Сильвия из царства лис

*ГЛАВА 1 – РАСПРАВА НАД СЕМЬЕЙ ДЕ ЛЯ РУЖЕ.

Осень. 1515 год. Франция.

– Господь с вами! – говорит священник в окончание святой мессы, стоя за алтарём.

– И со духом твоим! – отвечает ему паства.

– Да благословит вас всемогущий Бог, Отец, и Сын, и Дух Святой.

– Аминь.

– Идите с миром Христовым.

– Благодарение Богу.

Пока монахини на балкончике сверху допевали последнюю песню, прихожане начали постепенно покидать храм. На вечернюю службу прибыла вся деревня. Длинные скамьи, стоящие в два ряда, были заполнены деревенским народом.

На задней скамье сидела одна из семей. Мама с младенцем на руках, рядом папа, старшая сестра, после неё два брата-близнеца, за ними ещё один брат чуть помладше, а за ним ещё сестра и за ней ещё брат.

Особенностью семьи было то, что от одного до последнего, все были рыжеволосые, бледнокожие, с яркими виснушками на лице. Это единственное рыжеволосое семейство в деревне по фамилии Де Ля Руже.

Односельчане оглядывались на них то с опаской, то со злобой, но основным чувством, которое испытывали к ним жители деревни, была зависть и ненависть. Ведь никто ни разу не слышал ссор или ругани в семье. Семья была плодородной, с множеством детей, все здоровы, да и их дом был большой, на окраине деревни, недалеко от леса.

Семья Де Ля Руже была самой обсуждаемой в деревне. Все их не любили и поговаривали, что это семейство тайно занимается колдовством, а сама мадам Жаклин Де Ля Руже, по словам соседей, была злая ведьма, а месье Жирард Де Ля Руже её сообщник-колдун.

Выходя из церкви, Жирард и Жаклин, вместе со всеми детьми, идут вдоль деревни и, как всегда, видят недоброжелательные взгляды и слышат различные оскорбления и сплетни, которые распространяют о них деревенские жители. Они шли по переулкам деревни вслед за рыжей семьей, напевая песню:

"Ты посмотри на этих рыжих кровопивцев,

Стереть бы их с лица земли, нечестивцев.

(Шептал один сосед второму на ухо.)

Верно говоришь, сосед,

От них у нас полно несчастий, много бед.

(Отвечал ему он.)

А мне как мезко видеть их, как одиночке,

Ведь нет ни мужа у меня, ни сына нет, ни дочки,

Нет никого, какая безысходность,

А глянь на них, какая плодородность.

(Жаловалась одна одинокая сельчанка)

Всё хорошо у них, друг друга любят, бед не зная,

А мы живём ругаясь и кричать не прекращая,

Живём вдвоём как кошка с собакой,

И каждый вечер ссоры, драки.

(Возмущались местные молодожёны.)

А Жирард то мужичок – красавец,

Да только вот женатый он, мерзавец.

(Вздыхали одинокие красавицы деревни)

А Жаклин – красавица, я влюблён,

Душой и сердцем к ней я покорён.

Она прекрасная, сладкоголосая,

Загадочная и рыжеволосая.

(Пел местный мужчина.)

Забудь ты эту рыжеватую!

(Говорит ему друг.)

Сжечь её, ведьму проклятую!

(Разъярённо кричит толпа.)

Эта нечистая дьявола семья,

Как безбожная в аду гореть должна!

Посмотрите на их волосы и взгляд!

При виде них руки и ноги дрожат.

Сжечь мужа! Сжечь жену! Сжечь их детей!

Чтоб небыло на нашей земле подобных людей.

Пусть их всех незамедлительно казнят,

Чтоб их души полетели прямо в ад! Прямо в ад! Прямо в ад!"

И вот семья Де Ля Руже уже подходит к своему дому, слыша, как отдаляются неприятные слова в их адрес.

Пузатый священник Отец Кушон, чья фамилия очень соответствовала его омерзительной свиноподобной внешности, имел ужасный вид. Его нос действительно напоминал выраженный свинячий, его будто бы придавили кверху. Он стоял с несколькими братьями монахами из местного монастыря в комнате для католических собеседований в башне церкви и наблюдал из окна вслед за семьей Де Ля Руже.

К приходу церкви подъезжает карета, запряженная тройкой лошадей. За ней следует целый отряд рыцарей и стражей с факелами.

