Резистенс

Я выпиваю кофе залпом, и быстро выхожу из кафе. Шесть трактиров взорвано, а надо было взорвать семь! Я облажался, и теперь…А что теперь? Обратной связи с ячейкой у меня нет, придётся ждать звонка…

Пять дней я провёл в томительном ожидании, не отходя от старенького, дискового телефона (раритет, купленный мною по случаю в антикварном магазине на Арбате). Телефон подло молчал. К концу пятого дня, я был готов пойти в ближайшее отделение полиции, и сдаться. Давящая, вязкая тишина доводила меня до исступления. Чтобы как – то занять себя, я спустился на первый этаж, и зашёл в бар. Местная пьянь приветствовала меня вялыми взмахами сизых рук. Я взгромоздился на табурет у стойки, по шизовизору шло популярное ток – шоу. Стриженный под горшок телеведущий в стильном полувоенном френче, улыбаясь, и демонстрируя дешёвую работу зубного техника, произнёс.

– …И сегодня в нашей передаче встречаются: паталогоанатом так называемого «русского мира», политолог, провидец, предсказавший нынешнее развитие ситуации, всеобщий любимец – Блевонид Шайзман!

На подиум вышел красавец Блевонид: на голове героя трепетала мочалка всклокоченных волос, глаза посылали друг друга на хуй через скошенный нос, на лице застыла брезгливая гримаса вечно недовольного скупердяя, он сразу же заголосил противным, гундосым фальцетом.

– Какой такой русский народ? Такого народа нет! И никогда не было! Тот генетический мусор, который вы называете «русским народом» в действительности представляет собой жуткую помесь тюркоязычных народов с финно – уграми, давно известно: поскреби русского, найдёшь татарина! Я придерживаюсь той позиции, что такого народа нет!

Ведущий улыбнулся ласковой улыбкой палача, и жеманно произнёс.

– Действительно. Читаем «Повесть временных лет», договор князя Олега с Константинополем, и что же мы видим? «Мы от рода русского Карл, Ингелот, Фарлаф» ну и другие, есть даже «Актутруян», скажите мне, какое из этих имён русское? Риторический вопрос, ответа не требует. Второй участник нашего шоу – режиссёр, не побоюсь этого слова «заслуженный педагог», умница и интеллигент в седьмом поколении, Гоноррий Шмондюэль!

«Умница и интеллигент» был похож на ёжика, всё в нём мягко топорщилось: усики, волосики. Настороженные бусины маленьких глазок внимательно сканировали студию, удостоверившись в отсутствии опасности, он облегчённо выдохнул и, сбивчиво, скороговоркой понёс.

– Ну…что же вы так уж…и среди русских были неплохие ребята…Лев Троцкий…Яков Блюмкин…Ойстрах…тот же Бродский, например…

– Люююся! Выключи этих уродов! Достали своим словоблудием…всякие пидоры сопли жуют в прямом эфире…включи лучше американский футбол!

– Точно! Сегодня «Ховринские шпалы» играют с «Бусиновскими мясниками»!

– Еее! Мы порвём этих уродов из Бусиново!

Барменша недовольно цапнула пульт, и клацнула ярко – красным ногтем по кнопкам, на экране появилось изображение огромного, выцветшего, бурого поля, в гигантской луже копошилось несколько здоровенных, грязных мужиков. Они были похожи на гигантских скарабеев, усиленно катящих перед собой ком драгоценного навоза. Один из них схватил дынеобразный мяч, и усиленно шевеля мощными ногами, пополз в направлении гигантских ворот.

– Давай! Жми! Шевели поршнями!

– Ползи быстрее, сука тупая! До тачдауна осталось двадцать метров!

Покрытый грязью форвард устало брёл из последних сил, его шатало, он с трудом выдёргивал ноги из крутой, загустевшей грязи.

Барменша ещё раз клацнула ногтем, послышался голос комментатора, захлёбывающегося от восторга.

