Глава 1. Первые сумерки Амелии Мейстер
Не было никакого сомнения, что добраться до Золотого города до наступления темноты они не успевают, несмотря на то, что водитель автобуса яростно заверял в обратном. Он махал руками и отбивался от назойливых пассажиров, рискуя случайно зарядить какой-нибудь чрезмерно настойчивой дамочке пухлым кулаком в лицо.
– Но…но что будет, если придёт туман? Вы уверены, что… – не унималась одна такая тётка, слишком высокая для низких потолков салона, а потому скрючившаяся в три погибели прямо над ухом шофёра.
– Мадам! Это вам не дилижанс! Мы с вами путешествуем в настоящей железной крепости! – рыкнул мужчина, еле сдерживаясь, чтобы не отослать пассажирку куда подальше в более красочных выражениях. Смело он хлопнул ладонью по тугому, обмотанному какими-то кожаными тряпками, рулю, как бы в подтверждение своих слов. – Эта красавица не даст нас в обиду! Никакое зло сюда не просочится, и, в отличие от лошадей, моя крошка не испугается и не сбежит!
– Но мы застрянем в этой вашей… крошке на многие часы. Вы же говорили, что мы будем на месте ещё до четырёх!
– Мало ли, что я говорил… – проворчал мужчина, нервно стискивая челюсти. – В пути всякое может случится! Да и вообще – не было предупреждений о тумане! Чего вы трясётесь?
– И правда, – охотно подхватила его слова старушка, занимавшая одно из ближайших сидений. Не отрываясь от своего вязания, она произнесла строго и достаточно громко, чтобы все пассажиры это слышали: – Герда, сядь и не изводи нас своим нытьём. В конце концов, если уж не успели, то и не успели.
– Вам легко говорить, – почувствовав на себе раздражённые взгляды, едко отозвалась высоченная тётка, – вы то уже пожили! За жизнь свою не цепляетесь, небось…
– Да сядь ты уже! – крикнул кто-то с задних сидений. Голос был мужской, сиплый и явно очень недобрый. Он повлиял на Герду намного эффективнее замечаний почтенной старушки. Нехотя дамочка, стараясь сохранить горделивый вид и удержать при этом равновесие в качающемся транспорте, втиснулась обратно на своё узкое сидение у окна. По соседству дремал её супруг, тщедушный, маленький человечек в стареньком пальто и с мятой серой шляпой на голове, которого долгая дорога и позднее прибытие как будто и не беспокоили вовсе. Он спал почти всё время, а когда просыпался – тихо ел пахучие луковые булочки из бумажного пакета и покорно кивал, соглашаясь со всем, что говорила ему супруга.
Амелия завидовала ему. Хотела бы она уметь вот так погружаться в себя, не отвлекаясь ни на какие внешние раздражители. Возможно, это пришло бы с опытом, но она никогда прежде не уезжала так далеко от дома. Автобусом она пользовалась только для передвижений по своему родному городу, и, хотя это стало относительной нормой с некоторых пор, земляки почему-то по-прежнему относились к самоходным повозкам, как чему-то экзотическому и почти что волшебному. Бенни, двенадцатилетний сынишка соседей, пришёл в неописуемый восторг, узнав, что Амелия собирается ехать на междугороднем автобусе, да ещё и не до какой-нибудь ближайшей деревушки, а в Золотой город! Он забрасывал её вопросами, смотрел с широко открытыми глазами и ловил каждое её слово, будто бы речь шла о величайшем на всём белом свете приключении. Быть может, в чём-то он и был прав, ведь для самой Амелии это и впрямь стало самым сложным и самым смелым решением в жизни. И уж точно самым продолжительным её путешествием.
