Глава 1
Вот уже десять часов, как мы были в пути. Выехали рано-рано утром, еще затемно. Мчали. Если бы не снег да камеры контроля скорости, если бы не эти черепахи и бесчисленные фуры, если бы не ужасные ямы, которых с удалением от столицы становилось все больше и больше… В общем, если бы не все эти трудности, которые нам пришлось героически преодолевать, мы бы уже были на месте – у моего лучшего и, пожалуй, единственного друга, который то ли по собственной прихоти, то ли по воле судьбы оказался на краю земли – в забытой богом Карелии.
Прошли многие годы без общения, нас разделяло более тысячи километров, однако я был уверен, что Вадик и его северная глушь мне обязательно помогут. Я не сомневался, что и сам бы справился со всеми своими напастями… просто одному мне бы понадобилось для этого больше времени. Больше ошибок, которых на тот момент я и так уже достаточно совершил. Дружеский совет, разговор по душам или как минимум просто пауза – вот что мне действительно было нужно.
За последний год в моей жизни много чего случилось. Не помню, когда и как все началось. Осознал происходящее я слишком поздно: когда домой уже не хотелось идти, когда на стороне появилось увлечение и когда между нами вырос целый Эверест бессовестного вранья. Я пытался сохранить семью, остаться рядом с детьми, но каждый раз, приходя домой, быстро начинал раздражаться. Слово за слово, очередная ругань, и все мои мирные намерения летели к чертям.
У меня не осталось к этой женщине ни любви, ни уважения, ни желания. Единственное, за что я ей был благодарен, так это за то, что она заботилась о моих детях. Надо думать, Ленка ощущала это и платила мне той же монетой – презрением и раздражительностью.
В итоге я не выдержал и ушел. Нет, мосты не сжигал, на развод не подавал, а просто ушел. Сказал, что на время, чтобы она могла соскучиться по мне и обдумать свое отвратительное поведение. Детей стал навещать по воскресеньям, продолжал финансировать их и ее роскошную жизнь, а сам переехал к своему увлечению.
Поначалу все было неплохо: я наконец-то избавился от глупых скандалов, смог отдыхать вечерами и вновь радоваться всему тому, чем так щедро баловала меня судьба. Но не успела пройти пара месяцев, как увлечение приелось, стало слишком требовательным и капризным.
Вот тогда-то у меня и закралось сомнение: может, это со мной что не так?
«Со мной?! – тут же спрашивал я себя. – С Женькой Рубцовым?! Мультимиллионером, главой солидной корпорации, человеком с IQ как у профессора? Силачом и красавцем, любимцем женщин и родителей, образцом для детей и юношей? Со мной, который всегда добивался того, чего хотел? Разве может со мной быть что-то не так?
Нет, – отвечал я себе, – скорее всего, это они какие-то недоделанные – что Ленка, что Юлька! Бабы неразумные!»
Тем не менее полностью исключать я этого не мог. С какой стороны ни посмотри, а неустроенность семьи и моей личной жизни была явным признаком неудачи. И эта неудача сильно меня расстраивала. Если раньше я сам для себя был синонимом успеха, то теперь… В общем, все эти неурядицы несколько пошатнули мою веру в себя.
Как бы то ни было, я решил пока не делать резких движений, позвонил Вадику и на длинные январские праздники напросился к нему в гости. А тут еще выяснилось, что Мишка Герман, наш общий институтский товарищ, собирается с семьей в Финляндию – покататься на лыжах и просто «сменить обстановку». Я не мог упустить этот случай и уговорил Мишку ехать через Карелию, чтобы он на вечерок заскочил со мной вместе к Вадику.
«Затяжная партия в преферанс, как в старые добрые времена – вот это будет Вадику подарок!» – предвкушая нашу встречу, думал я.
Сколько я его помнил, преферанс и деберц, особенно с сильными противниками, всегда были ему по душе. Вадик любил играть, обожал выигрывать и был в этом деле весьма искусным.
Организовать такую игру, этот подарок, казалось мне настолько важным, что я даже не побоялся притащить туда Мишкиного шурина, вместе с которым они собирались на отдых. Ни я, ни Вадик его не знали, но раз уж это неизбежная добавка к Мишке, то черт с ним, возьмем и его! Пусть едет, главное, чтоб не отсвечивал сильно!