–…блестящий прорыв бразильского легионера Пьёхо – Лопеса, форварда «шпал» по прозвищу «тупица», лёгкий, грациозный, словно невесомое пёрышко, он летит к воротам бусиновцев!..

Не доходя пары метров до нужной линии, уставший нападающий рухнул лицом в грязь, камера выхватила сведённую судорогой икроножную мышцу правой ноги героя.

–…что происходит? Я сейчас закончу тут вообще всё! Покончу в себя! Или наложу себе в руки! Вставай «тупица»! Ползи, тряпка половая! Я требую ввести жёсткий лимит на легионеров! Эти недоделанные гастарбайтеры не хотят шевелиться!…

Моё правое запястье завибрировало, я провёл по нему указательным пальцем левой руки.

– Завтра в шесть, где обычно.

Абонент отключился.

6.

Я пришёл на Радужную площадь со стороны моста, носящего ныне имя кумира либералов, зверски убитого преступным режимом у стен Кремля. Над мостом летали чайки, привлечённые огромными горами неубранного мусора, от аммиачного запаха мочи резало глаза, парочка бомжей доводила крысу до состояния «хрустящей корочки», поджаривая её в пламени Вечного огня установленного по личному распоряжению Верховного Манагера. С трудом продравшись через мусорные завалы, я вышел к месту встречи. Пётр поджидал меня с достоинством, с лёгким нетерпением перебирая ногами, словно конь перед стартом забега.

– Слава шакалу!

– Шакалим на славу!

– Петя, не дай мне умереть дураком, я не понимаю ничего…что происходит? Что мы делаем? Для чего это всё? Взорванные кофейни, масонская символика…

– Замолчи, глупец! Пошли отсюда! Быстро!

Он быстро уходит от меня в сторону Музея Истории семьи Шакальных (бывшего Исторического музея). Я догоняю его у памятника героям Болотной площади (скульптурная группа изображает Верховного Манагера, разрывающего пасть ОМОНовцу).

– Петя, стой!

– Ты дурак? Ты чего несёшь? Ты понимаешь, что площадь слушается…вся! Может, сразу пойдёшь, сдашься? Ты всех нас угробить хочешь?

– Петь, я запутался…

– Ты почему не сделал свою часть работы? По плану, мы должны были ликвидировать семь тошниловок, почему седьмая уцелела?

– Меня взяли…прямо у дома…я вышел через двое суток…

– Причина?

– Что – то с документами, у меня ID палёный, заглючил при проверке…через двое суток выпустили…

– Понятно. Там (он показал глазами наверх) будут недовольны, а ты знаешь, что бывает в таких случаях.

– Да я тут причём? Я не сам вживил себе этот сраный чип, ваши же техники работали…

– Закрыли тему. Чего ты хотел спросить?

– Что мы делаем? Как это поможет нам избавиться от американцев? Я потерял нить…мы взрываем забегаловки, в которых работают такие же московиты…ничего не меняется…шакал в штатах, ему наши фейерверки до фонаря…

– Он возвращается. Послезавтра. Наше послание дошло до адресата.

– «Наше послание»? А мы отправляли какое – то послание? Я думал, что мы боремся против новой «семибоярщины», против ублюдков, наводнивших страну американцами в обмен на гарантии сохранения собственности…

– И это тоже, но это – стратегическая цель, на пути к ней, мы должны решить целый ряд тактических задач. Первая из них – ликвидация режима Шакального.

– Почему? Кто он такой?

– Согласен, он абсолютно ничтожен, и несамостоятелен. Дешёвка, без принципов и оригинальных идей, серая посредственность. Но! Он должен быть ликвидирован для того, чтобы сделать диктатуру американцев явной, видимой, а не скрытой. Он три года прятался в штатах, прикрываясь сказками о мифической стажировке. Все наши попытки выманить его оттуда, оказались напрасными. Учитывая его цинизм, и беспринципность, единственный способ вернуть его в страну – ударить по его бизнес – интересам. «Ударь буржуа по морде, и он утрётся, ударь его по кошельку, и…».

