© Олег Паршев, 2025
ISBN 978-5-0067-4091-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Мандариновое платье (2023)
Мандариновое платье
В небе зорька заалела
И пропела над кроватью:
«Я зашла к вам ненадолго,
Вот, держите-ка билет
В новый день». И разглядел я
Мандариновое платье
И с ромашками заколку,
И фиалковый букет.
Человек и зверь, и пташка —
Все беремся за дела мы.
Много-много дел сегодня
Надо сделать, торопясь.
Всё, конечно, станет краше,
Ведь миры творятся нами.
И, пройдя по небосводу,
Сам Господь похвалит нас.
День промчался, ну так что же?
Мы и с завтрашним поладим.
Вышел вечер на подмостки
И пора нам выйти в свет.
У тебя сегодня тоже
Мандариновое платье
И с ромашками причёска,
И фиалковый букет.
Чуть позже
Чуть позже…
Да, пожалуй, это будет чуть позже…
А пока мы стоим в магазине теней
Вспоминаем будущее, которое здесь раздают за так.
И чем это будущее темней,
Тем легче сделать к нему первый шаг.
И нас уверяют, что так будет проще… так будет проще…
Но слышишь? Ты слышишь?..
Ветер доносит сырые слова затонувших материков.
Они были сказаны кем-то из нас 7000 лет назад.
Но это ж не иже и присно и во веки веков.
Просто последние 7000 лет – чёрная полоса.
А всё испытания свыше… Испытания свыше…
А дальше всё будет легче, всё будет легче…
И новое солнце засияет на омытом дождём небосводе,
И ангел, выглянув из-за печной трубы, заиграет на ней вальс.
И пламя пройдёт сквозь воды.
И для нас
Не завтра утром наступит вечность, не завтра наступит вечность…
Это будет чуть позже… Это будет чуть позже…
Совка
Что-то совка нам кричит
С веточки напротив.
Мы в открытое окно
Улыбнёмся ей.
По-над крышами в ночи
Тучки колобродят.
Тени падают на дно
Уходящих дней.
Мы заварим лунных трав,
Звёздные бутоны.
Ветры тихие плывут,
Светлячки кружат.
Выси полны серебра,
Шорохи и звоны.
Вдалеке блестит салют
Малость невпопад.
Хватит, совка, не кричи,
Не грусти, не надо.
Дремлет сонный небосвод
На плечах домов.
Льёт хрустальные лучи
Лунная лампада.
И рассвет уже вот-вот.
Совкам – добрых снов…
Рио-Рита
Улетают дирижабли в зачарованные дали.
Где-то пишутся сегодня неизвестные скрижали.
Мы выходим на прогулку, пофланируем по скверу.
Отчего бы нам в театр не зайти бы на премьеру?
А планета наша мчится в нескончаемой вселенной.
Люди в парках отдыхают, и толпа разноплеменна.
Вот и вечер, в ясном небе зажигаются Стожары,
Мы идём с тобой под ручку по цветущему бульвару.
Субмарины, батискафы где-то плавают по свету,
Космонавты вышли в космос, чтоб пофоткаться с кометой.
Забежим с тобой в кофейню и закажем по бисквиту.
Духовой оркестр играет. Рио-Рита, Рио-Рита…
Автопортрет
Автопортрет всегда выходит чёрно-белым.
Есть только да и нет, огонь или вода.
Но из-под ног земля пока не улетела
И в небесах горит, горит моя звезда.
И нет полутонов, и всяческих быть может.
Ты сам себе судья, фортуна и судьба.
Ты сам себе, как бог, что жизнь твою итожит,
Никак не утаишь себя ты от себя.
А время всё стоит, лишь движутся колёса
Вселенских жерновов, что нас уносят вдаль.
Но как сказал Христос, держи повыше нос ты! —
Тогда в конце путей отыщешь свой Грааль.
Держись, не унывай, черти летящий график,
Пиши автопортрет на полотне времён.
И пусть твердят, что жизнь – всего лишь вечный трафик,
Но это всё равно тому, кто в жизнь влюблён.
Эхо
Я не вернулся… Всё же не вернулся.
А стоит возвращаться с полпути?
Без отпечатков пальцев, сна и пульса? —
Чтоб ты не восклицала: О, прости!
Отныне нам иные дни нести!..
Чтоб, не взглянув, меня ты не узнала?..
Перрон пустел, как старость палача.
Ты шла в лучах. И гулкий свод вокзала
Держала на фарфоровых плечах.