Вот так мы на двух машинах и рванули на Север. Поначалу держались вместе, а потом они безнадежно отстали. Не сказать, чтобы Мишка ехал медленно. Но он вез четверых человек, и обгонять ему было объективно сложнее. Кроме того, из-за детей, которым то и дело хотелось в туалет, ему надо было регулярно останавливаться.
Чтобы прибыть к Вадику одновременно, мне приходилось время от времени останавливаться на заправках, пить дрянной кофе и жевать резиновые сэндвичи.
И вот, на одиннадцатом часу пути, я снова решил остановиться: приличная АЗС, большой павильон. Залив полный бак и немного пошутив с продавщицей, я взял капучино, слоенку с кленовым сиропом и расположился за одним из свободных столиков.
Безучастно я разглядывал типовые прилавки, машины за окном и молодую, но неказистую уборщицу, неуклюже крутящуюся возле ведра. Постепенно она подобралась со своей шваброй ко мне, поймала мой взгляд и без всякого стеснения села напротив.
– Чего хотела-то? – улыбнулся я, увидев, что она все-таки немного смущается.
– Хотите, я вам погадаю? – вдруг прошептала она и протянула ко мне свои руки. – Недорого, всего пятьсот рублей.
– А что? Давай!
С готовностью я протянул ей свою ладонь. Мне казалось, что это будет весело, по крайней мере не скучно.
– Эй, Прасковья! – раздался грозный окрик из-за кассы. – Ты там опять к клиентам пристаешь?!
– Да все в порядке, хозяюшка! – крикнул я кассирше с улыбкой. – Пущай помучит меня мальца!
Кассирша успокоилась, а местная гадалка уже исследовала мою руку. Делала она это весьма потешно: наклонялась лицом почти к самой ладони, щурилась, боязливо разглаживала складки на коже.
– Сколько вам лет? – не отрывая глаз от ладони, спросила она.
– Почти сорок. Это важно?
– Еще бы! – хитро улыбнулась гадалка-уборщица. – Значит, так… – наконец она отодвинула лицо от моей ладони, – очень скоро вы влюбитесь.
– Вот как?! – изобразил я удивление на это самое что ни на есть стандартное предсказание. Думаю, она говорила это каждому, кому бралась гадать. – Может, я уже влюблен?
– Возможно, и так, – неожиданно стушевалась она.
– Да ладно, ладно, – подбодрил я, – это шутка была такая. Ну так что, получится у меня что-нибудь с этой любовью? – стал я играть в гадание дальше.
– Нет, это вряд ли. Наверняка не выйдет у вас ничего.
– Ну надо же! – удивился я нешаблонному ответу гадалки. – Что там еще меня ждет?
Она опять сощурилась, начала сжимать мои пальцы в кулак и после распрямлять их, будто закрывала и снова раскрывала маленькую книжку.
– В ближайшем будущем больше ничего. Жить будете долго, богато, но одиноко, – сказала она и отпустила мою руку, давая понять, что сеанс окончен.
Последние слова мне не понравились. Как-то болезненно уязвили они мое самолюбие. И это несмотря на то, что я не мог серьезно отнестись ко всем этим глупым предсказаниям.
Тут моя гадалка взяла и протянула мне руку.
– Ты чего это? Хочешь, чтобы погадал тебе? – усмехнулся я.
– Нет. Пятьсот рублей, как обещали.
– А, ну да!
Я достал бумажник, самой мелкой оказалась тысячная купюра.
– Вот тебе тысяча, – протянул ей бумажку я, а потом добавил: – Может, скажешь, как ее зовут, эту любовь мою будущую?
– Не-а, этого по ладони не определить.
Она улыбнулась мне своей некрасивой улыбкой и вернулась к уборке.
Глава 2
Приехали. Заснеженный коттеджный поселок в нескольких километрах от Петрозаводска. Разношерстные домики, полутораметровые заборы в финском стиле, невысокие фонари. Наспех расчищенная от снега дорога в одну полосу, где разъехаться двум автомобилям уже никак. Свет от фар освещает улицу и медленно падающие крупные снежинки.