– Все эти акции…это?

– Ты начинаешь понимать, да?

– Не совсем. Зачем нам вся эта латинская чепуха, «фиат люкс…»?

– Ты знаешь, что после прихода к власти, Шакальный подмял под себя все более – менее лакомые куски собственности, у нас теперь есть «Шакаль – ладница», «Ёлки – шакалки», «Крошка – шакал», сотовая связь «Шакалофон», «Шакалвидео», «Шакалнедвижимость», «Шакалмоторс», «Аэрошакал» и прочие. Простой наезд на его собственность не вызовет у него эмоций, надо показать ему, что его инвестиции под угрозой, а для этого…

Он ловким жестом фокусника извлек, откуда – то мятый, сморщенный бакс.

– Знакомая бумажка?

– Давненько не видел, со времён всеобщей чипизации…

– Ты её когда – нибудь внимательно рассматривал?

– На кой оно мне…

– А зря, множество прелюбопытнейших деталей содержит этот доллар. Чью надменную рожу мы лицезреем на лицевой стороне? Ба! Да это же несгибаемый борец за свободу и независимость, плантатор и рабовладелец Джордж Вашингтон! А знаешь ли ты, что этот благообразный дяденька был мастером масонской ложи в Александрии? А его ближайшим советником, и человеком, провожавшим его гроб, и заботливо накинувшим на гробик масонский флажок, был член ордена рыцарей Храма, масон высокого градуса маркиз де Лафайет?

– Нет, не знал, да какое мне до этого…

– Это ещё не всё – он изящно перевернул доллар обратной стороной.

– Что символизирует собой эта милая пирамидка с глазом на вершине?

– Торжество офтальмологии? Офтальмология убер аллес?

– Хорошая попытка! Это символ Всевидящего Ока, Ока Великого архитектора Вселеннной – Бафомета, то есть – сатаны! А ещё там есть латинские буковки:новус ордо…что означает – «новый мировой порядок», а сама пирамидка означает, что те, кто устанавливает этот новый порядок, вылупились из пирамиды, то есть – из Египта. А какой же порядок был в Египте?

– Рабовладельческий строй?

– Верно, мой дорогой. Занимательно?

– Ну…так себе, на троечку.

– Я сам не сторонник этих пронафталиненных теорий, но есть целый ряд наглухо завёрнутых придурков, которые свято верят в эти теории мирового заговора, мирового правительства и прочую ботву…

– Зачем ты меня грузишь всей этой чушью…какая связь…

– Наш (он громко проорал) – Всенародно любимый! Верховный Манагер! Верит во всю эту бодягу, информация о том, что напавшие на его кафе террористы выкрикивали масонские лозунги, пришли – ушли незаметно, и не предъявили никаких требований, вся эта информация навела его на выводы о том, что этот наезд инициирован из – за океана. Большие дяди недовольны холопом Лёшкой, между вашингтонскими башнями нет консенсуса, а ну, как отнимут самые лакомые куски?

– Допустим, что он во всё это поверил, возникает вопрос – зачем ему возвращаться? Имеет смысл остаться там, и выяснить инициаторов наезда на месте.

– Не понимаешь ты нескромного обаяния нашей буржуазии, и её ментальности. Его собственность стала объектом атаки, действия нападавших чёткие, спланированные, что говорит о высоком уровне организованности. Судя по всему, останавливаться эти люди не собираются. Неминуемы новые атаки, где будет нанесён следующий удар – неизвестно. Что делает в этой ситуации обычный буржуй?

– Что?

– Пытается договориться.

– А если не получится? С кем договариваться? Мы безымянны…

– Тогда надо избавляться от рискованных активов. Выручить за них хоть какие – то деньги.

– То есть…он прилетает, и…

Петя смотрел на меня, ласково и жирно улыбаясь, так смотрят на симпатичных, но умственно отсталых детишек – с симпатией и сочувствием.

