Дракон и Феникс

Пролог

Генерал Цзинь читал донесение из провинции Цинхай. За сухим и формальным языком доклада перед его глазами проплывали ужас и страдания простого народа. «Мятеж подавлен, зачинщики устранены, стабильность восстановлена» – генерал мысленно перевёл казённые фразы гоюй на байхуа: «крестьяне просили не забирать у них последнее, и за это были убиты».

Он тяжело вздохнул. Пламя в бронзовой лампе дрогнуло, отбросив на лицо генерала глубокие, рваные тени, отчего тот показался совсем старым и безмерно усталым.

В полумраке комнаты угадывались очертания скромной, но дорогой обстановки. Выцветшие и потёртые карты на стенах. Сандаловая подставка с мечом, повидавшим немало крови. Старинный столик для игры в сянци.

Зная крутой нрав старого генерала, никто из присутствующих не посмел нарушить молчание.

– Ну, и что думаете? – спросил генерал.

– Разрешите доложить, Цзинь дашуай! – вытянувшись в струнку обратился к нему старший офицер Джин. Его широкое, квадратное лицо с тяжёлой челюстью, казалось, было высечено из гранита. Старый, плохо заживший шрам на скуле старого вояки только увеличивая сходство с камнем.

– Да говори уж, – махнул рукой генерал, – не до формальностей сейчас.

– Так точно, – выпалил по привычке Джин сяовэй, после чего осёкся, и перешёл на нормальную речь, – Это уже третье восстание, жёстко подавленное в этом году. Народ негодует, народ ропщет. Это хороший шанс для ответного удара, драгоценный дажэнь. – И офицер невольно сжал кулаки, словно готовясь к скорому бою.

– Дядя, вы позволите? – слово взял Цзинь Вэйчэнь, племянник почтенного генерала. Несмотря на молодость, он уже носил звание цаньцзюня и состоял советником в штабе прославленного дяди, где его острый ум ценился не меньше, чем опыт старых военачальников.

Тонкие, аристократичные черты лица, спокойный, ясный взгляд и манеры, выдававшие скорее учёного, чем солдата. И тем весомее прозвучали его спокойные, взвешенные слова.

– При всём уважении к Джин сяньшэну, – Вэйчэнь учтиво склонил голову перед старшим офицером, – сейчас не лучшее время для боевых манёвров. Наш шанс ещё не пришёл.

– Если ждать подходящего шанса, перемен к лучшему не наступит никогда! – офицер Джин решительно двинулся на Вэйчэня.

Тот в молчаливом защитном жесте лишь вытянул вперёд ладони рук. Генерал Цзинь, с любопытством наблюдавший за этой немой сценой, положил фигуру для сянци на доску, и сказал:

– Ты хладнокровен и умён не по годам, племянник. Из тебя со временем выйдет выдающийся полководец, достойный сравниться с легендарным Кунмином. Иногда ожидание ошибок противника – лучшая стратегия. Но увы, я не молодею, и с каждым годом мои шансы вновь увидеть Чжунъюань сильной и процветающей страной стремительно тают.

– Не говорите так, дядя! В вас течёт кровь славного рода Цзиней. Вы ещё проживёте сотню лет, и увидите всё своими глазами!

– Мне больно видеть упадок Империи, Вэйчэнь. Когда много лет назад маги помогли выстоять в войне против варваров с Запада, мы ликовали и возносили их до небес. Мы доверили им наше будущее. Мы верили, что грядёт эпоха просвещения и мудрости. И посмотри, где мы оказались в итоге? – Теперь мы в полной темноте.

Генерал Цзинь снова тяжело вздохнул, а потом продолжил:

– Между тем, народ, простые люди, так и не увидели светлой жизни. Увы, маги не прошли проверку славой.

– Но маги сильны, дядя. У них есть деньги, вэйбины, поддержка двора… – возразил Вэйчэнь.

– Всё это прах. Есть сила повыше. – Генерал Цзинь смотрел сквозь племянника, куда-то в пустоту. – Когда крестьяне голодают, а реки выходят из берегов, это не заурядный неурожай. Это говорит само Небо. Оно подаёт знак, что правитель утратил добродетель и больше не имеет права властвовать. А правителя, которого покинуло Небо, не спасёт никакая магия.

– Я не верю в знаки, достопочтенный дашуай! Мы – военные, за нами сила! И наша задача – вернуть порядок в стране! – не унимался офицер Джин.

