Ветер и Сталь

Глава Одиннадцатая. Тихий шëпот

Глава Одиннадцатая. Тихий шëпот

Мерное, лëгкое покачивание корабля и тихий плеск воды. Промозглость от реки и взошедшая Луна, осветившая водный путь своей дорожкой.

Так день подходил к концу. Молодых людей оставили одних в завешенном уголке, где до этого лежала Вейма. И они тихо, наслаждаясь обществом друг друга, открыто и более не таясь, обсуждали прошедший день и события, которые он принëс.

Люди корабля, так стали их звать дети Леса, дали им время побыть вместе и даже принесли похлëбку и травяной отвар. А потом в уголок впорхнули три девушки, вместе с давешней голубоглазой красавицей и окружили своей заботой Вейму. Вернули её одежду. И даже, смешно подумать, попытались её очистить. Но одежда народа ппеланчле не подлежала очистке, она занашивалась до степени непригодности и заменялась новой. Особенно грубый кожаный наряд лесного охотника. Это тëплая, относительно лëгкая одежда, сохраняющая подвижность человека, но берегущая его от холода, сырости и ран, обладая достаточной прочностью.

Местные тоже носили кожаные вещи, но сразу были видны различия в выделке сырья. Их кожи обладали глянцевым слоем, который не только неплохо отталкивал воду, но и прекрасно при этом очищался. Правда был и недостаток – резкий запах. В лесу зверь будет чуять издалека.

Пока девушки занимались Веймой Тойве позвал с собой юноша, забравший его ранее на лодке. Его имя оказалось очень сложным. Охотник имя запомнил, но выговорить его было тяжело. Рамир. Ну кто так людей называет?

Рамир провёл Тойве по кораблю. Показал ему всё, от туалетного приспособления на корме – странного решëтчатого пола, где нужду предполагается справлять прямо в воду. Что вызвало непонимание у лесного жителя, ведь его народ подобные места устраивал как можно дальше от любых источников, будь то ручеёк или озеро. Дабы не осквернять их. Иначе воды потом станут непригодными для использования людьми.

Показал места для сна и отдыха большого количества мужчин, встретивших Тойве одобрительным гулом; показал сложенные припасы и завëл в небольшую комнатку, где рыжеволосый, почти как Вейма, парень остервенело бил молотом раскалëнный металл.

Тойве понял, что так выглядит кузня и кузнец. У народа ппеланчле своих кузнецов не имелось и они выменивали металлические предметы у своих северных соседей – народа морале, у которых кузнец был. А так, те же наконечники для стрел, они предпочитали резать из кости или из прочного камня.

Особое впечатление на Тойве произвëл лук Рамира – странный, изогнутый, короткий и, при этом, очень мощный. Охотник попытался его натянуть и понял, что сделать это можно, но сложно. И для чего делать такие неудобные луки?

Однако Рамир произвëл на него ещё бóльшее впечатление – неожиданно для своей подростковой комплекции, казалось, без усилий, сноровисто и ловко отправил в мишень сразу три лëгкие стрелы с узким наконечником. Подряд! За это время Тойве только растягивал бы даже свой лук, не говоря об этом необычном.

Ну и относительно длинных ножей у них даже случился небольшой конфликт. Не зная языка друг друга, парни умудрились довести дело до спора, из которого Тойве узнал, что эта бксполезная, по его мнению, железяка носит название «меч» и предназначение имеет одно и исключительно одно – лишать жизни людей. И больше никаких полезных функций. Даже в охоте эта штука будет только мешать.

Потом с Тойве пытались говорить вожди племени. Показывали какие-то рисунки на лоскуте то ли кожи, то ли ткани. Он сначала совсем не понимал, что от него хотят. Но потом подключился Рамир. И ясности прибавилось – он взял тонкий прутик и начертил на пыльном полу подобный рисунок, добавив: «Койн», тыкая прутом в нарисованную ленту.

Тогда Тойве осенило – подобное чертят охотники, когда хотят показать что-то на местности. Например, где установили ловушки или где планируют делать засаду. Теперь охотник по-новому взглянул на лоскут, уже представляя себе реку, лес вокруг.

И здесь его ждала масса открытий.

