Компот Калоша Вертолёт

Бабушка и суп

– Если ты не доешь суп, то ночью цыганка за тобой придёт и заберёт тебя! – сказала бабушка, бросила половник в раковину и, крутанувшись на пятках, потопала в свою комнату, где дед слушал вечерние новости по радио.

Я обречённо заглянул в тарелку, где плавали картошка с морковкой, нарезанные кубиками. Мутный бульон вонял куриными перьями и мокрой травой. Фу, какая же отвратительная гадость этот суп – думал я, ни за что на свете не хочу его есть. Когда у бабушки плохое настроение – она всегда варит невкусные супы. А мне что теперь делать? Есть эту отраву? Нетушки.

На душе было не спокойно. Про какую ещё цыганку сказала бабушка? Неужели про ту самую, которая возле рынка может загипнотизировать любого человека? Я много раз слышал и от взрослых и от ребят во дворе, что цыгане воруют детей и потом держат их на поводке в сарае, как собак.

А может бабушка хитрит? Откуда цыганка узнает, что я не доел суп? Может вылить его в раковину?

Тут бабушка снова выскочила из комнаты и своими орлиными глазами увидела, что суп я так и не съел.

– Всё, – закричала бабушка, краснея от злости, как арбуз, – я немедленно звоню цыганке, раз ты такой непослушный!

– У тебя нет её номера и ты всё врёшь! – закричал я в ответ от возмущения. Но, сказать честно, я немного испугался, ведь о том, что цыганку можно предупредить по телефону я не подумал.

А бабушка уже сняла трубку городского, который стоял на тумбочке в прихожей и стала набирать номер. Я замер, как вкопанный, боясь пошевельнуться, потому что видел – она не шутит, а взаправду звонит цыганке.

– Алло! Алло! Это цыганка? – спрашивала бабушка в трубку, при этом поглядывая на меня с победным видом и на лице её было написано, что лучше бы я съел злосчастный суп и не ввязывался в эту игру, из которой я никак не смогу выйти победителем.

– Не, звони, бабушка, пожалуйста, – тихо взмолился я.

– Цыганка, здравствуйте! – бабушка шла до конца. – Я звоню вам из семнадцатого дома, у нас тут один мальчик суп не хочет доедать. Да, да, Петя его зовут.

Я не верил своим ушам – родная бабушка, глазом не моргнув, сдаёт своего собственного внука злой цыганке. Что творится, люди добрые?

– Я целый день варила, старалась, у плиты, как проклятая не разгибаясь стояла…

– Суп не вкусный! – вдруг закричал я на всю квартиру, чтоб и цыганка в трубке услышала меня. – Он воняет и противный!

Слёзы потекли из глаз моих, я горько заплакал, положил руки на стол и уронил на них голову. Мне было больно и обидно от бабушкиного предательства, от страха перед ужасной цыганкой и от отравленного супа. Вся моя жизнь показалась невыносимой болью и страданием. Почему меня все мучают? За что на меня натравили цыганку?

Последних слов, которые бабушка говорила в трубку я уже не слышал, потому, что сильно плакал. Честно – не знаю, пригласила бабушка цыганку ночью домой, или нет. Мне уже было всё равно. Меня предали. Родная бабушка предала.

Спать я лёг раньше, слышал как пришли родители с работы, мама зашла, присела рядом, спросила как у меня дела. Я никогда не рассказывал маме о своих страхах, поэтому и про цыганку не стал говорить. И про то, что бабушка меня предала – тоже не сказал.

– Спать хочу, мам, – только и сказал я.

– Ты умывался?

– Да.

Она погладила меня по голове и ушла на кухню.

Засыпал я тревожно, чувствуя себя одиноким и беззащитным. Вздрагивал от каждого шороха за дверью комнаты. Поднимал голову и прислушивался, когда понимал, что вокруг тихо – пытался уснуть.

Но меня стала мучить совесть, что я обманул маму. Зачем я сказал, что умывался? Почему я такой нечестный? Мама же гораздо лучше бабушки, она тоже страдает и часто плачет от того, что папа ей говорит злые слова. Мне снова стало горько и я тихо, как смог, заплакал в ночной темноте.

Дверь в мою комнату приоткрылась. Я перестал дышать. Нет, пожалуйста, боженька, я буду всегда-всегда послушным, я буду съедать весь суп, пожалуйста, пусть цыганка уйдёт, пожалуйста, умоляю – говорил я в своих мыслях. Но цыганка уже шла ко мне, я слышал, как она тихо крадётся и садится на край моей кровати.

