- -
- 100%
- +
Загорает резедой.
На работе в жаркий день
Шумно дышит вентилятор.
Потолок дает мне тень,
И гудит лишь генератор.
А кругом цветы, цветы,
Жарко им лишь на окошке.
Воду пьют, растут хвосты
На шкафах во всех лукошках.
В жаркие дни она выходила гулять с коляской рано, ходила по аллеям парка, потом выходила вечером, а днем сидела с ребенком дома. Когда маленький мальчик капризничал, она махала над ним большой книгой или журналом, включала в стороне от него вентилятор, и тепло лишь немного радовало тем, что оно вообще бывает.
Анфиса очень жалела, что произвела родственный обмен, больше всего ей хотелось вернуть маленькую квартиру, и однажды она об этом заговорила с Платоном, с Родионом и даже Инессе Евгеньевне позвонила. Никто не стал возражать. Родион переехал в свою квартиру. Анфиса переехала в свою однокомнатную квартиру. Платон остался один в трехкомнатной квартире, но это уже его дело и Инессы Евгеньевны.
Самсон лежал на диване в холле второго этажа дачной крепости и смотрел в окно. Когда-то из этого балконного окна Анфиса спустилась к нему в руки по веревочной лестнице. И почему ему взбрело в голову, что она ему не нужна? Ну и что, что ребенок у нее от законного мужа Платона? Что в этом плохого? Поздно познакомились, а он рассердился на нее, да не нужна ему ее квартира! Ему Анфиса нужна, это он из ревности к Платону так раскипятился. Родион ему на днях сказал, что она вновь в своей квартире живет.
Вот и полетели все его мысли к ней, к молодой матери. Да не нужно ему ее грудное молоко! Это его черт попутал, прилип к ней, как маленький. И скучно, и грустно, и некому руку подать. Ему надоела возня с янтарной мебелью, сколько в нее денег вложил, а все коту под хвост, чего-то в коллекции не хватает, нужен дизайнер от бога – опять же, нужна Анфиса!
Пусть бы она разобралась с янтарной мебелью да пользу из нее извлекла. Самое смешное в этой истории, что Самсон не на шутку полюбил Анфису! А ведь он ее первый раз пригласил только посмотреть музей, а сам занялся с ней необычной для него самого любовью…
– Анфиса!!! – крикнул он молча.
Анфиса встрепенулась, подняла голову от детской коляски: ей показалось, что ее кто-то зовет, но голоса не слышно. В голове возник образ Самсона. Живя одна в своей квартире, из трех своих мужчин чаще всего она вспоминала Самсона, зацепил он ее мысли и сердце!
Сам ведь прогнал, а может, ей так показалось, что прогнал? Нет, сама она к нему не придет, не позвонит и не приедет! Анфиса подняла ребенка на руки, прижала его к груди и понесла раздевать после прогулки.
Самсон вскочил с дивана, быстро сбежал вниз по лестнице, сел в машину. Ворота дачи перед ним открылись, и он поехал в город.
Ребенок уснул. В дверь позвонили. Анфиса, не посмотрев в глазок, открыла дверь. На пороге стоял Самсон! Он ворвался в квартиру, подхватил ее на руки, прижал к себе, поцеловал долгим поцелуем и опустил на пол. В незакрытую входную дверь на них смотрел Платон. Взгляд его был блуждающим и тревожным. Он опустил руку в карман, вынул складной нож, нажал на кнопку, нож раскрылся, и он виртуозно запустил его в спину Самсона…
Кто бы мог подумать, что Платон в кармане носит такой страшный нож? И так им владеет? А ничего странного. Он рос спокойным малым, несильным. Когда-то они с Родионом сидели в песочнице, играя в ножички. Так он и носил нож в кармане, меняя его на лучшие варианты исполнения, периодически запуская нож не в землю, а в деревья в парке…
Самсон упал на пол, на нож, еще больше вонзая его в себя. Он смотрел угасающими глазами на Анфису.
А Анфиса смотрела полными ужаса глазами на Платона. Платон перевернул Самсона на грудь, вынул нож, вытер его о детскую пеленку, лежащую в прихожей, и вышел из квартиры. Анфиса проверила пульс на руке Самсона: пульса не было вовсе. Удар был нанесен точно в сердце.
Раздался телефонный звонок Степана Степановича:
– Инесса Евгеньевна, мы тут гуляем с Инной, не хочешь присоединиться?