– Мир такой большой! – восторженно делился он с Веймой, – люди корабля пришли по Койну из-за огромного озера из дальних земель на востоке и хотят через другое огромное озеро за землями морале уйти на запад, аж за владения народа пенгыра! И, прелставляешь, оказывается там нет людоедов. Такие же люди, как мы или они, просто другие.

Вейма сидела на тëплых шкурах, подтянув ноги, её лицо лежало на коленях, а глаза горели нежностью и с восхищением глядели на юношу. Казалось, что она и не слушает, такого внезапно словоохотливого, Тойве, а просто любуется им.

– Им тяжело, – вдруг тихо произнесла она, – они попали в беду.

Молодой охотник осëкся, замолчал и с удивлением взглянул на неё:

– Почему? Мне кажется, они очень сильны.

Вейма опустила глаза, тереья пальцами шнурок на манжете, внезапно смутившись своего озарения. Помолчала несколько мгновений и всё же ответила, набравшись храбрости:

– На этом корабле – да, сильны. А на втором у них слабые и больные. И их там очень много. Много больше, чем могучих мужчин на этом корабле. И врагов у них несчесть. Я чувствую, как зло идёт за ними по пятам. Они только-только вырвались из большой беды, а зло вновь сгущается над их кораблями…

Тойве помрачнел. Вдруг лицо его разгладилось, он хлопнул себя ладонью по лбу:

– А не те ли это три челна с демонами, про которых говорил мой дед? Тогда я даже знаю, что это за зло сгущается…

Вейма подняла на него свои большие серые глаза. Во взгляде её читался вопрос, но она ничего не сказала. Тойве невольно залюбовался её тонкими правильными чертами, чуть вздëрнутым носиком, огненными волнами волос, которые местные девушки заплели по своим обычаям. И это очень шло молодой охотнице.

Тойве вздохнул и начал рассказывать. И про найденную табличку, и про разговор с дедом и про откровения Койлы. Умолчал только, что просил ача-ача о них самих и о последствиях. Затих, ожидая реакции девушки.

Вейма не шелохнулась, глубоко погрузившись в размышления. Сравнивая свои ощущения с новой, только что полученной, информацией:

– Они – добрые люди, – наконец сказала она, – мы должны помочь им.

Тойве встрепенулся, заметив, как в ней что-то незримо изменилось и накинул ей на плечи одеяло.

– Я устала, – пожаловалась девушка, сворачиваясь калачиком.

– Я буду рядом, – ответил молодой охотник, вытягиваясь поперёк входа.

Рано утром, пока ещё осенний туман серым мхом покрывал воды Койна, Вудар увидел, как корабли выпустили ряды вëсел и, тревожа зеркальную поверхность, заскользили вверх по течению. Мимо его родного селения на берегу, что не увидеть с реки, селения людей Щуки, дальше на север.

А ближе к полудню, Вудар мог увидеть, если бы не ушёл домой, как на песчаный пляжик из глухой чащи вышли вооружëнные охотники людей Филина, ведомые Урхе.

Замерли на берегу, изучая следы, и двинули вдоль русла на север.

А в селении утро выдалось напряжëнным. Старый шаман вновь устроил свои дикарские пляски возле Жертвенного Камня, собрав половину оставшегося населения.

Койла скорчил презрительную гримасу, выглянув из кудо наружу:

– Старик опять за своё. Как он надоел…

Ливий неслышно возник за спиной:

– Ты прав, – шепнул он, – завтра утром ты начнëшь. Предупреди своих людей.

Койла прошёл внутрь. В тусклом свете имперских светильников предметы в жилище оставляли странные, местами жутковатые тени. Будто и в самом деле духи противились из планам и тянули длинные, тонкие ветки-конечности, чтобы схватить их и удержать… или… порвать? Юноша тряхнул головой, прогоняя наваждение. Не хватало ещё этих дремучих предрассудков начать бояться! И кому? Ему? Одному из лучших учеников Храма Небесных Сфер? Он подошёл к низенькому столику и плеснул себе в кубок вина:

– За нашу блистательную победу!