– Новые инструкции?

– Пока нет. Жди новостей.

7.

Я проснулся от настойчивой вибрации запястья – кто – то вызванивал меня в эти ранние, предрассветные часы.

– Да?

– Включи шизовизор!

– Что? У меня нет…

Невидимый собеседник отключился. Я с трудом выполз из кровати, придётся спускаться на первый этаж, в тошниловке есть шизовизор. Несмотря на ранний час, в кафешке было полно народу. На экране появилось упитанное личико американского посла Теффтеля.

– Мой дадагой гусский нагод! Сеходня свучивось стгашное! Самольёт с нашим льюбимым Вегховным Манагегом был сбит, на подлёёте к Московии. На месте тгагедии габотают спесиальные свужбы…Маё гоге не поддаётся описанию…Мы, стогонники демокгатии, усехда будим помнит великоко богца Шакального…

Он театрально смахнул невидимую слезу, вальяжно потёр усики, вздохнул, и продолжил.

– До тех пог, пока вы не выбегете нового манагега, упгавлять стганой буду я. Новые выбогы назначены на магт.

Собравшиеся в кафе алкаши вяло отреагировали на случившееся.

– А то мы не знали, кто именно управляет! Этот дурачок Шакальный три года сидел в штатах, а как надумал вернуться, так – бум!

– Всё тайное станет явным! Теффтель – верховный правитель Московии!

– Тоже мне новость!

– По этому поводу стоит выпить! Людок! За упокой души раба божия Альёши! Наливай!

На выходе из кафе меня поджидал человек со свирепым, бульдожьим лицом потомственного полицейского.

– Садись в машину!

– И вам здравствуйте!

– Без разговоров!

Я ныряю в салон полицейской машины, на переднем сиденье, спиной ко мне сидит Полковник. Не оборачиваясь, он негромко произносит.

– А ведь я тебе доверял, Васенька…Если бы не я, ты бы давно отправился в Новороссию, пограничную службу нести, отстреливать диких укров, а они там совсем дикие, человеческий облик потеряли…едят друг друга, …Или отправил бы тебя в Сирию, ликвидировать последствия ядерных бомбардировок, там бы у тебя и писюн обвис бы, и волосики твои пышные повылазили бы, а через пару месяцев, ты бы и сам преставился в жутких мучениях…А ещё можно было, отправить тебя в Европу, по программе обмена, в отряды, отлавливающие беженцев из Африки…периодически они нарываются на вооружённые группы беженцев, те вообще зверюги, или яйца отрежут и заставят съесть, или в попу оприходуют, и СПИДом заразят. Так нет же, оставил тебя здесь, в тепле, сытости, квартирку тебе дал, из конфискованных у врагов демократии, думал, что ты какую – нибудь пользу принесёшь…внедрили тебя в ряды «резистенса»…тьфу блядь, слово какое – то уродское, нет, чтобы «сопротивлением» назвать, обязательно нужно использовать американизмы…а толку от тебя никакого…террористы спокойно взрывают кафе, а вчера так вообще – самолёт Верховного Манагера сбили…Что тебе об этом известно? А, Васятка?

– ?!

– Я так и думал.

– Товарищ полковник, вы же знаете, у них очень строгая конспирация, все отряды делятся на пятёрки, я могу сдать вам тех, кого знаю лично, но…остальных я в глаза не видел…

– Об этом я и говорю, ты – бесполезен! Надо будет тебя американцам отдать в качестве punching body, слышал о таких?

Ещё как слышал! Американские инструктора рукопашного боя отрабатывали свои приёмы на осуждённых преступниках, справедливо рассудив, что бить по мешку, и бить по живому человеку – это разные эмоции, и разная степень усилий, новая администрация издала закон, разрешающий использование отдельных категорий граждан в качестве мешков для битья. Продолжительность жизни таких людей не превышала недели. Таким образом, улицы очень быстро были очищены от бомжей, а тюрьмы от преступников

– Товарищ полковник, я исправлюсь! Я…я на следующей встрече призову к решительным действиям…я потребую встречи с руководством…я…

– Я – я –я, прямо как в немецкой порнухе. Даю тебе две недели. Если результата не будет, то…нам придётся попрощаться. Пшёл вон из моей машины!