– Вы где? Я сейчас к вам подойду.
Она надела брюки, кожаную курточку, обувь и вышла.
У подъезда стояли Степан Степанович и Инна. Они тут же стали рассказывать ей последние новости, связанные с Полиной и Виктором Сидоровичем.
– Что от меня хотели услышать? – не выдержав потока новостей, спросила Инесса Евгеньевна. – Мне вас пожалеть? Похоже, все нормально.
– Так, ситуация стрессовая, – пробасил Степан Степанович. – Инесса Евгеньевна, пойдемте по парку, Инна ведь все равно с нами гулять не будет.
– Я с вами не пойду, папа денег мне подбросил, я в магазин пойду. Пока! – махнула им рукой Инна и исчезла за поворотом.
– Степан Степанович, ты видел мебель русского модерна конца девятнадцатого века?
– Круто сказано, но это была одна фабрика, очень трудоемкая работа, резьбы много.
– А мы могли бы ее сделать? Резчики по дереву такого уровня найдутся?
– Были бы деньги – резчики найдутся.
– Найди пару человек, есть идея, займемся русским модерном.
И они тихо пошли по парку, вдыхая лесные ароматы вечернего воздуха, радуясь тишине и собственному спокойствию.
Анфиса позвонила на мобильный Степану Степановичу, который в это время гулял с Инессой Евгеньевной по парку, приближаясь к дому. Навстречу им шел Платон. В кармане Степана Степановича звонил мобильный телефон. Инесса Евгеньевна остановила Платона. Он был страшен своим выражением лица. Степан Степанович, услышав в телефоне крик Анфисы, побежал к ней в квартиру, благо это было рядом.
Платон, махнув рукой матери, ушел быстрым шагом в неизвестность.
Степан Степанович поднялся на лестничную площадку, увидел лежащего в крови Самсона, взвалил труп на плечи и вынес на чердак. Анфиса вытерла следы крови и поднялась за ним на крышу. Темнело.
Инесса Евгеньевна пошла вслед за убегающим Степаном Степановичем, дверь в квартиру Анфисы была открыта, она вошла, увидела спящего малыша, больше никого не было…
Со стороны глухого торца здания, примыкающего к лесу, Степан Степанович скинул тело Самсона на землю, оно, цепляясь за деревья, ударилось о металлическую ограду. Людей с этой стороны здания не было.
Инесса Евгеньевна сидела с ребенком на руках, качала его на коленях. Она ничего не знала, но тревога пронизывала все ее существо. Степан Степанович взял под руку Инессу Евгеньевну, и они вдвоем вышли из подъезда и направились в сторону ее нового дома, обойдя здание с другого торца. Так она ничего не поняла от тяжелого чувства непонятного происхождения.
Утром дворник Зинаида обнаружила труп Самсона. Дверь дворницкой выходила из глухого торца дома. Она проснулась рано утром, вышла с метлой на улицу и чуть не споткнулась о труп. Зинаида сразу вызвала милицию. Она устала от перепалок с сыном Пашей и ушла от него, а, чтобы не снимать квартиру, стала работать дворником.
***
А ревность? Это отговорка.
Не хочешь если, так ревнуй.
А, может, ревность – поговорка:
«Железо лишь горячим куй!»
А ты прошел – и не заметил,
А я прошла – уйдя в себя.
От ревности на сердце метки,
И ревность возникает лишь любя?
Других любить совсем не надо,
Коль все еще люблю тебя,
Пройду вдоль школьной я ограды,
Пройду, край веток теребя.
Я не люблю и не ревную.
Листва наивна как дитя.
Я лучше ревность зарифмую,
Не буду жить, любимым мстя.
И вот сегодня завершился
Большой этап моей любви,
Прошла я ревности вершину.
Ты не ревнуй, и не зови.
Красивый мужчина лежал спиной на остром выступе невысокой металлической ограды. Когда его перевернули – для этого его пришлось снять с металлического острого выступа – на спине у него была одна, но глубокая рана…
Детектив Лис осмотрел тело мужчины, и даже его внимательный взгляд ничего подозрительного не обнаружил. Он подумал, что мужчина сам упал с крыши дома и спиной наделся на металлическое острие ограды, следов насилия не было видно.