Ливий неодобрительно покачал головой и не поддержал настрой своего подопечного:

– Вино выпьем, когда блистательно победим. А сейчас лучше иди собери людей. Нам очень повезло, что все боеспособные ушли из селения – будет проще.

Койла смутился, но кубок не поставил:

– Ушли-то ушли, но на долго ли? И что мы будем делать с шаманом? Тойве, опять же, этот мерзавец, сбежал, предал нас…

– Ну на него расчитывать не стоило изначально. Точно одно: он будет сохранять нейтралитет. Против деда он не пойдёт, но и против тебя тоже. А это значит минус десяток клинков у противника. И сколько охотников ещё вернётся после стычки с пришлыми? Впрочем, это как раз-таки и не важно, – если всё правильно сделаем, то по возвращении им останется только присягнуть тебе.

Юноша расправил плечи, представляя себя правителем… Да чего уж там, объеденителем всего лесного народа! Собирателем лесных земель. Потом можно будет назваться князем и отправиться посольством в Эоссию, запросить аудиенции на равных с самим Солархом.

Ливий криво усмехнулся, наблюдая за юношей:

– Ночью я всё сделаю. Тебе останется только утром заманить шамана в дом… твоего отца, – он вновь перекосился в гримасе, – ну и заранее расставить своих людей по оговорëнным местам.

Койла посерьëзнел и кивнул.

Глава Двенадцатая. Нож в руке

Глава Двенадцатая. Нож в руке

Студëный осенний ветерок холодил лица, вкупе с брызгами воды. Тойве с Рамиром стояли на носу «Щита Вейры». Парни, не зная языка друг друга каким-то образом достигли состояния, что понимали один другого и без слов. Как-то жестами, интонацией, эмоциями. Но, справедливости ради стоит отметить, что Ветерок осознал понимание некоторых фраз, часто используемых молодым охотником. Например, сейчас он обратился к реке:

– Кугу Лей-Вурт, вешт ппе чичале-эйке веч, вуй, ончен колт!

И из этого набора звуков, Рамир вполне ясно выделил несколько слов, более того, удивился, что уже понимает их значение. «Кугу» – это великий, «Лей» – река, «Вурт» – дух. То есть Тойве о чëм-то просил Великого Духа реки… Или Духа Великой реки, что не так важно по сути.

Корабли за прошлый день отмотали порядочное расстояние и продолжили путь с рассветом. Теперь у отряда появились проводники, прекрасно ориентирующиеся в местных лесах. Что кратно поввшало их шансы на выживание в этих суровых условиях.

Кроваво-красный рассвет коснулся и верхушек деревьев над лесным селением. Жаль, что жители из-за высоких крон не видели пылающего алым горизонта, только свет. Но и свет проникал мрачными серыми лучами, как сквозь грозовые тучи.

Старый шаман вышел из кудо, собираясь по своему обыкновению устроить представление возле Жертвенного Камня, но насторожился. Верное чутьë лесного охотника, выручавшее ни единожды, забило тревогу. Что-то в селении было не так. Или, возможно, не в селении? Может Урхе? Или этот лылыч Тойве? С ними что-то?

Тревога захватывала всё сильнее.

Старик двинулся вперёд. Осторожно, отмечая все детали и мелочи по пути. Людей почти нет. Но это и понятно. А вот почему плохо одëрнута шкура над входом в жилище пошкпурта? Кто-то выходил и не вернул занавесь на место? Или ветром сдвинуло? Так и ветра нет. Да и какой в здешних лесах ветер? Вершины высоких сосен и дубов колышет, а у земли почти и не ощущается.

Проверить бы…

Шаман остро пожалел, что оставил Быстрого дома. Вот чьи бы глаза, да уши не помешали сейчас. Как и его нюх, да и, чего уж там, может и клыки.

Следы возле входа. Но это совсем не показатель. Не читаемо. Здесь всегда нещадно натоптано. Кто только не приходит к вождю, включая всю его многочисленную семью, их друзей-товарищей, ближних мужей, да и простых людей, ищущих суда или совета у главы племени.

Шаман отодвинул занавесь и сделал шаг в полумрак кудо. Глаза ещё ничего не увидели, а обострëнное чувство опасности, гулом крови уже било в голову.