Бульдог – охранник выдёргивает меня из машины, и очень больно бьёт носком ботинка в копчик. Машина резко трогается с места, обдав меня жидкой смесью грязи и подтаявшего снега. Я стою на карачках посреди проезжей части, редкие машины тщательно объезжают меня, один из водителей открывает окно и радостно кричит – почём филе? Чего оттопырился тут? Другого места не нашёл, жопой торговать? Шлюх!

Как всегда, бесшумно появляется полицейский коптер, и зависает надо мной. Я медленно поднимаюсь, и уныло бреду к дому, к конфискованной у врагов демократии квартирке на седьмом этаже.

Петя вызвал меня на свидание обычным образом. Когда я пришёл к «яйцам», он уже притопывал ногами от нетерпения.

– Здорово! Ну, то есть – слава шакалу!

– Шакалим на славу!

Он протянул мне руку, и я почувствовал на своей ладони плотный квадратик из сложенной бумаги.

– Петя, у меня проблема, я не смогу расшифровать инструкции.

– Почему?

– По ошибке, задницу вытер книгой.

– Целой книгой? Да ты силён! У тебя в роду слонов не было? Это ж какой пердак надо иметь…

– Не смешно. Чего делать – то? У тебя есть экземпляр?

– Есть. Один.

– Дай отсканирую, и верну.

– Нет, на руки не дам, ещё срать захочешь, и – гудбай! С твоими аппетитами это просто.

– Как быть? Я не смогу прочитать то, что ты мне передал. Может, устно скажешь?

– Я не знаю, инструкции у каждого свои.

– Ну? Чего делать – то?

– Ммм, я думаю…Вообще – то, это запрещено, ну так и быть…Из жалости к тебе…второй осечки тебе не простят…поехали ко мне, у меня отсканируешь…

– Спасибо, Петро! Ты меня спас! Я тебе по гроб…

– Не надо «по гроб», «спасибо» будет достаточно…

Мы втиснулись в переполненную «теффтельку», меня тесно прижало к Петиной спине, я ласково прошептал.

– Я войду?

– Я те войду!

– На полшишечки? По – демократически, по – нашему…

– Отвали, демократ хренов, все вы демократы такие, только о мужских задницах думаете…

– Слушай, у меня есть план, я придумал, как устранить самого…

– Кого?

– Усатого.

Петя резко дёрнулся – шутишь? Его охраняют лучше чем…

– Его слабость в его силе…

– Бредишь, что ли? Ты даже к территории посольства не подойдёшь, там датчики движения…я уж не говорю о том, что внутри…

– Я и не собираюсь.

– Я же говорю – бредишь! Тебя близость моих пленительных, тугих ягодиц так возбудила, что ты голову потерял?

Стоявшая рядом бабка фыркнула – и тут пидорасы! Стока баб одиноких, а они друг друга в задницы шоркают! Бабы от отчаяния уже с неграми спят! В каждом дворе парочка гуталиновых детишек бегает. Я их ласково "гориллками" называю… чего смотришь, педрила? Профукали страну в погоне за мужскими жопами…

Я радостно смеюсь.

– Гогочи, гогочи…этот, как его…гэй! Ничего – ничего, голубые, найдутся и на вас красные, вот тогда вы попляшите, будет вам салют победы из ваших яиц!..

…Мы выпрыгнули из «теффтельки», Петя вполголоса произнёс.

– Идёшь налево, через парк до набережной, затем вдоль реки, разворачиваешься на 180 градусов, и вот по этой улице (он высветил интерактивную карту, и показал на подсвеченную нежно – розовым цветом улицу) доходишь до этого дома, я буду ждать тебя у третьего подъезда. Яхши?