– Мне нужно поразмышлять об этом в тишине и уединении, – сказал генерал Цзинь, – взвесить все риски, просчитать варианты. А теперь идите; но будьте осторожны, чтобы вас не задержали вэйбины.

Когда все ушли, и генерал Цзинь остался один, он подошёл к столику, достал из ящика лист рисовой бумаги, кисти и тушь. После минутного раздумья он вывел на бумаге иероглиф 忍 (rěn, «Терпение»), убрал принадлежности для письма, и аккуратно погасил лампу.

Для Цзинъи мир в этот вечер был соткан из света и радости. Бумажные фонари – красные, золотые, в виде карпов и драконов – покачивались и плыли над улицами, превращая столицу в волшебную реку света. Воздух пах имбирным печеньем, фруктами в карамели и благовониями.

В её руке мягко покачивался простой бумажный фонарик в виде белоснежного кролика, купленный Лэем у старого мастера. Его неяркий, тёплый свет озарял их лица.

Они остановились у моста, глядя на отражение огней в тёмной воде канала.

– В следующем году, когда тебе исполнится шестнадцать, мы поженимся. Я скоплю состояние, и куплю для тебя фонарь из самого тонкого шёлка, с фениксом. Он будет самым красивым во всей столице.

Цзинъи прижалась к его плечу, и внутри всё стало тихим и ясным, как свет её фонарика. Их будущее казалось таким же простым и понятным, как это маленький огонёк. Они поженятся, построят свой дом. Он станет мастером. Она будет растить их детей. Простое человеческое счастье.

– Он будет светить так ярко, что сам Сын Неба позавидует, – сказала она.

– Пусть завидует, – ответил Лэй. – У него есть вся Поднебесная, а у меня будешь ты.

Глава 1

Строгий голос Великого Мастера Те дайши, гулко разносился под сводами учебного зала.

– Есть лишь одно различие между гениальностью и безумием: это умение контролировать себя. Контролировать своё тело, свой разум, свои эмоции и чувства. Мы, как представители Академии Магии и Естественных Наук Ханьлинь несём бремя ответственности за решения, которые принимаем; и за действия, которые совершаем.

Господин Те произносил название Академии с таким пиететом, почти с придыханием, что Тинг-Тинг невольно усмехнулась. Танг шифу, а следом за ним и сама Тинг-Тинг называли это место просто «Императорской Академией». Эта ухмылка, совсем невинная и беззлобная не ускользнула от внимания Те дайши.

– Встань, – коротко обратился он к Тинг-Тинг, – И назови своё имя.

Тинг-Тинг побледнела, и на негнущихся ногах встала со своего места. Перед её внутренним взором мгновенно встала картина отчисления, позора для семьи, потери всего, к чему она шла последние десять лет. И эта мысль обожгла её словно раскалённое железо.

– Чи Сунгли, Те лаоши. – тихо произнесла она.

– И что же такого смешного вы нашли в моих словах, Чи сяоцзе? – наставник Те перешёл на официальный тон гоюй, отчего ситуация стала совсем жуткой.

– Нет, ничего такого… Те лаоши. Я смеялась не над вами. – Тинг-Тинг принялась сбивчиво оправдываться.

– Вот! – и мастер Те назидательно поднял указательный палец, – Это именно то, о чём я говорил. Как бы ни был велик ваш природный магический талант, не он возвеличивает мага; а возвеличивает его – умение свой талант контролировать.

– Я больше так не буду! – голос Тинг-Тинг дрогнул, и она уже была готова услышать роковые слова «Вы больше тут не учитесь». Но Учитель молвил иное:

– Будете, Чи сяоцзе, будете. И вы сами об этом прекрасно знаете. Потому что вы несдержанны и импульсивны.

Тинг-Тинг совсем уж повесила нос, когда Те дайши решил закончить показательную порку:

– Впрочем, я слишком долго живу, и стал забывать, что пылкость юности – дело обычное. Садитесь на место, Чи сяоцзе. Сейчас я вас прощаю; но впредь сначала думайте, прежде чем делать… Итак, на чём мы остановились?

– На контроле эмоций, Те лаоши, – услужливо подсказал кто-то из студентов в первых рядах. Подлиза.

– Верно, контроль эмоций. Этот контроль невозможен без владения сущностями И и Ци. Это та грань, которая отделяет цивилизованного мага от дикаря, стихийно овладевшего магическими фокусами.