Должно быть, я потом куда-то ехал.
Но слышал – каблучки твои стучат.
И, зло смеясь, бежало эхо-эхо-эхо…
Поздравляю с летом!
Зацветает липа,
Подоспел тутовник,
Плавленные зыби
Мреют в синеве.
Вот спорхнула сойка
К нам на подоконник.
Лето брызжет соком.
Прыгает в траве.
На жуках жужжится,
Пляшет мошкарою.
И плетёт косицы
Ивам у пруда.
Сыплет желудями,
Плещется жарою,
Падает дождями
В наши города.
Бабочками машет,
Ползает улиткой.
С каждым часом краше,
Слаще и спелей.
Я сейчас по свету
Разошлю открытки:
Поздравляю с летом!
Всем – хороших дней!
Внутренняя бабочка
Внутренняя бабочка, присядь на цветок,
Расправь крылья, расслабься, здесь нет никаких птиц.
Ты слышишь, как пульсирует ток
У границ?
В небе катится печёное яблоко солнца, течёт июль,
В океане штиль.
Ветер долго прыгал между кустов, но устал и уснул,
Убаюкав пыль.
Внутренняя бабочка, отдохни
И дай нам всем отдохнуть.
Пусть будут бестревожными наши дни
И безмятежен путь.
Песни сверчков
*
В песнях сверчков
Говорится о многом:
Как они много веков
Обитали в берлогах,
Как одолев динозаврину стать,
Смогли не устать,
Как в сто-пятьсотом году победили единорогов.
Кто-то не верит
И говорит, что это лишь сонмы легенд.
Мол, это всё – эзотерика,
А важен текущий момент.
Но ссоры и распри недолги,
Все они вместе
И ныне, и впредь.
Каждый знает, что их древние песни
О многом.
И сверчки продолжают петь.
**
Того, кто сложен из рыб,
Не печалит отсутствие рук.
Его спасательный нимб
Крепче любых кольчуг.
А сотворённый из птиц,
Верит в святую высь
И в то, что нет небылиц,
Которые не сбылись.
***
Бежали, бежали, А потом такие:
Да ну его, хватит!
Были из пыли, стали из стали,
Одна нога в кованом сапоге, на другой – лапоть.
Разулись
Да пошли по траве.
И под ногами июли,
И в голове.
Лето чирикает
И поёт.
На земле тихо,
По′ небу – мёд.
Альбом
Ты показываешь фото из архива.
Вот здесь ты – Девушка с жемчужной серёжкой, а здесь – Джоконда.
Здесь ты с Темучином заходишь в Хивы,
А тут поджигаешь пекарню и горит Лондон.
Губы твои – рубиновый камень,
Волосы твои – змеи с десятком жал.
Когда ты идёшь – у тебя по ногами
В лужах отражается Кали – и в каждой руке кинжал.
Мы листаем фото из архива.
Здесь ты рядом с Жанной д ′Арк, а здесь – Свобода на баррикадах,
На этом фото ты подменяешь леди Годиву,
А на этом – вместе с Адамом выходишь из Сада.
Руки твои – прохладные струи,
Щёки – яблоки, что изнемогают от зноя.
Предсказать тебя невозможно, и кажется мне, что если когда-то умру я,
Ты будешь виною.
В ожидании Годо
Пока мы сидели в ожидании Годо,
Прошёл новый год, изменилась погода.
И три носорога ходили по крыше,
И ждали, когда мы им хлеба накрошим.
А Годо писал нам, что нынче в делах он,
Что все его крылья натружены взмахом.
Что все наши чаянья видит и слышит,
Но он не поможет, он нам не поможет.
Ничто не меняется, хоть лопни и тресни:
Подпрыгнувший в выси – теряется в бездне.
Нырнувший в пучину – уносится в выси
И плавает в бурных затейливых вёснах.
А три носорога ходили по небу
И ждали, когда мы накрошим им хлеба.
И Годо с усмешкою шёл по карнизу,
И шёл по канату, и был так несносен.
На что же нам Годо? Ну, правда же, право?
Он сеет и учит выращивать травы,
Он пашет и учит заваривать зелье,
И он посыпает все горести солью.
А чтоб носороги судьбу не бранили,
Им Годо отдал свои белые крылья.
И мы, оседлав носорогов, летели,
И крылья алели над нашей юдолью.
Дождик, подожди-ка!
Вьются пчёлы, кружат осы
В дебрях алычи,
На асфальте абрикосы,
Ветры горячи.