Раздался стук в дверь, и в тайное помещение святого собеседования входит епископ провинции Нормандии, за ним сразу входит главный судья провинции Месье Жюль Ришар.

Пожилой епископ постоянно совал пальцы под свою митру, возвышающуюся на его седой голове, и без устали начесывал свою покрасневшую от укусов вшей кожу.

Отец Кушон поцеловал руку епископа в знак приветствия, а затем обратился к главному судье.

– Прежде всего хочу вас поприветствовать и пожелать вам успешного выполнения обязанностей главного судьи нашей провинции. Несмотря на то, что его величество Франциск уже чуть более половины года стал королем Франции, вы продолжаете занимать эту важную должность, принося благо всей Нормандии и французскому государству.

Месье Жюль Ришар резко раскрывает документальный свиток и шепчет что-то про себя, зачитывая текст. Затем откладывает документ и обеспокоенно обращается к священнику.

– Отец Кушон, это правда, что в вашей деревне живет семья колдунов? Иначе нам бы не пришлось ехать к вам из Руана вместе с епископом.

– Правда, – надменно ухмыляясь, отвечал священник. – Местные жалуются на них и подозревают в занятии колдовством, что категорически противоречит нашей святой католической церкви. Я лично тоже считаю, что семья Де Ля Руже очень странная.

– Но, Святой Отец, – прервал их один из монахов. – Для таких обвинений нужны доказательства, которых у нас нет.

Священник, епископ, судья и все остальные монахи опустили на него надменные сердитые взгляды. Отец Кушон сжал губы, намекая на то, чтобы тот замолчал. Монах же безоговорочно повиновался.

– В нашей стране запрещены подобные действия, – говорил судья Жюль Ришар. – Наш новый король, как и все его предшественники, одобряет установленные увековеченные порядки, которые уже действуют на протяжении многих лет, и его величество с почтением относится к святой инквизиции.

– Франция – великая дочь церкви нашей, – говорил епископ, не переставая начесывать голову. – Наша церковь не позволяет людям содействовать с дьяволом, ведь это может нанести вред местным жителям и всей нашей Франции. Такой грех, как колдовство, должен караться сожжением заживо.

– Вы правы, ваше святейшество, однако я забыл вас оповестить о чем-то относительно семьи Де Ля Руже. Они все рыжеволосые, – дополнил Отец Кушон, после чего оглушительно прогремел гром, заставив всех вздрогнуть.

– Иисусе! – прокричал епископ. – Рыжие волосы – это же языки адского пламени! Рыжий человек не является детём Божьим, рыжие люди – это дети Сатаны, и они украли цвет огня из ада, который присвоили своим волосам!

И тогда судья Жюль Ришар оглянулся на епископа, надменно ухмыляясь, высоко подняв брови.

– Мы знаем, что делать, – заламывая пальцы сказал Месье Ришар.

Судья вышел из церкви и приказал всем прибывшим с ним стражам направиться к дому семьи Де Ля Руже, чтобы сжечь их заживо. Тут же подоспели Отец Кушон и епископ, а за ними рядом шагали монахи.

Встав впереди отряда рыцарей вместе с судьей Ришаром, они взяли факелы, епископ высоко поднял крест, и они двинулись инквизировать рыжеволосую семью. А пока они шли, по деревне эхом разносилась песня в десятки голосов:

" Мы идем, идем, идем, чтобы спасти народ

От мрака, страха, бедствий, всех невзгод,

За это дело важное беремся мы,

Дабы сжечь до тла детей сатаны.

Спасем великую страну от ведьм, колдунов,

Освободив ее от магии и дьявольских оков,

Безбожество огневолосое с лица земли сотрем,

Семью Де Ля Руже до пепла сожжем.

И пусть они горят, безбожники нечистые!

Мы боремся за правду и за истину,

За право истины нашей церкви Святой,

Семью Де Ля Ружей в огонь!

Их взгляд холодный, а волосы как пламя,

Горящее во всяком месте ада,

Вся этот бесовщину с нас долой!

Семью Де Ля Руже в огонь! "

Во время того, как проходил марш отряда с факелами под эту жуткую песню, по лесной опушке, неподалеку от дома семьи Де Ля Руже пробегал рыжий лис. Услышав громкие лозунги отряда, лис стал наблюдать за происходящим.