Мастер Те вновь повернулся к Тинг-Тинг, и она уже инстинктивно сжалась, приготовившись к новой порции осуждения, но учитель обратился к её подруге Би-Би:

– Вот вы, сяоцзе, как вас зовут?

– Бао Юби, Те лаоши.

– Бао сяоцзе, скажите нам, что такое И и Ци? Я понимаю, вопрос примитивный; но каждый год студенты первого курса не перестают меня удивлять. Неприятно удивлять.

Би-Би выпалила без запинки, как когда-то им рассказывал их Учитель Танг:

– Сущность И – это Намерение, Воля. И – это суть заклинания. А сущность Ци – это Энергия, Сила. Ци – это реализация заклинания.

– Что я слышу? Неужели почтенный Танг по прозвищу Тайфэн говорит с моей скромной персоной вашим вишнёвыми устами, Бао сяоцзе?

Би-Би немного покраснела от смущения, а учитель Те продолжил:

– Очень хорошее, ёмкое определение, – после чего понизил голос, и сказал, – Будете писать письмо почтенному Тангу, не забудьте передать сердечное пожелание долгих лет процветания от старика Те.

Эта человечность во взгляде мастера Те появилась буквально на миг, после чего он вновь надел маску высокомерия и строгости:

– Ностальгия – это слабость. А слабость – это уязвимость. Мы находимся здесь, чтобы научиться искоренять уязвимости. Перейдём к практике. Сегодняшнее упражнение – на абсолютный контроль.

Те дайши лёгким движением руки поднял в воздух несколько десятков камешков, и сформировал из них подобие феникса.

– Очистите свой разум от страстей и желаний. Освободите его от мыслей и тревог. Сконцентрируйтесь только на том, чтобы удерживать эту фигуру на весу. Малейшая посторонняя мысль, малейшая эмоция – и задание будет провалено. А теперь – пробуйте!

Тинг-Тинг невольно залюбовалась сложным узором заклинания, которое создал мастер Те, а также тем, как потоки Ци свободно и размеренно изливались из всех восьми Врат. Может быть, Учитель и называл себя старым; но дряхлым и немощным он точно не был.

Другие студенты стали повторять это упражнение – каждый по мере своих талантов. Би-Би создала огненную сферу, и без труда заключила её в клетку охранного заклинания. Минг-Минг – их общая подруга – подняла в воздух огромную каплю воды, по которой периодически бежала рябь. Не от недостатка мастерства: узор И выполнен безупречно. Но Ци… поток энергии пульсировал в такт со скрытыми переживаниями Минг-Минг.

Впрочем, со стороны эта рябь по воде выглядела очень красиво, как будто так и было задумано. Те лаоши даже похвалил за эффектное представление:

– И Мингчжу сяоцзе, как обычно, демонстрирует нам, что даже эмоциональная нестабильность может выглядеть как продуманный эффект. Главное – подача!

Настала очередь Тинг-Тинг показать себя. Она попробовала успокоиться, и отпустить все мысли, забыть, выкинуть недавний эпизод с прилюдным унижением; но это давалось ей нелегко. Мысли путались, и сами лезли в голову. Танг шифу в таких случаях всегда говорил: «Не забывай дышать, дитя! Концентрируясь на задаче, ты невольно затаиваешь дыхание. Но дыхание – это основа всего», – и Тинг-Тинг начала медленно и глубоко дышать. Вдох – пауза – медленный выдох – пауза. И снова: Вдох – пауза – выдох – пауза. Спустя пару минут её мятежный дух успокоился, и позволил потокам Ци течь плавно по меридианам.

В воздух поднялась кучка камней, которые Тинг-Тинг уложила в изящную форму морского гребешка. Полный контроль, спокойствие и внимание. – Ничего сложного.

И тут она заметила, как у парнишки, что стоял в стороне – Тинг-Тинг не запомнила его имени – то ли Люй, то ли Сюн – она заметила, что у него рвутся нити Ци, одна за другой. То ли он переоценил свои силы, и влил слишком много Ци в заклинание, и теперь его запасы быстро истощались; то ли узор И был слишком сложен для его навыков. Раздумывать было некогда: Тинг-Тинг просто пустила часть своей Ци на поддержание чужого заклинания.

Это было сложно. Очень сложно. Тинг-Тинг, сжав зубы, сдерживала в воздухе свою фигуру из камешков в виде моллюска, и не давала рассыпаться заклинанию незадачливого мальчишки по соседству.

