Сквозь другую ночь

из романа «Сквозь другую ночь»

«Если честно, я ожидала, что полицейские начнут меня расспрашивать через месяц или два после выхода книги. Но, как оказалось, я была слишком наивна, предполагая, что моя книга нашумит… Хотя так и получилось. Нашумела, в хорошем смысле. Не хочу хвастаться, но роман „Пройти сквозь эту ночь“ стал литературным событием года – это можно оспорить, и самым ярким дебютом года – это признавали даже многочисленные недоброжелатели. Большинство которых появилось как раз по той причине, что роман удался. Я считала, что раз книга нашумела, её прочитает множество людей самых разных профессий. Да, всё так. Только за первый год роман трижды допечатывали, причём всё большими и большими тиражами. Его действительно прочитало много людей, но, как оказалось, одно дело прочитать, и совсем другое – отнестись всерьёз.

Несмотря на то что „Пройти сквозь эту ночь“ позиционируется как true crime и действительно основан на реальных событиях, роман восприняли как обыкновенное жанровое произведение, беллетристику, и никто не взял на себя труд сопоставить его с реальностью. Даже те полицейские, настоящие полицейские, которых мой издатель позвал на презентацию и они, я это точно знаю, прочитали книгу, даже они не заинтересовались ею профессионально. А ещё, как я поняла, любое дело занимает полицейских, не волнует, а именно занимает, ровно то время, пока они им занимаются. Преступление совершено, их ставят на расследование, начальство ждёт результатов, они прикладывают усилия.

Если получается поймать преступника, всем становится хорошо: им, потому что благодарность или награда, или следующее звание; начальству, у которого улучшились показатели; родственникам, которые дождались справедливости. Если поймать преступника не удаётся, полицейские получают втык, к которому относятся философски: бывает. Ведь не каждое дело можно раскрыть. Но как только расследование добирается до одной из этих стадий: „раскрыто“ или „висяк“, они теряют к нему интерес – зачем тратить время и силы? В романе „Пройти сквозь эту ночь“ я рассказала о пяти убийствах, которые произошли за три года до выхода книги и не были раскрыты. Я нашла их в архиве и связала замысловатым, но вполне вероятным образом. Я думала, что моё предположение вызовет у профессионалов интерес, готовилась к тому, что со мной побеседуют, а может быть, даже допросят, но скучная обыденность победила.

Моя версия понравилась только читателям.

Что же касается профессионалов, то… Зачем? Те дела давно в архиве. Да, они не раскрыты, но „по шапке“ дознаватели уже получили. Точка в деле поставлена.

С другой стороны, может, я слишком увлеклась игрой в знаменитую писательницу? Забронзовела настолько, что считаю, что мой роман должны в обязательном порядке прочитать абсолютно все? А в действительности он вызывает интерес лишь у любителей триллеров, среди которых не очень много полицейских – им реальных триллеров хватает. И даже, порой, реальных ужастиков. Может, всё дело в этом, и я напрасно их обижаю? Возможно. Как бы там ни было, мой, основанный на реальных событиях триллер, тепло встреченный и критиками, и читающей публикой, не вызвал ни малейшего профессионального интереса у блюстителей порядка. Жаль, конечно, поскольку, по мнению издателя, это была неплохая возможность поддержать продвижение книги, но получилось, как получилось.

Не скрою: два года назад я даже слегка расстроилась, но, когда прошлое меня настигло, и настоящий полицейский попросил рассказать, как мне пришла в голову мысль объединить пять разных убийств одним преступником, я поняла, что никогда не относилась к работе полицейских так, как она того заслуживает. У меня есть знакомые сотрудники, благодаря им мне удалось получить разрешение на работу в архивах, но наше общение всегда было дружеским, а не профессиональным. Разницу я почувствовала, когда увидела взгляд явившегося ко мне офицера. Бывшего офицера. Он честно признался, что во время службы времени на книги у него не оставалось, зато, выйдя на пенсию, он разнообразил свой культурный досуг – это моя фраза, – и с удивлением увидел, что одно из дел, которое он не сумел раскрыть, описано в романе „Пройти сквозь эту ночь“. Причём раскрыто преступление так, как ему не пришло в голову предположить во время расследования.

Визит Русинова не стал для меня неожиданностью, по телефону Павел честно сказал, кто он и о чём он хочет поговорить. Я подготовилась, восстановила в памяти всё, что планировала сказать в этом случае, но его вопросы и то, как Павел их задавал, меня смутили. И наша встреча привела к двум результатам.