Глава 2
Анфиса осталась с ребенком одна, ее трясло, как от озноба, нервное состояние не проходило. Платон не появлялся. Анфиса не выдержала и попросила Инессу Евгеньевну пожить в старой квартире и помочь ухаживать за ребенком. Бабушка стала приезжать в свою старую квартиру и сидеть с внуком.
Однажды в дверь позвонили, это оказался детектив Лис. Он прорабатывал свою версию убийства Самсона. Не мог он поверить в самоубийство великолепного и обеспеченного мужчины. Его наследником становился его дядя, Виктор Сидорович. Но дядю в этом доме никто не видел.
Дворник Зинаида сказала, что видела погибшего мужчину с Анфисой, они вместе катали детскую коляску. Вот такие следы и привели Лиса к Инессе Евгеньевне, сидевшей с внуком. Анфисы дома не было, не было и Платона. Мать его сказала, что он в отпуске и его нет в городе, как и его друга Родиона.
Мотив ревности проскочил в голове детектива, уж очень красив был погибший мужчина. Других зацепок к этому делу у него не было. Увидев Анфису, хрупкую красивую женщину, детектив понял, что ей не столкнуть мужчину с крыши и не протащить даже метра.
Анфиса подтвердила еще раз слова Инессы Евгеньевны, что Платон в отпуске вместе с другом Родионом. Лис твердо знал, что убийство без Анфисы не обошлось, никто больше не был знаком в этом доме с погибшим мужчиной.
***
Могу любить и ненавидеть -
Мне чувства сильные даны,
Теперь не хочется и видеть -
Кому все силы отданы.
Вот солнце, мило улыбаясь,
Вернулось к нам после дождя,
В своем свечение, усмехаясь,
Все осушило, небу льстя.
Я все куда-то торопилась:
Дела искала и любовь,
С годами сильно изменилась,
Не надо цель искать мне вновь.
А небо, небо непростое,
Морозца пропустило луч,
Сквозь все сиянье золотое,
И вот на водах – лед колюч.
Ушла любовь. Ушли стремления.
Тебя я не увижу вновь.
Прошли прекрасные волнения.
Есть – позабытая любовь.
Он навел справки о Платоне и понял, что тот не мог бы затащить Самсона на крышу: мужчина, сделавший это, должен был быть сильнее погибшего человека. При вскрытии трупа был обнаружен ровный разрез в спине между ребрами рядом с рваной раной от металлической ограды. Появилось предположение, что Самсона убили ножом, а потом сбросили с крыши.
Платон пошел к другу Родиону и покаялся ему в убийстве любовника своей жены. Родион предложил ему уехать в экспедицию в одно интересное место, где люди видели НЛО. Оказалось, что они оба в этот момент были в отпуске, и, следовательно, никто их искать не должен.
Родион за вторичный переезд из квартиры в квартиру взял деньги у Инессы Евгеньевны и поэтому мог помочь другу детства уехать в медвежий край на пару недель. Бумажник у Платона был при себе, проблем с документами не возникло. Они ночью покинули город на поезде. Платон и Родион сошли с поезда раньше на одну остановку, им все равно некуда было идти.
Продукты у них были те, что Родион припас для похода на одного себя, прикупить продукты на Платона они не успели. Значит, им надо было подумать о маршруте, на котором бы были населенные пункты с магазинами. Друзья углубились в тайгу. Пошел снег. Это летом! Но скоро снег растаял.
Платон плохо переносил лес. Он был горожанин до мозга костей и в лесу вел себя как загнанный зверь. Он готов был вернуться домой и сдаться.
Родион отговаривал Платона от самопожертвования. Он говорил, что в тайге жить можно, надо только привыкнуть к новым условиям существования.
Шли они тропами, как звери. Они прятались от встречных людей и на контакт ни с кем не шли. Продукты таяли, кушать на свежем воздухе очень хотелось, а еды было мало для двух взрослых мужчин.
Родион предложил Платону забить ножом кабана, зайца – да кого угодно, лишь бы что-нибудь съесть. Спички, зажигалки у них были. Палатка у них была одноместная. Был один спальный мешок. Оставалось для сносного существования разжечь костер и приготовить пищу.
От сильного голода Платон метнул нож в утку. Птица упала. Они долго искали место, куда упала птица, и еле нашли. Они жалели, что у них нет с собой собаки. Утку приготовили на костре, потом съели за один присест и крепко уснули. Проснулись они от странных шорохов.
