Семья из прошлого для прокурора

Глава 01

Агата

– Дариша, солнышко, все будет хорошо, – обнимаю доченьку и улыбаюсь ей самой ободряющей из своих улыбок. – Я поговорила с воспитательницей, этот мальчик больше не будет тебя доставать.

– Ты и раньше с ней говорила, он теперь дразнит меня ябедой. И безотцовщиной, как раньше, тоже, – дочка потухшим взглядом смотрит на свои красные сандалики. Мое сердце сжимается от боли.

Есть у Дариши отец, просто все сложно.

Очень, очень, очень сложно…

И я устала от этой сложности. Выдохлась за шесть лет и решила полностью изменить нашу с ней жизнь.

Мы переехали в Москву, я устроила Даришу в новый садик, сняла квартиру. Осталось только найти работу. Потому что мои небольшие накопления тают с каждым днем.

– Он ведь нас теперь не найдет, да? – детские губы дрогнули. – Мы уехали из дома.

– Я оставила наш новый адрес соседке бабушке Маше. Она обязательно скажет ему, где мы, если папа приедет.

Хотя у меня надежды никакой не осталось.

Это я для Дариши.

Она все еще верит в чудеса.

– Баба Маша все забывает, – маленькая упрямица поднимает на меня свои большие синие глаза. Они папины. У меня светло-серые, почти прозрачные. – Может, вернемся?

– Нет, Дариша, наш дом теперь тут.

В глазах дочки блестят слезы обиды. Она разворачивается и бегом направляется в садик. Мне ничего не остается, как следовать за ее светлой макушкой. У входа в группу обещаю прийти сегодня пораньше. Дариша крепко обнимает меня за шею, пытается улыбаться.

Сердце разрывается, видя ее страдания. Но я буду стараться, окружу ее заботой, у Дариши появятся новые друзья, мы справимся. Ничего другого не остается, ведь, кроме друг друга, у нас больше никого нет.

В двух остановках от сада выхожу и прогуливаюсь до нужного дома. Здание старинное, больше похожее на музей. Обнесено глухим металлическим забором, окна задернуты, жильцов не видно.

Вроде бы там живет прокурор, но это не точно.

Еще раз сверяюсь с адресом на бумажке, все верно. В этот дом требуется горничная.

В груди странно давит, будто бы какое-то предчувствие, но я решительно жму на кнопку звонка.

– Не ходи туда, девонька. Душегуб там живет. Ни сердца, ни совести, – сначала даже не верю, что слышу эти слова в реальности. Слишком они странные. Обернувшись, натыкаюсь на сморщенную старушку в платке. – Иди, девонька, лучше домой, а то войдешь и не выйдешь. Егор Валькевич – ужасный человек. Он сына моего сгубил, – подбородок старушки начинает трястись, а глаза наполняются слезами. – Чтоб он сгинул, проклятый…

Опешив, не знаю, что сказать. Особняк вдруг начинает пугать.

Может, мне действительно лучше сюда не ходить? Было же предчувствие до того, как я позвонила. Может, судьба сама меня от этого дома отвести хочет.

Металлическая калитка скрипнула. В проеме появилась строгая женщина в черном платье с тугим пучком из редких волос на голове.

– Я бы попросила вас уйти, – раздалось приказным тоном. Старушка вздрогнула, я вместе с ней. Женщина с пучком закатила глаза и жестом подозвала меня к себе. – А вы проходите. Вы насчет работы?

– Да, – напряженно улыбаюсь. Что-то я уже не уверена.

Женщина оценивающе прошлась взглядом по мне с ног до головы, поджала губы. Мои потертые джинсы и простая футболка не очень ее устроили.

Закрыв за нами калитку, за которой на тротуаре осталась топтаться возмущенная старушка, женщина направилась в сторону дома. На меня обернулась вскользь.

– Ее сын получил по заслугам, так что не стоит его жалеть. Если будете здесь работать, то периодически придется сталкиваться с такими, как она, – женщина пренебрежительно передернула плечами. – Ходят, нормальным людям жить не дают.

Пока я не понимала, на чьей стороне должна быть, поэтому промолчала.

– Ко мне можете обращаться Ольга Павловна. Я занимаюсь подбором персонала. А вы?

– Агата, – я оторвалась от разглядывания фигурно подстриженных кустов по обе стороны от дорожки.

– Интересное имя.

– Спасибо.