Первый, ожидаемый: я поняла, какой наивной была, когда представляла себе настоящий разговор с настоящим полицейским, которому что-то от тебя нужно, а ты не знаешь, что именно. Не понимаешь, какие вопросы по-настоящему важны, какие он задаёт для отвлечения внимания, а какие – только для того, чтобы посмотреть на мою реакцию. Через пять минут я стала утешать себя тем, что Павел на пенсии, а значит, я могу закончить разговор в любой момент. И только эта мысль позволила мне дождаться конца разговора, а не вскочить и удрать, наплевав на то, что он обо мне подумает.

Второй результат оказался неожиданным и весьма интересным: ко мне вернулось вдохновение. То самое чувство, которое меня давно не посещало. Визит Павла, перед которым мне две недели снилась Геба с окровавленными губами, окончательно показал, что моя история получит продолжение. Расставшись с ним, я отменила назначенную на вечер встречу, отправилась домой и до трёх ночи работала так, как не работала уже три года. Не отрываясь на еду и отдых. А по дороге домой поняла, что никому пока не стану говорить, что вдохновение вернулось – потому что вернулось оно странным образом; и ещё поняла, как назову следующий роман: „Сквозь другую ночь“.

Потому что всё возвращается…»

22 августа, вторник

Отыскать в Сети информацию на Таисию Калачёву не составило труда. Современные авторы давно поняли, что «если тебя нет в Интернете – ты не существуешь», и делали всё, чтобы подписчики о них не забывали: рассказывали не только о творческих результатах и литературных планах на будущее, но и обо всём, что им казалось важным или, как они считали, будет интересным подписчикам.

В результате некоторые из них постепенно превращались в блогеров средней руки и принимались высыпать на читателей то, что им самим казалось мудростью. Другие же активно рассказывали, как работается над книгами, делились впечатлениями от прочитанного, просмотренного, прослушанного, от поездок на литературные фестивали и другие мероприятия, так или иначе связанные с книгами. Или никак не связанными – ведь каждый сам определяет, чем ему стоит делиться в Сети и каким уровнем назойливости окутывать подписчиков.

Что же касается Таисии, то в социальных сетях она присутствовала дозированно и фотографий – по мнению Вербина, выкладывала меньше, чем могла бы, поскольку была весьма и весьма привлекательной женщиной.

Однако подобной, весьма редкой для нынешнего времени, скромностью Калачёва «страдала» не всегда. Феликс не поленился, просмотрел все сделанные ею записи и убедился, что несколько лет назад Таисия вела себя куда свободнее, выкладывая фото, которые Вербин определил для себя как «игривые». А когда вышел дебютный роман, фотографии Калачёвой и вовсе стали провокационными, видимо, маркетологи посоветовали «дать жару». При этом одну из фотографий, как с удивлением понял Феликс, он встречал в Сети много раз: изображение «завирусилось», то и дело всплывая в различных пабликах и даже в качестве рекламного постера. Разумеется, без указания авторства и выплаты даже символического гонорара.

На фотографии Таисия лежала на гранитном ограждении набережной Москвы-реки, одетая лишь в синие джинсы с дразняще расстёгнутой пуговицей и белые кроссовки. Очаровательная улыбка, вызывающая ямочки на щеках. Раскрытая книга прикрывает грудь.

«Почитаешь со мной?»

Фото, конечно же, было постановочным, но настолько естественным, что взгляд сам собой на нём задерживался. Хоть на мгновение, но задерживался.

Сейчас Калачёва снизила градус игривости, но по-прежнему не стеснялась периодически демонстрировать отличную фигуру: стройную и почти девичью. Таисии, как узнал Феликс, было почти тридцать, но она сумела сохранить идеальные пропорции, что вкупе с модельной внешностью делало её страничку мало похожей на блог известной писательницы. Тем не менее Таисия ею была, и примерно половина её сообщений посвящалась литературным событиям и роману «Пройти сквозь эту ночь» – её первой и пока единственной книге. Роман вышел два года назад, в наше скоротечное время о нём должны были уже позабыть, поскольку начинающему автору необходимо закреплять успех второй книгой, но Калачёва, судя по всему, сумела наладить отношения с критиками и журналистами, поэтому о ней продолжали писать, роман продолжали обсуждать, а сама она часто появлялась в Сети и на экране. По мнению Феликса, внимание было заслуженным – книга ему понравилась. И не только ему: «Пройти сквозь эту ночь» тепло приняли и критики, и читатели, роман выдержал несколько переизданий, так что дебют не просто удался – он прогремел. Все ждали вторую книгу.

А её до сих пор не было.

На вопросы Калачёва отвечала уклончиво, но с оптимизмом, говорила, что хорошие книги пишутся долго, и обещала в скором времени «удивить», порождая слухи о возможной экранизации нашумевшего романа.