– Петя, ты не спишь?

– Нет, бабушка.

Она протянула руки ко мне, я сел и крепко обнял её. Бабушка была такая тёплая и родная. Я положил голову ей на грудь.

– Прости меня, Петруша, – прошептала она мне на ухо. Я почувствовал, что она немножко плачет.

– Не плачь, ба, я всё равно не боюсь цыганку, – прошептал я ей в ответ и ещё крепче обнял её.

– Суп правда такой не вкусный?

– Отвратительный, ба.

Бабушка беззвучно посмеялась, я тоже улыбался.

– Завтра выльем всю кастрюлю в унитаз, – сказала бабушка, поцеловала в макушку и положила меня обратно в кровать. – Спокойной ночи, внук.

– Ба, я люблю тебя.

Гениальная идея

– Я не хочу ходить на работу, когда вырасту!

Сказал я деду. Мы вместе сидели на диване и слушали радио. Передавали новости и тётя грустным голосом рассказывала, что всем, кто ходит на работу совсем скоро станут платить больше денег. Дед посмотрел на меня и сказал:

– Работать надо, внучёк. Если не будешь работать – не сможешь себе купить еды.

Я про себя стал думать, что без еды можно и помереть с голоду. А что-что, но поесть мы с дедом очень любим, особенно если это картошка со сметаной – тогда мы можем сто часов сидеть за столом и есть эту картошку, политую густой сметанкой. Ммммм, вкуснятина.

– Так, дед, – говорю я деду. – Ты вот говоришь, что работать надо, а я вот ни разу не видел, чтобы ты ходил на работу. Ты целыми днями сидишь тут на диване, слушаешь новости и с голоду не помираешь.

Дед был умный, и хитрый. С ним спорить решался только я из всей семьи. Все остальные с дедом не спорили, потому что он мог сто тысяч человек переспорить.

– Верно ты, внучек, говоришь. На работу я больше не хожу и при этом каждый день ем картошечку со сметаной, нашу с тобой любимую. Верно, верно, – дед даже немножко задумался как бы ему так переспорить меня и потирал свои большие ладони друг о друга. – Я могу не ходить на работу, потому, что у меня есть жена, твоя бабуля, и она за меня пусть ходит на работу. А мне надо сидеть на диване целый день чтобы не пропустить важные новости по радио.

Какой же хитрый у меня дед. А он действительно вообще ничего не делал никогда в жизни, всё делала только бабушка. И я подумал, что дед наш хорошо устроился. И тут у меня появилась гениальная идея. И как я раньше об этом не подумал! Бабушка то наша заботится не только о дедуле, но и обо мне. Также как и ему варит мне картошку со сметаной, стирает мои шорты и перед сном говорит “спокойной ночи, ангела тебе в ноги” – также как и деду. Вот только дед женат на бабушке, а я нет.

– А я тоже женюсь на бабушке! – закричал я. – И буду тоже целый день радио слушать.

Я думал, что дед испугается меня и убежит из дома, а я надену его рубашку, засуну ноги в огромные тапки и пойду на кухню к бабуле и скажу ей, как дед: – Манька, пошевеливайся давай с картошкой, пузо крутит уже от голода!

Но дед только засмеялся и полез ко мне обниматься.

– Конечно женись, – сказал дед. – Вы будете отличной парочкой с бабулей, у вас характеры схожи.

И, еле слышно добавил:

– Волчья кровь.

Компот Калоша Вертолёт

Если вы хотите меня разозлить – дайте мне компот из сухофруктов. Ух, вы тогда увидите на что я способен. Могу кричать громко, топать ногами и даже ущипнуть нянечку.

Вот и сегодня опять на обед нам дали этот компот. Я, конечно же, отказался его пить, а Галина Петровна сказала, что не выпустит меня из-за стола, пока мой стакан не будет пустым.

Я сначала сидел молча, сопел под нос и смотрел на этот невкусный компот. Хотел отдать его Игорьку, который мог без разбору и воду из лужи выпить, но воспитательница следила за мной.

Тогда я разозлился и начал кричать, потому что было обидно, что меня заставляют пить компот, который я не люблю. Вот молока мне налейте – я выпью целую ванну. А компот из сухофруктов – никогда в жизни пить не стану.