Я выбрала его, пока была в больнице. Хотелось что-то красивое для новой себя. Ведь старой меня не стало.

Такова моя реальность, которая для многих людей может быть уму непостижима.

Шесть лет назад я открыла глаза в забытой богом больнице в Нальчике. Ни двигаться, ни говорить не могла, ничего не понимала и никого не узнавала. Меня перекидывали от врача к врачу, из больницы в больницу, все пытались сбыть с рук бесперспективную пациентку, к тому же беременную.

Так бы и сгинула, наверное, если бы не взял меня под свое крыло Юрий Белов. Врач с большой буквы, руки золотые. На ноги поднял, лицо собрал заново, на руки дочку мою первым взял. Только вот память вернуть не смог.

Именно он предложил мне взять имя Агата.

Так звали его доченьку, которой не стало за два года до моего появления в его отделении. Говорил, я ее ему напоминаю. И я подумала, почему нет.

– Я могу увидеть ваши рекомендации с предыдущих мест? – спросила Ольга Павловна, открывая тяжелую деревянную дверь особняка.

– Конечно, – скользнув следом за ней внутрь дома, я прищурилась. По сравнению с ярким светом на улице тут царил полумрак. Глаза привыкли, позволив мне рассмотреть старинную гостиную: изящный мебельный гарнитур с деревянными резными ножками, камин у окна, потолок с росписью и лепниной, шелковый ковер.

Я словно в прошлое попала.

– Как в музее, – вырвалось из меня и я поспешно закусила губу.

– Бумаги? – не обращая внимания на мой восторг от обстановки, Ольга Павловна протянула мне раскрытую ладонь.

Я поспешно вытащила из заплечного рюкзачка папку и передала ей. С каждой новой перевернутой страницей Ольга Павловна мрачнела.

Понимаю, в Нальчике не так много богатых домов, где могут понадобиться горничные. В основном я была приходящей прислугой или даже совмещала эту работу с обязанностями няни.

Наверное, в прошлой жизни у меня была хорошая профессия, по крайней мере, я на это надеюсь. Но пока мне не до образования, тут бы выжить и дочь поднять.

– Ммм… мы вам позвоним, – выдохнула она разочарованно.

– Я хорошо справляюсь, – я постаралась улыбнуться. Мне работа была крайне необходима, а в предыдущих местах было или занято, или меня так же отправляли.

Входная дверь резко хлопнула, и мы обернулись на вошедшего.

– Я скоро буду, ничего без меня не решайте, – разлетелось резковато низким бархатным голосом. Внушительная фигура возникла на пороге. Видимо, тот самый Егор Валькевич, которого проклинала старушка.

Высокий, хмурый, в черном деловом костюме. Он был занят разговором по телефону и не обратил на нас с Ольгой Павловной никакого внимания. Бросил ключи на комод у входа, прошагал в гостиную мимо нас и скрылся в глубине дома. Где-то там хлопнула дверь.

Ольга Павловна при появлении хозяина вытянулась в струнку и замерла с искусственной благожелательной улыбкой. Я нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Меня не берут, так что поскорее бы уйти. В моем списке еще пять мест, куда я могу попробовать попасть. Надеюсь, хозяева там не такие жутковатые.

Мужчина вернулся в гостиную практически сразу, зажимая красную папку под мышкой. Похоже, Валькевич забыл дома документы и ему пришлось вернуться.

– Нет, меня не устроит срок. Поговорим, когда я вернусь, – сказал, как отрезал. Он все так же не обращал внимания на нас с Ольгой Петровной и случилось то, что случилось.

Мы не разминулись. Мужчина буквально врезался в меня. Пошатнувшись, я сделала неловкий шаг назад, кроссовка зацепилась за край дорогого шелкового ковра. Я пошатнулась, предчувствуя жесткое падение, беспомощно взмахнула в воздухе руками.

Неожиданно мужская рука меня удержала. Валькевич меня все же заметил. Ладонь скользнула по спине, опаляя кожу жаром через тонкую ткань. Я запоздало вскрикнула и ухватилась за лацканы пиджака.

Наши глаза встретились и в этот момент произошло что-то странное. Сердце сжалось в болезненном спазме, а мозг пытался ухватить что-то ускользающее, какую-то мысль, воспоминание… Растерянно вгляделась в мужчину, которого совершенно не узнала, пытаясь найти хоть какой-то ответ на его лице.

