Красный Дракон Империи

Учиться Насте нравилось, особенно физика заинтересовала, но она то и дело удивлённо вскидывала на меня глаза, а однажды не выдержала и спросила, откуда я всё это знаю, если в школе мне такое не преподавали.

– Знаешь пословицу «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали»? Вот и не спрашивай. Забыла, что со мной приключилось? – Настёна замотала головой. – Правильно, и не забывай. Да смотри, никому о том не рассказывай, а то беду на нас на всех накличешь.

– Витюш, а расскажи? – Глаза у Насти стали как у кота из мультфильма про Шрека. – Мне же аж страшно иногда. Ты стал разговаривать и вести себя как взрослый. Будто бы чужой кто-то.

Я обнял её и погладил по голове. Настёнка прильнула ко мне и стала похожа на маленького котёнка, который ищет тепло и ласку.

– Эх, ты, котёнка моя маленькая.

– Я не маленькая.

– Ну, хорошо. Большая котёнка! – Я улыбнулся. – Не бойся, сестрёнка, теперь всё будет хорошо. Просто после того случая я быстро повзрослел. Ну а знаю много, потому что книжек много читал, а теперь вот вспомнил всё прочитанное.

Настёна подняла на меня глаза и недоверчиво покачала головой. Уж она-то прекрасно знала, что застать братца с книжкой в руках было нереально. Но, молодец, промолчала. Хотя разговора с ней рано или поздно всё равно не избежать.

Вечером вернулся из Шимановска дядька Андрей. Хмуро огляделся, молча сел у печи и закурил. На мой вопросительный взгляд только раздражённо махнул рукой.

– Что стряслось, дядька Андрей?

Казак затянулся душистым самосадом, а потом с печалью в голосе произнес:

– В Шимановск откуда-то из центра приехал какой-то уполномоченный. Сказывают, в России голод лютует сильно. Будут хлеб и скотину забирать.

– Ё….! – Я осёкся под нахмуренным взглядом дядьки. – Голод! Как же мог забыть-то? Ведь тридцать второй год же! Ты вот что, Андрей Григорьич, слушай сюда и сделай, как я скажу, иначе плохо нам всем будет, и даже очень. Сейчас вечеряй, а после пойдём с тобой и часть скотины сейчас же пустим под нож.

Дядька Андрей возмущённо вскинулся и хотел было высказать всё, что он думает о некоторых молокососах.

– Погоди, дядька, дослушай сперва. Скотину и хлеб всё равно изымут, и не факт, что что-то оставят на жизнь. А к тебе придут к первому, так как ты не колхозник, а зажиточный единоличник и вообще подозрительный элемент. Поэтому сейчас зарежем часть скотины, мясо уберём в ледник, а лаз в него завалим. Как ты его копал и обустраивал, о том никто не знает и искать, в случае чего, не будут.

Завтра поутру пойдёшь в Чагоян и приведёшь оттуда председателя колхоза и пару-тройку активистов. Пусть составят опись всей оставшейся живности. Также пусть напишут бумагу, что решением колхозного актива тебе оставлены для пропитания и дальнейшего разведения коза с козлёнком, пяток кур с петухом и пяток кроликов. Всю остальную животину свезём с тобой вместе в Шимановск и там сдадим приехавшему уполномоченному как добровольный взнос в помощь голодающим. Лошадь тоже отпишешь колхозу, но оформишь аренду.

В тот момент я подумал, что старый казак меня пришибёт прямо на месте. Вот так вот просто взять и отдать неизвестно кому скотину, в которую вложил столько труда?! Тем более отдать лошадь.

– Да ты думаешь, что говоришь-то?! – кричал дядька. – Вот так взять и отдать за здорово живёшь?! Сведём скотину на дальнюю заимку и там укроем, пока уполномоченный не уедет. Не вечно же он тут будет рассиживать.

Примечания