Потом я, кажется, бегал по группе, ущипнул нянечку, невежливо отзывался о Галине Петровне и её почтенном возрасте. Да, всего и не упомнишь, что со мной было.

Вот только позвонили маме и попросили её забрать меня пораньше, чтобы разборки из-за компота не закончились совсем плохо.

Домой я шёл мрачный и уставший, держал маму за руку. Она тоже грустила из-за меня, то что я себя плохо веду. Я не любил когда мама грустит, мне от этого ещё тяжелее. Она первая спросила у меня:

– Ты на тихом часу поспал?

Я про себя подумал, что маме наверное не рассказали, что я весь тихий час стоял наказанный. Но и я не любил рассказывать о таких вещах. Меня ведь почти каждый день наказывали, а мама постоянно расстраивалась.

– Нет, мама, поспать мне не удалось. Я весь тихий час книжку читал.

Мама удивилась и нахмурила брови.

– Как так, ты весь тихий час читал? А где была Галина Петровна?

Ох уж мне эта Галина Петровна, вспоминать про неё не хотелось, сильно она меня сегодня расстроила своим компотом.

– А её не было весь день, – говорю я маме.

– Как так не было? А кто за вами смотрел? Нянечка?

– И нянечки не было, – выпалил я. – Мы одни весь день были.

Мама остановилась и посмотрела на меня.

– Ты шутишь, сынок?

Я продолжал свой красочный рассказ.

– Это правда. Галина Петровна и нянечка утром пошли на день рожденья к заведующей и мы сначала гуляли одни, потом пообедали сами, потом пошли спать. Но я спать не хотел и стал читать.

Мама уже немножко дрожала от страха, села передо мной на корточки, смотрит мне в глаза и трясёт немного головой.

– Так, продолжай. А когда вернулась Галина Петровна?

Я чувствовал себя как на сцене, это был мой звёздный час.

– Они пришли только недавно, за пять минут до тебя.

Мама была в шоке.

– И вы всё это время были одни?

– Ну, мы сначала были одни, потом никто не захотел спать и мы открыли окно и полезли на крышу.

Смотрю мама стала бледной как манная каша без масла.

– По пожарной лестнице? – спросила она еле слышно.

– Да, по пожарной лестнице.

– И, и, ччтто ддальшше?

И я рассказал маме самое интересное:

– Ну, вылезаем мы на крышу, а там большой вертолёт стоит. Мы залезли, Игорёк немножко умеет летать – он сел за руль. Мы полетали над городом, потом вернулись и тут уже все пришли.

Мама закрыла глаза и была уже не такой бледной, а такой – когда в кашу добавят ложку варенья и размешают. Она немножко улыбнулась.

– Скажи честно, пожалуйста, вы же не лазили на крышу?

Мне было неприятно, что мама всегда понимает, когда я сочинил а когда нет, но мама умная. И хорошая, я её люблю и жалею, поэтому быстро признался.

– Ну, да, на крышу не лазили. Но на вертолёте летали.

Мама поцеловала меня, выпрямилась и мы пошли дальше, держась за руки. Мама сказала мне:

– Я попросила Галину Петровну больше не давать тебе компот из сухофруктов.

Это была отличная новость. И как это мама узнала?

Она добавила:

– Только больше не щипай нянечку и не называй Галину Петровну старой калошей.

Мне было неловко, но я улыбался и крепче сжал мамину руку.

– Я буду стараться, мама.

Дедушка под прикрытием

Мы с дедушкой гуляли во дворе.

Точнее гулял я, а он развалился на скамейке, смотрел вдаль и ковырялся в зубах спичкой.

Погода была пасмурная, казалось, что вот-вот польётся дождик.

Небо хмурилось, дедушка тоже хмурился и его седые как облака волосы шевелил ветер.

Этим же ветром прямо к моим кроссовкам принесло конфетную обёртку, яркую и блестящую.

И тут я понял, что прямо сейчас больше всего на свете хочу конфет. Сто килограмм.

Ну, можно и чуть меньше, главное, чтобы были очень сладкие.

Например – “коровка” – мои любимые сливочные.

Рот у меня сразу наполнился слюной, как у бульдога Бимы, когда тот видел жареную сосиску.

В животе заурчало и из моего пупка донёсся тихий жалобный голосок – хочу конфеточку.

Ну, может и не было голоса, а я это придумал, но конфет мне захотелось сильно-присильно.

– Деда! – я подошёл к дедушке.

