- -
- 100%
- +
Да и сам принц сейчас не был настроен на революцию, хотя желание вздёрнуть стариков лишь крепло день ото дня.
«Ещё будет время», – пронеслось в голове, пока он наблюдал за тем, как ловко ведьма разыгрывала спектакль, управляя вниманием толпы и заставляя верить её в нужные доводы.
– Граница давно не защищала нас. Вспомните хотя бы, сколько нападений было за прошедший год? – Алефтина подалась вперёд, и миндальные глаза сузились, став похожими на щёлки,
– Три, – ответили ей из толпы.
«Двадцать восемь», – посчитал Костя.
Те три были единственными, кто смог прорваться сквозь духов и алый дуэт, потеряв в битве большинство диких. Поэтому деревня легко отбилась от оставшихся изменённых, не жертвуя жизнями воинского отряда, играючи справляясь с обессиленными и раненными врагами.
Мало кто из жителей тогда задумывался о том, кому были обязаны победой, чья кровь пролилась в высоких горах, чтобы не допустить смертей в поселении.
«Я тогда чуть не потерял брата», – это были ужасные воспоминания, но как бы ни хотелось от них избавиться, они жили внутри, намекая, что никто из них не бессмертен, что даже мутанты проигрывают врагам, когда тех слишком много.
Ведьма стояла рядом с Елисеем и что-то карябала на его столе, стремительно выводя буквы ручкой. Принц напрягся, пытаясь увидеть, отчего мрачное лицо главы прояснилось, выражая облегчение, но не смог.
Невидимая стена внезапно заблокировала взор, и хитрый прищур, брошенный на него, лишь доказал, что жрица просекла попытку подглядеть.
«Какую игру ты ведёшь? – мысленно обратился к ней юноша, – Зачем спасаешь того, кто жаждет только власти?»
– Мы вырождаемся. Первые весточки нашей гибели уже здесь, – Алефтина бросила извиняющийся взгляд на Николая, но тот сидел с каменным лицом и понять, о чём он думает никто не мог, – уже много поколений не было притока свежей крови. Наш род изживает себя, поэтому большая удача, что к нам попал человек. Теперь не нужно переживать о наших детях и внуках. Мы возродимся! – выкрикнула старушка воодушевлённо.
– Если только она скажет «да», – заметил кто-то из присутствующих.
«О чём, лично я, заботиться не буду, – мысленно добавил Костя. – Думаю её "нет" станет для всех сюрпризом».
Только он знал о том, что всеми силами старается противостоять ритуалу, пытаясь сделать так, чтобы в сердце суженой вместо привязанности поселилось совсем другое чувство. То, что порождает гнев и беспомощность, сомнение и грусть.
Ради этого принц был готов пойти на всё, используя все доступные методы.
– Она скажет да, – уверенно произнесла ведьма. – Ведь обряд находит истинную пару, соединяя тех, кто создан друг для друга.
«Интересно, кто тогда в нашем треугольнике лишний? – с издёвкой подумал принц. – Я, Данила или Нина? Да, думаю ей среди нас нет места. Чистой душе не нужно копаться в этой грязи, и жертвовать собой, дабы продлить чужую агонию. Так что, Алефтина, как бы ты не старалась нас сблизить, я позабочусь о том, чтобы мысль о любви никогда не возникла в этой маленькой головке».
Ему вспомнилась сегодняшняя ночь, как дурманящий аромат девушки сводил с ума, заставляя кровь всё быстрее и быстрее струиться по венам, ударяя, как крепкое вино, в голову.
Костя так хотел вкусить его, ощутить языком терпкий вкус, который источала испарина, выступившая на коже, но разум мешал. Он требовал отстраниться и уйти, бросить нежданное сокровище в пустой комнате.
«Нет! – в ответ завопил в нём вожак, желая впиться клыками в нежный загривок, чуть выше тёмной родинки, дабы навсегда смешать оба запаха, чтобы каждый знал, кому она принадлежит. – Моя!!»
«Задумывались ли родители об этом, когда селили нас вместе? – юноша с силой вжался бёдрами в мягкий живот, чувствуя, как давление в паху перерастает в боль, – догадывались, что могу не сдержаться или ждали этого?»
