Сверхъестественное. С ветерком

– Во-первых, это личное, – заметила она. – А во-вторых, ничего подобного нет. Постойте, вы спрашиваете потому, что думаете, будто кто-то накачал меня наркотиками?

– Мы изучаем все варианты, – сказал Сэм. – Личные обиды, провалившиеся сделки и все такое.

– Даже если и так, даже если бы у меня был заклятый враг, как он заставил меня спрыгнуть с эстакады?

Дин и Сэм переглянулись. Ответов у них не было.

В самом центре делового района Элис Типпин, бухгалтер на пенсии, вышла из пекарни «Сладкий город» и зашагала по западной стороне Центральной улицы. В левой руке она несла коробку мини-кексов, купленную к дню рождения племянницы, а в правой – ключи. После выхода на пенсию Элис завела привычку проходить пешком не меньше восьми километров в день, даже если у нее не было какой-то особой цели. Иногда она прогуливалась по магазинам на Центральной, хотя в основном просто разглядывала витрины. Поскольку жила Элис всего в паре километров от магазинов, машину она оставляла дома.

Этот день ничем не отличался от других. Отчасти по привычке, отчасти благодаря информации, полученной на занятиях по женской самообороне, она держала ключи в руке, зажав один между большим и указательным пальцами. Проходя мимо парикмахерской, она повернулась к окну и покачнулась, в глазах у нее потемнело.

Элис взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, и посмотрела на обочину. Потом свернула к машинам около парковочных автоматов и вытянула руку. Металлический коготь – ключ – торчал между ее пальцами, сжатыми так, что костяшки побелели. Проходя мимо легковых автомобилей, минивэнов и внедорожников, Элис процарапывала на их бортах линию, прерываемую только промежутками между машинами.

На перекрестке она остановилась возле урны, бросила ключи на тротуар, а потом достала из сумки коробку с кексами, открыла ее и принялась есть. Первый кекс она засунула в рот целиком, выпачкав глазурью губы и кончик носа. Таким же образом она расправилась и со вторым.

Люди, проходившие по Центральной, посматривали на нее сначала с любопытством, потом с опаской и обходили стороной. Элис уничтожила с полдесятка кексов. Вскоре ей это наскучило. Она швырнула оставшиеся кексы на землю, растоптала их и направилась к урне.

Она рылась среди упаковок от фастфуда, картонных коробок, пустых банок из-под содовой и пластиковых бутылок, пока ее пальцы не сомкнулись вокруг горлышка бутылки из-под виски с красной наклейкой «Оплачено» из местного магазина спиртных напитков. В бутылке оставалось всего несколько капель, но Элис опрокинула ее над вымазанными глазурью губами и стала ждать, когда эти капли скатятся ей на язык.

Когда в бутылке ничего не осталось, Элис снова подняла ее над головой и швырнула в лобовое стекло ближайшей машины. Бутылка разлетелась вдребезги, оставив на ветровом стекле темно-синего хетчбэка вмятину в виде звезды и длинную трещину.

– Эй! – крикнул мужчина у нее за спиной. – Какого черта, дамочка!

Элис пошатнулась, внезапно осознав, что седой мужчина толкнул ее и вот-вот сделает это снова.

– Прекратите! – возмущенно воскликнула она. – Что вы себе позволяете?!

И вдруг она заметила, что по ее лицу размазана глазурь, смятая коробка с кексами валяется на земле рядом с ключами, а ее саму подташнивает.

– Что произошло?

Еще через несколько кварталов подростки носились друг за другом, перескакивая с одной припаркованной машины на другую. Они запрыгивали на багажник автомобиля, перелетали через крышу на капот, а потом на следующую машину, словно играли в «пол – это лава». С хетчбэками и внедорожниками было сложнее. Если тому, кто убегал, не удавалось совершить прыжок или избежать падения на асфальт, игроки менялись ролями, и все начиналось сначала, но в обратном направлении. Оба заливались смехом и не обращали внимания на царапины, ссадины и ушибы.

Они успели дважды поменяться ролями и повредить около двух десятков машин, у одной треснуло лобовое стекло, у других были разбиты передние и задние фары. Наконец, кто-то из взрослых бросился между двумя автомобилями и перехватил одного из подростков в прыжке. Оба рухнули на асфальт. Еще несколько мгновений тело подростка оставалось напряженным, как доска, потом он обмяк и начал стонать от боли.

Второй парень, с уже рассеченным лбом, остановился на капоте старого универсала, хотел сбить логотип, но промахнулся, упал на асфальт и разочарованно потряс головой. Во все стороны полетели брызги крови. Затем и он словно сдулся, повалился на бок и застонал, зажимая рану на лбу.

В нескольких километрах оттуда Хэл Гринер, почти десять лет проработавший почтальоном в Мойере, ехал в своем фургоне по маршруту, который знал как свои пять пальцев. Он останавливался у каждого дома на пестрых от солнечных бликов улицах и бросал в ящики письма и рекламные листовки. Если нужно было доставить посылку, он останавливал машину и подбегал к крыльцу. Развоз почты заканчивался примерно в одно и то же время – за исключением рождественских праздников, когда посылок становилось гораздо больше и приходилось останавливаться чаще.

Рабочий день начался всего полчаса назад, но рука Хэла замерла над прорезью почтового ящика Галлахеров. Он держал в руке несколько счетов, рекламный проспект и что-то вроде поздравительной открытки для Сьюзен, младшей дочери Галлахеров. У них было пятеро детей, но только одна дочь – Сьюзен.

Тень, в которой он стоял, показалась чернее, чем обычно, и мешала видеть. Хэл моргнул, пытаясь прогнать ее. Внезапно он вздрогнул. Рука судорожно сжала письма и открытку. А затем, вместо того чтобы сунуть их в ящик, Хэл подбросил их в воздух. Письма, счета и открытка, кружась, опустились на землю, словно гигантские конфетти.

Почтовый фургон ехал рывками, словно Хэл разучился водить. Машина металась по тихой улице, но не подъезжала к ящикам достаточно близко. Хэл выхватывал пачки писем из сумки на переднем сиденье, срывал перетягивавшие их резинки и швырял в окно фургона, заливаясь истерическим хохотом и оставляя за собой зигзагообразный след из счетов, каталогов, журналов и рекламных проспектов. Через некоторое время он начал выбрасывать большие и маленькие коробки и лихо разворачивался на подъездных дорожках и газонах, чтобы раздавить каждую посылку колесами.

Примечания