Маки, ирисы, ромашки,
Тихий, мерный зной.
То ли Велес, то ли Лакшми
Бродят над грозой.
Или едет Илия там
В облачных громах,
Или ад там, или атом
Расщепляют в прах.
Хлынет, хлынет непременно
И миры зальёт.
И брести нам в брызгах пенных
По потокам вод.
Пчёлки, оски разлетелись,
Замерла земля.
Ходит Лакшми, ходит Велес,
Едет Илия.
В небе отблески и блики,
Высь клубится тьмой.
Дождик, дождик, подожди-ка,
Мы бежим домой!
Время ползёт
Ты сегодня чудесна. Мы стоим рядом.
Сегодня такой день – можно никуда не идти.
Говорят, раньше эти места назывались адом,
Теперь здесь руины в конце пути.
Время, покрытое чешуёй,
Высовывая тысячу раздвоенных языков,
Ползёт, сбрасывает кожу змеёй, По спинам веков.
Пышет жаром, мерцает, громадное, и ползёт
Куда-то на край вселенной – в свою нору.
Туда, где облетает осенними листьями горизонт.
Ты сегодня чудесна. Мы стоим на ветру —
Там, где нет ни этого времени, ни других времён,
Там, где всё хорошо.
Звон падает с неба, сияющий вечный звон —
Это идёт по звёздам Тот, Кто Был Воскрешён.
Ты сегодня чудесна. Стоим, обнявшись, смотрим,
Просто смотрим, как вслед за временем тащится сквозь небо уставшая смерть.
Кто-то, руки ломая, расплакался: Это конец! Это конец истории!..
Ты, улыбаясь, шепчешь мне на ухо: Ну… это как посмотреть…
Письмо
Давайте будем наши письма
Писать отныне от руки.
Такие письма – нити жизни,
Всём расстояньям вопреки.
Забудем смайлики и лайки —
Клавиатурный дух бескрыл,
И явим почерк без утайки,
Ведь он у нас когда-то был.
И не беда, что ненароком
Наставим кляксы там и тут,
Пускай они, как осьминоги,
Над вольной строчкою плывут.
А на полях пусть человечки
Куда-то радостно спешат,
И дом с трубой, и дым из печки,
И в каждой буквице – душа.
Потом внизу – под словесами —
Где прерывается строка,
Добавим солнышко с глазами,
И птичий клин, и облака.
Отринем скепсис! Знаю точно:
Безликость – это не про нас.
Лети, лети мой свет по почте
И стань усладою для глаз.
Чтоб воскресали ароматы,
След поцелуя, влага слёз,
Слова любви, мечты и взгляды,
Всё то, что в шутку и всерьёз.
А в день грядущий письма снова
Прочтут и вспомнят нас добром.
И станет вечным наше слово —
То, что начертано пером.
На краю ночной земли (2023)
Тропкой
Как пахнет вкусно-вкусно
Цветущий зверобой!
Как ароматы густо
Витают над тобой!
И надо мною тоже.
И даль чиста, проста,
Но, Боже, святый Боже,
Какая красота!
Торопимся мы тропкой
И нам весь мир сродни:
То ящерица робко
Теряется в тени,
То бражник, как колибри,
Зависнет над цветком,
А то полёвка рыбкой
Нырнет в подземный дом.
Кузнечикам раздолье
И клопикам – уют.
И клекоты сокольи
Над нами там и тут.
На что же нам морозы
И бури перепляс?
Ах, Лето, мы Вас просим
Пожить ещё у нас.
Скоро
Скоро, скоро вся округа принакроется туманом,
А из тучек мелкий дождик нам на голову польёт.
В зыбком мареве проступят удивительные страны,
Значит, осень наплывает, как огромный пароход.
Скоро, скоро дунет ветер, в небе листья закружатся.
По ночам морозец лёгкий пробежится по дворам.
Поздний август ежедневно занят сменой декораций.
Это значит, наше лето поднимает якоря.
Скоро, скоро станет стыло, устремятся к югу птицы.
Наберём тогда мы тёрна, а быть может, и айвы.
Ну, а лето будет сниться, будет нам, конечно, сниться.
Значит, буду ждать я лето, очень-очень ждать… А вы?
Боевой хорей
Мастер параллельных кругов
Долго жил на доске для сёрфинга, плывущей сквозь океан.
Однажды он возлюбил души своих врагов,
Но те забыли закрыть стоп-кран.
И с той поры много лет
Он изучал боевой хорей.