Те дайши похвалил отличную работу кого-то из студентов. Тинг-Тинг показалось, что это был тот подлиза; но она не была уверена точно, потому что все её мысли были сейчас направлены только на то, чтобы удерживать сразу два заклинания. Ей никогда прежде не доводилось держать концентрацию И так долго. Учитель Те повернулся к ней, и сразу заметил, как мелко задрожали камешки в её фигуре.

Он нахмурил брови, и хотел высказать своё недовольство, но тут у Тинг-Тинг потемнело в глазах, и она неминуемо упала бы на пол, если бы подруги вовремя не заметили её состояние, и не подхватили под руки в последний момент.

Угасающее сознание Тинг-Тинг выхватило реплику Те дайши: «Любопытно…».

Тинг-Тинг пришла в себя в каморке, которую по недомыслию кто-то назвал студенческими покоями. Из обстановки внутри была только циновка для сна, да столик для занятий. Даже шкафчика для одежды не было, и Тинг-Тинг радовалась, что у неё не так много вещей. Но эта радость была с нотками грусти, потому что ещё совсем недавно она вместе с Минг-Минг и Би-Би жила в доме Танга дайши, в большой светлой комнате, с мягкой постелью и с окнами, выходящими в сад. Но ничто не длится вечно. Детство кончилось, и настала пора покинуть семейное гнёздышко господина Танга, чтобы с достоинством выйти из Нефритовой Академии во взрослую жизнь.

Рядом с её постелью сидела Минг-Минг, и держала подругу за руку.

– Зачем ты это сделала, Тинг-Тинг? – в голосе Минг-Минг сквозила тревога. – Зачем стала помогать этому недотёпе?

– А разве ты бы на моём месте поступила иначе? – слабо улыбнувшись, ответила Тинг-Тинг.

– Я… не знаю. Я не была на твоём месте. Но ты очень рисковала. Нельзя, чтобы о твоей тайне кто-то узнал.

– Давай не думать о плохом. Скажи, я прошла испытание?

– Да… Формально – ты прошла.

– А что такое? Почему я не слышу радости в твоём голосе?

– Ты же знаешь. Для таких как мы Нефритовая Клетка – это единственный шанс выбраться из нищеты. Но чтобы дойти до конца этого пути, нужно терпение и… умение быть незаметной. Не устраивать театральных постановок с обмороком на первом же занятии.

– Ты права, Минг-Минг. Прости, что так глупо подставила всех нас.

Глава 2

– А я считаю, что нам не следует сидеть, словно мышки в норке! – Би-Би говорила с жаром, помогая себе руками донести до подруг мысль. – И что с того, пусть все знают: Чи Сунгли сяоцзе – настоящая тянцай! Она владеет редким талантом: умением видеть чужие потоки Ци!

– Разве ты не понимаешь, насколько это опасно? – даже в моменты спора Минг-Минг не повышала голоса. – Владельца такого уникального дара просто запрут в глубокой темнице, и будут использовать как ручного магического зверька, когда возникнет надобность.

– Значит, надо играть на опережение. – Би-Би немного умерила пыл, вероятно, впервые задумавшись о том, что у таланта может быть и тёмная сторона.

– Меня беспокоит то слово, которое Те дайши обронил, когда я потеряла сознание… – в голосе Тинг-Тинг слышались тревожные нотки. – Почему “любопытно”? И что было потом? Он ничего не сказал?

– Нет, – Минг-Минг пожала плечами, – все засуетились, стали бегать, искать воду, чтобы побрызгать тебе на лицо, а Те лаоши просто встал и молча ушёл. И мне кажется, он о чём-то догадался.

– Да нет! Этот старый хрыч, дальше своего длинного носа не видит. Наверное, даже палочками мимо рта промахивается! – к Би-Би снова вернулась её заразительная лёгкость.

Подруги вдоволь посмеялись над удачной шуткой; но Тинг-Тинг видела, что тревога в глазах Минг-Минг до конца не развеялась.

– И всё же, девочки, давайте будем осторожны и осмотрительны. – заключила Минг-Минг. – Если бы Те лаоши был так прост, он бы не дослужился до ранга дайши. Великие мастера на то и великие, что способны видеть незримое.

– А вы слышали, что в этом году Турнир Пяти Стихий состоится на день раньше осеннего солнцестояния? – Би-Би решила сменить тему, чтобы отвлечь подруг от тяжёлых раздумий.

– Почему? – сразу включилась в беседу любопытная от природы Тинг-Тинг.

– Что-то говорят заумное про гармонию сфер и несовершенство людских календарей.