– Чего тебе? – дед говорил сквозь зубы и даже не взглянул на меня.

Он вообще сегодня ни разу на меня, кажется, не смотрел. Даже если бы у меня сегодня была квадратная голова, он, наверное, и не заметил вовсе, а всё таращился бы куда-то вдаль и сильно думал о чём-то. Может он тоже хотел сладкого?

– Купи мне конфет. – Я говорил ласковым и жалостливым голосом, чтобы дедушка услышал какой я хороший мальчик и сразу купил бы мне тыщу килограмм “коровок”.

– Отвяжись.

Дедушка, видимо, не хотел конфет также сильно, как я.

Ну, а что мне делать? Без конфет я умру, а больше рядом не было взрослых, чтобы попросить. Я не сдавался:

– Ну, пожалуйста! Ну, дедушка, родненький мой! Купи конфеток мне!

– Я тебе не дедушка!

Тут я растерялся и на время перестал так сильно хотеть конфет. Дедушка, которого я всю жизнь считал своим дедушкой всё также сидел на лавке и не смотрел на меня, но теперь мне было не понятно – как это так он мне не дедушка?

– Как ты мне не дедушка? – спросил я медленно, вылупив изумлённые глаза.

Только теперь он повернул на меня своё мрачное лицо, внимательно посмотрел, чуть-чуть скривил рот, будто съел лимон без сахара и сказал:

– А вот так. Не дедушка я тебе и всё тут!

Ох, знали бы вы, как я испугался в тот момент. Раньше у меня никогда такого не случалось, чтоб из-за конфет от меня отказывались родственники. Папа иногда отказывался от мамы, от бабушки, от начальника дяди Гриши, но не от меня. А тут – на тебе!

Дождь ещё не начался, а гроза в моей душе уже бушевала. Я чуть не плакал от удивления, но больше от страха.

– Дедушка, родненький! Как так ты мне не дедушка? Ты ведь самый настоящий мне дедушка.

И тут он рассказал всю правду, которую никто в мире больше не знал, кроме меня теперь.

– Это тайна, – говорил дедушка. – Я расскажу тебе, но дай честное слово, что ни одна живая душа не узнает про это, особенно бабушка.

– Обещаю, де…, – я чуть было не назвал его дедушка.

– Называй меня – номер два. – Прошептал мне бывший дедушка, озираясь по сторонам, чтоб никто нас не подслушал.

– Обещаю, номер два.

Оказалось, что много-много лет назад агента номер два послали прямо с Луны сюда на Землю для выполнения космического задания. Ему надо было закончить обычную школу, отучиться в человеческом институте, потом найти работу и жениться на земной девушке, то есть моей бабушке, потом надо было родить одного, или нескольких земных детей, то есть моего папу, потом эти дети чтобы родили земных внуков, то есть меня. А на Луне остался агент номер один ждать вестей.

И дружили сильно-пресильно агент один и агент два. И скучали друг по дружке очень.

Как же я был удивлён, что вместо дедушки всю жизнь рядом с нами жил настоящий космический агент номер два.

– И сегодня, – тихо продолжал говорить мне агент, – финал нашего задания. Ты – внук под прикрытием – теперь должен выполнить свою часть космической миссии.

– Я готов! – отрапортовал я незамедлительно.

Про “Коровки” я уже не думал совершенно. Конфетки не нужны, когда ты начинаешь понимать, что вся твоя жизнь от рождения до сегодняшнего дня – это часть большого задания. Я посмотрел на небо – плыли облака, Луны видно не было.

Агент номер два говорил теперь со мной ласковым и чуть-чуть жалостливым голосом. Я понимал, что он хороший дедушка под прикрытием.

Я был готов помочь ему завершить важное задание.

Дальше я получил чёткую инструкцию и действовал решительно.

А вечером дома был очень большой скандал.

Бабушка прямо кричала, размахивала руками, хваталась за сердце и мама наливала ей лекарство в кружку.

Мои родители тоже возмущались, бегали из комнаты в комнату и всё им, видите ли, было стыдно, что я днём обошёл все соседские квартиры и собрал деньги на два билета до Луны для своего дедушки.

Агент номер два вернулся домой поздно и уставший настолько, что лёг спать прямо на полу в прихожей.

Но, перед тем, как уснуть – показал мне большой палец. Сквозь крики бабушки, папы и мамы он сказал мне:

– Задание выполнено, агент номер три!