Ты – моя вера

Он снова нацепил кольцо!

– О чем ты говоришь, парень, моей девушке? – Спросил зло Лукас, и я напрягалась. Не хватало здесь ещё драки.

Илья ответил ему на испанском, чем пуще разозлил. Я ненавидела, когда он так искусно перепрыгивал с одного языка на другой. Лукас разжал пальцы, облокотился на перила и задумчивым взглядом прошел по мне. Илья уже успел обрадоваться, и я была уверена, что он снова сморозил какую гадость про меня, но его улыбка померкла, когда мой друг нежно коснулся губами моего виска.

– Ты прав, – ответил Лукас. – Она сногсшибательная женщина. И я благодарен тебе, что вы расстались.

Завтракали мы в гробовом молчании. Я корила себя за то, что план «больше никогда не видеться с Вороновым» провалился в первые же пять минут, а мой друг молча запихивал овощи в рот, временами поглядывая на меня взглядом, который я никак не могла разобрать. Я поняла. Илья что-то сказал личное, что-то про меня, что-то что заставило изменится в лице Лукаса.

– Говори уже, – фыркнула я, отбрасывая вилку на стол. Мужчина вскинул брови.

– Что говорить?

– Что сказал тебе этот недоумок? – Я облокотилась локтями на стол. – Очевидно, что-то, что мне совсем не понравится.

– Он просто спросил меня об одной вещи, – прожевав ответил друг, и я нахмурилась. – Почему ты на сказала, что у тебя есть тату?

– А какая разница? – Я поиграла плечами. – Есть, но оно слишком личное.

– Именно, что личное. – Чуть разозлился мужчина, тыкая вилкой в бедный сырник. – Я чуть не прокололся.

– Оно находится у меня вот здесь, – я показала пальцем на место под грудью. Татуировку всегда скрывало даже самое откровенное бикини. Она была небольшой, но, казалось, что весило тонну.

– Что ещё мне нужно знать? – Остановив свой взгляд на моей груди, сглотнул Лукас.

– Больше татуировок нет. Ничего такого, что могло бы подставить тебя. – Я примирительно подняла ладони вверх. – Правда.

– Знаешь, Татьяна, я тебя знаю всего каких-то два дня, но ты добавила столько огня, что боюсь не один пожарный не потушит.

Я усмехнулась. Склонив голову набок, ляпнула первую попавшуюся фразу. И прокляла свой чертов язык.

– Ты ещё скажи, что влюбился в меня.

Лукас замер. Его взгляд забегал от моего лица к своей тарелке, а я от смущения прикусила нижнюю губу. Моя мама и подруга всегда говорили, что моя язык -мой враг. И как они были правы… я коснулась ладонью ладони мужчины, он переплел наши пальцы.

– Я скажу, что ты мне нравишься, Таня. – Ответил он. Его большой палец ласкал тыльную сторону моей ладони. – Но полюбить тебя я никогда не смогу.

Я смотрела на мужчину в задумчивости. Лукас был статным и симпатичным мужчиной. У него были широкие покатистые плечи, ровный нос, длинные черные ресницы. У него даже были я очки на ключицах, которые я всегда обожала в мужчинах. Фигура морковкой, спортивное телосложение и добрая улыбка. Он располагал к себе, и совсем не казался маньяком. Но его брошенная фраза кричала лишь о том, что сердце моего друга занято.

– Как насчет напиться сегодня в баре? – Спросила я, кокетничая взглядом.

– Чувствую, тебе уже полегчало? – Улыбнулся Лукас. Он отложил столовый прибор, откинулся на спинку стула разрывая наш контакт. – Я согласен. Правда, сегодня, для правдоподобности, конечно, мне придется ночевать в твоем номере.

– Не заходи так далеко, мой друг. – Я тоже откинулась на спинку стула. Желудок был полный, и содержимое вместе со вчерашним алкоголем начали просится наружу. – Я не готова завести себе курортный роман.

– А я не готов влюбится в женщину, которую потеряю через четыре дня, – рассмеялся он. Я нахмурилась. – Ты мне нравишься, но это не значит, что я переступлю через свои принципы.

– Ты ищешь ту самую? – Поинтересовалась я. Тяжесть от признания Лукаса ушла.

– Именно. Ищу по всей Испании одну единственную девушку, а она продолжает прятаться от меня.

– Романтик? Кто она?

– Ещё какой, – смущенно хмыкнул он, резко меняя тему разговора. – Ну что, в пять часов вечера в коридоре?