Костя видел, как в чреве Нины появляется огненный бутон и расправляет тонкие корни. Он тянул их по всему её телу, переплетаясь с кружевом вен и вонзаясь острыми шипами в хрупкие косточки. Цветок призывал принца к себе, желая наполниться жизнью и расцвести ярким золотом\
«Мой ребёнок», – эта мысль была почти ликующей, если бы не горечь расставания.
Он – король, а значит, всё, на что имеет право – лишь боль.
«Другую, ты можешь взять другую», – предложил голос, подкидывая образы знакомых девушек.
«Нет, – яростно рыкнул парень, уткнувшись носом в изгиб шеи. – Ни за что!»
Костя не мог представить кого-то другого на её месте, кого-то, кого бы так нестерпимо желал: – Это невозможно.
– Что? – затуманенные глаза обратились к нему, пытаясь понять смысл сказанных слов.
Нежный голос заставил мышцы живота сократиться, и брюки сдавили бёдра, превратившись в орудие пыток.
– Ничего, – губы в ответ впились в её рот, отметая все мысли, и язык властно вторгся во влажный жар, мягким кончиком пройдясь по нёбу.
«Забудь… Хоть на этот раз!»
Нина так яростно откликалась на каждое прикосновение, путаясь пальцами в чёрных волосах, что заставляла желать большего, того, что может подарить её разгорячённое тело.
– Нет! – глухо рыкнул он в ответ, когда ладони потянули пряди в сторону, отрывая выступающие клыки от нежной кожи. – Я же сказал…
Тело напряглось, когда взгляд обжёгся о горячую зелень, и болезненно заныло в попытке сдержать себя.
Его влекло к ней так сильно, что противостоять этому было на грани физической боли.
Приходилось корёжить себя, разрываясь между диким желанием и голосом разума, который боялся отдаться на волю чёрной бездне, что взирала на него из-под прикрытых век, обещая блаженство.
«Ну же, – читалось в её очах, и образы переплетающихся тел будоражили кровь, превращая её в опасный водоворот, который затягивал ненужные мысли на глубину, оставляя на поверхности лишь неукротимую страсть, – не бойся, только протяни руку».
И принц хотел это сделать. Боже, как же он мечтал об этом! Вонзить когти в гибкую спину, осыпая укусами каждый кусочек нежной кожи, впиваясь поцелуями в податливые губы, что сами раскрывались, моля о близости.
Костя жаждал поглотить её всю, без остатка, но не смог.
«Обряд!», – эта мысль выстрелила в последнюю секунду, когда юноша решил попрать приличия и напасть на неё. Она контрольным пронзила замутнённое сознание, срывая пелену, и пальцы разжались, отпуская жертву на волю.
Все так ждут, когда в её чреве прорастёт его семя, что готовы поступиться моральными принципами, но он не такой.
Приговорить девушку к смерти в угоду своим желаниям, даже для него было слишком.
Тело метнулось в сторону, подальше от Нины, и взор виновато скользнул по нахмуренному лицу, наблюдая за тем, как необузданное желание разрушает её рассудок, взывая к вожаку насыщенным запахом.
– Нет, – повторил парень, с силой стискивая зубы, ощущая, как кровь струится вниз из пропоротого языка, оставляя после себя солоноватый привкус.
Пара секунд и он зарастёт, но этого мгновения достаточно, чтобы прийти в себя и навсегда отделить её от него.
«Я слишком хочу тебя, чтобы думать о твоей безопасности, – ладонь сжалась на дверной ручке и потянула на себя, – а ты не в силах совладать с моей страстью».
«Уходи! – завопил внутренний голос, когда Костя обернулся, чтобы в последний раз коснуться взглядом искрящихся изумрудов, навсегда запечатлев в свой душе пламенный образ, жаждущий его. – Убегай!»
Больше это не повторится. Он постарается сделать всё возможное, чтобы пламя, горящее в очах, потухло навсегда, не оставит даже искры для надежды на будущее.
Задумчиво наблюдая за людьми, которые в отсутствие главы начали обсуждать поставку продовольствия на следующий месяц, принц жадно прижался носом к запястью, вдыхая слабый аромат, что тянулся за ним.
Он так старался избавиться от него этой ночью, что превратил одежду в груду лохмотьев, когда пытался стащить её с себя.
– Убирайся! Вон! Вон! – яростно рычал юноша, разрывая на лоскутки крепкую ткань,
впиваясь когтями в кожу, когда не осталось ничего, что могло бы источать этот запах.