Странный запах. Плюс к которому до боли знакомый металлический запах – запах свежей крови. Уже этого было достаточно, чтобы понять – здесь произошла беда. Рука сама собой скользнула к рукояти ножа.

Может чужие ещё здесь? Старик попятился к выходу. И где собаки? Они всегда встречали верными стражами возле входа. Краем глаза он увидел два свктлых пятна в углу. Мельком брошенного взгляда было достаточно, чтобы увидеть разинутые в жутком оскале пасти, вытаращенные глаза и морды, утопающие в зловонных лужаз рвоты.

Ясно. Собак отравили. Вождя убили. Кто? Койла?

Он развернулся для стремительного прыжка из жилища. Сердце билось, как заяц, попавший в силки. Чужаки? Или предательство?

Шаман шагнул и, вдруг, остановился, услышав слабый стон. Инстинкт лесного охотника, всегда проходящего на выручку попавшему в беду товарищу, вернул его назад. Старик углубился в кудо и увидел возле столба лежащее тело.

Это сам пошкпурт. Лежал на странно и крайне неудобно подогнутых ногах. Одна рука прижала к телу, вторая вытянута. Пальцы оставили глубокие борозды в утоптанном земляном полу. Лицо бледное с крупными бусинами пота.

Вождь был жив. Не поднимая головы, одними глазами, в которых читалась боль, и не только физическая, поймал старика. Попытался приподнять вытянутую руку – не смог. И что-то сказал, больше выдохнул.

– Ранен? – шаман присел рядом, – кто это сделал?

Он осмотрел вождя. Вроде цел. Может тоже отравлен? И тут увидел костяную рукоять, торчащую откуда-то из-под прижатой к телу руки. Не отдавая себе отчёт, больше повинуясь мгновенному импульсу, он дëрнул её.

Раздался короткий влажный хлюпающий звук. А затем громкое, шипящее бульканье. Струя горячей, липкой крови ударила из-под руки вождя, окропляя ладони старика остро пахнущей медью, металлом, жидкостью.

Пошкпурт вздрогнул. Его тело выгнулось дугой. Он коротко и судорожно вдохнул, глаза широко распахнулись, глядя на шамана. И в них старик явно увидел немой вопрос и удивление: «Зачем?».

Вождь дëрнул здоровой рукой и попытался что-то сказать, но раздался лишь клокочущий звук и красное на его губах.

– Держись! – крикнул старик, пытаясь зажать рану руками. Но алая жидкость толчками пробивалась сквозь его пальцы, забрызгивая одежду, попадая на лицо.

Пошкпурт смог выдохнуть. Теперь его дыхание было, как у рыбы, вытащенной на берег – быстрым, прерывистым. Взгляд начал подëргиваться дымкой. Он каким-то неведомым усилием воли сумел сфокусироваться на шамане и, на выдохе довольно отчëтливо, произнёс:

– Ты…

Вдоха не последовало. Дыхание остановилось. Наступила глухая, вязкая, как болото, тишина. Прерываемая только тихим, еле слышным бульканьем крови, всё ещё сочащейся из раны. Вождь глядел пустым взглядом расширившихся зрачков, в которых отразилось лишь какое-то мелькание света.

– Шараланга… Нет… – пробормотал старый шаман, едва ли не впервые назвав вождя по имени.

А позади в кудо стремительно влетали люди. И именно это отражалось в мëртвых глазах пошкпурта – трепыхание занавеси и чьи-то силуэты на светлом фоне.

– О, нет! – раздался громкий, полный горя, голос Койлы, – он убил отца! – и через время, – он убил их всех!

Старик слышал его, но будто откуда-то издалека. Ощущая, что всё это происходит не с ним, словно взгляд со стороны. Чьи-то руки подняли его, поставили на ноги, отобрали оружие и куда-то повели.