Этот автобус с низким потолком, скрипучими сидениями из коричневой кожи, наполненный тяжёлым спёртым воздухом, тарахтел и трясся уже вторые сутки. Несколько раз по пути они останавливались, чтобы подобрать других пассажиров, поесть на каком-нибудь захудалом постоялом дворике, посетить уборные и немного размять ноги. От долгого сидения все конечности деревенели, а при попытке пройтись наполнялись странной звенящей болью, содрогаясь от колючих коротких спазмов. Окна не открывались. Быть может, и должны были бы, но толстые слои жуткой серо-жёлтой краски застыли меж стёкол и рам, скрепив их друг с другом навеки. Мутные стёкла запотевали, делая почти невидимым пейзаж и сменяющие друг друга очертания деревень и лесов.
Пассажиры кашляли, сморкались, ругались, испускали газы и храпели. Иногда кто-то выходил на остановке и не возвращался, но такое случалось редко. Почти все они, эти мрачные люди с зелёными от качки и недостатка свежего воздуха лицами, ехали до конечной остановки, стремясь попасть в Вильдорей – колыбель культуры, искусства и магии. А ещё денег, конечно же. Город не спроста же называли золотым. И дело было не только в позолоченных куполах храмов и академий, как это писали на открытках и в брошюрах для туристов. Это место манило к себе странников, давая надежду на лучшее будущее и финансовую свободу. Многие готовы были ради этого оставить родные края и рискнуть всем, иногда даже и жизнью, надеясь покорить сияющее, словно солнце, сердце города.
Амелию, как ни странно, привела на этот путь отнюдь не жажда наживы. Безусловно, она ценила всё то, что способно было дать человеку богатство – хорошую одежду, тёплый дом и вкусную еду, а ещё развлечения, образование и полезные знакомства. Ни от чего такого она не отказалась бы, но самым главным её мотивом было нечто иное. Она и сама не могла чётко сформулировать, что именно это было. Оно походило на жажду свободы и независимости, а, может, на острое желание просто изменить хоть что-то, сбежать от прежней жизни. И, несмотря на то что свою прежнюю жизнь Амелия вовсе не считала такой уж и дурной, она пока ещё ни разу не пожалела о принятом решении. Чем дальше она оказывалась от родных мест, тем больше утверждалась в правильности всего происходящего. Даже несмотря на то, что её укачивало, а ноги в любой момент готовы были отмереть и отвалиться от тела.
– Так и где ты планируешь остановиться? – по-прежнему не отрывая пристального взгляда от вязания, спросила у Амелии её пожилая соседка. Освещение в салоне автобуса было неважным – одна одинокая лампочка под потолком всё время мигала, а, меж тем, за окном медленно сгущались сумерки. Как эта старушка умудрялась вязать при таких условиях, понять было сложно. Сама Амелия поначалу пыталась читать книгу, которую специально прикупила в магазине перед отъездом, но очень скоро поняла, что буквы расплываются у неё перед глазами, а голову заполняет тяжёлый туман. Больше она к чтению не возвращалась. От одной мысли об этом подступала тошнота.
– Пока не знаю. В путеводителе сказано, что близ вокзала есть много гостиниц. Наверное, остановлюсь там… – девушка пожала плечами, вглядываясь в очертания густого хвойного леса, мелькавшего за окном. Алые лучи заката медленно опускались в его густую и пушистую зелень. Города всё ещё не было видно.
– Как знаешь милая, но, раз уж у тебя пока ещё нет работы, то гостиница может съесть значительную часть твоих сбережений. Есть и дешёвые, конечно, но в таких одинокой молодой женщине делать нечего. Приличной, по крайней мере. Как бы кто не подумал про тебя дурного.
– О, ну… меня там никто не знает. Вряд ли кого-то так уж сильно будет беспокоить моя репутация, – Амелия прислонилась горячим лбом к стеклу, надеясь таким образом охладить его, но вместо этого получила сеанс совсем не лечебной вибрации, словно вся тряска, вся дрожь и злоба этого автобуса сосредоточилась в этой самой точке бытия. Отпрянув от окна, девушка устало запрокинула голову назад, пытаясь опереться на невысокую спинку сидения. От этого, конечно, было мало толку. Удобства не прибавилось, но и не убавилось, что тоже можно было бы считать крохотной, но победой.