Голос у Таисии тоже оказался приятным, чуть более высоким, чем нравилось Вербину, но не визгливым. И говорила она спокойно: поинтересовалась причиной звонка, узнав, что «ведётся расследование и вы, как мне кажется, можете помочь», хмыкнула: «Так со мной ещё не пытались знакомиться». Но тут же извинилась за неуместную шутку и быстро отыскала для Феликса окно в своём плотном графике.

– О каком расследовании идёт речь?

– Убийство.

– Кого убили?

– Вы позволите рассказать обо всём при личной встрече?

– Вы вызываете меня на допрос?

– Провожу опрос.

– Как социологическое исследование?

– Очень похоже, – согласился Вербин. – Наша встреча не будет официально протоколироваться, и вам не придётся ничего подписывать. Мы просто побеседуем.

– Мне нужен адвокат?

«Господи, откуда у них эта фраза?!»

Разумеется, Феликс знал откуда – из американских художественных фильмов, но не понимал, для чего соотечественники взяли её на вооружение.

– На ваше усмотрение, Таисия Андреевна.

– Таисия Андреевна… – медленно повторила Калачёва. – Так непривычно. Вы тоже не любите, когда вас называют по имени-отчеству?

– Почему не люблю?

– Я неверно выразилась. Вам тоже странно?

Она задала вопрос очень естественно и таким тоном, на который хотелось ответить честно. И Вербин ответил:

– Немного.

– А почему?

Потому что для получения результата Феликсу требовалось обеспечить с человеком близкий контакт, а отчество всегда создаёт дистанцию, делая разговор более официальным и, как следствие, закрытым. Когда же обращаешься к собеседнику только по имени, собеседник расслабляется, особенно если ты мягок, спокоен, внимателен и участлив. В результате в какой-то момент в тебе начинают видеть друга или хорошего знакомого, а люди редко следят за языком в компании друзей или хороших знакомых.

– Наверное, кто-то создан для имени-отчества, ему нравится, когда к нему обращаются уважительно, кто-то к этому приходит постепенно, когда понимает, что действительно заслужил авторитет, а не просто постарел, а кому-то, как мне кажется, до самой смерти комфортнее слышать только имя.

– Вот и мне тоже, – поддержала его Таисия. – Не знаю, как будет со мной в старости или через несколько лет, но пока мне странно слышать обращение по отчеству. Я ведь молода. И буду благодарна, если вы станете называть меня по имени.

– Спасибо. Вы меня тоже.

– Ну, раз так, тогда я без адвоката.

– Где и когда вам удобно будет поговорить?

Затягивать Калачёва не стала, и через пару часов Феликс встретил её у дверей известного фитнес-центра. И убедился, что фотографии, которые Таисия выкладывала в социальной сети, не были ретушированы: молодая женщина действительно была стройной, подтянутой, спортивной, дышала энергией и силой. И не стеснялась одеваться так, чтобы подчеркнуть достоинства фигуры. День выдался жарким, поэтому Таисия явилась на встречу в короткой юбке, открывающей длинные загорелые ноги, белых кроссовках и топе, подчёркивающем красивую грудь. Не очень большую, идеально соответствующую фигуре. Пышные кудрявые волосы стянуты в небрежный хвост. Лицо маленькое, линии тонкие, но резко очерченные, словно старательно нарисованные. Над верхней губой, справа, едва заметный шрам. Маленький. Наверное, его без труда можно убрать, но к пластическому хирургу Таисия не обратилась.

«Почему?»

Тем не менее шрам Калачёву не портил и общее впечатление она производила необычайно приятное: очень улыбчивая, очень светлая женщина, которую можно назвать и девушкой. Очень яркая. Но в первую очередь – светлая. Глаза лучистые, но глаза опытные. Без сомнения, Таисия с лёгкостью могла изобразить «кукольный» взгляд, наполнив свои красивые глаза красивой пустотой, но сейчас не стала. Или не захотела. Или забыла. И именно глаза мешали называть Калачёву «девушкой»: они видели много больше, чем положено легкомысленной красотке.

– Ой, какой вы высокий, – оценила она, поздоровавшись с Феликсом.

– Это от папы.

– А от мамы что-нибудь есть?

– Люблю читать.

– Какие книги?

– Хорошие.

– Могу дать автограф.

– Чуть позже…

Таисия повела Вербина в кафе напротив, «в это время там достаточно тихо», и заказала свежевыжатый сок. Феликс, поразмыслив, взял кофе. Он бы с удовольствием перекусил, но раз спутница от еды отказалась, решил потерпеть.

