Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)
Издание подготовлено по мотивам выставки «Русское народное современное искусство» (Хлебный дом Музея-заповедника «Царицыно», 2 июля 2025 – 8 марта 2026).
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ МУЗЕЙ-ЗАПОВЕДНИК «ЦАРИЦЫНО»
Генеральный директор: Елизавета Фокина
Заместитель генерального директора по экспозиционно-выставочной и научной деятельности: Виктория Петухова
Руководитель экспозиционно-выставочного отдела: Людмила Шемракова
Руководитель редакционно-издательского сектора: Лилия Хафизова
Куратор выставочного проекта: Катя Бочавар
Продюсер: Кристина Тростьянская
ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ГРУППА «АЛЬПИНА.ПРОЗА»
Издатель: Павел Подкосов
Главный редактор: Татьяна Соловьёва
Руководитель проекта: Ирина Серёгина
Кураторы издательского проекта: Катя Бочавар, Евгения Некрасова
Составитель, литературный куратор: Евгения Некрасова
Художник: Александр Шишкин-Хокусай
Дизайн: holystick.design: Мила Силенина, Яна Эткин
Менеджер проекта: Кристина Тростьянская
Редактор: Татьяна Тимакова
Корректоры: Татьяна Мёдингер, Ольга Смирнова
Вёрстка, обработка изображений и подготовка к печати: Яна Эткин
© Д. Благова, К. Буржская, Е. Джаббарова, Д. Захаров, М. Кочан, И. Мамаев-Найлз, Е. Манойло, Е. Некрасова, Д. Осокин, О. Птицева, А. Секисов, И. Ханипаев, А. Шипилова, 2025
© ООО «Альпина нон-фикшн», 2025
© Государственный музей-заповедник «Царицыно», 2025
* * *
Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Предисловие
Человеку нужно сначала родиться, а дальше с ним происходит череда важных событий, бесповоротно меняющих судьбу. Независимо от земли, где он появился на свет, и принятой там культуры, человек взрослеет через игру, учебу и общение, выбирает профессию, соблюдает традиции и ритуалы, ходит гостем или гостьей на свадьбы, прощается с близкими на похоронах, провожает друзей в далекие путешествия или на службу, принимает участие в радостных или печальных застольях сначала ребенком, потом подростком, а дальше взрослым. Человек узнает, что такое смерть и любовь, женится или выходит замуж. Когда в семье появляется на свет еще один человек, то он проходит тот же цикл. Наступает время, и человек умирает. И все повторяется вновь со следующими людьми. Аграрная экономика сменилась индустриальной, та перешла в цифровую, способы коммуникации и остальные технологии на наших глазах проделали немыслимый прыжок в будущее, но за сотни лет ничто не сумело полностью разломать череду инициаций, свадеб, похорон, праздников – между рождением и смертью.
Кажется, над этими основными событиями у человека есть власть, он может постараться избежать почти любого из них, кроме рождения и смерти. Но он не способен управлять явлениями природы. Те происходят помимо его воли, нашей воли. Сменяются сезоны, за ночью наступает день, сон заканчивается, и с нами случается явь.
Движение через все эти архетипические этапы в архетипических состояниях природы рифмует человека с персонажем сказки, а значит, любой и любая из нас не просто живет жизнь, а проходит путь героя или путь героини.
Мы попросили тринадцать современных авторов придумать тринадцать историй, каждая из которых рассказывает о человеке внутри одного определенного события или явления. Все приглашенные писатели русскоязычные, некоторые билингвы. Одни, подтверждая универсальность этапов и состояний в разных регионах, рассказали нам о традициях своих или знакомых культур: Егана Джаббарова – об укладе одного азербайджанского дома, Ислам Ханипаев – о мужской социализации в дагестанской деревне, Денис Осокин упоминает удмуртский и даже китайский фольклор, а Екатерина Манойло пишет о свадьбе на пересечении двух культур: казахской и русской. Ольга Птицева, Ксения Буржская и я написали тексты по мотивам русской народной культуры. Другие авторы работают с постсоветской реальностью: Илья Мамаев-Найлз – с армейской рутиной, Даша Благова – с подростковым взрослением через игру The Sims, Анна Шипилова – с сообществом московских толкинистов начала нулевых, Дмитрий Захаров показывает шофера, отбившегося от жадной и ежегодной сибирской зимы, Антон Секисов проходится по российской деревенской хтони. Марина Кочан пишет об универсальной начальной точке путешествия любого героя и героини – рождении.
Вся непрерывная цикличность основных событий и явлений, отображенная в сборнике, помогает нам, как и персонажам этих рассказов, выдержать самые сложные времена и не впасть в отчаяние, создает скелет, на который мы наращиваем свои жизни.