Суровое, с горизонтальными морщинами на лбу, но красивое. Глаза ярко-синие, на щеках небольшая щетина. Подбородок волевой, а губы… губы чувственные.

Краснею, понимая, что он заметил, что я на них смотрю. Дергаюсь, неловко вываливаясь из его захвата. Жду, что скажет что-то.

Может быть, есть маленький шанс, что мы все же знакомы. Это сумасшествие, но я чувствую, что нас что-то связывает.

Глава 02

Валькевич шумно вздыхает, промаргивается. Его взгляд за секунду проносится по мне с головы до пят. Бровь удивленно приподнимается, потом опускается. На лице появляется выражение разочарования. Но я не понимаю, чем его заслужила.

Ему тоже не нравится, как я одета? У горничной же всегда есть униформа, так что рядиться в платья и туфли на каблуках нам не обязательно.

Суетливо поправляя одежду, сжимаю лямки рюкзака и пытаюсь взять себя в руки. Всю кожу до сих пор жжет от его прикосновений, а тело вибрирует. Судя по тому, как прокурорский взгляд снова застыл, такой эффект только у меня. А он просто столкнулся с ненужным препятствием на своем пути.

– Извините, – лепечу шепотом. Валькевич молчит, так что наверняка решил, что это моя вина, ведь я стояла у него на дороге и вовремя не отошла.

Он рассеянно кивает, проходя мимо.

– Ольга Петровна, на пару слов, – он делает жест женщине, о которой я благополучно забыла, и они вместе выходят на улицу.

Я пытаюсь успокоиться и убедить себя, что все нормально.

Да, столкнулась с красивым мужчиной, вот тело и отреагировало.

Оно же никогда не знало мужской ласки. Точнее не знало те шесть лет, что я себе помню. В прошлой жизни я даже замужем была.

Пальцы нащупывают обручальное кольцо, которое болтается на моей шее на веревочке под майкой. Трогаю золотой кружочек через ткань и глубоко дышу.

Муж исчез, меня не искал. Бросил в горах, где меня нашли спасатели. Или нет, так я о нем думать не хочу, наверняка имел место несчастный случай. А он искал, но не нашел… И может быть, любит до сих пор.

– Вы приняты, – сухо роняет Ольга Петровна. Я потонула в своих мыслях и не заметила, как она вернулась. Валькевича с ней не было.

– Принята? – у меня даже рот от удивления приоткрывается. Этого я не ожидала.

И ту же в голове куча вопросов. Меня же совершенно точно не собирались братья, я видела. Но передумали. Она сама? Или это Валькевич что-то сказал? Если он, то зачем это сделал? Или мне опять кажется то, чего нет, и все просто. У них нет времени искать кого-то еще и поэтому взяли меня?

– Идемте, я покажу вам дом. Вещи можете оставить здесь.

Заторможено оставляю вещи, перекладываю телефон из рюкзачка к себе задний карман джинсов и семеню за менеджером по персоналу. Поднимаемся по деревянной лестнице на второй этаж. Ольга Петровна начинает вводить в курс дела, на меня даже не глядя.

– Приходить нужно в восемь утра, уходить в шесть, – этот график меня радует, так как я спокойно буду успевать отводить Даришу в садик и забирать. И дом всего в двух остановках, так что время в дороге очень сокращается. – В ваши обязанности входит поддержание порядка в доме, а также завтрак для хозяина дома, если он задерживается. К ужину еду доставляют из ресторана, ее вы оставляете  в холодильнике. Если хозяин появляется раньше, накрываете стол. Но по опыту могу сказать, раньше он не появляется никогда.

– Понятно, – с любопытством осматриваюсь в коридоре. На стенах деревянные панели, на полу ковровая дорожка, которая хорошо гасит звук. В деревянных домах это очень актуально. По бокам череда дверей, в конце коридора большое окно, из которого в дом попадает солнечный свет. С ним обстановка кажется не такой и мрачной.

– Хозяйская спальня, – Ольга Петровна открывает первую дверь, за которой нас встречает огромная двуспальная кровать с деревянными столбиками. На полу тонкий шелковый ковер, окна занавешены тяжелыми темно-бордовыми портьерами. – Ежедневная уборка и смена постельного белья, рядом с кроватью на тумбочке всегда стоит графин со свежей водой. Внимательно следите, чтобы ни один волос не попал на белье или вещи хозяина, он этого ужасно не любит. И не только он. Его невеста Марина может быть очень требовательной. Она остается в доме по вторникам и четвергам и любит наводить свои порядки.