Но тот всё не исчезал, продолжая преследовать его, куда бы принц ни побежал, окутывая невидимым коконом, лишь усиливаясь от крови, которая бордовыми линиями раскрашивала плоский живот, устремляясь по длинным ногам вниз, чтобы коснувшись снега, расцвести на нём алыми розами.
«Это не возможно!» – убеждал он себя, отказываясь признавать догадку, что давно всплыла в его сознании:
– Нет! – отчаянный вопль превратился в тоскливый вой, наполненный бессильной злобой, – только не это.
Ему потребовалось слишком много времени, чтобы понять простую истину, в которую так не хотелось верить, потому что тогда причиной его безумия становилась не Нина, а он сам.
«Ненавижу!» – боль вырвалась из груди вместе с кровью, заполняя собой белоснежное пространство, ударяя о высокие скалы душераздирающим криком.
Предположение пугало, но отрицать дальше было бессмысленно. Ведь чем сильнее принц думал о ней, тем насыщенней становился аромат.
И он не мог его покинуть потому, что мысль о Нине прочно въелась в его сознание, потому… что так пахла не она, а его собственное желание.
«Глупость, – Костя на секунду прикрыл глаза, пытаясь отстраниться от воспоминаний, боясь признаться самому себе в том, что чувства, навязанные кем-то, могут быть не чьими-то, а его собственными, – да быть того не может!»
«Разве, – он топтался вокруг мысли, осторожно обходя её, пытаясь найти брешь куда ударить, чтобы разбить вдребезги. – Нельзя же влюбиться за один чёртов день?»
Но сердце отзывалось приятной болью в ответ, воскрешая то, что так хотелось забыть.
Ведь каждый раз, когда его пальцы касались разгорячённой кожи, оно откликалось учащённым биением, наполняясь восторженностью от вида бездонной зелени.
Нина была для него чужой планетой, опасной и непознанной, и ему впервые захотелось изведать её и завоевать.
«Если не возьму себя в руки – мы погибнем», – одёрнул себя юноша.
Сейчас всё зависело от него, от сильной воли, что держала их на расстоянии, корёжа сознание
«Я спас тебя, соединив наши жизни, но спать, в угоду другим, не буду. И даже, если захочу сам, не посмею коснуться».
В отличие от матери, которая тешила себя надеждой, Костя не питал иллюзий на счёт богини, надеясь, что та смилостивиться над родом и оставит суженую в живых.
Ну да, как же, эта гадина любила кровь похлеще вампира, так что от неё явно не стоит ждать пощады.
Поэтому, не всё ли равно, за сколько жизней ему теперь брать ответственность, и как много проблем повлечёт за собой его решение.
Он снова был один против всех, и сейчас даже брат представляет для него опасность.
Внезапно зал собраний и громкий гул голосов исчезли, явив взору зияющую тьму, которая призывно распахнула объятья, приглашая к себе.
Сердце на миг замерло, заглядывая в глубину в поисках кого-то, и, наполнившись вязкой пустотой, с неохотой вернулось обратно.
«Что-то случилось», – пронеслось в голове принца и ошеломлённый взгляд устремился к людям в надежде понять, что происходит. Отчего в лёгких оказалось так мало воздуха, и грудь сдавила щемящая боль.
Он видел, как спорит Николай с Елисеем, как загадочно взирает на него Алефтина, слегка покачивая своим посохом.
Влево – вправо, влево – вправо… колокольчики метались из стороны в сторону, не издавая ни звука, лишь поблескивая серебряными язычками, которые то и дело ударялись о металлическую стенку.
Принц так хотел бросить всё и сбежать, рвануть к одинокому дому, но силой воли пригвоздил себя к полу, не давая ноге сделать и шагу.
«Ты ничем не поможешь, – увещевал разум, – то, что должно было произойти – случилось, и теперь остаётся лишь ждать, когда всё закончится».
«Ждать», – он ненавидел это слово ещё с детства, с того момента, как родители бросили его в пещере, обещая вернуться.
Но что оно дало взамен? Лишь ощущение бессилия, когда видишь, как надежда превращается в прах, и одиночество заползает в душу.
– Ну что там? – облизнув пересохшие от волнения губы, поинтересовался он у подошедшего отца.
– Совещаются.