– В восемь. Хочу ещё поваляться на пляже.

Мы разошлись с Лукасом по традиции у наших номеров. Я предусмотрительно огляделась, чтобы не было любопытных глаз Ильи. Встретились мы, как и договаривались, в восемь вечера. Всю ночь танцевали, шутили и признавались друг другу в самых странных поступках жизни.

Так прошли оставшиеся дни в Испании. Илью я больше не видела. Перед выездом из отеля я заметила выходящую из его номера супружескую пару. Мне было одновременно легко и обидно. Очевидно, что Воронов уехал ещё раньше, чем я, и, возможно, после той самой стычки в лифте. Что же, это было к лучшему. Я хотя бы могла отдохнуть.

Я уже стояла в коридоре с чемоданом, когда отворилась дверь моего соседа. Лукас тоже выходил в полной готовности к переезду. Он сдал макет ландшафта, хозяину отеля он очень понравился, и теперь его ждала другая работа. Мы встретились взглядом и снова улыбнулись.

– Последний раз встречаемся в коридоре, – произнёс он, и сглотнула. Оказалось, что за неделю я успела привязаться к этому добряку.

– Возьми, – я протянула ему листок бумаги, где моим корявым почерком был написан номер телефона. – Будет грустно, звони.

– Это ты звони мне почаще, моя фиктивная девушка. – Я улыбнулась другу и перевела взгляд за спину, – на дверь Ильи. Лукас проследил за моим взглядом. – Он уехал ещё три дня назад, – произнёс друг, и я резко обернулась к нему.

– Почему ты молчал?

– Потому что хотел просто провести с тобой время. – Пожал плечами Лукас. Что я могла ему сказать? Нам было хорошо, а это значило, что мой сосед всё-таки помог мне хоть немного справится с болью. И я ему была ему благодарна.

Оставив свой чемодан стоять посреди коридора, Лукас приблизился ко мне, сгребая в свои медвежьи объятия. Я бросила ручную кладь на пол, крепко прижимаясь к мужчине. От него пахло свежестью и фруктами. Я за шесть дней привыкла к его гелю для душа, и, возможно, в России буду искать такой же. Просто чтобы помнить о странных и веселых днях отпуска. Ведь это был мой первый отпуск в качестве свободной девушки.

– Все, иди, – отстранившись, мужчина всучил мне мою сумку, а сам отошел на шаг назад. Его грустная улыбка разбивала мне сердце.

– Мы не прощаемся! – Пообещала я, забегая в лифт. – Даю слово!

Такси донесло меня до аэропорта слишком быстро. Я не ожидала, что спустя полчаса буду сидеть в зале ожидания, смотреть в окно на взлетающие громадины и с улыбкой вспоминать свой отпуск. Даже присутствие Ильи не смогло окончательно испортить мне настроение. Я не хотела возвращаться в Москву. Не хотела, потому что там меня ждала пуская квартира в Одинцово, гора работы в отеле и постоянные сплетни о Воронове. Здесь в Испании я снова была собой хотя вечером. Не была тенью собственных страхов и чувств.

В самолете мне удалось поспать. Правда, недолгие тридцать минут. Оставшееся время я пересматривала фотографии в галереи, читала книгу. Я пыталась сосредоточится на буквах, но мысли вновь и вновь уносили меня к Илье. Зачем он приехал? Что он пытался добиться? Хотел вернуть меня? Зачем? Он был женат. А женатый человек, как клеймо на корове. Он был не мой. Уже не мой. И на этом всё.

Но я видела его ревностный взгляд, когда руки Лукаса касались моей талии, когда его губы холодили кожу виска. Он едва сдерживался. А ещё я помнила его горячий шепот и решимость. Он до сих пор заявлял свои права на меня. Даже если совсем не имел на это права. Даже если он был последним человеком, с кем я бы сошлась. Он пытался запудрить мозги. И, самое досадное, у него это получалось.

Я прилетела в Москву, когда часы уже пробили полночь. Моя малышка стояла на платной парковке, и чек вышел внушительным. Я не сколько раз чертыхнулась перед тем, как оплатить. Кожаный салон пах дорогим парфюмом. И меня передернуло, когда я только села внутрь. Я поняла, почему мне спустя столько времени так понравился именно этот запах. Моя вонючка в машине была копией аромата парфюма Ильи. От злости я сжала руль до такой степени, что обшивка запищала от натиска. Я сходила с ума. Это было невыносимо. Сорвав с зеркала заднего вида шнурок, я выбросила из окна этот парфюм. Открыла окна и летела по пустой дороге домой, проветривая автомобиль.

