000
ОтложитьЧитал
Глава 1: Не то время, не то место
Пролог:
Задолго до того, как человечество обратило свой взор к звёздам, в колыбели нашей Солнечной системы покоилась планета, чьё имя ныне стёрто из памяти, и имя ей – Терриа'Эйн. Двенадцать великих империй, каждая со своей уникальной культурой и неповторимой расой, делили её континенты, поддерживая хрупкое равновесие. Эпоха же процветания была отмечена сотрудничеством и взаимопониманием до тех пор, пока древние свитки с печатью империи Эл'Дариона, найденные в руинах давно ушедшей цивилизации, не нарушили наш покой.
Письмена эти поведали нам о расе, предшествовавшей всем ныне живущим, – легенды о существах, чьё имя стало синонимом разрушения, именуемых Первородными. Они были воплощением безжалостной тирании, а их жажда власти не знала границ.
Земли после их шествия окропились кровью, флора и фауна превратились в безмолвных свидетелей смерти, а в воздухе витала аура погибели. Жестокости тем созданиям не было предела, и казалось, ничто не могло остановить триумфальное шествие той расы к полному господству.
Но вот что осталось загадкой для потомков: в зените своей славы Первая империя исчезла внезапно, без следа, словно её и не существовало вовсе. Причина этого исчезновения осталась погребённой под толщей времени, оставив лишь шёпот, обрывки знаний и недостоверность в истине.
Мы не знали, как должным образом принять эту информацию и что за ней последует. В нашем сознании возникали вопросы, на которые не было ответов: как могла такая могущественная цивилизация просто исчезнуть? Были ли они жертвами собственных амбиций или же погибли в результате войны или природного катаклизма?
Но все эти догадки померкли, когда последние строки трактата омыли чистыми водами истины наше восприятие спокойного мира, посеяв леденящий душу ужас в сердцах двенадцати империй: “Мы уничтожили не всех… Они всё ещё среди нас”.
Эти слова разлетелись по миру со скоростью молнии. Паника охватила Терриа’Эйн подобно чуме. Империи, вчера ещё занятые торговлей и дипломатией, сегодня смотрели друг на друга с маниакальным подозрением и тревогой: “Кто они – те, кто остался? Кто носит в себе их кровь?”.
Советы мудрецов собирались в спешке, пытаясь расшифровать намёки, оставленные в найденных откровениях. Но все они были обрывочны, полны метафор и аллегорий, словно их авторы боялись даже упоминать подлинную природу исчезнувшей расы.
В городах вспыхивали бунты, подпитываемые страхом и недоверием. Обвинения сыпались как град, и даже самые невинные поступки могли быть истолкованы как признаки наличия врага среди своих. Инквизиторы, наделённые правом искать, выявлять и искоренять "скрытую угрозу", рыскали по улицам. Под их взором всё казалось поводом для истребления: цвет глаз, редкое имя, забытая древняя песня, сказанная невпопад.
Паранойя проникала в самые основы общества – разрушая связи, которые веками скрепляли империи.
Немногие мудрейшие, беспрерывно продолжали подробно изучать свитки, поддаваясь судорожной спешке, затуманивающей рассудок, надеясь найти ключ к разгадке. Они выдвигали теории о ритуалах, позволяющих древним сущностям, будучи духами, вселяться в тела нынешних обитателей планеты. Каждая была страшнее предыдущей, и каждая лишь усугубляла всеобщий ужас.
В то время как одни предавались панике, другие готовились к войне. Империи укрепляли границы, призывали на службу ветеранов, разрабатывали новое оружие, цепляясь за все возможные способы защитить жителей от нависшей ауры неизведанного. Но как бороться с тем, кто невидим? Как обнаружить врага, которого даже не знаешь в лицо? Может, им окажется твой друг, наставник или же кровный человек?
Незаметно и коварно "древнее зло" пускало корни безумия в сердца и разум жителей, готовясь к своему триумфальному возвращению. Но эти вновь обретённые знания – лишь последствия страха перед неизведанным, ибо, как гласит вечная мудрость: паника – лучший союзник хаоса.
И пока Терриа'Эйн погружался в бездну мрака и подозрения, Первородные из тени вышли в свет.
Первый след:
В глубине горного хребта Кристальных Пиков, где обитали могучие трёхметровые рудокопы-гиганты империи Драв’Горн, старейшина, известный своей мудростью, почувствовал неладное. Земля, обычно покорная его прикосновениям, теперь дрожала под руками, словно в лихорадке. Созвав срочным образом коллегию мудрейших, он поведал им о своём тревожном предчувствии. Размышляя над ситуацией, как единым целым, они выявили причину беспокойства, лежащую глубоко в недрах империи. Вместе мудрецы спустились в самые глубокие шахты – туда, где свет факелов едва рассеивал вечную тьму.
Там, в сердце горы, их взору предстало нечто странное и пугающее: жилы кристалла, обычно сияющие всеми красками, потемнели, словно истощились. В их центре пульсировал слабый источник энергии, от которого веяло парализующим холодом, проникающим в сознание.
Мудрец, прикоснувшись к кристаллу, увидел обрывки видений: багровое небо, искорёженные деревья, лица, искажённые яростью и ненавистью… И людей, принимающих облик драконов неимоверной высоты.