Супруга Жирарда подала ужин на стол. Семья помолилась и принялась опустошать тарелки с горячим луковым супом. Жаклин никак не принималась есть, постоянно мешая ложкой по тарелке, о чем-то волнительно рассуждая.

– Жаклин, дорогая, почему ты не ешь? – спросил её супруг. – Сегодня ты приготовила отличный луковый суп. Съешь хотя бы ложечку.

Она лишь хлебнула пару капель и, отведя взгляд, продолжила блуждать в своих мыслях.

– Жаклин, я вижу, что тебя что-то беспокоит, – погладил её по золотисто-рыжим волосам Жирард. – Если слова соседей задели тебя, не обращай внимания на мнения людей, недовольных собственной жизнью. Они уже не первый день и не первый год распускают сплетни о нас.

– Не это меня беспокоит, любимый, – глубоко вздохнув, сказала Жаклин. – Я боюсь, что это может обернуться бедой. Ты же знаешь, что в нашей стране уже много лет действует инквизиция, и её костры горят по всей Европе. Любой ложный донос болтливых соседей может стоить нам жизни, и в любой момент сюда могут приехать уполномоченные из Руана. Тогда, боюсь даже представить, что с нами могут сделать.

– Жаклин, – прижал её к себе муж и не успел ничего сказать, как в дверь начали стучать с шумом.

Стук был постоянным. Всех насторожило такое явление. Новорожденная малышка в колыбели, проснувшись, начала громко плакать. Жаклин побежала к младенцу.

– Семья Де Ля Руже! – прозвучал голос Отца Кушона за дверью. – Семья Де Ля Руже, немедленно откройте дверь!

Жирард открыл дверь, когда внезапно Отец Кушон надменно толкнул его своим огромным животом и вошёл внутрь. За ним последовали епископ и судья, за которыми был виден отряд стражи с факелами. Судья месье Ришар и отец-епископ начали пристально разглядывать каждого члена семьи Де Ля Руже.

– Исчадие ада, – оскалился и прошептал епископ.

Месье Ришар разворачивает свой свиток документов.

– Жирард Де Ля Руже, ты, твоя супруга и вся твоя семья обвиняетесь в занятии колдовством, что оскверняет Римско-католическую церковь и противоречит законам Франции, действующим уже много лет.

– Господин, помилуйте, ни я, ни моя жена не отрекались от Слова Божьего, – убеждал его Жирард.

– Мой муж прав, – подтвердила Жаклин. – Мы не занимались ничем подобным.

– Соседи жалуются, что вы поклоняетесь дьяволу по ночам и проводите магические ритуалы, – заявил Отец Кушон.

– Будьте благоразумны, Святой Отец, – умолял его Жирард. – Вы же знаете наших односельчан. Они клевещут, обманывают.

– Возможно, односельчане нас обманывают, но моё зрение не обманывает меня уже тридцать пять лет, – корыстно улыбаясь сказал месье Ришар, поглаживая одного из сыновей Жирарда по его рыжей курчавой шевелюре.

– Вы только посмотрите на цвет своих волос, которые даже язык не поворачивается назвать волосами. Это же языки адского пламени и не иначе! – злобно выкрикнул отец-епископ своим старческим хриплым голосом.

– Я надеюсь, в аду вас примут за своих, – выходя из дома сказал Отец Кушон.

Священник, епископ и судья покинули дом, плотно закрыв за собой дверь, подперев её большой палкой. Месье Жюль Ришар обернулся к отряду стражей, сделал щелчок пальцем, после чего они окружили дом и облили его факелами. Дом вспыхнул словно свеча и заполыхал огнём.

Лис, контролирующий происходящее на опушке, немедленно побежал к горящему дому. Безжалостное пламя сжигало всё до последнего. Кашляющая от дыма Жаклин не переставала звать Жирарда и остальных своих детей. Она пыталась смотреть сквозь огонь, чтобы увидеть хоть кого-нибудь, но всё было тщетно. Женщина больше не слышала их криков, однако она услышала детский плач своей новорожденной дочери.

Жаклин вынимает её из кроватки и ищет ближайший выход. Она сбегает из пожара с младенцем на руках через окно. Вот только горящий обломок сверху свалился прямо на спину несчастной женщины.

Ещё пока живая, она подняла голову и увидела лиса. Рыжее животное смотрело своими янтарными глазами, мелькающими оранжевым отражением пламени, на умирающую женщину и младенца, который смог уцелеть в пожаре.