Больше Воронова я ненавидела собственное бессилие. Я смотрела в свое зеркало и подмечала, каким суровым выглядело моё лицо. Я поняла, что испытала мать много лет назад, когда отец ушел из нашего дома, захлопнув дверь за собой. Впервые я поняла, что такое боль женщины, которая очень любила своего мужа. Варвара Николаевна часто перегибала палку, и я раньше её винила, не пытаясь даже понять. Но оказалось, что боль от разлуки такая сильная, боль от предательства такая снедающая, что ты начинаешь сходить с ума. Переключится на работу, – единственное правильное решение. Я понимала теперь, почему в классике девушки от любви кончали с собой. Я разделяла эти чувства, и, если бы не мои друзья, тоже уже была бы закопанной под землей. Илья меня сломал. Поступил так же, как поступил со мной отец. В один и тот же день, только с разностью в шестнадцать лет.

Наступало четырнадцатое день рождение. Было холодно, как всегда бывает в этот день. Восемнадцатое февраля я всегда ждала с нетерпением. Обычно всегда улыбчивая и громко хохочущая мать готовила вкусный торт, усыпанный сверху конфетами, а папа всегда покупал те подарки, о которых я мечтала.

У нас была традиция: в куранты нового года я писала список желаний, передавала маме, а она сжигала. Там я всегда писала об игрушках, косметике и технике. И именно такие подарки я получала на день рождения, восьмое марта, именины и другие праздники. Если я отлично оканчивала учебный год, они бонусом баловали меня подарками. Я была счастливым ребенком, и ещё не знала тогда, что однажды все изменится.

Я с самого утра крутилась у зеркала. Цепляла на свои уши разные массивные сережки, мерила один за другим платья под громкие песни Ранеток. Я была фанаткой. На моей стене видело множество плакатов. И я всегда считала себя Лерой Ранеткой. Я была яркая, громкая, красивая и обожала барабаны. Я была так увлечена процессом, что не сразу заметила крики с кухни.

Выключив песню, я на цыпочках вышла в прихожую, сжимая рот кулаком, чтобы не спугнуть родителей. Последнее время они часто ссорились, но мама всегда говорила, что мол милые бранятся, только тешатся. Я думала, что это просто очередная ссора. Я надеялась на это. Но брошенная в пренебрежении фраза отца развеяла все мои ожидания

– У меня другая женщина, Варвара.

– Уходи, – судорожно прошептала мать, ладонью касаясь лица. – Проваливай! – Ее голос сорвался на крик.

Послышались тяжелые шаги, дверной хлопок и тотальная тишина. Я вышла на кухню, обнаружив мать на полу. Она скрючилась, поджимая к себе колени. Из её глаз крупными каплями стекали по щекам слёзы. Я растерянно обвела взглядом пространство, замечая на столе с зажженными свечами мамин торт, на подоконнике виднелась упаковка от подарка. Но праздника больше я не чувствовала. Я опустилась на корточки, ловя размытый мамин взгляд.

– Что теперь будет? – Тихо спросила я.

Мама коснулась влажной от слез ладонью моей щеки, грустно улыбнулась. В её глазах было столько боли и отчаяния, что я забеспокоилась.

– Теперь, – сказала она, сглатывая. – Теперь мы с тобой сами за себя.

– Я ненавижу его, – зло прошипела я, чувствуя, как сильно кровоточила рана в сердце.

– Таня, нельзя так. – В её голосе до сих пор теплилась надежда. – Он твой отец.

– Он для меня умер.

Я была ослеплена злостью, а мама пыталась вновь собрать себя по кусочкам. Тогда я не понимала, как можно так сильно страдать по мужчине, который тебя бросил. Как можно чувствовать себя настолько неполноценной. Но сейчас, сидя в пустой квартире, напротив своего отражения, я видела в зеркале мать. Я стала ею год назад. И как бы прискорбно это не звучало, я до сих пор любила Илью и не могла оправится.

Настойчивый звонок выкинул меня из мыслей. Я поднялась на ватных ногах, добрела до входной двери и отворила её. На пороге стояли Ясения и Стас. На руках мужчины восседал, широко улыбаясь мне своей беззубой улыбкой любимый крестник. Ясения осмотрела меня с ног до головы и прищурилась.

– На часах уже девять утра, а у тебя зашторены все окна. Ты как будто в подземелье живешь.