Эта антология – книга-объединение, книга-заземление, которая – как мы, подготовившая ее команда, надеемся – поможет читателям выдохнуть, почувствовать ступнями опору и идти дальше.
Евгения Некрасова, составительница сборника
Часть первая. События
рождение. Марина Кочан. За порогом
Человеку нужно сначала родиться. Человек рождается из воды, выныривает как рыба.
Мать в родах пугали и устрашали, холодной водой поливали да кричали, чтоб от крика и испуга быстрее вышел младенец на свет, волосы из кос расплетали, живот мяли-мяли, трясли, за ноги приподнимали ее, за руки подвешивали. Мать кричала-кричала, на колени вставала, пальцами кожу свою щипала до красных пятен, до белых пятен, в угол забивалась, дышала-дышала. В глазах темнело-чернело, как небо в окне.
Дочь была в темноте и родилась в нее, на севере темнота тоже скрывает жизнь. Дочь родилась не дочь, а богатырь, большая, и крепкая, и бесстрашная, вылезла, как из берлоги после крепкого сна, и заревела, но только однажды. Позже она берегла каждый звук. И мать сначала пугалась, потом удивлялась, но так бывает, что дети не плачут, – ты только смотрела внимательно и изучала меня, говорила она. Никакого звука громкого не боялась, испугу не поддавалась, сама не шумела и не кричала.
дочь была как
расстояние от локтя до кончиков пальцев
крупная дыня
укулеле
стебель подсолнуха
целый лосось
Руки ее сами складывались в кукиши – это она от сглаза, мать потом всем говорила. Она родилась из снега, из парного молока коров, которое мать носила домой в полторашках с работы. Матери молоко давали за вредность. Она родилась из мороза и хруста под пимами, из воздуха, холодящего ноздри, с пушком на спине, как зверек, с прозрачными ноготками, как птичка.
Хрупкое тельце дочери дали ей в руки, хрупкое, как
крыло бабочки
ваза на столе
лед на весенней реке
фарфор
елочный шарик
сушеные водоросли
маленькие ракушки
хрупкое, как сама жизнь
Дочь была беззащитна, как жук, перевернутый на спину, мать пеленала, качала, одевала, раздевала, купала, носила, пеленала, качала, одевала, раздевала, купала, носила. Перед сном у них совпадало дыхание, голову дочь клала матери на грудь и засыпала, мать водила пальцем по носу, по бровям, по ладошкам и локтям. Кожа дочери как лепесток, как светлый песок, как внутренности ракушки. Новая кожа, изначальная, как все новое в человеке. Все это ты, говорила она, все это ты, говорила она, так похожа на меня, и все же не я.
Рождение человека – череда бодрствования и сна, плотная пелена, тишина и приглушенный свет, плотный кокон для двоих.
Ей нельзя было отвлекаться ни на секунду, ни на миг.
Она смотрела ночью, смотрела днем, как легонько вздымается одеяло, расширяются маленькие ноздри, дергается во сне пальчик.
Она верила в магию своего присутствия, своего взгляда, быть здесь.
Рождение – это взгляд другого.
Родственники приходили на кашу. Трогали ручки, трогали ножки, за щеки щипали, вверх подбрасывали-поднимали. На ушко шептали: мамина дочка, мамина дочка. Рюмки опрокидывали на счастье, дарили зверей-купалочек, книги-пищалочки, а бабушка дарила серебряную ложку на первый зубок да маленький гребешок. Расти, коса, до пояса, не вырони ни волоса. Расти, коса, не путайся – дочка маму слушайся.
Когда дочь улыбнулась, нашла свои руки, стала удерживать голову, встала на четвереньки, выучила звуки, взяла рукой ее палец, тело их все еще было едино, руки и ноги держали друг друга, как прежде нить-пуповина, та нить все еще между ними незримо.
Позже мать дала ей поверить в волшебную силу, теплой ладонью дочки лечила спину. Вот так положи ее под меня, говорила она, когда дочь стала старше. Видишь, мне легче, спина уже не болит. Под материнской спиной было тепло и сверху давила тяжесть, дочь любила вот так держать руку, это ее успокаивало. Как колыбельная:
Руй-руй, бай-бай,
Золотая моя гора,
Каменная моя стена.
Ноги твои – два быстрых оленя,
Руки твои – как ветви высоких деревьев,
Глаза твои зоркие, как змеи.
Будешь шить золотыми нитями,
Будешь печь хлеб с золотою корочкой,
Будешь прыгать выше неба,
Видеть дальше горизонта,
Петь, как соловушка.
Красива, как голубушка.
Ты мое солнышко, как посредине неба самая яркая звездочка,
На руках моих лелеяна.