– Зачем? – усмехнулся Костя. – Всё итак ясно.
Его звонкий молодой голос эхом разнёсся по залу, отражаясь от стен. Старейшины подняли головы и посмотрели на юношу.
Их взгляды встретились, но он уже не чувствовал ярость и презрение, как было вначале, лишь усталость от собственного бессилия… снова.
– Да, ты прав, – впервые поддержал его Елисей. – Мы не можем помешать ни тебе, ни ей. Она останется в деревне, но должны будут соблюдены все правила.
– Да, конечно, – быстро ответил юноша, боясь, что они передумают, что возникнет очередная проблема, и старики снова бросятся в долгие разговоры.
– Тогда собрание закрыто.
– Благодарю, – искренне произнёс Константин, рывком спрыгнув с подоконника и торопливо скользнув на улицу.
«Как же сложно», – принца пугало возвращение, но остановить поток мыслей было уже невозможно, как и понять то, где собственные чувства смешиваются с желаниями обряда. Оставалось лишь сильнее сжимать кулаки, вонзая отросшие когти в мягкие ладони, отрезвляя рассудок физической болью. Но даже она не могла сравниться с тем, что творилось в его душе.
Он чувствовал, как вожак внутри него рвётся к свободе, но цепи уже пригвоздили свободное создание к полу, не давая шелохнуться.
«Она не твоя, – шептал он снова и снова, выжигая это в своём сознании. – Её мир там». Взгляд тоскливо рванул к верхушке горы, зная, что далеко отсюда кипит совсем другая жизнь. Не лучше или хуже, просто иная… и нельзя её вырвать оттуда.
«Можно», – взвыл волк, вгрызаясь в металлические звенья.
«Нет, нельзя, – Костя на миг прикрыл глаза, медленно втягивая в себя холодный воздух, ощущая, как тот нежно скользит внутрь, – нельзя».
У них просто нет выбора, ни у кого.
Его близость убьёт её, его любовь погубит её. Разве может быть что-нибудь хуже?
Ещё до того момента, как нога парня коснулась порога, принц знал, что скорее сдохнет сам, чем даст Нину в обиду.
Распахнув дверь, он ворвался внутрь вместе с холодным ветром.
– Где она? – его взгляд впился в лица родных, которые не меньше парня были поражены переменами, отразившимися на беспристрастном лице.
– Болеет, – произнесла Натали, слегка попятившись назад.
Жёлтые глаза в ответ сверкнули из-под чёрной чёлки, полыхнув гневом.
– Ты же знаешь папу, он никогда не откажется от возможности припахать кого-нибудь.
– Она не кто-нибудь! – давление усилилось, тяжёлой плитой опустившись на всех. Впервые принц использовал силу на своей семье, не зная, что предпринять, куда выпустить душившую его ярость.
«Боже, что я творю!» – кулаки сильнее сжались, и на пол скользнула алая капля.
– Она… – Костя не мог закончить фразу, борясь с собой, запрещая знать и в тоже время не в силах отказать себе в этом.
– Наверху, спит в твоей комнате.
– Хорошо, – произнёс парень и развернулся.
– Ты уходишь?
– Да, – бросил он. Его упорство иссякало, и мышцы, натянувшись до предела, готовы были порваться, опустив грузное тело на землю.
«Не здесь, – принц замер на крыльце, не зная, что делать, борясь с желанием послать всё к чертям и вернуться, лечь рядом с ней и смотреть, как солнечные блики пробираются сквозь узорчатую тюль и играют на юном лице, – не сейчас».
До тонкого слуха донеслось движение на втором этаже и тело замерло, боясь, что шторка шевельнётся, и взор Нины коснётся его.
– Хватит, – рыкнув на скулившего внутри волка, юноша направился в лес, как и прошлой ночью.
Бегство не в его стиле. Он привык встречать врагов лицом к лицу, отвечая холодным расчётом на чужую ярость. Но что делать, когда противник собственное сердце?
Быть может, отступление в этом случае действительно лучшее решение?
Он шёл в своё убежище, медленно ступая по пушистому ковру, наслаждаясь холодными порывами ветра.
Когда-то давно это был заброшенный сарай, в котором любили играть маленькие дети, оборачиваясь в ветхих стенах и пробуя их прочность своими лапами.
Но старшие, прознав о нём, с должной наглостью вытеснили малышей оттуда, запретив появляться на их территории.