Лис осторожно подошел к женщине, не переставая смотреть на неё. Жаклин увидела сострадание в глазах рыжего лиса. Она пододвинула к нему своего ребёнка. Изнемогая, она начала просить рыжего лиса.

– Помоги, пожалуйста, забери мою дочь, спрячь её подальше от людей, спаси её, прошу тебя! Помоги! – со стоном выговорила женщина и издала последний вздох.

Лис подошёл к малышке, она взглянула на него своими ярко-зелёными, словно изумрудными, глазками и тотчас же перестала плакать. Она аккуратно погладила его по носу, не переставая смотреть на лиса. Из-под пелены выглядывали еле растущие волосы на этой прекрасной головке, цвет которых сливался с пламенем пожара и шерстью лиса.

Пожар разгорался сильнее, полетели обломки. Ещё немного времени, и от дома не останется ничего, кроме пепла. Лис резко хватает младенца за край пелены и убегает с ней в лес. Отдаляясь от горящего дома, в изумрудно-зелёных глазах малышки пылал огонь. Она видела, как сгорал её родной очаг, а в нём и все родные.

Рядом с домом она увидела отряд стражей и троих злоумышленников, которые устроили этот кошмар – Месье Ришара, епископа и отца Кушона. Она отдалялась от деревни вместе с лисом и смотрела в их зларадостные алчные лица. Вскоре лис с младенцем скрылись в чаще леса.

*ГЛАВА 2 – ЦАРСТВО ЛИС.

Пятнадцать лет спустя.

После гибели семьи малышки, лис забрал её в своё поселение с другими лисами в чаще леса. Рыжие отзывчивые четвероногие звери отнеслись неравнодушно к несчастной крохе и спрятали её в своём тихом убежище в чаще леса, окружённым деревьями. Рыжие лисы жили в норах большим поселением, в котором насчитывались десятки лисиных семейств.

Мишель, так звали того самого рыжего спасителя, который унёс малышку из пожара, после которого она осталась круглой сиротой. Хотя учитывая то, что лисы вырастили её, поставили на ноги, позаботились о ней, её сложно было назвать сиротой. Ведь все эти добрые лисы стали для неё семьёй, единственной семьёй, а их округ стал пристанищем для бедной девочки, рискующей попасть на растерзание суеверных людей, подозревающих рыжеволосых в колдовстве или ещё в каких-либо нечистых явлениях.

Большинство бестолковых жителей Франции и некоторых соседних стран Западной Европы верили в тот бред, который им навязывала католическая церковь и монархи, имеющие власть, что стало угрозой для многих, в особенности для тех, кто родился с рыжей шевелюрой.

Однако за надёжными защитниками дело не стало. Ведь каждая лисица этого лесного округа стала для неё другом, покровителем, защитником, словно ангелы-хранители. Они всеми силами берегли её от человеческих глаз.

У лис очень хорошее обоняние и отличный слух. Услышав шаги приближающихся путников, лесников или грибников, четвероногие опекуны тотчас же прятали девочку. Правда, в этих местах редко кто ходил из людей, но всё же они берегли её как зеницу ока, словно свою принцессу.

В пристанище лис девочка имела свою личную просторную нору, которую она украшала цветами, шишками и различными находками из леса. В дополнение, она соорудила небольшую дыру, что служила окном для обительницы норы, в котором она могла видеть луну и утренний рассвет.

Она жила очень счастливо со своей новой семьёй. Лесные друзья дали рыжеволосой девочке имя Сильвия.

Сильвии исполнилось пятнадцать лет. Рыжеволосая, как золотой луч солнца, с белой фарфоровой кожей, яркими рыжими веснушками на лице и изумрудно-зелеными глазами. Она выросла веселой, жизнерадостной, счастливой и свободолюбивой. У нее был прекрасный голос, который хотелось слушать без перерыва.

Ее внешность могла поразить любого, кто никогда не видел этой стройной, как лоза, красавицы с яркими рыжими волосами, переливающимися красным отливом, с бровями и ресницами того же цвета.

И еще то, что дополняло ее загадочную огнеподобную красоту, – это красно-розовые жилки на веках, которые подчеркивали ее золотые ресницы и изумрудно-зеленые глаза.