– А точно здесь? – потягиваясь, сомневается Мишка. – Уверен?!
– Конечно уверен! – успокаиваю я.
Вадик прислал мне точные координаты, и мой планшет сообщал, что мы как раз там, где и должны быть, плюс-минус десять метров. Несколько ворот с обеих сторон дороги, одни из которых точно должны быть его.
– Вадя, дружище! – прямо на улице кричу я в телефон, невольно стараясь компенсировать плохую связь. – Мы тут с Мишганом около забора твоего уже час битый топчемся! Ты хоть выйди, встреть нас, что ли! А то торчим тут, дорогу перегородили, соседей твоих смущаем!
За нами уже стоял какой-то джипчик, нервно мигал фарами.
– Ничего, подождет, – ответил я на озабоченный взгляд Мишки. – Дороги надо нормально чистить, а не фарами мигать!
Стоим, смотрим в ожидании Вадика по сторонам, заглядываем через забор. Нетерпеливый сосед на джипе уже жмет на клаксон.
В этом шуме мы и не заметили, как подошел наш товарищ. Расстегнутый пуховик, шапка набекрень, едва заметная сдержанная улыбка.
– Чего топчемся, мужики? – спросил он негромко. – Ждете кого, что ли?
Обнялись, поцеловались. Наш торопыга уже вышел из машины и вовсю матерился. Я повернулся к нему, чтоб объяснить, как надо вести себя в таких ситуациях.
– Постой, Жень, – остановил меня Вадик. – Через тридцать метров справа наш дом. Там широкая площадка и ворота открыты. Езжайте, я успокою человека.
– Ну ты смотри, нервный он какой-то! Поосторожней с ним! – шутил я, пребывая в приятном возбуждении.
Во дворе нас уже ждала Олеся – Вадина жена. Как всегда жизнерадостная, улыбающаяся, выглядящая заметно моложе своих лет. Они поженились сразу после окончания института и до сих пор были вместе. Бывает же так…
– Одну машину поставьте сюда! Нет, вот сюда!.. А вторую вот так, боком! – командовала она, жестикулируя как регулировщик. – Привет, Женя, сколько лет не виделись уже!
– Привет, Лесенька! – я наклонился, чтобы приобнять ее и поцеловать в щечку. – А ты с каждым годом все краше!
– Женя, ну неужели ты думаешь, что в сорок лет я все еще буду верить в столь явную лесть?! – отшутилась она и повернулась к Мишке.
Все шло просто замечательно, все соответствовало моим ожиданиям.
Вскоре появился Вадик. Спокойный, основательный – запер ворота, неторопливо подошел ко мне.
– Зря ты не предупредил про Мишку, – с легкой улыбкой шепнул он. – Мы бы комнату им приготовили.
– Это сюрприз тебе был! Ты что, не удивлен совсем?
– Уже нет, – дружелюбно подмигнул он. – Ты ж, когда звонил, сказал, что он тоже здесь.
И правда, в легкой эйфории я и не заметил, как сболтнул лишнего. Сюрприз получился какой-то смазанный, да еще и с размещением Мишкиного семейства проблемы возникли.
– Что, совсем некуда положить их тебе? – забеспокоился я. – Многовато их, конечно… Расплодились, понимаешь…
– Не переживай, – сказал Вадик все с той же холодной улыбкой, – растолкаем куда-нибудь. Кстати, что за голосистый чудак вместе с ними?
– Да шурин вроде Мишкин. Не знаю, что за перец. Не парься о нем, сделаем так, что отсвечивать не будет!
Шурин и впрямь был горластый – говорил громко и много. Старался острить, пыжился, кривлялся. Пока Вадик показывал мне свое жилище, мы постоянно слышали шурина и его раскатистый голос.
Жилищем Вадика оказался средних размеров коттедж. На первом этаже – большая, совмещенная с кухней гостиная и одна, отведенная мне маленькая гостевая комната. На втором этаже – четыре спальни и два санузла. Убранство простое, эстетика минимализма. Аккуратная искусственная елка, редкие гирлянды на стенах.
Чувствовалась забота о доме хозяйки. Все чисто, убрано, на телевизионной панели – ни пылинки. На подоконниках цветущие посреди зимы орхидеи, в духовке что-то готовится на ужин.