И знал, куда утром уходит свет
Уличных фонарей.
Он помнил уйму разных случаев и затей —
Не меньше дюжины дюжин сорока сороков.
И говорил нам, что когда научитесь отличать пряники от плетей,
Тогда обретёте путь без ярма и подков.
А наши дома были выращены из стали
И наша история никуда не шла,
Но по утрам мы мечтали
Поймать зорю в зеркала.
И Мастер сказал: идите по следу слёз, что наплакал кот
И войдёте в миры птиц и зверей. Т
ам нет страхов, забот и свобод,
Но на что это тем, кто освоил боевой хорей?
Вчетвером
По двору идут вдвоём
Чёрный кот и тень его.
Спит наш двор и спит наш дом,
И в округе никого.
Я – глядевший на Луну,
И на двор, и на кота —
Скоро лягу и усну,
Может, даже и до ста
Я чуток не досчитаю.
А с небес уже слетает
Звёзд сверкающая стая.
А одна, пронзив простор,
Приземляется во двор.
И теперь мы вчетвером —
Я и кот, и тень его,
И звезда, что ярче света.
Мы гуляем вчетвером.
Но, наверное, потом
Не расскажем ничего
Никому об этом.
Каждый огонь возвращается в свой очаг
Это случилось во время разлива рек.
Заратустра шёл берегом, насвистывал оду Луне.
Он знал, что где-то здесь в непролазной чаще живёт князь Олег,
Которого Рапунцель помнила как принца на белом коне.
Времена ходили по кругу,
Всё остальное шло к тому, что каждый каждому станет враг.
Но Заратустра верил в двуединство меча и плуга
И в то, что после пожара каждый огонь возвращается в свой очаг.
Вещий князь вышел ему навстречу,
Рапунцель вынесла ковш воды.
– Сеча, – спросил князь, – думаешь, будет сеча?
– Не знаю, – сказал Заратустра, – но в этих местах так недалеко от беды.
Потом они пили чай, болтали о том о сём,
Ели пирог с терновым желе.
И Рапунцель сказала, что этот мир не будет спасён,
Пока не станем его жалеть.
Осенний диптих
*
Улица совсем пуста,
И с неба сходит звезда,
И идёт в человеческом облике,
И решает позвонить облаку,
Но облако готовит первый снежок
И учит с дочкой стишок.
И звезда открывает зонт
И, подняв капюшон,
Улетает за горизонт
К тому, кто в неё влюблён.
В городе пусто, но
Мы смотрели с тобой в окно
И видели лик звезды.
Теперь мне кажется это – ты.
**
Ты слышала, ты слышала
Ужасный этот гром?
Из-за небосвода вышнего —
Над ухом за углом!
Внезапно небо чёрное
Нахмурилось, висит.
И молнии, и молнии! —
Ужасные на вид!
А дождь идёт, уже идёт!..
Или пойдёт сейчас вот-вот!
Давай залезем мы под стол!
Но дождик… так и не пошёл…
А он куда-то улетел.
И вся гроза умчалась с ним.
А мы в окно теперь глядим.
Вот просто взял
и просто так
нас оторвал от важных дел.
Лес прозрачен
Листва опала, лес прозрачен
И свет объёмен и глубок,
И время движется иначе,
Нам набирая радость впрок.
Идём в молчании шуршащем,
А в небе журавлиный клин.
И всё морознее и слаще
Вкус отгорающих рябин.
Прозрачен лес, листва опала,
Свет всеохватен и глубок.
Плывут миры в сиянье алом
И опускаются у ног.
Какого цвета этот день в твоём календаре?
Какого цвета этот день в твоём календаре?
Какого цвета город твой на карте доброты?
Растут вопросы в голове, ромашки во дворе,
Давай отыщем красоту, и будем с ней на ты.
Глядится в капельку росы
Дождём умытый сад.
И три глазастых стрекозы
Зудят себе, зудят.
Порхает бабочка – пестра,
Сверкает ручеёк.
Гудят на дудочках ветра,
Поет шмелиный бог —
Он на шиповнике сидит,
И будто дирижёр,
Свистит, галдит, руководит,
И многогласный хор
Не отстаёт, не отстаёт,
И тоже гомонит.
И отражает небосвод
Громокипящий хит.
И всюду-всюду красота, и с нею мы на ты,
И день прозрачным янтарём сияет в серебре.
Искрится светом город наш на карте доброты.
Пусть будет лучшим каждый день у нас в календаре!