Сильвия не знала горя и бед среди своих опекунов. Их было больше сотни в поселении, однако одними из самых запоминающихся и интересных были лис Мишель, который спас пятнадцать лет назад от смерти новорожденную Сильвию и стал ее верным соратником и лучшим другом, с которым она проводила большую часть своего времени.

Затем был лис старейшина Рой. Все лисы его уважали и считали его своим вожаком благодаря его мудрости и опыту жизни. Старейшина Рой был авторитетом для каждого своего сородича, включая приемную в своем поселении Сильвию. Как и любому народу, нужен был умный и справедливый руководитель, в чем не повезло ни Франции, ни Германии, ни Англии, ни всей Римской империи и всей западной Европе. Но Рой был отличным, уважаемым вожаком всего поселения, которое Сильвия называла царством. Царством лис.

После него шел старый лис Бенуа, которого все также очень ценили наравне со старейшиной Роем. Ведь он, как самый старый во всем поселении, был самым опытным. Его рыжая шерсть была наполовину седой, что поглощало его когда-то насыщенный красно-оранжевый цвет.

Хотя самым старым не был Бенуа, а старушка лисица Джозефина, которая иногда говорила что попало, хоть стой, хоть падай. Смешная бабушка лисица. Старая лисица Джозефина была родной бабушкой Мишеля – лучшего друга Сильвии. Иногда этот четвероногий божий одуванчик  мог сказать что угодно, что могло вызвать приступ смеха. И даже в своем возрасте она была подвижной не только по характеру. Хоть еле передвигаясь, но бабушка лисица могла быстро бегать, правда, не более пяти метров, но это уже была шутка.

Затем были Поль с его женой Мари, у которых было целых семеро лисят. Они, конечно, не были единственной семьей такого рода, их было много. Но на данный момент их превосходили все количеством своего рыжего пушистого потомства.

Несмотря ни на что, лисы никогда не осуждали кого-то, а если что-то было не так, они решали проблемы мирно. Но этого и не требовалось, так как, в отличие от людей, в их поселении не было таких как жадные, злобные или ненавидящие кого-то. Они все были одной семьей. И дружили не только между собой. У лис было множество друзей: ежи, волки, медведи и многие другие звери, да и весь лес был дружен с ними – от сов до мелких насекомых. Кстати, насекомые даже усердствовали и шили платья для Сильвии. Зайцы приносили им нитки и иголки, которые они крали из домов злых деревенщин, а также рулоны ткани.

Сильвия, как напомню, называла свое поселение царством. Да, действительно, существует фраза "царство лис" в науке о животном мире, относящая их к семейству псовых. Однако Сильвия имела в виду королевство, где царствовали только они, и все были свободны. Там не было законов, похожих на инквизицию, или культуры, которая не любит кого-то. Там все были свои. Лисы остерегались чужаков, но в случае необходимости принимали любого несчастного, просящего убежища и защиты, так же, как приняли и вырастили Сильвию. Поэтому в их поселении царствовала дружба и отзывчивость, что не встретишь далеко не в каждом человеке, не говоря уже о животных.

С момента прибытия новорожденной Сильвии и до сегодняшнего дня лисы берегли её от жестоких законов католической церкви и посторонних глаз, которые могли бы поступить с ней так же, как судья, епископ и священник поступили пятнадцать лет назад с её невинной семьёй.

Рыжеволосая, как золотой луч солнца, с белой, как снег, кожей и яркими рыжими веснушками на лице, Сильвия не знала горя и бед среди своих опекунов. И вот, как всегда, она рано утром бегает и резвится по просторным лесным местам, запевая на всю округу песню своим красивым мелодичным голосом:

" Солнечный свет мне дарит улыбку,

Веселье и радость, хороший настрой,

С отрадным я кличем бегаю шибко,

По лесу любимому, лес – дом мой родной.

С рыжими лисами с лет малых росла,

Не зная людей и мирской суеты,

Я рыжеволосая, словно, сама я лиса,

Но жизнь моя точно – жизнь рыжей лисы.

Живу днём сегодняшним,

Здесь зайцы, медведи, ежи мне друзья,

Дружу с на луну волком воющий,

Этого леса все звери – моя большая семья.

Однако уведеть бы на мгновение,

На что же похожа жизнь мира людей,

Работы хлопоты, людское общение,

Хочу ознакомиться я с этим скорей. "

*ГЛАВА 3 – ВСТРЕЧА С НЕЗНАКОМЦЕМ.