Кто знает, что больше повлияло тогда на юное поколение, обещание жуткой кары или веление вожака, чьи золотые глаза строго взирали на детей.
Но больше никто не приходил к ним, вычеркнув воспоминание об этом месте из общей памяти.
Старшие починили крышу, отремонтировали внутреннее помещение, постепенно превращая сарай в удобное убежище, куда сбегали раз за разом, когда становилось невмоготу и древние традиции придавливали к земле.
Но старейшины знали об этих попытках, и натягивали поводок каждый раз, когда боялись, что молодые отпрыски вырвутся на свободу.
Отряхнувшись от снега, Костя прошёл внутрь маленькой комнаты, которая заменяла им гардеробную и была лишена окон. В ней уже сидел Артём, распивая очередную чашку чая. Это был единственный из Таганиных, кому принц был рад всегда.
Около десяти чайных пакетиков, сваленных в соседнюю кружку, представляли собой жалкое зрелище. Явно не только время поизмывалось над ними, но и тот, кто, запустив руку в коробочку, задумчиво взирал на очередную жертву.
– Которая чашка? – вместо приветствия произнёс принц, усаживаясь рядом.
– Не считал – буркнул юноша, поднимая глаза. Тёмные круги под ними выдавали не одну бессонную ночь.
– Что опять?
– Да деда… Чтоб его черти драли! – ложка со звоном упала на стол, толкнув сахарницу вбок. – Достал уже! Весь мозг проел твоей девушкой, – голос Тёмы хрипел, выдавливая слова через силу. – И Лидия… Ну скажи, какого хрена ты ей понадобился? Сложно было влюбиться в другого парня? Нет, блин, ты!
– Сбежал сюда?
– Какой догадливый, – тот горько усмехнулся. – Буду жить здесь.
Костя удивлённо посмотрел на друга, пытаясь понять, всерьёз тот говорит или очередной трёп.
– Шучу, конечно. Они меня нашли в городе, так что не думаю, что это место спасёт от приставучих старикашек. Хотя мысль приятная. Заберём вот твой диван и заляжем.
– Не принесём.
– А, ну да, – хлопнув себя по лбу, Артём рассмеялся. – Забыл. Ты же у нас, как бы женат.
Принц еле сдержался, чтобы не ударить друга: – Знаешь…
– Знаю, – ответил тот. – Вы меня пип, и дальше пип, только это тебе не поможет. Рано или поздно всё равно дожмут.
– Не факт.
– Ага, посмотрю, как ты будешь отпираться, когда угрозы Орловым станут явью, – юноша с каким-то злорадством взглянул на Константина. – Не представляешь, как я рад, что Лидия не с тобой.
– От чего?
– Ну, она же всё-таки сестра. А ты, друг мой, редкостная сволочь. Так что твою подругу мне жаль, а тебя нисколечко. Понял, нисколечко.
Принц медленно вдохнул, и ноздри встрепенулись, улавливая слабый аромат коньяка, идущий от чашки.
«Опять».
Хотя это не шло ни в какое сравнение с той попойкой, что они устроили, когда погиб Стас. Тогда, кажется, у всех слетели тормоза, и ребята пытались отвлечься, как могли, заливая горе алкоголем и глуша боль кровавой местью.
– Смотрю, ты все наши запасы за один раз использовал.
– Ты что? – тот удивлённо захлопал рыжими ресницами. – Я только один разочек, для успокоения. Пришёл сюда, тебя нет. Все на этом долбаном собрании. Представил, как ты с моим дедом опять собачишься, так грустно стало. Вот выпил и задумался, кто из вас в конце будет ноги другому лизать.
– Никто, – принц улыбнулся. И хотя дивана у них не было, мягкие маты, покрывающие пол в тренировочном зале, удачно заменяли его, спасая от надоедливых родственников и давая отдых после тяжёлых битв.
Подставив другу плечо, Костя помог юноше подняться:
– Пошли, алкаш, проспишься.
– Я трезв.
– Вижу, но спать всё же придётся, – аккуратно сгрузив друга на пол. Он прилёг рядом, положив руку под голову. – Может и мне сюда переехать, а то сопьёшься.
– Неё. У тебя там дева. Скучно ей будет.
– Она болеет.