Балерина
Ты осторожно, пылинки сдувая,
С полки снимаешь шкатулку с секретом.
Ты говоришь, что шкатулка живая.
Только с тобою мы знаем об этом.
Там заводная живёт балерина,
Та, что танцует – а руки, как птицы.
Мы замираем под звон клавесина,
Будто б приспела пора помолиться.
О, как изящна! И сердце сжимает.
Капает время во тьму золотую.
Ясно без слов: балерина живая.
И мы однажды её расколдуем…
Капитан
Когда мне море было по колено,
Любил я девушку по имени Елена,
Она шептала про Париж и Вену,
А мне ночами снился океан.
Как мы в волнах идём на белой яхте,
Она мне шепчет: Ах, мой милый, ах ты!
(Откуда яхта – с бухты ли барахты?)
Но в этот миг мы были, словно Инь и Ян.
Когда из моря я немного вышел,
Любил я женщину по имени Ириша.
Кипенье волн к тому моменту стало тише,
Но мне всё так же снился океан.
Хотя уже есть и пробоины, и течи,
Увы, в борту дыру пробила рыба-мечик,
Но я отлично знаю: нет, ещё не вечер!
И для спасенья есть отличный план.
Потом ушёл от моря в тёмный лес я,
Влюбившись в даму с именем Агнесса,
И в ней, конечно же, была частичка беса.
Но всё неважно, если снится океан.
И я удрал, конечно, к океану —
Пешком, на поездах, в аэроплане.
За мною мчались Розалинды, Мэри, Анны,
Но я сбежал! И я отныне – капитан.
В пламени свечки
Волшебник танцует во пламени свечки,
Танцует колдун на вершине иголки.
Подумаешь, пляшущие человечки,
В их танцах не видно ни смысла, ни толка.
И стоит ли думать о призрачном вечном,
Весь мир и себя раскрошив на осколки?
Мол, улочка, ночка, фонарик, аптечка…
О, как это долго! Ах, как это долго!
Но вдруг оказалось, что даль недалече.
И всё, что гремело, теперь поумолкло.
И время зачем-то нам влезло на плечи,
Вцепилось когтями и держит за холку.
Волшебник уснул, позабывши о долге,
И спят колдуны, улыбаясь беспечно.
Но, словно игрушки Рождественской ёлки,
Всё ярче сияют нам звёзды на Млечном…
Ах, как всё недолго! О, как всё недолго!
Ах, улочка, ночка, фонарик, аптечка…
Собрать бы все камни, ракушки, осколки.
И думать, и думать, и думать о вечном!..
И как же нет смысла? Ну, как же нет толка?
Ну, где же вы – пляшущие человечки?..
А это же мы – на вершине иголки
Танцуем в мерцающем пламени свечки…
Автостопом
Прекрати бродить в потёмках
Ты по ниточке по тонкой.
И из чёрных дыр и нор
Выходи-ка на простор.
Автостопом по судьбе
Пробеги по жизни смело.
Оседлай все мото-вело
И – по медной по трубе!
И огни пройди, и воды,
Все невзгоды, непогоды,
И от адовых от врат
Убеги в Эдемский сад.
Сквозь порталы Дыро-Нора
Вместе выйдем из Сыр-Бора.
Мы сильнее тёмной тьмы,
Потому что – это мы!)
На краю ночной земли
Ты сказала: Всё пройдёт.
Я ответил: Да, быть может.
Ты сказала: Скоро лёд
По зиме мосты проложит.
Я промолвил: Мы пойдём
Вдаль – за пеньем алконоста!
Ты шепнула: Вот мой дом.
Приходи смотреть на звёзды.
Мы стояли у окна.
Крепко за руки держались.
В звёздах плавала луна,
Пламенея, как физалис.
Ты сказала: Помолчим;
День истекший спать уложим.
Этот год неизлечим.
Жаль, он был таким хорошим.
Я воскликнул: Этот год
Не умрёт, а возродится!
Снег сойдёт, истает лёд,
Полетят на север птицы!
Головою не качай.
Свет уймёт ночную вьюгу.
За зимой наступит май.
И всё далее – по кругу…
На краю ночной земли —
Между звёзд – луна большая
Шла на цыпочках вдали,
Тишины не нарушая.
Ты спросила: Всё опять
Будет радостно и ново?
Я сказал: Пойдём гулять!
Ведь всего-то полвторого.