– Привет! – выйдя из своей комнаты, десятилетний Алеша протянул мне руку. – Меня Леша зовут.
– Ха, Алешка, да ты не помнишь меня совсем! – потрепал я его по голове. – Да как же! Совсем забыл. Я ж подарок тебе притаранил!
Следующие три часа прошли в жуткой суете: подарки, взаимные комплименты, домашний ужин, тосты за встречу, новый год и хозяев. Все шумели, пытались перекричать других, один разговор сменялся другим, и только Лешка, получив от меня Эйфелеву башню из лего, заперся в своей комнате, совершенно игнорируя Мишкиных детей и призывы Олеси поиграть с ними.
С едой закончили, близилась полночь, и мы наконец сели за карты. Расположились прямо в гостиной, за большим кухонным столом. Женщины, крикливый шурин и дети ушли на диван – дамы быстро нашли общий язык и о чем-то мило щебетали, а шурин то забавлялся с Мишкиными детьми, то вмешивался в дамский разговор. Все так же громогласно, как и прежде.
Несколько раз за вечер я уже просил его быть потише, просил по-хорошему. Он соглашался, однако очень скоро забывал о своих обещаниях и вновь начинал голосить. Заметив, что при каждом его выкрике Вадик недовольно косится в его сторону, я выждал, когда хозяин уйдет в уборную, и подошел к нашему горлопану.
– Еще раз вякнешь, я тебе зубы выбью, – наклонившись к его уху, сказал я. – Усек?
Тот было дернулся, хотел возмутиться, но все же бузить не стал. Что-то, однако, подсказывало мне, что выбивать ему зубы таки придется.
– Мужики, пойдем наверх, – выручил крикуна Вадик. – Шумновато здесь.
Поднялись в его кабинет – скромную по размерам комнату с большим письменным столом и маркерной доской в половину стены.
Сначала я обрадовался, что последняя помеха устранена, и теперь все пойдет как надо. Но как надо не шло. Мишка плоско и неуместно шутил, в основном повторяя услышанное им в комедийных передачах. Вадик из вежливости улыбался. Дважды я вспоминал при них о студенческом прошлом, они оживлялись, но вскоре разговор иссякал и вновь становилось скучно.
Постепенно за столом стало тихо, внимание мое обострилось, и тогда, даже будучи во хмелю, я заметил главное: Вадик, мой старый друг и товарищ, он изменился, стал другим. Он держал карты, но глаза его не блестели и не улыбались, он был совершенно спокоен. Не сосредоточенно спокоен, как игрок, усилием воли сдерживающий волнение, а как человек отрешенный, ничего от игры не ожидающий.
Первые мысли по этому поводу возникли у меня после того, как на хорошей карте Вадик остался «без двух». После этого я ожидал увидеть на его лице ярость, досаду, азарт – а там ничего, лишь та же никчемная улыбка. Это стало для меня неожиданностью, я начал присматриваться и чем дальше, тем больше убеждался в том, что страсть к игре, несомненно, покинула его.
Видимо, по старой памяти, Вадик все еще играл неплохо. Грамотно считал, верно анализировал, однако он уже совсем не хотел выиграть. Даже в конце партии, когда оставалось всего два очка и шел очередной круг распасов, он предпочел сыграть «семерик» и закрыть «пулю». И это несмотря на то, что на тот момент Вадик проигрывал около двух «колес». Логичный конец истории о неудавшемся сюрпризе.
Разлив еще по пятьдесят грамм коньяка, я сделал последнюю попытку оживить беседу. Заговорил про грядущий чемпионат мира по футболу, российскую сборную и ее перспективы. В любой другой ситуации – тема беспроигрышная.
– Да без шансов, – сухо отрезал Вадик, завершив короткую реплику продолжительным зевком.
– По этому поводу была хорошая шутка в КВН! – завел свою шарманку Мишка.
Украдкой глубоко вздохнув, я засмотрелся на свой бокал с янтарным напитком и перестал их слушать. С минуту я отстраненно и без единой мысли наблюдал за моими товарищами.
«К черту такие беседы!» – сказал я себе и, нарочито зевнув, сказал им, что иду спать.