Я впустила друзей. Пашка, оказавшись на полу, тут же полез в мою неразобранную сумку. Стас развалился на диване, а Ясения продолжала недовольно осматривать квартиру. Её живот уже был внушительным. Она округлилась, её щеки стали больше, а походка неуклюжей, но при этом она не растеряла своего очарования.

– Так дело не пойдет. – Сказала она, потирая виски.

– Я ночью только вернулась из Испании, подруга.

– Принцесса, оставь в покое Рыбакову. Ты что, не знаешь? Где Татьяна, там хаос. – Он елейно улыбнулся мне, я закатила глаза.

– Да, но тебе это не мешает всякий раз просить меня посидеть с ребенком.

– К нам тут Илья заезжал, – ляпнула Ясения, поймав на себе выразительный взгляд её мужа. – Он нам от тебя передал статуэтку. Правда, у одного попугайчика было надломлено крылышко.

– Милая, наверное, повредилось при транспортировке.

– Нет, – сухо ответила я, поднимая свои глаза на друзей. – Крылышко сломалось об лицо Воронова.

– Как? – Удивлённо вкинув брови, спросила подруга.

– Он был в Испании. – Я начинала злиться, когда вспоминала о минувших днях. – В том же отеле, в соседнем номере. Я хотела купить эту статуэтку, но этот черт купил её раньше, а потом подложил мне под дверь! Ну я и бросила в него.

– С тобой опасно иметь дело, – захохотал Милославский, а я скорчила ему гримасу.

– Похоже, ты забыл, какой я была в студенческие годы.

– Помню-помню. – Стас, капитулируя поднял ладони к верху. – Мы вообще-то не просто так зашли.

– Да, Таня, – подключилась к разговору Ясения. – В связи с тем, что скоро какое-то время я не смогу руководить отелями, мне нужен приемник. Я хотела сразу назначить тебя, но Стас считает, что это породит ещё больший резонанс в других отелях.

– Мы решили устроить конкурс. Мы будем следить за динамикой отелей, и тот управляющий, кто лучше справится с обязанностями, будет награжден. – Милославский взглянул на жену, потом перевел свой взгляд в пол, почесывая черную бровь. – Есть одно «но».

– Мы устраиваем ужин с управляющими отеля, моими родителями и партнерами.

– Хотите сказать, что там будет Воронов, да?

– Он работает в Питере, ужин тоже будет проходить там, и он обязан явится. – Ясения тяжело вздохнула, касаясь ладонью моего плеча. – Тебе нужно держать себя в руках.

– Я что, по-вашему, истеричка? – В ответ на мой прищур, Стас показал небольшое расстояние между указательным и средним пальцами. – Ты совсем? – Я перевела взгляд на подругу. В глазах, очевидно, читалось отчаяние, потому что она в сочувствии поджала губы. – Я не буду устраивать сцен. Не переживайте.

– Мы очень на это надеемся.

Глава 10

Полтора года назад. Таня

– Здесь все документы? – спросила я Альбину. Девушка держала в руках толстую пачку бумаг, уверенно кивая. Я же поправляла манжеты своего пуловера, недовольно глядя в окно. На дворе был ноябрь, первый снег выпал вчера, а температура уже доходила до минус десяти. Ненавидела зиму, а природа, похоже, ненавидела меня, раз решила наградить Москву заморозками.

– Тань, здесь все. Даже документы с правками Ясении Сергеевны двухгодовалой давности.

Я вздохнула. Мне нужно было отправиться в компанию Филатов Групп для подписания пролонгации договора обслуживания нашей сети отелей. К слову, за все проведенное время в Москве, мне не выдалось возможности появится в царстве Милославского.сЯсения сейчас была в больнице, Стас находился рядом с ней, – вот-вот на свет должен был появится мой крестник. Дима вызвался быть крестным отцом, что меня вообще не удивляло.

– Ладно, давай сюда. – Я запихнула документы в сумку, накинула на свои плечи пальто, которое едва доходило до поясницы и вышла из своего кабинета.

В фойе отеля толпились постояльцы, – время было без десяти минут два и сейчас самый пик заселения. Саша бросил на меня отчаянный взгляд, на что я ободряюще улыбнулась своему администратору. Альбина вышла в след за мной и тут же оказалась за стойкой ресепшена, выручая коллегу. Меня это радовало. Если вспомнить мои первые дни в московском отеле, то по коже пробегали мурашки от ужаса. Раньше эти ребята только гвозди мне в туфли не насыпали.