Резвясь по лесу, Сильвия не заметила, как оказалась на опушке леса, за которой раскинулась просторная долина цветов, а недалеко виднелись дома некой деревни.

За все свои пятнадцать лет девушка, можно сказать, выучила каждое место в этом лесу, однако она никогда не выходила за его пределы.

Ей стало до боли любопытно, что же происходит за гранью её родного леса. Она осторожно стала выходить к цветочной долине. Ослепляющий утренний рассвет разливал яркие лучи по пространству, по которому проходил юноша, после чего сердце рыжеволосой девушки забарабанило от страха, так что она совсем растерялась.

Парень выходил из леса и направлялся к самой деревне, неся на спине хворост из сухих веток. У него были тёмные густые волосы и красивые большие глаза голубого цвета. Этот паренёк был приблизительно того же возраста, что и Сильвия, однако она этого всё равно не понимала, ведь это первый человек, которого она увидела за всю свою беззаботную жизнь в лесу среди четвероногих.

Он невольно обернулся и увидел Сильвию, неименуемо дрожащую от страха. Её рыжие волосы переливались на солнце огненно-золотистым оттенком. Парень остановился и немного посмотрев на незнакомку, он скинул хворост со спины.

– На твоём месте я бы не показывал волосы, глядишь и на костре оказаться легко, – окликнул он девушку.

Сильвия растерялась от неожиданной встречи с незнакомцем и мигом спряталась за дерево. Парень пристально всмотрелся и осторожно подошёл к испуганной рыжеволосой девушке.

– Да не бойся ты, я не причиню тебе зла, – усмехнулся паренёк. – Я не такой, как остальные зеваки и не считаю, что люди с твоим цветом волос чем-то отличаются от всех, кроме как внешностью. Но тебе лучше было бы спрятать от посторонних глаз волосы под платок, ведь ты знаешь, какие люди суеверные.

Сильвия перестала бояться. Она ещё долго молчала и смотрела в глаза незнакомому красавцу. "Так вот какие они – люди," – подумала Сильвия. Этот парень показался ей очень красивым и понимающим, и пусть это первый человек за всю жизнь, которого она видит.

– Меня зовут Габриель, – представился ей юноша. – Я не так давно живу в этой деревне. У меня нет семьи, поэтому приходится работать на кого-то. А ты, видимо, не отсюда?

Сильвия продолжала молчать и смотреть на незнакомца, словно немая.

– Ты немая, что ли? – настороженно спросил Габриель, обеспокоенный её молчанием. – Я спрашиваю, откуда ты?

– Я не местная, – с трудом выдавила из себя ответ девушка.

– Ну, я так и думал, что ты из соседней деревни.

Сильвия молча качнула головой и продолжала внимательно рассматривать парня. Габриель недоумевающе посмотрел на странную незнакомку и помахал ладонью перед её лицом.

– Ты язык проглотила? – разбудил её от задумчивости юноша. – Кажется, говорить ты умеешь, так почему молчишь? Ты какая-то странная.

– Ах да, конечно, умею говорить, конечно, – вздрогнув и нервно отвечала девушка.

– Раз так, откуда ты? – продолжал допрашивать Габриель. – Где ты живешь и что ты здесь делаешь?

Сильвия продолжала молчать и оглядываться в растерянности, не зная, что ответить. Габриель совсем не понимал странного поведения рыжей незнакомой красавицы.

– Не хочешь разговаривать, как знаешь, но ответь, как тебя зовут хотя бы.

– Сильвия, – смущенно назвала своё имя девушка.

– Значит, тебя зовут Сильвия, – произнёс парень, восхищаясь её огненной красотой. – У тебя красивое имя.

Сильвия ещё больше засмущалась, и её бледное лицо покраснело от стеснения. После этого она продолжала молча стоять напротив парня и не произносить ни слова, что действительно настораживало его.

– Что же, Сильвия, не хочешь разговаривать? Тогда желаю тебе доброго дня, – усмехнулся Габриель, махнул рукой, поднял хворост и направился в сторону деревни.

– Странная какая-то, – тихо смеясь, проговорил по дороге юноша.

Сильвия же, немного погодя и глядя на отдаляющегося по полю Габриеля, повернулась к лесу и скрылась в его чаще. Она поспешила к своему пристанищу, где жила со своими четвероногими рыжими друзьями.