– Бар яхши!

Я поплутал по каким – то переулкам, с трудом вышел на набережную, и очень быстро (минут через сорок) нашёл дом, указанный Петей.

– Чего так долго?

– Чего за приколы? Фильмов про шпионов насмотрелся, что ли?

– Угу. Всё чисто?

– Да нет, грязищи полно, ты ж знаешь, как только мы стали суверенной Московией, все пленные азиаты отсюда были…

– Ты чего несёшь? Я про слежку спрашиваю, мне до уборки улиц нет никакого дела!

– А! Всё…нормально…

– Звучит не очень уверенно…ладно, будем надеяться…пошли!

Мы долго кружили по каким – то тёмным дворам, занесённым снегом, перелезали через заборы, и в тот момент, когда я уже готов был завалиться спать в ближайший сугроб, мы вышли к пятиэтажному дому, плохо освещённому перекошенным фонарём.

– Добро пожаловать! – Петя гостеприимно повёл правой рукой, складывалось ощущение, что этот элитный жилой комплекс полностью принадлежит ему. Мы вошли в грязный подъезд, Петя открыл дверь квартиры, в нос ударил застоявшийся запах кошачьей мочи, и прокисшего куриного супа.

– Тихо! Все спят уже. У нас строгий распорядок, всё по часам, так что не шуми!

В коридор высыпала кучка чумазых ребятишек.

– Паап! Ты сладенького купил?

Петя замер на месте.

– Вы, почему не спите?

Дети загалдели.

– Сима читал, и не разрешал выключить свет!

– А Фима назвал меня скотиной!

– А она грязной ногой у меня перед носом махала, и не убирала её, хотя я просил!

– Стоп! Молчать! Где мама?

– Спит.

– Вот! Берите пример с неё! Всем спать!

– А сладенькое?

– Тому, кто первый заснёт, приснится огромный, кремовый торт! Бегом в кроватки!

Дети постояли ещё некоторое время, чего – то ожидая, а затем рванули по коридору.

– Так, теперь с тобой. Пошли, дам книгу, отсканируешь, спать будешь здесь – он показал на чулан, заваленный пыльными журналами – жена не должна тебя видеть, поэтому уходи засветло, договорились?

– Да.

– Отлично.

8.

Расшифровав задание, я не поверил своим глазам. Встряхнул головой – чтобы отогнать наваждение, строчки плясали перед глазами…Нет, всё верно, зрение меня не подводит. Я сходил по указанному адресу, и забрал тяжелую спортивную сумку. Закрыв лицо просторным худи, и, опустив для верности голову, я нахожу нужный дом. Поднявшись на пятый этаж, стучу в дверь, открыла милая старушка.

– Вы от Иннокентия?

– Да.

– Он скоро приедет?

– Недельки через две, а потом мы с ним улетаем в Африку, на симпозиум.

– Ой, вы же только что с самолёта, а я вас отвлекаю своей болтовней…

– Мгм…да, неплохо было бы отдохнуть…

– Вот ваша комната, обратите внимание на вид, открывающийся из окна…

– Прекрасно! То, что нужно!

– А может быть вам чайку заварить?

– Это было бы замечательно!

Она недоумённо смотрит на мои руки обтянутые тонкими, полиэтиленовыми перчатками.

– Редкая форма экземы, в Малайзии подхватил…

– Как дела у Кеши, я всегда за него волнуюсь, эти его экспедиции…

– Всё хорошо, он приедет сам вам всё расскажет…что – то в горле пересохло…

– Ой, я и забыла! Чай! Сейчас поставлю!