– Вы не против, если я буду делать пометки? – Вербин достал записную книжку. – Это не протокол, это для памяти.

– Сколько угодно.

– Спасибо. – Он улыбнулся. – Кстати, вы меня заинтриговали, Таисия.

– В смысле?

– Вы совсем не волнуетесь.

Она прищурилась. Но при этом не прекратила тянуть через трубочку сок. Сделала глоток и улыбнулась:

– Может, я хорошая актриса?

– А вы хорошая актриса?

– Вам это предстоит узнать.

Да, не волнуется. А если и волнуется, то настолько хорошо скрывает, что Феликс пока не мог разобраться в её истинных чувствах.

– Только предстоит?

– Вряд ли наше общение прекратится после одной встречи. – Таисия едва заметно пожала плечами.

– Хм…

– Удивлены?

– Чем?

– Что я окажусь настолько проницательной.

– Почему вы решили, что я заранее отказал вам в уме?

– По тому, как вы на меня таращились.

Она ответила небрежно, но уверенно, однако сбить Феликса с толку Таисия не смогла: он умел молниеносно подстраиваться и под новую интонацию, и под новую тему.

– На вас все таращатся.

– Да, я к этому привыкла. – Таисия решила счесть замечание комплиментом.

– Мой же интерес сугубо профессиональный.

– Я так и поняла, – не стала спорить молодая женщина, добавив к ответу тонкую улыбку.

– Вам нравится, когда на вас смотрят, но только не подумайте, что я осуждаю: вы имеете полное право на гордость.

– Спасибо, что не сказали, что мне есть что показать.

– Так себе оборот. – Феликс небрежно махнул рукой.

– Согласна. – Она заказала ещё один бокал сока и спокойно продолжила: – Не ожидала, что полицейский будет говорить настолько чисто.

– Грамотная речь показывает наличие ума. Безграмотность или неумение излагать свои мысли говорят об обратном.

– Нет ума – нет мыслей. Излагать нечего.

– Всё связано.

– А как же знаменитые истории о гениальных учёных, которые не могли двух слов связать?

– Не в тех случаях, когда эти истории служат оправданием глупости или косноязычия, – тут же ответил Вербин. – А исключения лишь подтверждают правило.

Калачёва была не прочь поболтать, и Феликс не видел причин мешать: в таких разговорах человек открывается быстрее, чем отвечая на полицейские вопросы.

– Ваша фраза о том, что я могу гордиться, родилась сейчас или вы изучили мои социальные сети?

– Если бы не изучил, фраза бы всё равно прозвучала.

– Спасибо за комплимент.

– Такие комплименты приятно делать.

– То есть вы полазили по моей страничке?

– Разумеется.

– Профессиональный интерес?

– Исключительно.

Таисия посмотрела на Феликса очень внимательно. Изрядная разница в росте за столиком не исчезла, молодая женщина смотрела на Вербина снизу вверх, но не испытывала дискомфорта, как это часто бывает. Ответила же чуть более серьёзным тоном:

– Из-за старых фотографий меня часто принимают за ту, кем я не являюсь.

– Почему вы их не удалите?

– Чтобы продолжали принимать. – Она слегка удивилась вопросу. – Это даёт определённое преимущество в начале разговора и позволяет выбрать манеру поведения.

– Почему не прикинулись дурочкой в нашем разговоре?

– Мне показалось, что я бы всё испортила. – Таисия вновь улыбнулась. – Я ошиблась?

– Вы дали мне огромный кредит доверия.

– Я ошиблась? – повторила она.

– Нет, – признался Феликс. – Я ведь читал вашу книгу.

– Её не могла написать дурочка?

– Я был бы сильно разочарован.

– Спасибо. – Таисия сделала маленький глоток сока.

Кофе Вербина давно остыл, но он не допивал и не заказывал новый.

– В молодости я наделала достаточно глупостей. Впрочем, не могу сказать, что с тех пор я сильно повзрослела. А вы когда повзрослели? – Она чуть подалась вперёд. – Вы заметили, что повзрослели или до сих пор воспринимаете себя таким, как пятнадцать или двадцать лет назад? Простите мой интерес, но я пишу книги…

– Почему вы говорите о ней во множественном числе?

– Любите использовать в разговоре цитаты? – Калачёва вопросительно изогнула бровь.

– Как интересно, что вы её опознали.

– Я люблю этот фильм[4]. А вы правда полицейский?

– Хотите задержу вас на сорок восемь часов?

– Давайте завтра? – Таисия с лёгкостью поддержала игру. – Сегодня у меня маникюр. И вы до сих пор не ответили, когда повзрослели.