– Это большое заблуждение, малышка, – покачала седой головой в чёрном чепце сухая и компактная старушка. – Люди думают, что Золотой город огромен, и в нём можно затеряться, стать тихой тенью, скользящей по стенам, но это не так. Наш мирок теснее, чем кажется. Все, всё и обо всех знают. И особенно местных интересуют новые лица. Для некоторых старожилов это особое развлечение – наблюдать за тем, примет ли город новичка или прожует его и выплюнет. Уж поверь мне – долго оставаться незамеченной у тебя не получится.
– Тогда придётся найти гостиницу подороже, – вздохнула Амелия, мысленно проводя пересчёт своих сбережений. Под плотной тканью льняного нижнего белья она спрятала три конвертика с купюрами, по двадцать крон в каждом. В сумочке она держала мягкий тканевый кошелёк с монетами на текущие расходы. Довольно неплохо, между прочим. Ей удалось скопить приличную сумму, да ещё и хватило на прощальный подарок тетушке Вензе. Вряд ли, впрочем, та берегла и ценила его.
«Как миленько» – почти что снисходительно пропела она, принимая из рук племянницы синюю бархатную коробочку, внутри которой пряталась маленькая брошка в виде серебряной стрекозы с перламутровыми крылышками. Тётя Венза всем металлам на свете предпочитала золото, но уж на золотое украшение тратить свои накопления Амелия не решилась бы, да и не ждала она от тётки ни тёплых прощальных объятий, ни слёз, ни понимания. Казалось, Венза так увлеклась своим новым «проектом», что даже и не придала значения отъезду племянницы.
Что ж…
Амелия давно поняла, что была привязана к тёте гораздо сильнее, чем та к ней. И, наверное, даже не столько привязана, сколько очарована тем образом жизни, который богатая на необычные таланты Венза вела. Когда очарование испарилось, покинуть отчий дом оказалось на удивление легко. Внезапно Амелия ощутила себя совершенно свободной от всяких надежд и привязанностей. Собрав свои немногочисленные пожитки и скопленные деньги, она решилась сделать то, о чём всегда мечтала…
– Нет, тебе надо остановиться в пансионате. Там можно снять мебелированную комнату на длительный срок. Так поступают одинокие молодые девушки и юноши, сохраняя при этом деньги и соблюдая приличия. Это очень удобно, милая, – наставническим тоном поучала спутницу пожилая дама. Амелия чуть было не прослушала то, о чём там старушка толкует, слишком уж глубоко погрузившись в воспоминания о недавнем прошлом. Эту женщину звали мадам Эрхард – она представилась, когда подсела к девушке в самом начале пути и, узнав, что та впервые в жизни выехала из родных краёв, вознамерилась обучить её основам выживания в долгих поездках и предупредить о тех трудностях, с которыми Амелии предстоит столкнуться в Вильдорее. Сама мадам Эрхард оказалась путешественницей со стажем. Она была подготовлена ко всему на свете, имела при себе целый набор полезных баночек с лекарствами, флягу с портвейном и к любым трудностям относилась со спокойствием, которому можно было бы только позавидовать. Возможно, последний пункт имел какое-то отношение к фляге, но Амелия ни разу не видела, чтобы пожилая дама сделала из неё хотя бы один глоток. Очевидно, у неё в запасе имелся какой-то другой секретный способ сохранять безмятежность. Даже и сейчас, когда на некоторых пассажиров хлынуло беспокойство, весьма небезосновательное, эта старушка оставалась невозмутимой и ни разу не сбилась с подсчёта количества петель в том бесформенном шерстяном месиве, над которым она с маниакальным упорством орудовала спицами уже вторые сутки подряд.