– Всё верно, – подтвердила Минг-Минг, – раз в столетие нужно выкинуть один день из года, чтобы таблицы звёздного неба пришли в гармонию с небесными сферами.

– Что ж, поживём – увидим, – разумно заключила Тинг-Тинг, – Такие крупные события случаются нечасто, и к ним долго готовятся. Наверняка будет особое объявление.

– Ещё бы не готовиться! – подхватила Би-Би, – Это же такой шанс показать себя перед могущественными покровителями!

– … или провалиться, и потерять всякую надежду на достойное будущее, и навсегда остаться прислугой у высокородных господ… – продолжила Минг-Минг с присущим ей скепсисом.

– Я думаю, вы обе и правы, и неправы одновременно, – решила рассудить подруг Тинг-Тинг, – Би-Би права в том, что это хороший шанс. И Минг-Минг права, что цена проигрыша очень велика. Но везение или невезение тут ни при чём. Турнир – это соревнование в мастерстве владения магией. Кто лучше будет готов, тот и победит.

– Значит, нам надо тренироваться больше, чтобы быть лучшими! – Би-Би уже мысленно наметила путь к победе в Турнире.

– О, Небо, как же вы наивны, девочки! – и Минг-Минг скептически закатила глаза так, как не умел никто другой.

Рассвет над Нефритовой Академией всегда приходил тихо, на цыпочках. Сначала густой, молочный туман, поднимавшийся от реки, окутывал весь остров, стирая границы между водой и небом. В этой белой тишине были слышны лишь три звука: далёкий, мерный удар храмового колокола, созывавшего на утреннюю медитацию, тихий шелест мётел дворников, убиравших опавшие за ночь листья, и мелодичный звон бронзовых колокольчиков, подвешенных к изогнутым карнизам крыш.

Тинг-Тинг шла по мощёной дорожке, которая вилась между прудами с лотосами. Воздух был чистым, прохладным и пах мокрым камнем и старыми книгами – этот запах доносился из распахнутых окон Павильона Десяти Тысяч Свитков, где мудрость веков дремала на лакированных полках.

Академия Ханьлинь всегда была отдельным, особым, волшебным миром, отделённым от суетливой, шумной, грязной столицы – и от всего реального мира – широкой рекой и добротным мостом из белого камня. Там, за мостом был мир стали, интриг и суеты. А здесь, на острове, царил мир шёлка, знаний и незыблемого порядка.

Студенты в одинаковых серых одеждах бесшумно двигались по своим делам: кто-то спешил в учебные корпуса с высокими расписными потолками, кто-то направлялся на тренировочные полигоны, где воздух уже начинал потрескивать от магии. Никто не кричал, никто не бежал. Каждый шаг, каждый жест был частью древнего, отточенного ритуала. Жизнь здесь текла, как тушь под кистью каллиграфа, – плавно, размеренно и по строго заданным линиям.

Для большинства студентов аскетичные кельи и строгий распорядок были тяжёлой ношей. Тинг-Тинг же воспринимала их как неизбежную, заранее принятую плату. После вольной и счастливой жизни в доме Танга дайши, стены Академии казались ей тесной клеткой, полной снобизма, пустых ритуалов и мелочных интриг. Не всё ей здесь нравилось, но ради будущего нужно было потерпеть.

Это утро выдалось прохладным и ясным. После многих месяцев духоты и зноя наконец-то пришло межсезонье: уже не лето, ещё не осень. Идеальная погода для долгих прогулок и размышлений. В такие дни совсем не хотелось сидеть в душной келье, а ловить каждый миг, впитать в себя лучи утреннего солнца, прохладу росы на траве и освежающее дуновение ветра. Запомнить, зафиксировать в подсознании: я есть, я – живу! И ради этого ощущения реальности Тинг-Тинг было совсем не жаль пожертвовать парой часов утреннего сна: успеется ещё выспаться. Как-нибудь… потом: зимой. Или в старости, сидя в кресле. Когда-нибудь, но только не сегодня.

Зал Собраний Императорской Академии был полон людей. Под его высокими сводами разливался мерный гул сотен голосов. Напряжение витало в воздухе. Тинг-Тинг, бывавшая здесь раньше лишь единожды, удивилась тому, как может преобразиться одно и то же помещение в зависимости от обстановки. В прошлый раз её поразили размеры этого необъятного, гулкого зала с массивными каменными колоннами, украшенными резными орнаментами. Ещё Тинг-Тинг помнила, как от стен веяло холодом и равнодушным величием. Она ощущала себя тогда словно муравей, взирающий на каменное изваяние Будды.