– Ясно, – стараюсь вежливо улыбнуться. У Валькевича есть невеста. И мне почему-то больно, хотя я видела его меньше минуты. Да что со мной такое?

– На этаже есть еще две гостевых комнаты, но там убираться нужно раз в три дня. У Егора Дмитриевич редко бывают гости. Но это не значит, что комнаты должны зарасти пылью, – она строго смотрит на меня.

– Хорошо, – киваю, как болванчик, пока мы проходим по всему большому дому. На первом этаже у Валькевича рабочий кабинет, кухня со столовой, гостиная. На втором спальни и комната, которая всегда закрыта. Так озвучила менеджер и пошутила, что это бонус, убирать будет меньше.

Мы заполнили документы в гостиной и меня отпустили. На улице втянула полную грудь кислорода, обернулась на дом. На ближайший месяц, именно столько продлится мой испытательный срок, я буду находиться здесь. Иногда даже смогу видеть самого Валькевича. И его невесту.

Глава 03

Выйдя за калитку, временно выбрасываю тревожные мысли из головы.

На самом деле все сложилось отлично. Работа – это хорошо.

Свободное время я потратила на уборку дома, готовку и закупку продуктов на неделю. Когда справилась, пора было уже забирать Даришу.

Малышка встретила меня насупленной и поникшей.

– Опять? – присаживаюсь перед дочкой.

– Угу.

– Ладно, я еще раз поговорю с воспитательницей. Подождешь меня минутку?

Вылавливаю полную женщину среди мелких детских макушек и прошу уделить мне время. Она со вздохом косится на притихшую на своем стульчике рядом с шкафчиком в раздевалке Даришу.

– Я не могу проследить за всеми, – сразу встает в оборонительную позицию. – У меня тридцать два ребенка.

– Я понимаю, – стараюсь улыбнуться как можно более доброжелательно. – Дарина новенькая, она со всеми ладит кроме этого Миши.

– С Мишей мало кто ладит, – вздыхает она.

– Может, мне поговорить с его родителями? Мы же в двадцать первом веке живем, не у всех детей есть отцы. Это не повод их дразнить. Пусть как-то еще раз поговорят с сыном.

– Не уверена, что будет эффект, – Анна Сергеевна придвинулась ближе. – Его мама близко дружит с нашей заведующей. Жалоб от детей других родителей было много, но они все спустились на тормозах.

– Ничего себе, – растерянно оборачиваюсь на свою доченьку. Представить не могла, что в саду может завестись малолетний тиран, которому всё спускают с рук.

– А мы можем перевестись в другую группу?

– Все группы переполнены. Можете поискать частный сад.

Такое мне пока не по карману. Бездействовать тоже не могу, так что попробую всё же достучаться до родителей Миши.

Беру у воспитательницы номер его мамы. Грустную Даришу веду в кафе-мороженое.

Завидев любимую сладость, она приободряется. Заказывает себе сразу три шарика и малиновый топпинг.

– Уверена, что животик болеть не будет?

– Да, – Дашишка гладит по нему ладошкой, – он любит мороженое, как и я.

– Какая вы хорошая команда, – потихоньку ем свою порцию. На дочку не могу насмотреться. Не видела ее восемь часов, а соскучилась, будто за месячную разлуку.

Часто разглядывая ее маленькое личико, пытаюсь отделить свои черты от других, мною забытых.

Светлые волосы у Дариши, прямо как у меня, а вот глаза точно папины. Бровки, россыпь светлых веснушек на носу – мои. Губы полнее и более очерчены – значит папины.

– Я нашла работу, – сообщаю радостно.

– Значит, точно остаемся, да? – приподнятое настроение дочки улетучивается в один момент.

– Дариш, давай попробуем. В Москве интересно, много развлечений, парк у нас рядом с домом такой красивый.

– А мне не нравится. Сад дурацкий и в квартире пахнет кошками.

– Я сегодня помыла ее еще раз. Через неделю или две запах выветрится. И садик не так плох. У тебя же много новых друзей… ну, кроме Миши, но я постараюсь решить этот вопрос.

О папе Дариша разговор больше не заводит. Хотя хочет, я вижу. Сидит с опущенной головкой и колупает ложечкой мороженое.

У меня сердце щемит, когда вижу ее такой. Пересаживаюсь на диванчик к Дарише и беру ее на руки. Обнимаю и глажу по волосам, целую сладко пахнущую светлую макушку.