Его видения открыли ему глаза на то, что в глубинах времени, задолго до появления других рас, Терриа'Эйн населяли создания, чьи имена давно стёрлись из памяти смертных и лишь в свитках остались отпечатки их существования. Первородные были не просто властелинами этого мира, но и его живыми хранителями, обладая глубокой связью с самой тканью реальности. Их цивилизация была наделена способностью, которая позволяла им манипулировать своей физической формой.
Во времена идиллии представители Первой империи являлись существами изящества и гармонии, их тела отражали красоту и спокойствие внешнего мира, подобно людскому обличию… но с одной отличительной особенностью во внешности – глаза, имеющие форму драконьего ока.
И только стоило им предаться ярости, когда они сами, или же наш мир оказывались под угрозой, происходила ужасающая трансформация. Их кожа с треском разрывалась, кости ломались и срастались заново, а тело покрывалось плотной чешуёй, глаза же загорались нечестивым и леденящим душу, ярким пламенем. Обращаясь в могущественных драконов, они становились кошмаром наяву, воплощением гнева самого Терриа'Эйна.
В этом состоянии народ Первородных был практически неуязвим, сила и скорость того перевоплощения превосходили все способности, что когда-либо видел мир. Сражаясь с чудовищами, заполонявшими родную планету, Первая империя защищала хрупкий баланс и карала тех, кто осмеливался нарушить её гармонию. Но цена этой силы была непомерна…
Каждая трансформация оставляла нестерпимые увечья, но только не на облике дракона, а в их душах, со временем нарушая контроль над истинной формой Перворождённых, делая носителей этой способности непредсказуемыми.
Глава Драв'Горна обомлел: те обрывки событий, что ему открыл сгусток энергии, никак не соотносились с изучаемыми свитками и их описанием – увиденное было шокирующим, разбивающим вдребезги все прошлые знания.
Он отшатнулся, понимая: это отголосок той самой расы, что правила нашими землями на заре зарождения.
Те обрывки забытой истории навели его на размышления: возможно, последние оставшиеся в живых Перворождённые могли покинуть поверхность Терриа'Эйна, запечатав себя в глубинах планеты, дабы не стать угрозой для мира, который они когда-то поклялись защищать ценой своей души. И лишь призрачный шёпот о них до сих пор бродит по древним руинам и забытым пещерам в виде надписей и рисунков, напоминающих о днях, когда гнев богов ходил по земле, облачённый во плоть Первой империи.
И кто знает, возможно, где-то в самых тёмных уголках всё ещё мерцает искра их ярости, готовая вспыхнуть вновь, когда неминуемая угроза приведёт нас на грань гибели.
Нарастающая тревога:
В это время к обсерватории империи Эл'Дарион, где каждый камень дышал искусством, а знания переплетались с самой реальностью, держала свой путь юная провидица по имени Лиандри. Она пришла сюда, ведомая предчувствием "скрытой угрозы", терзавшим её разум.
Обсерватория, обычно место покоя и ясности, встретила её нарастающим чувством дисгармонии. Священные потоки эфира, привычно спокойные и предсказуемые, словно реки, текущие по знакомому руслу, теперь бурлили и кипели. Они напоминали бушующий океан, отражая хаос, который, казалось, охватил наши земли. Лиандри видела кошмары. В них незнакомые люди, чьи лица, переполненные яростью, превращались в чудовищных драконов. Прекрасные города, архаичные возведения, гордость мудрейших – Эл'дарион и остальные империи – рушились под натиском их свирепой силы.
Но вместе с ужасающими видениями, её охватывало странное, почти инстинктивное чувство. Это было ощущение самозащиты, исходящее от самих представителей Первородной расы, от тех, кто стояли у истоков Терриа'Эйна. Пробудив свою истинную форму, они готовились дать отпор надвигающейся угрозе.
Молодая провидица поделилась своими видениями с Советом мудрецов Эл’Дариона. Но её слова встретили скептически: провидцы часто видят события в туманных образах, и трудно отличить истинное пророчество от плода воображения только вступившим на путь провидения ясновидцам. Однако её настойчивость и искренняя тревога заставили мудрецов задуматься. Они решились провести опасный ритуал, чтобы проникнуть сквозь завесу тайны во времени и увидеть подлинную природу угрозы.
Лиандри стала его центром – проводником между реальностями.
В ходе ритуала она окунулась в чертоги истоков Терриа’Эйна, и те видения ей прояснились для неё целостностью произошедшего: молодой принц, одержимый властью и господством над всеми живыми, держит в страхе все расы, подчиняя себе их волю. И только Первая империя встаёт на защиту планеты. Лиандри увидела не чудовищных драконов, а облик обычных людей – и лишь в минуты гнева, страха или отчаяния, их глаза вспыхивали отблеском своих истинных генов. Эхо памяти прошлых лет показало ей обратную историю тех забытых времён.
Она выдвинула гипотезу о том, что, возможно, найденный трактат искажён и вероятно, кто-то переписал былые события в своих корыстных целях или же под страхом смертного приговора, если не хуже. Совет понимал последствия вновь обретённой вести: подобное открытие уличит влиятельных и почитаемых лиц их благого государства во лжи. Тем самым они потеряют как накопленную веками репутацию, так и все привилегии среди других империй. Совет мудрецов настоятельно призвал Лиандри хранить свои доводы при себе, намекая на суровое наказание за непослушание.