Глава 3
На следующий день я встал раньше всех, когда за окном только светало. После вчерашней игры у меня осталось какое-то неприятное, тошнотворное чувство, избавиться от которого я решил с помощью крепкого кофе. Слегка похозяйничав на кухне, я приготовил себе омлет, сварил в турке кофе и нарумянил несколько тостов. Как и ожидалось, хороший завтрак поднял мне настроение.
«Люди меняются, – говорил я себе, – все меняются. Рано или поздно. И Вадик не исключение. Разлюбил карты? Почему нет? Может, надоели. Или мог проиграться по-крупному. А тут я со своим преферансом и Мишкиными шутками, от которых хоть волком вой. Тут кто хочешь загрустит!»
Я не сомневался, что когда уедет все Мишкино семейство, мы сядем с Вадиком и за бутылкой добротного вискаря, как в старые добрые времена, спокойно поговорим с ним обо всем на свете. Этого момента надо было ждать еще минимум десять долгих часов, в которые надо было себя чем-то занять.
Достал планшет, полистал новости – в январские каникулы читать было не о чем. Посмотрел почту, котировки… и забросил его обратно в сумку. Меньше всего в эти дни мне хотелось думать о бизнесе.
Стараясь никого не разбудить, я оделся, осторожно прикрыл дверь и вышел на улицу. Тихо. Воздух свежайший. Кругом бело. Потоптался немного во дворе, поглядел и пошел прогуляться по поселку.
Всего пять-шесть десятков домов, все разношерстные, кто на что горазд. Из одинакового – только глухие высокие заборы да еще высоченные ели, окружавшие маленький поселок с трех сторон.
– Особо не погуляешь тут, – сказал я себе и удивился тому, как хрипло прозвучал мой голос.
Вернувшись, я взялся за снеговую лопату. Делать все равно было нечего, а расчистка двора Камских казалась делом одновременно и полезным, и приятным. Чудно размявшись и потратив еще часа полтора, с чувством удовлетворения, которое так часто сопровождает физическую усталость, я зашел в дом.
Хозяева и их многочисленные гости уже суетились в гостиной. Мишкин шурин опять на весь дом гремел.
Первой увидела меня Олеся:
– Жень, чай-кофе будешь? Проголодался, наверное, столько снега перекидать!
– Ты чего за это дело-то взялся? – вышел мне навстречу Вадик, слегка помятый.
– Искал, чем заняться, – пожал я его вялую руку. – Да и в удовольствие, знаешь, размяться с утра!
– Слушай, а может, ты и машину нашу почистишь? Раз нечем заняться! – сострил Мишкин шурин и довольно расхохотался.
– Тебе, горлопан, могу только морду начистить! – не остался в долгу я, сказав это весело и с улыбкой, так что никто не принял мои слова всерьез.
Никто, кроме самого горлопана, который прекрасно меня понял: прищурился, облизал губы, готовясь что-то сказать в ответ, но, как и вчера, промолчал. Слабак!
Так бы я и забыл о его гнусном поведении и отпустил бы его с богом, если бы не одна проказа. Германы уже заканчивали свои сборы, шурин крикнул им, что пойдет заведет машину и откроет ворота. И вот, обуваясь у двери, он уловил момент, когда его буду видеть только я, и нагло так, залихватски, показал полруки, так называемый «пошлый локоть». И сразу вышел. Вот же урод!
– Пойду, помогу ему с воротами! – крикнул я на второй этаж Вадику, второпях накидывая полушубок.
Увидев меня, горлопан не на шутку испугался.
– Ну что, помочь тебе? – спросил я и, подойдя к нему, вмазал ему апперкотом по корпусу. – Скромней надо быть, козлина, – поучал я уже сидящего на корточках шурина, легонько похлопывая его по плечу. – Понял теперь? Ну и ладушки. Давай, хорошо отдохнуть тебе.
До ужина я искал себе новые занятия, в итоге переделав в доме Камских все, что Вадик по тем или иным причинам откладывал на потом. Поменял перегоревшие лампочки, починил под раковиной сифон, подклеил на двери наличники, спустил с чердака лыжи, очистил от пыли Алешкин компьютер и заодно переставил на нем систему. Олеся была счастлива.