Ты, как быстрая река,
Как звонкая струна,
Самая большая радость.
Мать дивилась, что дочь ее говорит с домовыми, заигравшими кухонную вещицу. Так ей казалось, она верила в разные ее силы. Нож пропадал на кухне, и говорила: попроси у них, пусть вернут, – и все возвращали. Дочь говорила и во сне, на каком-то своем языке. Тарабарский язык, точно ты не отсюда, дана мне свыше, мать говорила. На севере проще поверить в космос, он слишком близко. Она верила, что космос замешан в рождении дочери, что там кто-то знает о ней и видит, она другая, моя инопланетянка, говорила она, я тебя уже и не ждала, это чудо, что ты появилась на свет. Это случайность, ты – настоящее чудо, стоило этого ждать.
Мать варила дочери травы, собирала душистые охапки, ходила поздним летом по полям. Кипрей, зверобой, крапива, ромашка. Темный болотный настой, чуть сладковатый. Если северный ветер дул чуть сильнее и дочь хворала, ложку трав вливала ей в рот, как птенчику, и приговаривала: вот ты и здорова.
Однажды дочь заболела сильно, всю ночь потела, и пот был соленым, как рыбий бок, мать холодным ее обтирала, на руках качала, молитвы шептала, но становилось хуже. И тогда вызвала бабку соседку, бабка водила всю ночь руками над головой у дочки, мать задремала, и утром случилось чудо.
Сколько дней нужно так продержаться, чтобы однажды перестать волноваться, что смерть ходит слишком близко к рождению, понять, что все хрупкое однажды окрепнет.
Страхи пришли к дочери позже. Когда она нашла мысли в голове. Много было у дочери страхов, ночью тени ходили рядом, ночью старые окна скрипели, когда за окном метель выла, черные голые ветки бросали тени на стены, стылый воздух в щели струился.
Дочь бежала по темному коридору, забивалась матери под бок, и мать учила: ты в яйце, ты в тугой скорлупе, и никто в нем тебя не тронет. Мать говорила: когда-то все было водой. И над водой летела птица, искала гнездо, искала, где приземлиться, снесла та птица яйцо, и однажды из верхней части яйца было создано небо, из нижней – земля, из желтка – солнце, из белка – луна, из скорлупы – звезды. И появились люди.
И дочь представляла себя в яйце, а мать включала медитации на телефоне. Вот они лежат рядом, и голос в комнате говорит: ваше тело – неподвижная устойчивая гора, ваше тело спокойное, река, ноги просто оставьте. Они смеются на этом моменте, она и дочь. А потом в тишине дочь говорит: я боюсь – у меня внутри темнота, я бы хотела, чтобы внутри у меня был свет, без него страшно, я бы хотела видеть то, что внутри меня, чтоб живот был прозрачным, может, свет попадет, когда я открываю рот. В темноте всегда тоже есть свет, отвечала ей мать. Звенящая морозная темнота. Всегда чуть розовая от снега и льда.
Все на севере живет недолго, здесь особенно ценно рождение, летом она любила каждое насекомое, сажала жужелиц себе на ладонь, смотрела, как пьет комар из ее пальца и как прозрачное пузо его наполняется алым. Ее удивляло маленькое, она была ближе к земле, к муравьям и траве. Она приседала на корточки, но все же держала мать за руку. Держи крепче, говорила она, еще крепче, еще, еще, моя рука выпадает. Меня нужно держать. И мать держала.
Одним летом пришел главный страх – ей было четыре – страх чужой смерти. Ты будешь всегда? – спросила тогда дочь у матери, и мать долго молчала. Я буду долго, сказала она. Но долго – это не навсегда. И я буду одна? Ты не будешь, ведь смысл в этом – в том, что есть вокруг нас, она посмотрела куда-то мимо. А смерть я видала однажды, она не страшная.
Когда ты родился, то тебя нет отдельно от материнского тела. Потом, словно лист, сорвавшийся с дерева, несешься быстрее прочь. Привыкнуть к свету даже сложнее, чем к тьме, дочь очень быстро привыкла к северной зиме. И шагнула она за порог, удлинилась нить.
Ничто не рождается в одиночестве, но все рождается в нем – так говорила мать. Рождаешься из тепла в холод и учишься сам себя согревать. Рождаешься и однажды обуваешь пимы, накидываешь шубу-шапку-шарф и ступаешь впервые один за порог. Во тьму. Рушишь яичную скорлупу. Чертишь вокруг себя новый круг. Идешь по хрустящему снегу, по стылой земле, и каждый шаг отзывается эхом. Теперь это ты и это твое. И больше тебе не страшно.
