Сквозь другую ночь

Убийца такого фанатизма не одобрял, но был далёк от мысли воспитывать знакомых, поскольку, по его мнению, взрослые люди должны сами принимать решения и сами за них расплачиваться. Однажды они договорились встретиться в тату-салоне, чтобы потом вместе отправиться на встречу с друзьями. Убийца, которому никогда раньше не доводилось бывать в подобных заведениях, ожидал увидеть нечто «байкерское»: флаг Конфедерации на стене, мотоцикл американской марки в углу, соответствующие картинки на стенах и девушку в соответствующем прикиде за стойкой администратора, другими словами, увидеть те штампы, которыми обычный человек снабжает подобные заведения.

Но, к своему большому удивлению, убийца оказался в холле, больше напоминающем приёмную офиса: стойка, диваны, кофемашина, на журнальных столиках – толстые альбомы с вариантами тату, на стенах фотографии клиентов и знаменитостей, демонстрирующих сделанные здесь татуировки. Но первое, что бросилось в глаза, была табличка: «Добро пожаловать в твою новую зависимость!» И не сказать, что она висела на самом видном месте… Хотя, нет, на видном – на стене за стойкой, за спиной администратора. Висела на видном месте и бросалась в глаза. В твою новую зависимость… Очень ёмко. И очень точно. А главное – совершенно необязательно о тату. Потому что увидев табличку, убийца мгновенно понял, что она – о нём. Странно, но до случайного визита в тату-салон убийца никогда не задумывался над тем, что с ним происходит. Теперь всё встало на свои места.

«Добро пожаловать в твою новую зависимость!»

Убийца купил такую же табличку для своего логова и часто вспоминал тот случай. И признавался себе: да, зависимость. Такая же поганая, как наркомания – вылечиться невозможно, а в его случае даже за помощью обратиться не к кому, потому что способ лечения предложат один-единственный: пожизненное заключение. И сейчас, лёжа в тёмной спальне и перебирая в памяти своё появление на могиле Русинова, убийца неожиданно вспомнил визит в тату-салон. Свои эмоции. И в очередной раз, то ли сотый, то ли тысячный, сказал себе:

– Да, зависимость.

И улыбнулся.

Сейчас убийца улыбался, но вовсе не потому, что признал свою зависимость и принял её – просто настроение было таким. Он знал, и это знание тоже вызывало улыбку, что в другом настроении и в других обстоятельствах, одна мысль о зависимости наполнит его бешеной яростью, которая потребует немедленного выхода. Но сейчас убийца вспоминал табличку с сентиментальной теплотой.

– Зависимость…

Не она ли виновата в том, что на пустынной подмосковной дороге пролилась кровь бывшего полицейского?

– Какая разница?

Разница в том, что когда убийство тщательно продумано, удаётся избежать неприятных последствий. Полицейские потопчутся вокруг мёртвого тела, посмотрят по сторонам, ничего не найдут и будут вынуждены отступить. Как обычно. Если же нанесён спонтанный удар, просто потому, что захотелось крови, то могла быть допущена ошибка…

– Не было никакой ошибки, – сказал убийца, глядя в темноту спальни. – И последствия будут, ведь на этот раз человек не случайный. Полицейские обязательно догадаются, где следует искать, подойдут совсем близко… Но всё равно упрутся в полное отсутствие улик и каких бы то ни было следов. А главное – в абсолютную бессмысленность преступления. Не сразу, но сообразят, что связь между убийством и книгой, за которую они ухватились, не может являться мотивом убийства. И отступят? А куда им деваться? Это будет красиво… – Улыбка убийцы стала намного шире. А ноздри раздулись. – И наверняка прольётся не только эта кровь…

Примечания