Тот же, кто должен был всем этим заниматься, уехал в город – поздравлять какого-то товарища с днем рождения. Притом уехал на такси, посчитав те двести-триста грамм, которые мы вчера выпили, серьезной помехой, чтобы сесть за руль самому. И куда только делась его прежняя удаль?!
Зато Олеся почти не изменилась: веселая, бодрая, жизнерадостная, как будто совсем чуть-чуть постаревшая. Жизнь вдали от большого города ее нисколько не смущала. Она светилась задорной улыбкой, увлеченно рассказывала маленькие истории из жизни своей семьи и столь же увлеченно потом болела за молодежную сборную по хоккею.
В моей жизни было много красивых и очень красивых женщин, с которыми я общался, которых добивался и которыми обладал. Тем не менее Леся казалась мне симпатичной, даже привлекательной, и при этом очень простой и уютной.
«Может, в ней и есть секрет их счастливой семьи?» – спрашивал я себя, пытаясь понять, почему у Вадика получилось, а у меня – не очень.
К восьми вечера ужин был готов. Бокалы расставлены, вино открыто. Вадик, который, сколько я его помню, всегда все делал в оговоренный срок, вернулся на десять минут раньше, чем обещал. Спокойный, немного сонный после длительной поездки пассажиром.
С нетерпением я сел за стол и разлил привезенное мной из Милана первоклассное кьянти: «Что ж, Вадя, давай посмотрим, правда ли ты совсем не тот, что раньше!»
– Как у Алешки школа идет? Нравится? – начал я для затравки, как только сам Алешка доел свою картошку и рванул наверх.
Я прекрасно знал, что дети и их учеба – это тема, которая любую мамочку заставит без умолка болтать минут пятнадцать, а то и тридцать. Мне хотелось, чтобы Олеся начала тараторить, а я бы уже нашел, за что зацепиться, чтобы направить разговор в нужное мне русло. Только вот все с этими Камскими получалось непросто.
– Хорошо все, – ответила с улыбкой Олеся. – Скажи лучше, как там Лена? Чего ты вообще ее к нам не привез?
Вопрос поступил несвоевременно. Да, я хотел довериться в этом вопросе Вадику, но вовсе не Леське. Не нужны мне были ни ее упреки, ни сочувствие. Да и мало совсем я выпил, чтобы честно тогда обо всем рассказать.
– Да все путем у нее… Пожаловали ее родственники из Сибири, вот я и один, – быстро нашелся я. – Не думаю, что они сильно огорчатся моим отсутствием!
– А детки как? Петька ведь уже в школу пойти должен был. И Светке тоже скоро.
– Да молодцом они! Головастые, любознательные. – Я был рад сменить тему. – С компом мальца перегибают, так у кого сейчас не так? Алешка, поди, тоже заигрывается?
– Ограничиваем. Два часа в день. Пока, тьфу-тьфу-тьфу, слушается.
– Да, в нашем детстве этой дряни не было! И ведь намного лучше было, веселее! Правда ж?
Произнеся это, я ни капельки не сомневался в их ответе, ведь, по сути, сказал я прописную истину.
– Может, и неправда, – усомнилась Олеся. – Вот смотри, ну сидела я, в куклы полдня играла. Мальчишки машинки гоняли, конструктор по десять раз собирали. Чем это так уж лучше?
– Ну ей-богу, женщина, не пытайся рассуждать логично – это ужасно! – выдал я свою любимую цитату какого-то греческого мудреца. – Не обижайся! – быстро отреагировал я на надутые губки, приобнял и поцеловал Лесю в щечку. – Ну сама подумай: живое общение или стрелялка какая-нибудь? Пиу-пиу-пиу! – изобразил я персонажа с винтовкой.
Олеся улыбнулась моей карикатуре и возражать больше не стала. Однако на помощь ей пришел Вадик, все это время молча нас слушавший.
– Ну Жень, подожди, – не спеша начал он, – в Лесиных словах есть доля правды. Смотри, во-первых, игры ж не только стрелялки есть, ты здесь не совсем честный пример взял.
– Ну а чего там еще есть? – с удовольствием ввязался я в спор. – Монстров мочить или всякие ахи-трахи типа «Симсов». Шняга сплошная!
