий воздух и куриный помёт для нас полезней, чем видеоигры. То есть никакого интернета, пока не попадём в библиотеку.

А тем временем я собиралась выудить из дневника всё, что удастся, и надеяться на новые улики в стене старой кладовки… то есть моегоофиса детектива. Я поспешила в дом, чтобы приготовить обед. Если к тому моменту, как мама вернётся из клиники, её будут ждать готовые сэндвичи, мы сможем сразу поесть и без промедлений отправиться в библиотеку.

Наша кухня была больше похожа на научную лабораторию. У мамы всегда расставлена по полкам довольно жуткая коллекция плошек, в которых она разводит грибы, или бактерии, или ещё какие-то неаппетитные организмы. Я пристроилась на самом конце кухонного стола, как можно дальше от маминой экспериментальной зоны. Намазывая на купленный по оптовой цене безглютеновый хлеб как можно больше орехового масла и клубничного джема в надежде перебить вкус картона, я репетировала речь, которая должна была убедить Оливера отвезти нас на общественное кладбище Лимонных холмов. Правда, меня саму передёргивало при мысли о том, что придётся ходить по могилам. Мамины подопытные хоть и выглядели тошнотно, но по крайней мере были живыми.

Мама появилась в дверях. Волосы у неё торчали в разные стороны, а под глазами нависли лиловые мешки.

– Я приготовила обед, – я выставила на стол блюдо с сэндвичами.

– Где твой брат?

Почему я всегда виновата в том, что делает Хрустик?

– Я видела его в амбаре, он играл с Чубаккой… – я нахмурилась. Хм-м-м… а не связан ли как-то мой ненормальный младший брат с котёнком, возникшим в клетке у Чубакки? И что насчёт ошейника? Я достала из кармана собачий ошейник. – Посмотри, что я нашла у Чубакки.

– Теперь что? – Мама села за стол. Она со вздохом развалилась на стуле.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Я надеялась, что она не переутомилась опять на работе.

– Мне придётся вернуться в клинику. – Она ухватила сэндвич. – Бордер-колли слопала носок и пару трусов. – Она откусила кусок. – Придётся извлекать их хирургическим путём.

Разве нормальная собака будет есть носки и трусы? Вы не поверите, какие диковины приходилось маме извлекать из кишечника домашних любимцев: камни, резинки, игрушки, растения. Но среди инородных тел в кишечнике безусловное первенство принадлежит именно носкам и нижнему белью. И я знаю, как мама всегда переживает, если животное приходится оперировать. Какой бы рутинной и безопасной ни была операция, она волнуется так, будто спасает чьего-то ребёнка. И я поняла, что ей сейчас не до ошейника Пушистика Паутера.

– Миндального молока?

– С удовольствием, – мама улыбнулась. – Спасибо, Петуния.

Я поджала губы. Меня бесит, когда она называется меня этой дурацкой кличкой, но я промолчала. Наверное, она относится ко мне как к цветочку… если не как к персонажу мультика про свинку Петунию. Я просто налила стакан миндального молока и поставила его на стол.

На кухню с шумом ввалился Хрустик.

– Гляньте, что я нашёл! – он поднял над головой яркую бандану и поводок. – Это было у Чубакки. – Бандана превратилась в измусоленную тряпку. Наверняка Чубакка успел пожевать и её.

Интересно, не имеет ли это отношение к Пушистику Паутеру?Если да, то где сейчас сам Пушистик? И почему его ошейник, бандана и поводок попали в клетку к Чубакке? Шимпанзе ведь не едят собак, правда? Не-ет! Он, как и Хрустик, не ест никого живого, если не считать муравьёв и жуков.

– Мама собирается вынуть из желудка бордер-колли пару трусов. Лопай свой обед и не приставай.

– А теперь мы не поедем в библиотеку? – Хрустик как ни в чём не бывало кинул на стол собачьи вещи и плюхнулся на стул рядом с мамой. Фредди спрыгнул с его плеча и схватил себе сэндвич.

– Фредди! – закричала я. Надо было сразу приготовить на один больше.