Быстро выхлебав чай, я укладываю сумку под кровать, и принимаюсь за наблюдение. Из моего окна хорошо видно здание напротив, меня интересует вход в спа – салон. Место престижное, и охраняемое – два копа постоянно дежурят у входа. Практически ежеминутно ко входу подъезжают дорогие машины, из дверей которых, цокая каблучками, выходят пафосные самочки в сопровождении охранников, через полчаса я замечаю тенденцию – в этом сезоне модно иметь бодигардов – негров. Интересующая меня особь приезжает в шесть часов вечера, бабёнка с пятиугольным, сужающимся книзу лицом, короткая стрижка, отсутствие макияжа. Выйдя из салона, она засовывает в рот сигарету, и начинает её ожесточённо перекатывать из одного угла рта в другой, помусолив её минуты три, она сплёвывает на асфальт, и заходит внутрь. Единственный охранник (он же водитель) нетерпеливо мнётся поблизости. Она проводит внутри полтора часа. Ритуал повторяется три раза в неделю, по вторникам, четвергам, и субботам. Проходит неделя, я изображаю интенсивную научную деятельность. Я разбросал по комнате Кешины записи, старательно морщу лоб, много курю, гримасничаю, скалю зубы – одним словом, я – в творческом поиске. Из дома я вообще не выхожу, бабка (её зовут Аграфена Никитична) занимает меня маразматическими рассказами о Кешином детстве, поит чаем, и кормит вкусной выпечкой. Я так к ней привык, что расставаться будет тяжело…На восьмой день я получаю звонок с лаконичным сообщением – «сейчас». Сейчас, так сейчас. Я выхожу на кухню, бабка моет посуду, я нежно беру её правой рукой за лоб, а левой за нижнюю челюсть, и резко дёргаю влево, раздаётся мягкий хруст, она валится на пол, и роняет недомытый кофейник, струйка коричневатой воды растекается по жёлтому линолеуму. Я стою на кухне до тех пор, пока ручеёк не упирается в мой левый ботинок, затем иду в свою комнату, вынимаю сумку из – под кровати, и вытаскиваю оттуда ПТРС, хреновина весит двадцать килограмм, ею можно качаться. Я распрямляю сошки (для упора), в оконном стекле я заранее вырезал сектор для стрельбы. Дежурившие у входа полицейские, исчезают как струйка дыма в предрассветной тьме. До приезда цели есть ещё пять минут, я с наслаждением закуриваю. На часах 18 – 00, машины нет. Проходит пять минут, я начинаю нервничать. 18 -15, клиент отсутствует. Она не появляется ни через двадцать минут, ни через полчаса. Я раздражённо хожу кругами по комнате – а что, если она вообще не приедет сегодня? Следующий сеанс через день, я нахожусь в квартире с трупом старухи, а…Она приезжает на такси в 18 – 45, раздражённая выходит из машины, и громко хлопает дверью, (видимо своя машина сломалась),я хватаю ружьё, ловлю её лицо в перекрестье прицела, и задерживаю дыхание, она приветливо кому – то улыбается, поднимает взгляд вверх и…видит меня, целящегося в неё из противотанкового ружья, я мягко жму на пусковой крючок, отдача такая, что меня отбрасывает назад, ПТРС с грохотом падает на пол, с улицы слышны громкие крики. Я неспешно протираю всё, к чему я мог прикоснуться руками, оставляю ружьё на полу, и (не забыв одеть, худи) выхожу из квартиры налегке. Около входа в спа – салон образуется толпа, любопытные московиты смакуют подробности.

– Это жена самого…главного приватизатора?

– Она самая, мы с ней в прошлый четверг в соседних кабинках на массаже лежали…

– Немолодая уже…

– Боже мой! От лица ничего не осталось, хоронить будут в закрытом гробу…

– Там мастера работают, слепят ей новое лицо, мужу будет куда чмокнуть…

Неспешно, словно гуляя, я захожу в ближайшее кафе. Оно оформлено в псевдорусском стиле – Гжель, Хохлома, наличники, всё это очень ярко, аляповато, кричаще. Ко мне подбегает расчёсанный на прямой пробор официант в русской косоворотке, и (старательно окая) спрашивает.