Ей очень хочется, чтобы папа у нас был. Мне тоже. Но жизнь порой очень несправедлива, так что ничего не поделаешь, справляться придется нам самим.

***

На следующий день отвожу Даришу в садик пораньше, чтобы точно не опоздать на работу. Прошу ее потерпеть, пока я что-нибудь придумаю с садом.

Вечерний разговор с мамой того самого Миши меня очень разочаровал. По голосу женщина была уставшей и настороженной. По ее словам у нее идеальный сын и, возможно, именно мне стоит присмотреться к своей дочери, скорее всего она лжет. На фоне был слышен подвыпивший мужской голос, отпускающий грубые комментарии к нашему разговору.

Мне было грязно и липко от этих родителей, а еще очень жаль Мишу. Не становятся такими агрессивными детьми просто так. В семье ему не сладко.

Последней моей попыткой как-то исправить ситуацию будет разговор с заведующей. Если не поможет, придется искать для Дариши новый садик. Но очень надеюсь, до этого не дойдет.

Перед домом прокурора на подъездной дорожке припаркованы сразу два автомобиля. Черный мерседес и ярко-красный БМВ с откидывающимся верхом.

Сегодня вторник, а значит у Валькевича ночует требовательная невеста.

Обхожу дом и открываю заднюю дверь ключами, выданными вчера Ольгой Петровной. Осторожно заглядываю внутрь дома, где меня встречает тишина.

Словно мышонок, проскальзываю на кухню, а оттуда в небольшую каморку, где хранится моя униформа и часть инвентаря.

Надеваю черное платье, которое оказывается мне тесновато. Придирчиво рассматриваю себя в зеркало, пока убираю волосы в высокий хвост.

Ткань на груди слишком плотно облегает, делая мой образ немного фривольным. Надо будет написать Ольге по поводу размера, а сегодня будем надеяться, я не получу замечаний о своем внешнем виде.

– Завтрак… Омлет, тосты, овощи и круассаны с шоколадом для девушки, – проговариваю сама себе, пока рассматриваю холодильник с продуктами. Тесто для круассанов распаковываю и оставляю оттаять, параллельно занимаюсь омлетом и овощами.

Дергаю себя, что это всего лишь работа и относиться к ней я должна соответственно, но все время возвращаюсь к вопросу, засевшему в моей голове, – какая она невеста Валькевича?

Почему-то мне кажется, что это привлекательная молодая хищница. Какая-нибудь бизнес-леди или дочь успешных родителей. Такому человеку, как прокурор, другая просто по статусу не положена.

Сердечко глупо стучит, будто бы смеет на что-то надеяться. Все же вчерашняя встреча с Валькевичем произвела на меня очень сильное впечатление.

Никогда раньше я не чувствовала дрожи в коленках рядом с мужчиной. Кто знает, может, это просто означает, что пора прекращать хранить верность бесплотным надеждам найти мужа и попробовать устроить свое счастье?

Рука дергается к кольцу на цепочке, сейчас скрытому платьем. Касаюсь его и понимаю, что не могу. Блок стоит внутри меня и всё тут, ведь я всё еще замужем, как ни крути. Никто меня не разводил. А перечеркнуть этот факт самовольно я не могу.

Со вздохом отправляю круассаны в духовку. Стыдно за себя, что заглядываюсь на чужого мужчину.

В столовой сервирую стол для двоих. Ставлю в центре красивую вазу с цветами. Их принесла доставка.

Валькевич внимательный, заботится о своей невесте. Пионы свежайшие и пахнут очень тонко. Напоследок касаюсь нежных лепестков пальцами и ухожу обратно на кухню.

– Все готово? – в кухню с видом хозяйки входит молодая девушка в длинном шелковом халате. Красивая, с черными волосами по пояс, загорелой кожей и яркими чертами лица.

– Доброе утро, – отвечаю вежливо, – я почти накрыла.

– Новенькая? – щурится она, осматривая меня. Ее взгляд сосредотачивается на моей груди, излишне обтянутой тканью платья, и красивые губы кривятся. Я инстинктивно поправляю вырез.

Глава 04

– Да, – отворачиваюсь и достаю из духовки круассаны. Под неусыпным надзором перекладываю их на большую круглую тарелку.