Девушка с ружьем за плечом, в высоких резиновых сапогах, в штормовке и джинсах палкой пыталась притушить их костер.
– Чего спите, а костер не потушили? Ветер дунет – ни вас, ни леса не останется.
– А ты кто? Лесничий? – спросил Платон.
– Нет, дочь лесничего. Утку съели? Где разрешение на отстрел? Вы откуда и куда?
– А без вопросов можно? – спросил Родион.
– Можно, но тогда сделайте так, чтобы я вас здесь больше не видела.
– Этого мы обещать не можем. – сказал тихо Платон.
– Вдруг вы преступники. По тайге в нашем районе объявлен план перехвата двух мужчин, а вас как раз двое.
– Мы приличные люди, точнее, инженеры в отпуске. Меня зовут, впрочем, неважно, как меня зовут. Девушка, Вы лучше подскажите, как можно выбраться из сей великолепной тайги? – спросил Платон.
– Поверю вам. Очень вы похожи на городских, столичных жителей. Если пройдете метров пятьсот по просеке, то выйдете на узкоколейку. Поезд ходит раз в сутки.
– Так Вы на этом поезде приехали? – спросил Родион, которому очень понравилась дочь лесничего.
– Да. Мне сказали грибники, что вас видели. Я приехала посмотреть, какие вы, птицы залетные, и чем занимаетесь.
– А домой завтра вернетесь?
– У меня здесь еще есть дела. Мне необходимо обойти лес. Дело в том, что к нам чужие волки зашли.
– Вы волков не боитесь? – продолжал задавать вопросы Родион.
– А что делать? Надо.
– Не бросайте нас! – взмолился Платон.
Слова о волчьей стае его испугали.
– Я бы вас в полицию доставила, уж очень вы напоминаете тех, на кого перехват объявлен, но у нас в радиусе ста километров полиции нет.
– А откуда Вы знаете про перехват, если полиции нет?
– На почту присылают словесное описание тех, кого разыскивают. Почтальонка лесников предупреждает. У нас тут свои связи.
– А нас не боитесь? Ведь мы похожи по словесному описанию, Вы сами это сказали. – спросил Платон.
– Особенно ты! Признавайся, кого пришил? – девушка наставила ружье на Платона.
– Кого? Любовника жены ножом в спину убил, – и он вытащил нож, потом нажал на кнопку.
– Да, серьезное оружие. Я предлагаю перемирие, а ваши слова принимаю за шутку. Разойдемся красиво, – предложила девушка без страха в голосе.
– Девушка, но Вы теперь много знаете, а здесь тайга, – стал запугивать ее Родион.
– Отец знает, где я. Имейте это в виду! Вас найдут.
– Зачем Вы свалились на нашу голову? – взревел Платон, шлепая ладонью комаров на своем лице.
Родион с дочкой лесника пошли вперед вместе.
***
Мягко снежинки играют,
Падая в вальсе большом,
Снегом они покрывают
Ели, березы и дом.
Дом лесника огорожен,
Лают собаки на нас,
Путь наш в сугробах проложен,
В вихре снежинок под вальс.
Ветер суровый не дует,
Так, ветерок небольшой.
Снег на лице быстро тает,
Тает снежинкой сплошной.
Гордость немного теряя,
Мы наклонили лицо,
Лбом снегопад рассекая,
Тихо взошли на крыльцо.
**
Хозяин – лесник необычный,
Бывший учитель детей.
К лесу он с детства привычный.
И он всей душой за людей.
Учил он, детей уважая,
Когда наступила беда,
Здоровья остатки спасая,
Он в лес возвратился, сюда.
Лесник обращается к людям
С одной и единой мольбой:
«Гуляйте, пожалуйста, люди,
Гуляйте одни и гурьбой.
От воздуха леса и воли,
В мозги войдет сила ума,
Не будет в глазах ваших боли,
Не будет застоя ума».
Платон шел сзади, отставая от них с каждым шагом все больше. У него был свой рюкзак. Он решил просто от них уйти в неизвестность.
Влюбленный Родион отводил душу с девушкой, интересной ему во всех отношениях. Платон остановился за сосной, а потом ушел в другую сторону… Он чему-то успел научиться у Родиона. Вечером он зажег костер, испек пару картофелин, съел их, как пирожные, и уснул. Сквозь сон Платон слышал крики, словно его звали, но откликаться не стал.