Поежившись от пронзающего ветра, я прыгнула в свою белоснежную малышку, завела мотор и поехала в сторону фирмы Стаса. Несмотря на то, что его компания находилась в нескольких кварталах от отеля «Ясения», я потратила на дорогу около двадцати минут. Виной всему были заторы на дорогах, – час пик в Москве казался врагом всех автомобилистов. В такие моменты я завидовала Филатовым, – они могли прыгнуть на мотоцикл и проехать пробку между рядами.

Стеклянные двери постоянно открылись и с грохотом возвращались в свое исходное положение. Офис Стаса находился на шестом этаже. Панорамные окна открывали обзор на Москву реку. Поздоровавшись с охранником на входе, я оповестила в какую организацию направлялась. Мужчина кивнул мне, сказав, что уже был осведомлен о моем приезде. Улыбнувшись мужчине, я вбежала в лифт, едва зацепив плечами закрывающиеся двери.

– Ух, – выдохнула я, разглядывая свое отражение в зеркале. Я не обратила внимание на то, кто поднимался вместе со мной. Но взглянула на табло с кнопками этажей, убедившись, что кто-то тоже выходит на шестом этаже. – Синяки останутся. – Цыкнула я, чувствуя тупую боль в плечах.

– Каштаночка, могла бы и выкрикнуть, чтобы мы попридержали двери. – Я вскинула свои брови, услышав знакомый голос.

– Дима?

– А кто-то еще тебя так называет? – Панов обернулся лицом ко мне. Его лицо просветлело, стоило карим глазам мужчины заметить меня. Я усмехнулась.

– Слава богу, нет.

– Ты ко мне? – Спросил мужчина. Его руки были спрятаны в карманах брюк. Черное драповое пальто доходило ему до колен, а на ногах начищенные до блеска туфли. Дима всегда умел выглядеть с иголочки.

– Вообще к Стасу. – Я вскинула одну бровь. – Но раз он в больнице, приходится обращаться к его замам.

Дима усмехнулся, бросая снисходительный взгляд на меня. Очевидно, мой укол в его сторону не имел смысла.

– Поправочка, – его пальцы коснулись моих волос. – Я, Леша и Стас, – владельцы этой фирмы. Мы не замы, мы директора.

– Тебе льстит эта важность? – Он приподнял свои черные брови в удивлении, я же отбросила его ладони от себя. – Впрочем, чему удивляться. Тебя и твои похождения обсуждают на каждом углу.

– Обсуждают те, кому просто нечем заняться, родная.

– А ты не отрицаешь этого, – лифт выпустил нас с Димой. – И никакая я тебе не родная.

Мы оказались в просторном помещении, где можно было танцевать. По центру на этаже располагался общий офис, – несколько столов в шахматном порядке. А слева от лифта тянулась вереница стеклянных дверей. У окна, самая последняя дверь отличалась от остальных. Она была матовая черного цвета и скрывала происходящее внутри. Стало понятно сразу, – кабинет директора.

– А смысл? – Мужчина проводил меня до той самой двери, впустил внутрь и уже хотел заходить сам, как его окликнул паренек лет двадцати. В его руках был раскрытый ноутбук, а глаза излучали волнение. – Что тебе, Антон?

– Сервера полетели. – Запыхавшись, буркнул он. Дима чертыхнулся. – Мы уже и так и сяк пытались восстановить.

– И? – Я впервые видела такое серьезное лицо мужчины. Обычно мне доводилось видеть Панова только в неформальной обстановке. Панова в роли директора я видела впервые. – Что пишет?

– Что сеть перегружена. – Антон взглянул на меня своими голубыми глазами, и мне резко стало его жаль.

– А вы не могли убедится, что вам хватит памяти для такого обновления? –Спокойно спросил Дима, но от его такого спокойствия у меня самой волосы на затылке встали дыбом. – Разве вы не должны с начала оценивать все риски?

– Дмитрий Иванович, понимаете…

– Руководителя группы ко мне, – рявкнул он, и я вздрогнула. – Живо! – Антон исчез так же незаметно, как и появился. Теплые карие глаза взглянули на меня. – Прости. Подождешь пару минут?

– Зачем ты так с ним строго? – Бросая на диван свое пальто, спросила я. – Он же и так весь трясся.

– Потому что это обновление было пустяковым, но важным. И там правда требовалось много памяти на наших серверах. Я знал, что они что-то упустят, поэтому подстраховался. – Я удивленно уставилась на мужчину. – Стас меня надоумил, когда я обновлял свое приложение.

– Свое?