– Значит так, – раздается совсем рядом. Девушка складывает руки на груди и брезгливо усмехается. – Предупреждаю сразу, попробуешь запрыгнуть к Егору в постель, сделаю так, что работу сможешь себе найти только на Крайнем Севере. Уяснила?

– Я не собиралась заниматься ничем подобным, я здесь просто работаю, – еле сдерживаю свое возмущение и стараюсь говорить спокойно.

– Я предупредила, – она закатывает глаза и разворачивается ко мне спиной. – У тебя две минуты, чтобы всё было идеально, иначе попрошу Егора тебя уволить.

От удовольствия, с которым она это говорит, меня передергивает. Я видела таких людей раньше, попадались даже в Нальчике. Для них обслуживающий персонал – это грязь под ногами. Они часто самоутверждаются за наш счет и издеваются.

Торопливо несу тарелку с круассанами и чайник в столовую, где всё уже почти накрыто. Проходя мимо невесты прокурора упускаю тот момент, когда она оказывается у меня за спиной и резко толкает.

Не успевая среагировать с занятыми руками, падаю вперед на паркет. Еда рассыпается, а горячая вода разливается подо мной, обжигая лицо и руки.

– Растяпа, – доносится цинично сверху. К глазам от боли и унижения подступают слезы, но я стараюсь держаться. Для таких как она – наслаждение увидеть сломленного человека.

– Что здесь происходит? – раздается удивленно. Сразу узнаю голос Егора Валькевича и пытаюсь скорее подняться, поправляя задравшуюся юбку платья. Мне не хочется, чтобы он меня такой видел.

– Все хорошо, просто прислуга споткнулась, – голос Марины становится медовым. – Милый, давай мы тут разберемся, а ты придешь, когда будет прибрано?

– Агата, вы в порядке? – игнорируя невесту, Егор подходит вплотную. Осторожно касается моего плеча.

Он высокий, я ему где-то до подбородка. И большой, уверенный. С ним рядом стало вдруг спокойно и хорошо, будто именно так правильно, когда грозный прокурор на моей стороне.

Но… он не на моей. Мои мысли рядом с ним опять путаются.

– Да, я сейчас уберу, я сейчас… – не поднимая глаз, обхожу его. От Марины отшатываюсь и бегу в кухню.

Кожу начинает печь сильнее, кажется, я сильно обожглась. Включаю холодную воду и подношу под нее пострадавшие руки. Лицо и шею тоже жжет. Хочется плакать, сил нет. Кусаю губы, пытаясь себя переключить.

– Агата, – Егор быстро пересекает кухню. Его взгляд мечется к моим рукам, потом к лицу. – Вы обожглись?

– Кипятком, он в чайнике был.

– Садитесь немедленно, у нас тут была аптечка, – мужчина открывает один из шкафчиков и вынимает красную коробку с белым крестом. Меня усаживает на табурет у окна. В аптечке быстро отыскивает какой-то тюбик. – Это от ожогов, – поясняет и выдавливает себе на тыльную сторону ладони большое количество крема.

– Я сама, – удивленно наблюдаю, как он становится на колени перед моим стулом, – мне неудобно, я…

– Я осторожно, – его брови сходятся у переносицы. Глаза смотрят строго. И я застываю, послушно подставляя пылающее лицо под его пальцы.

Прикрываю глаза, когда Егор касается. Кажется, боль сразу становится тише только от его прикосновений. Пальцы осторожно наносят крем на поврежденные участки. Не думала, что прикосновения сурового мужчины могут быть настолько нежными. Мне не хочется, чтобы он прекращал.

– Вы сами или Марина постаралась? – его вопрос мгновенно рассеивает розовый туман в моей голове. Распахиваю глаза и встречаюсь с цепким, пытливым взглядом.

– Сама, – отвечаю шепотом и опускаю глаза на руки, за которые принимается Егор. Я уже поняла, что с его невестой шутки плохи. Он, может, и заступится сейчас, но что будет дальше – непонятно. Она какую угодно пакость может для меня придумать.

– Вы совершенно не умеете врать, – усмехается он, – и вам не кажется, что врать прокурору – изначально бессмысленна затея?

– Я не хочу создавать проблемы. Она ваша невеста, а я…

– Вы мой работник и точно не заслужили подобного, – Егор разворачивает мою ладонь, где обнаруживается порез. Его я даже не заметила. Чайник металлический, а вот тарелка из фарфора. Наверное, это она разбилась.

Мужчина внимательно осматривает неглубокую рану, наклеивает пластырь.