– А я до сих пор не понимаю, почему вы не волнуетесь?

– Может, потому что не чувствую себя виноватой?

– Забавно.

– Что именно?

– Вы не сказали, что ни в чём не виноваты.

– Не придирайтесь к словам.

– Вы пишете книги, вы должны понимать важность слов.

– В наше-то время?

– Даже в наше время читатели ценят хороший слог, – убеждённо ответил Вербин. – Но я не имею в виду чиновников от филологии, которые хотят сделать кофе среднего рода.

– Вы читаете?

– Не без этого.

– И мою книгу читали?

– Я ведь ответил.

– Вы могли солгать.

– Я прочитал, и мы встретились.

– А я думала, мы встретились, потому что ко мне приходил ваш коллега. – Она вновь попыталась надавить, и вновь безуспешно.

– И поэтому тоже, – безмятежно отозвался Вербин. – Видите, у вас уже два внимательных читателя.

– Намного больше.

– Я не хотел вас обидеть, Таисия, – тут же поправился Феликс. – Я говорил о по-настоящему внимательных читателях, о тех, которым важна не только красота слога.

– Ваш друг не производил впечатление такого человека, – прохладно произнесла Калачёва. – Тоже без обид.

– Пашу интересовало другое, – не стал отрицать Феликс.

– А вас? Неужели вы хотите поговорить исключительно о литературных достоинствах моего романа? Или вас интересует то же, что и вашего друга?

– Приблизительно.

– Тогда давайте я отвечу на ваш вопрос так же, как ответила ему. – Для деловой части разговора Калачёва выбрала прохладный тон и больше ему не изменяла: – Можете отправляться в архивы, в которых я провела изрядно времени, отыскать все те дела, которые меня заинтересовали, и проверить, что я выдумала, а что нет.

– Чем вас заинтересовали именно эти дела?

– Тем, что они идеально вписывались в замысел книги.

– Это был ваш первый опыт?

– Да. И что?

– Просто уточнил. – Феликс не хуже Таисии умел говорить отрывистыми фразами. – Почему именно книга?

– А почему нет?

– Мне интересно.

– Ваш вопрос связан с расследованием?

– Напрямую.

Ответ прозвучал настолько жёстко, что молодая женщина вздрогнула и слегка растерянно переспросила:

– Напрямую?

– Да, – прежним тоном подтвердил Вербин. – Так почему книга?

– Амбиции есть не только у мужчин. – Таисия коснулась пальцами бокала, но брать его в руку не стала. – В какой-то момент я поняла, что хочу чего-то добиться. Чего-то значимого.

– Почему не стали искать себя в профессии? В журналистике?

– Люблю новое. Я решила стать писательницей – и я стала. Разве это плохо?

– Нет.

– Вот и я подумала, что нет.

– Любите добиваться своего?

– А кто не любит?

– Большинство хочет получать то, что считает своим, – заметил Феликс. – Не добиваться. Не работать. Получать.

– Спасибо.

– Я не собирался делать вам комплимент.

– Но он у вас получился.

– Рад, что вам понравился.

Таисия ответила чем-то похожим на улыбку.

– Так вот. Я хотела написать детектив, но у меня в голове был только образ сыщика…

– Оперативного сотрудника, – поправил её Феликс.

– Если бы я знала, какими бывают оперативные сотрудники, то обязательно сделала вас прототипом главного героя. – Фраза получилась подчёркнуто язвительной.

– Спасибо, – кивнул Вербин.

– Я не собиралась делать вам комплимент.

Он улыбнулся, но промолчал. Она подождала, поняла, что комментариев не последует, и вернулась к рассказу.

– Благодаря знакомствам я сумела получить доступ к полицейским архивам и стала просматривать дела, в надежде отыскать что-нибудь особенно интересное. Искала долго. Вы наверняка знаете, что основная масса дел – это либо безыскусная бытовуха, как правило, по пьяни или под воздействием веществ, либо криминальные разборки. Ни то ни другое мне не подходило. Я искала нечто особенное и неожиданно наткнулась на ту ночь. Пять лет назад. Три убийства. Ни одно не раскрыто. Трое незнакомых людей убиты в одну ночь. И никаких следов. Никаких мотивов. Ничего! Уверена, вы не представляете, какая это удача для писателя – наткнуться на подобную тему. Замысел книги сложился мгновенно. Я сидела в архиве, но видела не разложенное на столе дело, а свой роман. Там я придумала его от первой до последней строчки. Но при этом сразу решила, что для настоящего триллера трёх убийств будет мало, и добавила ещё два: просмотрела дела за следующие дни и выбрала подходящие.