– Болеет? Ох, ё, – Артём заржал, изредка похрюкивая. – Представляю. Передай мои искренние соболезнования. Прости, конечно, но Валентина со своей лечебностью кого хочешь достанет.
– Понимаю.
Костя вспомнил недельный карантин, когда Валя объявила эпидемию и заперла в доме семерых детей, дабы обезопасить остальных жителей от гнусной болезни. Тёме тогда не повезло оказаться среди них. Ребята думали, что весело проведут время, развлекаясь в комнате принца, но на деле оказалось всё совсем иначе. И семь дней превратились в мучительное ожидание выздоровления, наполнившись вместо радости невыносимой скукой.
Вспомнив те события, принц рассмеялся. Сейчас думать о прошлом было приятно, ведь тогда их четвёрка была ещё вместе.
– Что думаешь делать? Ведьма от тебя не отстанет. Сам понимаешь, твой сын залог процветания рода. Если откажешься, найдут способ принудить тебя к этому, – говоря это, Артём немигающим взором следил за Костей, отметив, как напрягся подбородок и дёрнулся кадык при этих словах, – ведь в наше время не обязательно прямое участие для зачатия.
– Ты как себе это представляешь? – серебро в ответ полыхнуло яростью.
– Не кипятись. Сам прекрасно знаешь, на что способна Алефтина. Забыл что ли случай с Ритой? – процедил Тёма, неохотно разжёвывая очевидные вещи своему другу, который, видимо, позабыл недавнюю трагедию. – Её насильно потащили на обряд из-за беременности, чтобы найти мужа. А ведь Арон всего лишь на спор решил принять в нём участие. И что получили в итоге? Один отец, две матери, причём одна из них до сих пор не в своём уме.
Костя моргнул, серые и тяжёлые, как гранит, глаза готовы были превратить друга в камень, но он смолчал, лишь обратившись взглядом к потолку, полируя его от угла к углу. Снова принц оказался застёгнутым на все пуговицы, таким безучастным, что был подобен мраморной статуи.
Прищурившись, Тёма изучал профиль друга, не нарушая повисшего молчания. Он, как никто, знал о лечебном действии времени, правда… оно лишь заживляло раны, но никогда полностью их не исцеляло. Некоторые, как у него, продолжали гнить под кожей, напоминая о себе тупой болью.
Артёму с детства вдалбливали то, что дружить с принцем нельзя, что единственное, что необходимо от него, это повиновение. Принц то, принц это. Порой ему казалось, что ненавидит мальчишку, который был младше него на целых три года. Но разница в возрасте быстро стиралась, как только тот открывал рот, вступая в очередную полемику с его дедом.
Юноша не знал, что именно сблизило их, отвращение к традициям или общая ненависть к главе, который пытался задавить всех в поселении, включая собственного внука. Ведь он единственный, кто до сих пор бился с правилами и был не похож внешне на гордую чету.
Рыжие волосы, да простые черты, которым было далеко до изящных, плавных линий, и конопушки по всему телу. Мальчик больше смахивал на крестьянского ребёнка, а не на потомка аристократического рода. Может, поэтому любимицей его деда была Лидия? Златовласка всё же лучше подходила на эту роль.
Взгляд Артёма наполнился сочувствием:
– Поэтому и спрашиваю, что собираешься делать, бестолочь? – рука коснулась чёрных волос и взлохматила их лёгким движением, ощутив приятную нежность шелковистых прядей.
– Честно? – Костя повернулся на бок и посмотрел другу в глаза, испуская странный гипнотизирующей свет, что появлялся у серебра каждый раз, когда жаркое пламя окутывало его.
– А как ещё?
– Могу соврать.
– Это ты моего деда лапшой украшай, а я к такой косметике не привык.
– Убрать отсюда Нину надо.
– Ну, ты даёшь, это как? Ведь обряд тебя к ней привязал.
– Не меня одного, – Костя нахмурился, решая, как много стоит знать другу, вспоминая те моменты, когда рыжеволосый парень спасал его от нахлобучек главы… и сдался под напором пронзительных ореховых глаз.
И как только рассказ полился из уст, повествуя о произошедшем, вмиг с лица Тёмы исчезло сонное выражение и вопросы, как из рога изобилия, посыпались на друга.
Казалось, тот хочет знать всё, буквально каждую секунду того злополучного дня, что перевернул жизнь принца.