В глаза ударил яркий солнечный свет и рядом заголосил Койла:

– Злые духи подчинили себе нашего шамана! Вот, что мы нашли в его жилище, – он поднял над головой пакет с чудесным порошком, – это имперское зелье, чтобы призывать тëмных, злых духов! И он убил нашего любимого, справедливого и мудрого пошкпурта. Не пощадил ни жëн его, ни детей. Даже собак и тех…

Но старик больше не слышал его. Его толкали в спину и он шëл, глядя, как ноги переступают по утоптанной тропинке. Одна, вторая, снова первая…

А перед Урхе раскрылось во всей своей недосягаемой красе селение людей Щуки. Находящееся в небольшом заливе, густо поросшее осокой и прикрытое хаотичным непроглядным нагромождением старых деревьев так, что не разглядеть со стороны реки. Да и с берега – постараться надо.

Сначала его отряд облаяли местные собаки, звонкими колокольчиками известив о прибытии чужаков, а затем навстречу вышла процессия местных мужчин с копьями. Но, увидев кто пожаловал, те расслабились, заулыбались:

– Рады приветствовать в наших краях, достопочтенные сыны Филина! С чем пожаловали? – басом спросил самый крупный представитель селения рыболовов с роскошной, окладистой бородой.

– Пусть Великий Койн хранит твой путь, Халанчер! – ответно поприветствовал его Урхе, – это и все мужи, кто пойдёт с нами?

Крупный рыболов рассмеялся, словно услышал смешную шутку:

– Нет, сын Филина, эти мужи и здесь сгодятся, зачем им идти с вами?

Урхе неподдельно удивился. Опëрся о копьë и, глядя с вызовом, произнёс:

– Вы ослушаетесь наказ пошкпурта и ноя?

Теперь удивился Халанчер и его свита:

– Какой наказ? О чëм толкуешь, достопочтенный Урхе?

Откровенно закипая от такой неприкрытой, показной наглости, охотник перехватил ки поудобнее и гневно крикнул:

– Тот, который принëм вам Лейме!

Рыболовы начали недоумëнно переглядываться.

– Вудар, ты был с Лейме, где он? – спросил Халанчер.

Тот пожал плечами:

– Я отправил его к сынам Филина.

– И где он?

Вудар вновь пожал плечами

Удивлëнно переглянулись уже лесные охотники.

– Неужели демоны… – протянул Урхе.

– Какие демоны? – насторожился лидер рыболовов.

– За которыми идëм, что на трёх челнах, и против которых вы должны были выставить с нами мужей…

– На трёх челнах? – перебил его Вудар, – я видел три челна. Из-за них я и послал Лейме. Я думал они тут со злым умыслом…

– Так и есть.

– Ну да, только почему тогда с ними дочь пошкпурта Вейма и твой сын Тойве?

– Что?! – побледнел Урхе, – захватили? Взяли в плен?

– Нет, – отрицательно качнул головой Вудар, – сам сел в лодку. А потом спокойно ходил по челну. Не связанный. И он, и Вейма. Так это демоны о коих ты речь ведëшь?

– Я… – запнулся потрясëнный Урхе, – да… нет… не знаю… может нет. Мы сами пока пойдëм, вы здесь будьте.

– Уж не изволь волноваться, – хохотнул Халанчер, – с места не двинемся.

Урхе потеряно развернулся и махнул своим людям двигать в лес.

Глава Тринадцатая. Где ветвь пронзает сердце

Глава Тринадцатая. Где ветвь пронзает сердце

Печальные события поглотили лесное селение. Пока с телами вождя и его семьи производили все необходимые по обычаям обряды: обмывали водой с травами, наряжали в лучшие одежды, читали напутствия, Койла встретился со старейшинами.

Собрались в скромном кудо одного из стариков. Отпили, по традиции, из общей чаши, остатки ввплеснули в огонь очага:

– Тул-обыр, куча! (Дух огня, прими!)

Койла поднялся с понурым видом и, показывая нежелание это делать, заговорил:

– Наш ной оказался во власти злых духов. Это уже точно установлено, – он высыпал на пол содержимое небольшого мешка, который держал в руках, явив взору старейшин не только памятный пакет с чудесным порршком, но ещё и чëрные свечи, волосы, закатанные в воск, обугленные черепа мелких животных. Лица собравшихся посмурнели. Один сделал суеверный отталкивающий жест рукой, – мы нашли это в его жилище. Вы сами знаете для чего это всё. Тëмное колдовство.

Койла помолчал, глядя одну точку на полу и продолжил: