Сапоговские рулады

© Петр Овчинников, 2021

ISBN 978-5-0053-5553-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сапоговские рулады

От автора

Российские поселения похожи друг на друга не своей архитектурой, а об- разом жизни и мыслей граждан, проживающих в них, поэтому, при кажущейся читателю некой узнаваемости отдельных действующих лиц повествования, аналогии проводить бессмысленно. Это собирательные образы людей, встретившихся на пути Вашего покорнейшего слуги, совпадения случайны.

Предисловие

Серёга летом просыпался в радостном ожидании грядущих событий, зимой такого не было. Их деревянный старый дом к моменту его пробуждения ещё не успевал нагреться от протопленной стараниями Озеровых старших печки, поэтому вылезать из тёплой кровати смертельно не хотелось. Но на дворе стояло лето, в школу идти не надо, родители уже ушли трудиться во имя светлого будущего, живи- не хочу! Мальчонка выскочил из-под одеяла, подбежал к окну и встретился взглядом с петухом. Это был их петух, оба хорошо знали друг друга и не любили. Кочет в своё маленькое тельце вмещал много злобы, необоснованной ревности, выплёскивая их на любого представителя мужеского пола? приблизившегося к курам. В случае появления во дворе слона, тот неминуемо бы подвергся атаке. Храбрец, увидев в окне Сергея, немедленно налился ненавистью, его шейка превратилась в посудомоечный ёршик, глаза от отваги выкатились, ноги напряглись, он весь устремился ввысь и заорал благим матом. Серёжка плюнул в петуха и подошел к другому окошку, выходящему на улицу, но там кроме пьяного дяди Вани, докладывающего несуществующим слушателям, что он маненечко выпил и бегущего с обрывком цепи на шее жаждущего любви кобеля никого не оказалось. Друзья гулять ещё не вышли, соседские девчонки тоже сидели по домам. Занавески в доме напротив были раздвинуты, мальчонка напряг зрение, пытаясь рассмотреть внутренности жилища дьякона, проживающего там с дьяконицей и сыном отроком. Но не они интересовали октябрёнка, а внучка служителя культа- Настенька. Жила она в Москве, летом же гостила у дедушки с бабушкой в Сапогове, вызывая тщательно скрываемое восхищение у сапоговских пацанов. Озеров младший при всём своём октябрятском атеизме думал, что такое божество возникло в их Сапогове исключительно благодаря вмешательству свыше, чему, наверное, посодействовал дьякон, каждодневно общающейся с небесным Владыкой. Наконец, ему повезло на мгновенье увидеть Её. Серёнька покраснел от стыда быть застигнутым за подглядыванием и отпрянул в глубину интерьера, наступив при этом на хвост Уське, которая неожиданно и противно мявкнула, выбив из головы влюблённого чудесный образ. Получив поджопника кошка пулей унеслась в сени, а Серёга подумал о хлебе насущном.

С улицы раздался свист и призывы выходить гулять. Сигналы подавал Вовка-пупок, прозванный так за выпирающий пуп. Летний день начался. Ребятня потихоньку стала выдвигаться на улицу, но все маленькие мужички с трепетом ждали появления Насти. Вела себя дьяконова внучка доброжелательно, никак не подчеркивая внешнего превосходства, а оно всё равно ощущалось. Стоило любому пацану увидеть свою конопатую рожу в зеркале и становилось явным, что отражение не даёт никакого шанса в деле завоевания девичей благосклонности даже при наличии богатейшего внутреннего содержания смотрящего.

Всё лето маленький Сергей Ильич пребывал в сомнабулическом состоянии патологической влюблённости. Наступление осени спасло меджнуна от истощения и увядания во цвете детства: девочку позвала московская школа, мальчика – сапоговская. Не стоит портить настроения читателю описанием страданий несчастного пятиклассника, ограничимся сообщением- ему удалось успешно перейти в следующую ступень и даже подрасти. По мере приближения каникул напряжение от ожидания возвращения Настеньки в Сапогово стремительно нарастало и достигло пика в день приезда, о нём уличная пацанва разведала от сына дьякона- Алексиса. В этот долгожданный день мальчишки не смели далеко отлучаться от жилища дьякона, томясь от ожидания. Первым увидел показавшуюся вдали «Победу» Валюнчик, остальные определили это по его остекленевшему взгляду и воззрились в ту же сторону. Сердечко Серёги чуть не выскочило наружу, когда открылась дверь машины, но при виде вылезающей из салона долговязой девчонки, он от удивления открыл рот. Так же сделали и Валюнчик, и Пупок, и Гешка и даже флегматичный, с вечной соплёй под носом, Колька. Природа сотворила с внучкой дьякона возрастную шутку- прекрасное создание превратилось в обычное. И одновременно было тем же самым! Все удивились и побежали купаться на Сапоговку, шлёпая босыми ногами по пыльной дороге в предвкушении предстоящего удовольствия.

Часть 1, в которой Сергей Ильич повествует о житье-бытье,

своём и сапоговцев.

Глава1 Я не знал, что дуб такой крепкий.

Окончив институт Народного хозяйства мы, мелкие птахи, с орлиными дипломами, прикрутили к лацканам значки и смело выпорхнули из Альма Матер. Мир лежал под моими растоптанными ботинками, услужливо распахнув свои прелести. Стипендия, обычно подверженная мучительному

месячному растяжению, приговорённая к смертной казни в ознаменование судьбоносного события, придавала необычную уверенность поступкам и поведению. Однокашники шлялись по Москве, сияя как солдатские пряжки, иногда забредали в рестораны и взахлёб говорили о радужных перспективах. Расходясь, обменялись адресами, заверениями в вечной дружбе, да больше и не виделись.

Попросился я в родной городишко. Квартира, слава Богу, уже имелась, правда, небольшая, но всё свой угол. Предложили магазин. Предложение выглядело закономерным после окончания факультета в Плешке и моему статусу женатого мужчины. Представлял меня коллективу начальник отделения орса / в своё время там же обучался/, процедуру завершил за пять минут и убыл в неизвестном направлении.

Надо признаться, до сего ответственного момента к практической торговле отношение я имел, как малоимущий покупатель. Кошель мой был тощим, костюм коричневый единственным, да и прочие части туалета своим количеством не поставили бы в тупик собачку, изумляющую цирковую публику математическими способностями. В торжественные моменты костюм извлекался из шкафа? и я изрекал- пожалуй, подойдёт этот! Сейчас же оставшись один на один c первыми своими подчинёнными, да ещё противоположного пола мне было не до юмора. Надо что-то говорить, но путного кроме идиотского – «ну, что тебе сказать про Сахалин- на острове прекрасная погода» в башке ничего не возникало. Затянувшуюся паузу нарушила толстая тётка в замусоленном халате- «Простите, Сергей, а дальше как?». – «Ильич, а Вас?». – «Тоня» -представилась сорокалетняя баба. «Тогда меня можно просто Ильичом». – Как к Ленину? – подключилась красивая брюнетка в шелковом халатике с замысловатой монограммой. Почувствовав, что инициатива начинает ускользать, так и не побывав в моих руках, я мучительно соображал, как ею завладеть. Не дождавшись ответа, чертовка засмеялась, показав белые, с влажным блеском зубы. Уразумев, что в этом противостоянии сила на их стороне, ничего не оставалось, как глубокомысленно удалиться в кабинет. Очутившись в одиночестве сидел и думал- что делать с этими бабами? Из раздумий вывел телефонный звонок-«Нина Петровна, приветствую» -пророкотал мощный уверенный бас. – Сам ты Петровна- Ответил я хоть и не таким густым, но всё же мужским голосом. – Ты кто? -озадаченно спросили на том конце провода. – Ильич я. Вместо Петровны! – Сначала говорить научись с руководством, потом за телефон хватайся. Понасажают, понимаешь, без согласования! – Разозлившись после Ленина и Нины, запальчиво ответил- А тебе телефон без надобности- твой рёв во всём Сапогове слышно! – Бросив трубку, решил остыть и пройтись по вверенному предприятию. Забрёл в кабинет заместителей. Познакомились- Ольга Васильевна Непряхина и Лидия Прохоровна Колупанова. Ольга Васильевна- шустрая, лет пятидесяти, с пронзительным изучающим взглядом живых синих глаз. Вторая по моложе – полная блондинка в халате с закатанными рукавами и мордой, о какой принято говорить- просит кирпича.

– Как работается, товарищи? – тон моего вопроса исключал и намёк на панибратство. – Что на базе дают, то и продаём, – заявила мордастая. – Некоторые сложности, конечно, есть, в общем, Сергей Ильич, всё узнаете, если у нас задержитесь, -выдала вдруг Ольга Васильевна, пронзив синим опытным взглядом. Опешив от её предположения, покинул дам и пошёл знакомиться с хозяйством. В разрубочной, наконец, встретил мужика в черной спецовке, которого раньше не видел и обрадованно пожал его мозолистую, натруженную руку. – Сергей Ильич, а тебя? – Иван Васильевич, – с достоинством ответствовал, как оказалось, рубщик мяса и спец по устранению всевозможных неполадок. Господи, одни индивидуальности, как я ими руководить-то буду? Или они мной? Надо срочно утвердиться в глазах Василича и всех остальных. Но как?

Под впечатлением обстановки разрубочной вспомнил доцента Габрильянца, который, кроме всего прочего, говаривал: – Колода для разруба, уважаемые коллеги, должна быть аккуратно опиленной, гладкой и посыпанной солью, дабы на ней не было места микроорганизмам! – Колода, на которую смотрел я и под моим взглядом туда же воззрился Иван Васильевич представляла из себя здоровый дубовый пень, посыпанный, как полагается солью. Но аккуратного опила не было! Поверхность её соприкосновения с мясом оказалась вся выщербленной, с вогнутой серединой, то есть была идеальным прибежищем для всяческих болезнетворных бактерий! – Пенёк-то не в кондиции, не хорошо, братец! —Ты прав, Ильич, его пилить пора. – Он почему-то назвал меня Ильичом и- на ты! Завоёвываю авторитет, признал специалиста! Надо закреплять! – Чего откладывать, раз непорядок. Неси пилу, это дело наше мужицкое! – Иван с любопытством на меня посмотрел, но ничего не сказав, удалился за инструментом.

Зайдя в кабинет к замам, я заменил белый халат на чёрный, буднично поведав, что надо опилить мясную колоду, а то она имеет совсем непотребный облик. Ольга Васильевна говорит, как бы только для ушей Прохоровны- вот, что значит хозяин появился! – Сделав вид, что не слышу, я направился наводить порядок.

Василич уже ожидал. Пень оказался таким тяжелым и на таком большом основании, что никак не хотел ложиться на бок. Все наши усилия успехом не увенчались, пришлось звать подмогу. Иван привёл троих здоровенных грузчиков- Валю, Тоню и Жанну, с их помощью мы всё- таки сковырнули дубовую глыбу, чему немало радовались. Тётки ушли грузить, а мужики, поплевав на руки, начали пилить. После первых движений сложилось впечатление, что не пила пилит колоду, а она пилу. Я не предполагал, что дуб такой крепкий. Тем не менее, проелозив с час, удалось маленько заглубиться. Меня охватил ужас- ведь это вершинка, закругление, что же будет потом на более широком месте? Но отступать должность не позволяла. Иван напоминал шатун, присоединённый к вечному двигателю, взгляд его был холоден и беспощаден. Мы давно сняли чёрные халаты, а я ещё и коричневый пиджак с рубашкой / у Василича под халатом кроме штанов ничего не было/ и с упорством помешанных, обливаясь потом, водили пилой, но запил практически не увеличивался. На странные звуки с любопытством заглядывали продавщицы, но поймав мой затуманенный взор, испуганно исчезали. Так длилось до обеда.

Дома ждали. Услышав шаги жена выбежала навстречу с радостным возглосом :– Директор, кушать подано! – Но увидев вместо преуспевающего коммерсанта жеваную, помятую фигуру остановилась, как вкопанная. – Ты что, дрова рубил? – Чуть-чуть не угадала. Пилил с Иваном Василичем. – Я обессиленно сел на стул. – Выпил сразу в первый рабочий день? – И Вера, закрыв лицо фартуком, тоненько завыла. —Чокнулась? На понюхай, – подышав для убедительности в нос благоверной, я сбивчиво объяснился. В те времена врать жене поводов ещё не было. Перекусив, поехал на автобусе в магазин с нехорошим чувством в душе и в отвратительном физическом состоянии.

Пока я брёл к мерзкому пню, члены моего коллектива старались быстрее прошмыгнуть мимо, боязливо отводя глаза, как от бесноватого. Глядя на дубовую гору с жалкой царапиной и тонким слоем древесной пудры на полу рядом, мне стало понятно, чем придёться заняться в ближайшие годы. С безысходностью рабочего мула занял исходную позицию, но моего одиночества никто не нарушал. Спасовал Ванька! Оно и к лучшему. С этой утешительной мыслей я поплёлся к заместителям. За столом сидела одна Ольга Васильевна- торговая неделя была её, а потому Лидия Прохоровна покинула чужую территорию. – Куда Иван пропал? Я уж заждался – а про себя подумал – что б ты провалился. – За бензопилой пошёл, он всегда ею опиливает. Почувствовав, что краснею, проклял свою идиотскую инициативу. С быстрым авторитетом не получилось. От стыда решил скрыться у себя. В коридоре напоролся на Ивана с бензопилой. – Ты, Ильич, отдыхай, но не зря с тобой старались- запил сделали. Теперь сразу войдёт – Промямлив что-то, я с деловым видом прошёл мимо, но сволочному Василичу решил отомстить за издевательство.

Впредь, Серёга, обходись без экспромтов и действия совершай только после предварительного анализа. Здравое решение натолкнуло на изучение содержимого стола и своего рабочего места. Телефон я поспешил отключить, боясь снова вляпаться в историю. Около стола стоял стул с подушечкой в горошек, её предшественница подкладывала для нежного ощущения при сидении. Двустворчатый платяной шкаф, ещё два стула, пустая полка и портрет Леонида Ильича при полном параде завершали нехитрую меблировку. На окне благоухали какие-то легкомысленные цветочки, они явно не вязались с решеткой на нём. Наслышанный о рисковости торговой профессии в нашем отечестве я подумал, что это суровое напоминание дало возможность Нине Петровне доработать до пенсии.

Со священным трепетом выдвинул верхний ящик стола и обнаружил в нём книгу жалоб, на которой лежал засохший кусок колбасы. Стоп! Когда меня начальник презентовал книга была в торговом зале, зачем её убрали?

Я решительно направился водружать этот важный документ в месте, доступном «советскому покупателю». По пути из любопытства заглянул в «мясную». Колода стояла уже вертикально и выглядела по-габрильянцу. Иван Васильевич сидел на ней и пил пиво из горлышка. – С устатку Ильич, Васильевна угостила. – Про угощение в институте не обучали,

пришлось сориентироваться на месте и показать своим видом, что затем и зашёл, дабы сделать умельцу аналогичное предложение.

Выйдя в зал /халат я снял, чтобы слиться с народом, которого побаивался/, направился к законному месту книги, но приблизившись, по дуге взял курс обратно, чуть не сбив с ног маленькую старушонку, которая гневно обвиняла в воровстве девицу за прилавком, требуя подать «жалобную книгу». Она из-за маленького росточка не могла до неё дотянуться. Да, к моему изумлению, книга, которую я вроде нёс, оказалась на месте!

Отделавшись от скандальной бабушки, ибо оскорблённая толчком, боевой пыл она перенесла на меня, скрылся в недосягаемой зоне. Бабка заронила зёрна озлобленности к себе, а в своём лице и ко всем покупателям, хотя покупатель, как известно, всегда прав. Но в данном случае, с этой догмой я не мог согласиться: отвратительная старуха обозвала меня сопливым засранцем. Кое-как успокоившись, пошел прояснять обстановку с книгой к Непряхиной. Поистине, сегодняшнее расположение звёзд мне не благоприятствовало.

– Сергей Ильич, мы поразмыслили и вторую завели. Зачем, позвольте спросить, реагировать на бред какого-то прощелыги? Его, видите-ли, не так обслужили! – Ольга Васильевна брезгливо поджала губы и налила себе стакан пива. – Купил- и выкатывайся. Нет! Нагадить в книгу ему надо. Пусть испражняются в одну, а эта для приличных людей. – А если вскроется обман? Отвечать директору, – я не заметил, как смирился с двусмысленной ситуацией и искал путь, чтобы за это не отвечать. – Вы не волнуйтесь, Сергей Ильич, нас заранее предупреждают о набеге проверяющих, книжонки меняем местами- и дело в шляпе! – Я оказался в тупике. По правилам- вариант один: изъять «левый» экземпляр без шума- баста. С другой стороны, получится, что моя предшественница благодарности собирала, как грибы, а с моим появлением обслуживание многоуважаемых «советских» покупателей резко ухудшилось! – Ладно, пока оставим всё на своих местах, там видно будет, но этот экземпляр доверяю вам. Ольга покрутила образцовой книгой у себя перед носом и собралась восвояси. – Минутку, вы не знаете маленькую, противную старушку, она ругается с продавцом из бакалеи. Надо с этим разобраться, позовите её. —Кого? – Только не бабушку. – Там Даша Черданцева, – сейчас.