Крики смолкли.
Утром Платон продолжил путь. Он весь был покрыт укусами комаров, но об этом старался не думать. Он шел по солнцу, чтобы не делать круги по лесу. Он смотрел на мох на деревьях, вспоминая, с какой стороны деревьев он растет. Он вообще вспоминал все, что слышал о жизни в лесу.
Через пару суток ему попался пустой домик охотника без запасов еды, но зато с крышей. Пошел холодный дождь. Платон чувствовал себя в безопасности. Он научился собирать грибы и ягоды, ел их жадно.
Он пытался жевать корешки трав. В домике Платон остался жить, понимая, что идти ему некуда, потому что его ищут. Лицо молодого мужчины заросло щетиной. Он стал похож на кого угодно, только не на себя – интеллигентного в прошлой жизни мужчину.
Родион через пару недель вернулся в город, не избежав вопросов и допросов Лиса. На все вопросы Родион отвечал одной короткой фразой:
– Платона не видел. В отпуск ездил один.
Лис возразил:
– Вы вместе брали билеты на поезд!
– Это совпадение случайное. Рядом со мной ехал в поезде мужчина, но это был не Платон.
Родион выкручивался, зная, что Платон остался в тайге по своей воле, а тайга – она огромная.
Платон сел в поезд. Вид у него был лесной, похож он был на лесовика, запах от него шел как от костра. Люди от него в сторону отодвигались. Улыбнулась ему проводница. Она его узнала и сказала, что если у него сохранился прошлый билет, то пусть он посмотрит номер. Возможно, что он выиграл в железнодорожной лотерее. Так не бывает, но Платон действительно выиграл немного рублей. В вагоне все ахнули. Пришел, как чудище болотное, и деньги ему с неба упали. Получил Платон деньги и поехал на юг: после жизни с мышами на поляне захотелось ему от них повыше забраться.
Анфиса словно не замечала отсутствие Платона. К ней в квартиру приходили люди с собакой, доказывая ей и себе, что погибший Самсон был у порога ее квартиры. Но даже собака не шла внутрь квартиры, потому что там его следов не было!
Детектив Лис решил, что убийство произошло на лестничной площадке, а супруги на момент убийства жили отдельно.
Анфису с ребенком перестали тревожить.
Платон выехал из города, но в тайгу не поехал. Он прекрасно знал способы проверки его отъезда, поэтому честно купил билет на поезд, уезжающий в горы. А сам на попутной машине проехал остановку поезда в южном направлении, потом купил билет на проходящий поезд и уехал в город Кипарис, расположенный на берегу моря. Но до города Кипариса он доехал не сразу, а сошел на большом железнодорожном узле, сел на автобус и на попутной машине доехал до павлиньего заповедника, купил там три пера павлина и приехал в маленький город Абрикосовку. Платон поселился у старенькой хозяйки.
***
Листья зеленеют -
Солнечный сентябрь.
Холод, ветры веют -
Спит еще октябрь.
Я совсем замерзла
В лиственной глуши.
Травы не измерить,
Сохнут камыши.
Небо темной страстью
Замерло и ждет,
Что сентябрь проснется,
Желтизна пойдет.
И бескрайним морем
Зеленеет лес,
Замолчал пред смотром
Праведных небес.
Мокрый цвет асфальта,
Мокрые листы,
И сентябрь альтом
В холод шлет мосты.
Сентябрь вдали от шума городского и бичевания собственной совести был в его распоряжении. Он ходил по маленькому городу, купался в прохладном море. Не зверь Платон, но от ревности его сильно вело, вот и довело до берега моря.
А что ему здесь делать? Сентябрь, первая его половина, народ есть, но уже не тесно на пляже и в столовой. Сотовый телефон он выбросил, а новый и покупать не стал, разговаривать ему было элементарно не с кем. Скучно – жуть, да и денег на веселье не было, большую часть денег он отдал Анфисе.
Зачем он Анфисе деньги отдал? Обошлась бы, а ему в Абрикосовке на что жить? Он посмотрел на наличие документов: паспорт, диплом находились у него. А что он может делать? Он – обычный безработный инженер, на пляже такие люди, как он, не нужны. Пойти моряком?