Но сегодня… Это был как будто совсем другой зал. Колонны были украшены яркими, цветастыми стягами с животными, представителями Пяти Стихий У-Син: лазурными драконами с длинными усами, алыми фениксами с пышными хвостами, золотыми рогатыми цилинями, белыми клыкастыми тиграми и чёрными змеечерепахами с длинными шеями. Теперь, когда зал был заполнен людьми, она ощущала, как Ци их тел делает это помещение по-особому величественным и торжественным. Душа наполнялась теплом и предвкушением чего-то хорошего и великого. И, похоже, многие в зале разделяли это ощущение.

Напряжение возросло до предела, когда на высокий помост вышла женщина. Невысокая, элегантно одетая в шёлковое ципао цвета цин, которое играло на свету всеми оттенками синего и зелёного. Серебряные змеи, которыми было расшито её платье, безошибочно указывали на принадлежность к магам стихии Дерева. Уже немолодая, но благодаря изящной подтянутой фигуре выглядящая намного моложе своих лет. Тинг-Тинг дала бы ей не больше четырёх десятков. Хотя в реальности она могла быть и раза в полтора старше.

Дама – а это была Лю Мэй дайши – лишь подняла руку, и волшебным образом все разговоры в зале разом смолкли. Она обвела студентов величественным взглядом, и, убедившись, что все глаза теперь смотрят только на неё, произнесла:

– Всем добрый день. Сегодня мне предоставлена высокая честь объявить о грядущем Турнире Пяти Стихий. Это – старейший турнир Академии Ханьлинь, который проводится ежегодно вот уже семьдесят лет без перерывов. Многие великие маги, имена которых сегодня украшают свитки с хрониками, были когда-то участниками нашего скромного студенческого турнира. Этот Турнир – дань славной традиции, живой пример высокой чести, благородства, отваги и доблести; но также это и важная веха в жизни нашей Академии.

Лю нюйши, как опытный бяньши, не раз участвовавшая придворных прениях, а иногда – и в откровенных спорах, инстинктивно умолкла, якобы для того, чтобы испить воды. Но сделала она это для того, чтобы студенты прониклись важностью и торжественностью момента, и, выждав точно выверенную паузу, продолжила:

– За соревнованиями будут наблюдать опытные наставники. Самые достойные из вас получат покровительство одного из членов Совета Магов и прекрасные перспективы для развития вашего таланта.

Хотя Ивовая Госпожа не сказала этого прямо, все в зале понимали, что означает такое покровительство: гарантированную должность после выпуска, доступ к архивам Запретного Города и к редким магическим артефактам. По сути, это был шанс попасть во Внутренний Двор: к богатству, власти и могуществу. По передним рядам, где сидели дети аристократов, представители «парчовой» молодёжи, пролетел вздох облегчения: никаких новых и неожиданных условий, всё остаётся как обычно. Тинг-Тинг так и представляла, как эти фарфоровые мальчики и девочки самодовольно ухмыляются: мол, Турнир – это всего лишь формальность, их мамы и папы уже обо всём договорились за кулисами.

А вот в окружении Тинг-Тинг преобладали сжатые кулаки и напряжённые лица, в глазах студентов из простолюдинов читалась смесь из отчаянной надежды и страха. Для них это – единственный шанс в жизни.

Тинг-Тинг мельком взглянула на подруг. Би-Би пританцовывала от нетерпения. В её взгляде горели азарт и решимость. Казалось, она едва сдерживалась от того, чтобы выкрикнуть: «Вот он, наш шанс!» А Минг-Минг… она стояла, закрыв лицо руками, словно хотела спрятаться от этого всеобщего безумия. А чего же в этот момент хотела сама Тинг-Тинг? – Она не могла выразить этого словами, груз ответственности лёг на её плечи горой Тайшань. Она понимала, что Турнир – это не битва за славу и почести, это – битва за их право жить.

Когда возбуждённые голоса в зале затихли, госпожа Лю снова взяла слово.

– Прошу обратить внимание, что в этом году начало Турнира Пяти Стихий назначено на один день раньше, – По залу пополз тихий ропот.

– Но, – продолжила Ивовая Госпожа, – накануне турнира всем студентам Академии Ханьлинь будет разрешено отлучиться в город на Фестиваль Середины Осени и посетить Праздник Фонарей. Отдохните и развлекитесь как следует перед столь важным испытанием.