При ближайшем рассмотрении, Дарья оказалась эффектной брюнеткой с черными, весёлыми глазами. – Что там у вас произошло? – Спросил я тоном кондового руководителя. Девушка пренебрежительно передёрнула плечиками, подчеркнув тем самым незначительность темы, не заслуживающей внимания серьёзных людей. —Не удивляйтесь, это мои трудовые будни, на языке городской газеты- напряженный ритм строительства коммунизма! – Давно её знаем- это Прасковья, – вмешалась в разговор Непряхина. – Я не разобрала, она и вам чего-то сказанула, -. не удержалась подковырнуть меня продавщица. – Разве, а мне и ни к чему! – Надо прекращать, пронеслась тревожная мысль. – Как же всем надоела эта старая проститутка, – Дашка злобно сверкнула вылетевшими из глаз черными молниями. Да… женщины сложные создания. Опять, в который уже сегодня раз, я был в затруднении: с одной стороны, будучи директором, должен отреагировать на жалобу клиента, с другой- как проверить её объективность? В том, что агрессивная старуха находится в плену заблуждений сам убедился.

В институте представлялось всё в ином свете. Работа пытливой коммерческой мысли, всевозможные усовершенствования в области повышения уровня удовлетворения запросов своих сограждан. Да, мало ли чему нас обучали наивные педагоги. На душе стало грустно и муторно. Первый день моей купеческой деятельности явно не удался.

Глава2 Беседа с начальником развеяла туман

Магазин наш слыл самым престижным в Сапогове и богатым разнообразием товаров и их отменным качеством. Сие обстоятельство объяснялось не удивительными предпринимательскими способностями работников, а принадлежностью его к Орсу при секретном заводе. И «почтовый ящик», и возведённый им жилой район находились в городской черте, но обособленно от традиционной застройки. – На автобусе добираться до автономии минут пятнадцать, а для нашей сонной провинции это солидное расстояние. Тем не менее, в день «привоза» колбасы, оголодавшие сапоговцы утрачивали привычную апатию и, набившись в городской транспорт, ехали париться в очереди.

Посёлочек был ухоженный, весь в зелени, дороги и тротуары асфальтированы, на каждом углу стояли урны. После обшарпанного, вечно перекопанного старого города, он пожал чистотой, порядком, необычной для российского глаза логичной завершенностью. Это была вотчина Предприятия, оно / в силу особой народнохозяйственной важности и подчинённости «непосредственно» / жило своей таинственной, загадочной для городского обывателя жизней. Продукция «ящика», правда, не могла заинтересовать Цру – итогом подвижничества славного коллектива являлись сборно-разборные деревянные домики. Но для нужд министерства «Среднего машиностроения»!

Слух о моём водворении в «колбасном» быстро разнесся по голодным окрестностям, что я и ощутил по возникшему к моей скромной персоне меркантильному интересу со стороны родных и знакомых, которых в изобилии имел, как уроженец этой местности. Пришлось от народа прятаться в подсобных помещениях, ибо с продовольственной программой не смогла управиться сама Кпсс. Приём оказался удачным: перестали здороваться, одолевать просьбами, заискивающе лебезить и узнавать. В довершение ко всему стал преследовать кошмар: окровавленная бабушка из торгового зала хочет отрубить мою голову, а Иван Васильевич говорит подняв палец: – После разруба поверхность колоды не забудь аккуратно очистить и посыпать солью! – Я вскакивал, дико озирался, с трудом возвращаясь в реальность.

Но всё познаётся в сравнении: вспомнил «заводскую проходную, что в люди вывела меня» с толстыми военизированными тётками, стоящими на страже пропускного режима, и стало легче. Однажды, всех рассмешил слесарь Груздев. Его жена- не пустила собственного мужа без пропуска, который тот забыл дома. —Ты меня не узнаёшь? Это я Костя! – взывал к благоразумию женщины, рвущийся потрудиться Константин. – Не имею права, гражданин, предъявите документ! – Так и не прошел. Супруге объявили благодарность за принципиальность, а Груздь развёлся. Весь завод смеялся.

Слава богу, всё проходит. Моё положение материально- ответственного директора упрочилось. Незаметно возникли обязанности заботы, относящиеся сугубо к компетенции первого лица и в этот круг никто не вторгался. Я старался изучить дамские характеры своих подчинённых, не предоставляя им аналогичной возможности, оставаясь невозмутимым и ровным.