– Да, – он почесал затылок. – У меня помимо этой фирмы есть еще ряд созданных мной приложений. – Его лицо озарила смущенная улыбка. – Вполне прибыльных.

– Да ты мега мозг, – усмехнулась я.

– Видишь, как повезло тебе. Выйдешь за меня замуж и забот знать не будешь.

– Опять ты за свое! – Я закатила глаза, вытаскивая из сумки папку с документами. – Ознакомься и подпиши на последней странице. Завтра нужно сдавать отчет в налоговую службу.

– Вот что плохо, так это то, что Стас и Ясения даже дома не могут договориться о таких вещах. Они попросту забывают.

– Да, в курсе. Они должны были подписать это дополнительное соглашение еще в начале октября.

В дверь постучали. Показалась рыжеволосая голова мужчины лет тридцати. Его карие глаза мельком взглянули на меня, а после остановились на нахмуренном начальнике. Панов облокотился на стол, сложил руки на груди, а ноги скрестил. Мужчина вошел в кабинет, остановился в метре от Димы.

– Слава, – Панов почесал указательным пальцем бровь. – Почему ты не проследил за своими головастиками.

– Дмитрий Иванович, мы были уверены, что сервер выдержит.

– Сколько уже задержка работы?

– Двадцать минут. Мы только заметили. – Слава переминался с ноги на ногу.

– Ты хоть в курсе, сколько стоит минута простоя? – Подчиненный молчал, а Дима покачал головой, вытаскивая из-за пазухи своего пальто, которое он так и не снял, небольшую флеш-карту. – Уладь проблему. Нельзя медлить.

– Будет сделано.

Слава ушел, а Дима сбросил со своих плеч пальто и снова обратил свое внимание на заинтересованную меня. Я все это время с любопытством наблюдала за новой для меня стороны Панова. Если обычно он мне казался шутом, то сейчас я видела настоящего короля. Мужчина был спокоен, хоть и не отрицал своего недовольства.

А еще я замерла, разглядывая его видневшуюся сквозь белоснежную ткань рубашки мускулатуру. Стоило только гадать, сколько времени каждый день этот человек тратил на изнурение в спортивном зале. Дима был потрясающе хорош. Его высокий рост и широкие покатистые плечи казались непоколебимой скалой.

Эх, Панов, не был бы ты бабником еще…

– Ты засмотрелась что ли? – Улыбнувшись уголком губ, спросил мужчина. Я несколько раз моргнула, чтобы понять смысл его вопроса, а когда поняла фыркнула так громко, чем рассмешила Диму.

– Еще чего! Не в моих правилах глазеть на то, что является достоянием общественности. – Щеки краснели на глазах. Я поднялась с дивана, подошла к окну, закрываясь от до чертиков довольного Панова.

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда это, как ты сказала, достояние общественности, будет в открытом доступе для тебя.

– Не мели чепухи, – я дернула плечом, пытаясь сбросить нараставшее недовольство. – Я с тобой никогда не буду.

– Нет еще ни одной крепости, которая не пала передо мной. – Его задумчивый голос заставил меня обернутся. Я думала, Дима смотрел на меня, но мужчина был увлечен бумагами, которые я же ему и принесла. Все шутки улетучились. Его сосредоточенное выражение лица заставило меня снова залюбоваться им. Да, Дима определенно имел качества, из-за которых девушки сами падали к его ногам. Но я не была в их списке. Очевидно, я слишком долго наблюдала за Димой, потому что брошенная фраза отрезвила меня. – Ты опять пялишься, Каштаночка. Не провоцируй мужчину. Особенно того, который безумно в тебя влюблен.

– Ты так говоришь только потому, что я еще не попала в твои сети. – Я села на стул рядом с Димой, вытаскивая из папки дополнительное соглашение. – Подписывай давай. У меня в отеле сейчас полный аншлаг.

– Даже когда ты попадешь в мои сети, – он усмехнулся. Его глаза нашли мои. – Я не перестану интересоваться тобой.

– Если я попаду…

– Когда. – Это уверенность меня разозлила. Я дождалась, когда Дима поставить свою величественную закорючку на бумаге, запихнула договор в сумку.

– Мне пора.

– Давай я тебе помогу. – Мужчина поднялся, но я выставила ладонь перед собой.

– Я в состоянии сама надеть пальто.

– А я в состоянии помочь женщине его надеть, – он нахмурился. Кажется, его тоже утомили наши перепалки. – И это не потому, что ты мне нравишься. Это воспитание.