– Кейси, присмотри за братом. – Мама вытерла руки салфеткой. – Пока я не закончу с работой, я не смогу отвезти вас в библиотеку. Простите, но надо разобраться с этими трусами.

– И про носок не забудь! – ухмыльнулась я.

Когда мама ушла, я вытащила из кармана жилетки старинный дневник. Он прекрасно помещался в большом кармане на спине… поближе ко мне и подальше от цепких рук.

Кстати, о цепких руках: Фредди немедленно воспользовался моментом и вцепился зубами в кожаный ремешок.

– Лапы прочь, вонючка!

– Не смей его так называть! – заверещал Хрустик. – Ты его оскорбляешь! – Он погладил хорька. – И к тому же он не нарочно. У него проблемы с пищеварением.

– Ага, потому что ест что попало. – Я постаралась не обращать внимания на брата с его вороватым хорьком и сосредоточиться на дневнике. Я пролистала до страницы с загадками. Может быть, они приведут к замку, ключ от которого нашёл Фредди? Я смотрела на пожелтевший пергамент. Ключ в шкатулке был надёжно спрятан у меня под кроватью. Если мне удастся разгадать код в дневнике, может быть, я найду сундук с сокровищами и отопру его.

Я стою у жизни в конце, с эпитафией на лице. Это точно могильный памятник. Осталось только узнать, на чьей он могиле.

И я вслух прочла следующую загадку: «Одна из вещей не на месте: корсет, сектор, окрест, стакер».

– Это что такое? – спросил Хрустик.

– Хороший вопрос, – я почесала голову. – Одно из этих слов не подходит к остальным. Но какое?Гуси у бабуси! Я подхватилась и понеслась вверх по лестнице.

– Ты куда? – прочавкал Хрустик с набитым ртом.

– За словарём! – я прыгала через ступеньку.

6

Вторая загадка

Моя спальня когда-то была чердаком. Это была единственная комната на втором этаже. Она выглядела как длинная узкая извилистая аллея с дверью в конце, проходила практически по всей длине дома. Из-за низкого скошенного потолка иногда мне казалось, что я в палатке. А круглые окна с толстым зелёным стеклом по бокам походили на глаза выброшенной на берег рыбы. Вечерами я любила сидеть на коленях на подоконнике, упираясь носом в стекло и следя за происходящим за окном. Отсюда я могла видеть даже луга за амбаром и пасущихся на них Плевалку и Морфея.

Встав на четвереньки, я убедилась, что шкатулка с ключом лежат на месте. Никогда нельзя предсказать, что взбредёт в голову Хрустику с Фредди. Шкатулка была цела. Глядя на неё под непривычным углом, я заметила на ней какие-то выемки. Я вытащила её из-под кровати и провела по ним пальцем. На ощупь это было как будто зубастый круг. Гадость!

Я взяла словарь и поспешила вниз.

Хрустик сидел на полу, неторопливо грыз безглютеновое веганское шоколадное печенье, подсовывая Фредди маленькие кусочки – как обычно, хорёк сидел у него на плече.

Я плюхнулась рядом с братом и раскрыла словарь.

Так, посмотрим. Корсет: часть женского нижнего белья с каркасом. Сектор: часть, отделённая от общего, математический термин. Ничего не понимаю.

– Нашла? – Хрустику не терпелось всё знать.

– Надо еще проверить окрест и стакер. Окрест: устаревший предлог, означает «вокруг». Стакер: специальный конвейер, который используют в лесозаготовках.

– Что общего может быть у женской одежды, математического термина, предлога и конвейера? – возмутилась я, захлопнув словарь.

– А мы разве не должны найти то, что не имеет с ними общего?

– Верно. Но чтобы понять, что не имеет общего, надо понять, что есть общего. Если мы разберёмся, что объединяет эти предметы, то увидим, какой из них сюда не вписывается, – Хрустик протянул мне пакет с печеньем, и я взяла одно.

– Может, тут имеется в виду не слово, – Хрустик отломил кусочек печенья и протянул Фредди, который взял угощенье в лапки и стал грызть его, как белка.