Осенний триптих
*
Я пришёл к тебе с цветами
Потому что ты сердилась
Ты сказала нет не надо
Нет тебя я не люблю
Не сегодня и не завтра
Положил тогда печально
Я цветы на подоконник
И ушёл и выпил пива
*
Мы с тобой в кафе сидели
Жадно я смотрел на мясо
И ещё хотел картошки
Ты сказала суп-пюре
И желе из фруктолина
Или как там я не помню
В общем мне хотелось плакать
Заказали стали есть
*
Осень листьями летела
Было где-то плюс двенадцать
Ты красивая такая
Шла по улице красиво
На меня ты не глядела
Ты сказала я какой-то
Старый-лысый-бородатый
И взяла меня под руку
Сказки
Сказка про семь космонавтов и Царевну дождей (2023)
Глава 1
А жили-были как-то семь космонавтов. Дружно жили, весело, летали по своим космонавтским делам на разные планеты, приземлялись на всякие большие астероиды, за кометами гонялись. И всё-то у них было славно, но тут вдруг стали они замечать, что в их домике (а домик их на самом краю Юпитера стоял), стали вещи пропадать. Друг на друга они-то не грешат, они друг дружку сто лет знают. Значит, пришлый кто. Может, анчутки какие завелись, может кикимора юпитерианская к ним повадилась? Стали камеры смотреть. А ничего не видно. Знать, невидимый кто-то? Ладно, думают, тогда силок лазерный поставим, воришка и попадётся. Поставили. А не попадается! А вещи всё пропадают!
– Так, братцы, – Старшой говорит, – а давай-ка по-старинному сделаем.
И понавесили кругом верёвочек с колокольцами. Да только и это не помогло. Руками они развели, да в очередной полёт отправились. А когда денька через три вернулись, вот тут-то их гостинец и ждал. Едва за порог ступили, а там лежит на полу связанное, пыхтит, трепыхается. Всмотрелись. Не собачонок, не медвежонок, вродь, как человечек, да чудной какой-то – в перьях да шерсти, да порты не нём грязноватенькие.
– И кто ж ты такой будешь? – космонавты спрашивают. – Или инопланетное ты какое-то? Да только мы много чего повидали, а вот такой породы покуда не видывали.
– Я – космокораблевой, – невидаль отвечает, – а по-другому нас ракетными кличут.
Космонавты переглядываются, и слыхом про таких не слышали.
– Ну, это, как домовой, – ракетно-космовой тут продолжает, – только мы не в доме, а в космических кораблях да станциях живём.
– А, вот оно что, – космонавты кивают. – А зачем ты вещи-то наши утаскивал?
А ракетник на то нахмурился и отвечает тихонечко:
– А ничего я вам боле и не скажу, хоть в безвоздушные просторы бросайте!
«И что с ним подделать»? – космонавты мыслят. Да не успели ещё и сильно обдуматься, как выходит тут из не пойми откуда ещё такой же – в пуху да перьях, да в порточках потёртеньких. И тут же молвит:
– Я – этого вашего дома домовой. Я вам этого запоймал. Это ж племянник мой беспутный. Дай, думаю, вы его проучите хорошенько. Вот, пришлось вам показаться, а то совсем уж эксцесс какой-то наметился.
Космонавты подивились чуток, покивали приветственно и спрашивает:
– А почто он наше-то поскрал?
– И про то знаю, – домовик ответствует. – Он же в дому Царевны Дождей живёт, а та всякие артефакты чтит. И вот, нашла она как-то на Нептуне цветок хрустальный, а как тот цветик оживить – то не ведает. Бальзам-эликсир особый нужен. И вот тут-то этот племянничек мой задумал ей помочь, сюрпризик сделать. Вот и рыщет у вас, тут же – в домике вашем – сколь разного разнопланетного собрано.
Переглянулись тут сызнова космонавты и Старший молвит:
– С этим ясно. А как нам саму Царевну отыскать? Этого беспутного с рук на руки передать? Не правда ж его в открытый космос кидать? А тут оставлять тоже не гоже, чай ещё чего понаделает.
– Не, вот тут сам не ведаю, – домовой сказывает, – ежли оболтус не скажет, то не сыщем. Она ж по всей системе со своими дождиками идёт. Бог весть, где она сейчас. Не, не найдём. А впрочем…
Встрепенулся тут домовик и на дверь шлюзную указует. А в дверцу-то кто-то стук-постук, да ещё и звоночек – звяк да позвяк…
– А вот и она… – домовик шепчет.
А что дальше было, так про то другая сказка будет.