Но он не плавал и море не чувствовал, проще говоря, не понимал. Платон дошел до маяка, но маяк был огорожен забором, и рядом с ним ходили люди в военной форме. Тогда Платон решил зайти в пансионат «Павлин» и устроиться на работу сантехником. Он прошел к директору пансионата, который зевал от полноты чувств или от их полного отсутствия.
– Господин директор, мне работа нужна, любая, я бывший инженер, хочется здесь пожить для поправки нервной системы и дыхательных путей, но денег нет, – начал свою вступительную речь Платон, узнавший у охранников имя директора, но забывший его употребить.
– Много таких безработных здесь за лето проходит, чем меня можете удивить?
– Я могу сделать из пустого места антикварную мебель.
– Забавно. Как это? Понимаешь, моя жена Белла ездила в гостиницу, жила в янтарном номере, так через двадцать минут сбежала, оставив в номере жемчужные бусы. Только деньги зря заплатила за трое суток.
– Я знаю этот комплект, сам со своей женой купил янтарные часы из этой коллекции в одном маленьком домике проездом на юг.
– Вот оно как! Слышал я про эти янтарные часы, моя Белла от них и сбежала. Они что, на самом деле обладают мистической силой? Они на самом деле исторические?
– Не без этого! Мы с женой нашли в них бумажку, точнее медную пластину с датой изготовления и еще бумажную записку. А мистикой они точно обладают. Мать моя раньше занималась антикварной мебелью.
– А почему тебя она выпустила из дома без денег?
– Жене отдал деньги, у нас маленький ребенок.
– У нас нет детей, – вздохнул директор. – Я понял, кто ты, но не понял, зачем ты мне нужен. У меня в пансионате нет антикварных номеров. Слушай, в нашей Абрикосовке есть училище, шел бы ты в него преподавателем работать. Я вижу, что ты крутишь у меня перед носом своим техническим дипломом! Сейчас как раз занятия скоро начнутся! Им специалисты нужны всегда! А мне с таким дипломом люди не нужны.
– А где это училище?
– Училище типа колледжа находится в центре Абрикосовки. А жить тебе есть где?
– Есть.
– Как всегда без удобств?
– Это уж точно, но мне другое жилье пока не осилить.
– Устроишься – заходи, потолкуем. – сказал, улыбаясь, директор. Видимо, ему этот молодой мужчина чем-то понравился.
Платона взяли преподавателем в техническое училище, или, как теперь называют, технический колледж, и предложили комнату в общежитии, но он отказался. Платон не ожидал, что он так быстро устроится на работу, но стоило ему сказать: «Меня директор пансионата «Павлин» рекомендовал к вам на работу преподавателем!» – как его тут же взяли на работу.
Вскоре он получил от директора приглашение на домашний обед. Белла постаралась все приготовить по высшему разряду, то есть максимально вкусно и красиво. Разговор об антикварной мебели Беллу и Платона так увлек, что директор, съев все самое вкусное, покинул комнату, оставив их двоих, а сам лег и уснул.
Белла и Платон сидели с двух сторон мраморного стола в кожаных креслах и щипали виноград. У него возникла мысль, что такое в его жизни уже было! Да у него дома почти такой мраморный стол и похожие кресла, и мать для гостей всегда покупала виноград. Он вздрогнул и посмотрел на Беллу: перед ним сидела ухоженная блондинка без признаков возраста.
– Простите, Белла, а оплата за янтарный номер уже прошла? А то бы съездили с Вами. Посмотрели на все вдвоем.
– Поздно, прошло уже несколько дней. Тоня заставит платить за каждый час.
– Поехали, у Вас есть машина, а я за экскурсионный час смогу заплатить.
– А почему бы и нет! Я готова, поехали.
– А далеко ехать?
– Двадцать минут на машине.
Белла и Платон подъехали к гостинице. Номер был настолько дорогой, что клиенты в него не ломились. Они его сняли на час, что оказалось весьма значительно для бюджета Платона. Оба одновременно зашли в широко раскрытые двустворчатые двери и оказались в янтарной гостиной. Одновременно они присели на два антикварных стула. Белла посмотрела на славянский шкаф. Она вздохнула и посмотрела на Платона, ожидая его реакцию. Мебель стояла мирно.
– Платон, а что если эта мебель излучает мистику только на одного человека, а в присутствии двух она смирная?
– Нет, Белла, меня этот славянский шкаф уже всасывал, не думал я, что с ним встречусь еще.