Наконец, последовал телефонный звонок начальника с приглашением на приватную беседу. До вызова приходилось с ним сталкиваться по служебным делам, но, так сказать, в группе товарищей: на совещаниях, собраниях и других, нацеливающих на трудовые подвиги мероприятиях. Шеф /представительный господин в соку, одетый во всё заграничное с блестящим лысым черепом/ создавал впечатление доброжелательного неплохого человека. И сейчас Борис Евгеньевич встретил приветливо, пожал руку и распорядился подать кофейку. – Я к тебе, скажу откровенно, долго приглядывался и пришел к выводу- ничего парень! Надеюсь на обоюдность, – Осетров при личном контакте сразу поражал открытостью и увлекающей собеседника убеждённостью, не оставляющей сомнения в своей искренности.

Кабинет начальника выгодно отличался от моего. Всё было выдержано в деловом тоне, ничего лишнего. Сделанные на заказ письменный стол, стулья, журнальный столик, стенные панели под дуб, вызывали уважение к хозяину. Паркетный пол в меру укрывался шерстяным ковром. На обитателей помещения, как положено, строго взирал Владимир Ильич. Борис Евгеньевич являлся заметной фигурой в нашей глухомани, своим столичным видом и манерами он невольно подчёркивал убогость провинциальных руководителей, / многих из них я знал, ибо и мои родители относились к престижному клану столпов общества/. Бориса в Сапогове недолюбливали, он был явно из другой стаи и попал в наши не столь отдалённые от столицы места за какие-то провинности, воспринимая настоящее положение, как нонсенс. Семья осталась в Москве, а шеф отбывал ссылку, пользуясь свободой по возможности весело, не изнуряя себя великими служебными бдениями. —Располагайся, Сергей, не буду спрашивать о первых впечатлениях, не такие они оригинальные, чтобы поразить моё воображение, лучше дам ряд советов, если не глупый парень учтёшь их и быстро сориентируешься. Не возражаешь? —Сочту за честь и обращаюсь в слух! – Меня обещают скоро в главк перевести, и так задержался в вашей дыре, посему темнить смысла нет. Тебе же здесь на первых порах обкататься полезно, – шеф смягчил оценку моей стартовой ситуации. Превратившись в уши, я старался извлечь всё полезное, пользуясь накатившей на Бориса Евгеньевича волной откровений. Скорее всего, ему в окружении женщин не с кем было вот так непринуждённо поговорить. —Во-первых, осмотрись, проясни обстановку и постарайся понять, кто чем дышит, включая всех, вплоть до уборщицы. И запомни, Серёга, они, в свою очередь, рассматривают тебя и находятся в лучшей позиции- объект изучения всегда у кого-то под прицелом и всего один. Учтут любую мелочь, так что их быть не должно. – Я согласно кивнул, преданно глядя на Осетрова. – С бабами не связывайся, догадываешься о чём говорю? В этом смысле мы мало чем отличаемся от французов и наши «ля фамы» сгубили не одну буйную голову. – Начальник потрогал себя за голое темя, из чего я молча сделал вывод, что он не является исключением из интернационального правила.

– А в магазине есть занятные, обратил внимание? – Красивую Дарью не заметить мог только кастрированный слепой, но моя буйная голова была занята осмыслением новой жизненной ситуации, которую надеялся прояснить с помощью отбывающего в иные сферы руководителя. – Не до этого, Борис Евгеньевич. – Бросив недоверчивый взгляд, шеф продолжал-, с бумажками поди уже освоился? Ну, а кухню раскроет Ольга Васильевна. Кстати, хочешь иметь «копеечку», подружись с ней. – «Копеечку», как человек, живущий в мире товарно-денежных отношений, я иметь хотел и совет запомнил, но немного удивился прямолинейности руководства.

Патрон закурил и предложил мне сигарету. – Когда, скажи, успел нахамить Бакману? Сильно разорялся по твоему адресу. – Поперхнувшись дымом я вопросительно уставился на визави. О Бакмане слух до меня не успел докатиться. —Не понял! – Говорил на тонах с кем по телефону? – Вроде было давно, забыть уже успел. Какой-то беспардонный басилка звонил в день моей премьеры. – И что ты ему ляпнул? – Ничего особенного, он первый начал. – Врага ты себе нажил, Сергей Ильич. – Бакман оказался заместителем директора комбината, торговым обслуживанием которого мы в поте лица занимались.