Ночь Кернунна

Пятнадцать лет назад.

– Говорят, если в канун Дня святого Николая написать свое имя на бумажке и бросить в камин, жених приснится, – Катарина сидела на полу, откинувшись на подушки и смотрела на огонь. В ее льдистых голубых глазах, отражалось пламя, и, впервые, поймав взгляд сестры на себе, Йоханна не поежилась от холода.

– Правда? – Йоханна положила раскрытую книгу на колени и закусила губу. Ей уже давно нравился кое-кто в школе. Вот бы он и приснился.

– Правда, дурочка, – Катарина усмехнулась и лениво переключила канал на телевизоре.

– Ты все выдумала.

Йоханна привыкла верить Катарине. Сестра была старше на целых пять лет, от восемнадцатилетия Катарину отделял всего месяц, и любую глупость всегда говорила с такой уверенностью, что спорить с ней было почти бессмысленно. Но в эту глупость она не верила.

– Габи мне сказала. А ей бабушка. И мы попробовали. Мне тогда приснился Виллем. И теперь мы встречаемся, – сестра пожала плечами.

– Ладно, засчитано, – Йоханна оторвала кусочек книжной страницы без текста, написала свое имя простым карандашом, которым делала заметки на полях, и подошла к камину.

– У-у-у, плохая девочка. Не боишься, что к тебе на Рождество придёт Крампус вместо Санты?

– Не боюсь. А вот если скажешь тете Агнес, что это я испортила ее книгу, я расскажу папе, что ты таскаешь у него сигареты.

Йоханна бросила бумажку в камин и пламя тут же сожрало ее имя, а бумага, превратившись в хлопья пепла, устремилась вверх. Йоханне показалось, что из трубы донеслось лязгание металла, а затем этот странный звук: не то рычание, не то дыхание дикого зверя. А может быть, это просто был ветер и завывание метели за окном.

Мороз затянул окна рванным узором и скребся в дом острыми когтями.

«В такие дни, а особенно в канун Дня святого Николая», пламя в камине нужно поддерживать всю ночь», – говорила тетя Агнес, которая на самом деле тетей приходилась их матери, а им с Катариной скорее двоюродной бабушкой. Агнес была со странностями, папа жуть как не любил к ней ездить, но мама всегда настаивала. Агнес была одинокой (потому что имела скверный характер, если верить отцу), поэтому пару раз в год они покидали Зальцбург и всей семьей ехали в Абтенау, коммуну, спрятанную среди гор.

Родители уже спали наверху, тетя Агнес ходила по своей комнате – наверху скрипели половицы. В гостиной стояла тишина, если не считать естественных звуков этого старого дома, к которым Йоханна уже, кажется, привыкла, поэтому она вздрогнула и отпрыгнула назад, когда из камина донесся треск поленьев. Сердце чаще забилось в груди, внутренности скрутились в узел от необъяснимого страха. За спиной Йоханна услышала смех сестры.

– Словно кость сломалась, – прошептала Йоханна.

Затея с камином вдруг показалась ей несусветной глупостью. И зачем она это сделала, Катарина наверняка просто над ней пошутила. Йоханна вернулась на диван, накрылась пледом и взяла книгу в руки, не отрывая взгляда от огня. В языках пламени она увидела чью-то клыкастую пасть и очертания рогов.

– Бред какой-то. Привидится же, – Йоханна покачала головой.

Это был последний год, когда они всей семьей гостили у Агнес.

Наши дни.

Приземлившись в Зальцбурге в канун Дня святого Николая, Йоханна не стала брать такси из аэропорта до Абтенау. Ей захотелось прогуляться по городу. Последние пятнадцать лет, после того, как отцу предложили работу, они жили в Соединенных Штатах, и редко бывали в Европе.

Американцы начинали готовиться к Рождеству сразу после того, как снимали Хэллоуинские декорации, и иногда Йоханне, или как ее теперь все звали, Джо, казалось, что за декором, который обязательно обновляли каждый год, ничего нет. Рождество и весь предшествующий ему декабрь на вкус был словно сублимированный кофе с сухими сливками. И все традиции казались пустыми. Особенно пузатый старикан в красном костюме, которого они звали Санта Клаус, вместо святого Николая.

Печь пироги, превращать улицы в световое шоу, закупаться пластиковыми елками и венками – это было настолько далеко от предрождественского Зальцбурга, насколько возможно.

На ярмарке в центре города Джо купила щедро припорошенный сахарной пудрой кусок штоллена с изюмом и орехами. И пошла вслед за толпой. Люди стекались куда-то, выныривая из переулков, сворачивая с узких улиц. Вокруг стоял радостных гомон, из палаток с едой и сувенирами играла традиционная инструментальная музыка, в морозном воздухе пахло снегом, подслащенным вином и специями.

Джо смотрела по сторонам, чувствуя себя дома, хотя прожила здесь меньшую часть жизни. Ей было все равно куда идти. Перед скучными выходными в Абтенау ей хотелось повеселиться.

– Куда все идут? – чувствуя на языке вязкий вкус тяжелого дрожжевого теста, Джо обратилась к девушке в толпе – розовощекой блондинке с широкой улыбкой, которая напомнила ей красавицу Катарину, или теперь просто Кейт. Немецкий давался ей все также легко, хоть она давно его не использовала, разве что когда говорила с тетей Агнес по телефону.

– Парад Крампусов. Сегодня же канун Дня святого Николая.

– Я и не думала, что их до сих пор проводят.

Девушка ушла вперед, заприметив знакомых, и уже не слышала Джо.

– Не понимаю, Джо, почему ты продолжаешь к ней ездить? Старуха совсем из ума выжила, – Кейт говорила прерывисто, на заднем плане шумели дети.

– Она совсем одна, Кейт. И она постоянно просит меня приезжать чаще.

В такси Джо позвонила сестре, чтобы сказать, что с ней все хорошо. Катарина перестала ездить в Австрию сразу после того как поступила в колледж. Ей было неинтересно проводить время с семьей. Появились друзья, новый бойфренд, не Виллем конечно же, потом ещё и ещё один. А сразу после колледжа она вышла замуж и родила троих детей погодок. И теперь у неё просто не было времени, чтобы гостить у сумасшедшей тетки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.