– Это ты о чём? – спросила я.

– Это же загадка, так? – пока Хрустик говорил, я съела ещё одно печенье из его пачки. – Так, может, тут имеются в виду буквы, а не слова.

– Ты хочешь сказать, как в анаграмме? Нам надо как-то переставить буквы?

– Ага. Или эти буквы могут быть зашифрованы.

– Ну если они зашифрованы, нам не разгадать их без ключа к шифру.

Хрустик столкнул хорька на пол и повязал ему на шею бандану.

– Она для Фредди велика. Можно глянуть? – Я протянула руку.

Хрустик развязал платок и отдал мне.

– Ты нашёл его у Чубакки?

– И вот это, – Хрустик достал из кармана поводок.

– Может, это всё вещи Пушистика Паутера, – сказала я, ощупывая поводок.

– Пушистика Паутера? – удивился Хрустик.

– Вот что я нашла ещё раньше в клетке у Чубакки. – Я достала из кармана ошейник. – Он принадлежит собаке Пушистику Паутеру. Вот, видишь? – Я показала брату бирку.

– А с чего ты взяла, что это собака?

– Хороший вопрос. Я же детектив и не должна сразу делать выводы. – Я сложила бандану и спрятала её в один из своих карманов вместе с поводком и ошейником. – Но кто ещё может носить бандану, ошейник и поводок?

– У тебя появилось дело! – Хрустик радостно хлопнул в ладоши.

– У меня вообще слишком много дел. – Я опустила дневник в задний карман. – Мы так и не разгадали загадки и не нашли сокровище, чтобы спасти пекарню миссис Патель.

– И мы должны найти Пушистика Паутера. – Стоило Хрустику вскочить на ноги, как Фредди пискнул от неожиданности и… ну вы сами догадались.Ф-фу!

– Разве всегда пропадает так много домашних животных? – Я поправила очки на носу – вечно они сползают. – Или я просто раньше этого не замечала?

– Что ты имеешь в виду? – Хрустик убрал в шкаф остатки печенья.

– Яра потерялась. И я видела объявления ещё про трёх собак. Потом котёнок в клетке у Чубакки, и теперь Пушистик Паутер.

– Ты думаешь, что Чуи – похититель собак?

– Чтобы это делать, Чубакке надо научиться убегать и возвращаться в клетку. – Я покачала головой. – Это верно, что двое из пропадавших животных имели отношение к Чуи, но какое? – Я встала и вытерла ладони о джинсы. – К тому же папин квартал в десяти минутах езды. Пешком это далеко, даже если у тебя четыре лапы.

– Может, кошка сама пробралась в зоопарк и в клетку к Чуи. Она же такая маленькая. – Волосы у Хрустика всегда так торчали в разные стороны, как будто он сунул пальцы в розетку.

Но стоило мне протянуть руку, чтобы пригладить эти пряди, как Фредди ударил меня, предупреждая не прикасаться к нему.

– Может, и так. – Я посмотрела на часы. Я заменила батарейку, и они снова работали. – Только бы мама не слишком задержалась, чтобы мы успели зайти в библиотеку. А пока мы её ждём, я могу проверить доску объявлений: вдруг там написано про собаку Пушистика Паутера?

Звонок в дверь застал меня врасплох. Мы с Хрустиком переглянулись. И наперегонки понеслись через кухню к передней двери. Я посмотрела в глазок, и у меня замерло сердце.А этому что здесь надо?

Никогда в жизни агент Службы охраны животных Пинкертон Киллджой не был моим любимым персонажем. Он спит и видит, как бы прикрыть наш контактный зоопарк. А после всех событий прошлого месяца он и меня невзлюбил.

Я не успела остановить Хрустика, и он открыл дверь.

Стинкертон Киллджой мрачно уставился на нас.

– Ваша мама дома?

Кажется, агент Киллджой запал на нашу маму. И он тоже нравился ей по непонятным причинам… надеюсь, только как друг.Тьфу! Даже думать об этом противно.

– Она на работе, – Хрустик показал на клинику.