– Да ладно тебе! – рассмеялся Вадик. – Есть, например, стратегии. Ты же студентом играл в «Циву»? Есть карточные игры, есть познавательные…
– Ну хорошо, согласился! Есть среди всей этой помойки и что-то интеллектуальное! Ну в основном же говно?
– Говно? Да, если говорить об их полезности – для развития или чего там еще… Но смотри, ведь мы в своем детстве мечтали о таком говне! Вспомни эти глупые «Электроники», где волк из «Ну погоди!» яйца в корзинку ловил. Дни напролет же в них рубились! А говно ведь первосортное.
– Опять согласен! Была у меня такая штука! – сказал я, с удовольствием вспоминая беззаботные детские годы. – Помню, я ее в школу притаранил, парни готовы были что угодно отдать, чтобы немного пошпилить в нее!
– Так вот, смотри, получается, что без компьютеров нам было просто намного скучнее, – продолжал развивать свою мысль Вадик. – Вот мы и мучились с этой скуки, пинали балду, придумывали себе занятий разных. Кто в футбол во дворе гонял, кто по стройкам лазил, кто-то, как Леся, с куклами ролевые игры устраивал…
Он хотел еще что-то сказать, но я перебил его: не люблю, когда кто-то в компании говорит слишком долго.
– А сам-то ты чего делал?
– Я на пяльцах еще вышивала! – оживилась Олеся.
– Не поверите, – усмехнулся Вадик, – я задачки по математике на год вперед решал.
– Ну и смотри, вон зато какой башковитый вырос! Правда, талант свой в землю зарыл.
– В смысле? – немного смутился Вадик.
– Ну как краснодеревщик, который табуретки делает! – продолжал наступать я. – Или как Моцарт, который вместо того, чтобы сонаты свои сочинять, в каком-нибудь баре на скрипочке поигрывает.
Подняв эту тему, я собирался не только перехватить инициативу в нашем разговоре. Мне хотелось еще сильнее раззадорить этого нарочито спокойного «нового Вадика». Не раз я уже предлагал ему великолепные места по работе, а он все мои предложения отверг ради совсем непонятных мне эфемерных ценностей.
– Не обижайся, но ведь и ты сейчас не сонаты пишешь, – клюнул на мою удочку Вадик. – Если использовать твою аналогию, играешь в чужом оркестре, пусть даже одну из первых скрипок.
– Уел, что сказать! – широко улыбнулся я, хотя это сравнение с оркестром несколько задело меня. – Скажу по-другому. Ты мог бы продавать свой талант гораздо дороже. В разы, на порядок! С этим же ты не будешь спорить?
Хотя я и не знал, какой у Камских доход, в своих словах я был уверен. Об этом говорил их, в общем-то, скромный домик, видавший виды «Лэнд-Крузер» во дворе, среднего класса мебель и техника. Да и что еще можно получить от обычного микробизнеса? Будь ты хоть семи пядей во лбу.
– Может быть, – упрямо не соглашался он. – Но нам не нужно много денег. И потом, мне бы пришлось многим для этого пожертвовать.
– Ну, например?
Его оправдания казались мне смехотворными.
– Да мы уже говорили об этом, – уже куда менее охотно отвечал Вадик, – образом жизни, свободой…
– А-а-ай! – отмахнулся я. – Получил бы другую свободу – выбирать и покупать все, что тебе хочется!
На лице Вадика появилась несогласная улыбка. Все говорило о том, что он не собирался открыто оспаривать мое утверждение.
– Ну ладно, допустим, тебе не нужно многого.
Я допустил это, только чтобы заставить его сказать больше. На самом же деле я был уверен, что, говоря о свободе, образе жизни, Вадик просто пытался оправдаться. Придумал себе такое объяснение, чтобы ничего не менять и не покидать пресловутую «зону комфорта».
– Пусть так. Но ведь плыть на огромном фрегате намного интереснее, чем в малюсенькой лодочке. – Я специально сменил оркестровую аналогию на более мужественную. – Масштаб, просторы для мысли, эпические победы – одним словом, жить не скучно!
– Да, кстати о скуке, – круто сменил тему Вадик, – мы не закончили эту мысль… а она интересная.
В тот момент я вдруг понял, что мой старый товарищ просто уходит от неприятного ему разговора.
«И действительно, перегнул я мальца, – сказал я себе. – Наверняка разница в наших доходах и статусе и так сильно на него давит. На всех людей давит, и Вадя тут не исключение. А тут я – приехал к нему в гости и пытаюсь еще усилить это давление. Нечестно, однако! Особенно по отношению к другу».
– Так вот, получается, что скука, безусловно, неприятная штука, мы хотим от нее избавиться. Зачастую…
На несколько секунд он замолчал, подбирая слова.
– Зачастую избавление от скуки еще хуже самой скуки: побухать, рвануть баллончики – одним словом, приключений себе на жопу найти.
Несмотря на свое обыкновение не давать другим говорить слишком долго, в этот раз я не перебивал Вадика, обдумывая, почему и зачем он так внезапно сменил тему.
– А с другой стороны, отсутствие скуки… – снова задумался Вадик, – свободного времени… постоянная деятельность, вовлеченность… Они блокируют для нас ряд других возможностей. Путей, увлечений… В том числе и возможность задуматься – задуматься над тем, что вообще происходит… и зачем ты все это делаешь. Как считаешь?
Вроде бы он говорил все верно, отчасти это даже совпадало с тем, что я недавно говорил про компьютерные игры. И можно было бы снова согласиться с Вадиком, тем более что недавно я слегка перегнул, пытаясь расшевелить его. Но за весь наш разговор я уже трижды согласился с ним, а он со мной – ни разу. Видимо, сработала привычка вести переговоры: внутренний голос говорил мне, что уступать сейчас никак нельзя. Особенно в присутствии внешнего зрителя – Олеси.
Кроме того, слова Вадика были не такими уж безобидными. Их вполне можно было трактовать как укол: вроде как бегу я, как белка в колесе, ничуть не сознавая своего глупого положения. Ну или что-то в этом роде.
Пригубив вина, я все еще колебался, как ответить.
– Нет, Вадя, – усмехнулся я, – если человек умен, он найдет время и для того, чтобы подумать. А если глуп, то дай ему хоть вечность, все равно никакого толку не будет. Просто будет глупый бездельник вместо глупого работяги!
– Жень, ты как всегда категоричен! – засмеялся Вадик. – Скажи лучше, чего ты решил имидж сменить?
– Да, просто жутко интересно! – поддержала его Леся.
А чего тут, собственно, интересного? Подумаешь, решил немного отпустить волосы. Не ходить же всю жизнь с одной и той же короткой стрижкой!
Однако сам этот вопрос был очень показательным для всего вечера. То, что было интересно им: культивирование цветочков (Олеся), виртуализация мира, теннисные баталии (снова Олеся), ницшеанские огрехи – было не особо интересно мне. А то, что интересовало меня: политика, инвестиции, женщины, яхты (я как раз присматривал себе одну) – нагоняло на них скуку.
Казалось, что со времен учебы в университете мы изменились настолько, что у нас больше не осталось общих интересов. Нет, мы, конечно, могли поддерживать светскую беседу, понимающе кивать и задавать дежурные вопросы. Но это лишь сильнее подчеркивало, насколько мы стали друг от друга далеки.
На этом фоне наш неуклюжий спор о скуке и компьютерах казался просто шедевром понимания и заинтересованности.
Время шло, а у меня никак не получалось превратить наш разговор в откровенное общение. Уверен, я смог бы это сделать, останься мы с Вадиком один на один. Вот только Олеся никак не хотела уходить. Не скажешь же ей, мол, дай мужикам о своем поговорить… Обидится, да и Вадик не поймет. Вся эта ситуация вскоре начала меня раздражать.
Когда Леся наконец ушла укладывать Алешку, я тут же взял бутылку, стаканы и предложил Вадику перебраться в его кабинет. Усевшись на диван, на толстые боковины которого так удобно было ставить стакан, я тотчас вспомнил нашу унылую вчерашнюю игру.
– Слушай, дружище, – тихонько спросил я, глядя ему в глаза, – вчера… как я понял, карты тебя больше не вставляют. Или показалось?