Искусство подводной войны. СССР против США, 1945-1972

Новые лодки класса «Тэнг» были короче уже существовавших проектов, обладали более обтекаемыми обводами и более емкими батареями, чем существовавшие на тот момент военные субмарины, выделялись закругленным носом и небольшой тонкой рубкой без выступающих частей, со скрытыми выдвижными устройствами. Последние лодки этого класса, кстати, были сняты с вооружения Турцией, которая получила их по программе США 1980 года «Отдай ненужное партнеру НАТО», аж в 2004 году.

Поэтому возможности параллельного строительства нескольких проектов у богатой американской экономики уперлись в служащих государственной верфи, скованных правилами, контрактами и обязательствами. Риковеру пришлось делать ставку на одну верфь – «Электрик Боут».

В феврале 1950 года Риковер выступает на слушаниях всемогущей Комиссии США по атомной энергетике, рассказывая об ограничениях имеющихся субмарин, преимуществах атомной силовой установки и предсказывая появление атомных субмарин у СССР. Конгрессмены, уже взволнованные развитием ядерного оружия Советского Союза, были еще более «приятно обрадованы» словами Риковера.

В апреле 1950 года министр ВМС заложил в 1952 бюджетный год постройку двух подводных лодок нового класса. Одну – атомную, вторую – замкнутого цикла (двигатель внутреннего сгорания, работающий без доступа к атмосфере, то есть под водой в погруженном состоянии). 8 августа 1950 года президент Трумэн одобрил эту программу, и Риковер получил еще больше инструментов давления для ускорения постройки. Конкуренция с ВВС, которые собирались принимать на вооружение уже водородную бомбу, давала Риковеру шанс убедить офицеров, которые могли увидеть в атомных подводных лодках дверь в ядерную эпоху для флота.

Риковер, который последовательно на всех этапах отстаивал постройку наземного прототипа в полном соответствии техническим условиям по будущей лодке, как то: ширина и высота корпуса, увязка с остальными системами. Довел эту точку зрения до проектировщика, подрядчика и убедил остальных своих коллег, что такой подход позволит сэкономить время и ресурсы.

К июлю 1950 года принято и подписано решение, что реактор будет завершен к 1952 году и установлен на лодку в 1953 году. Это в некотором роде противоречило решениям Комитета о постройке к 1955 году, но Риковер снова ввязался в азартную игру, расчетливо полагая, что ничто не помешает построить небольшой мощный реактор, с которым смогут управиться офицеры флота. В случае неудачного развития ситуации с прототипом реактора ответственность за это сложное решение была бы возложена только на одного человека – Хаймана Риковера.

Примерное расписание строительства атомных лодок

В июне 1952 года, пока команда «Электрик Боут» устанавливала паропроизводящие установки, трубопроводы охлаждения и системы опрессовки в Арко, на наземном прототипе, в Гротоне персонал верфи подготавливал элементы корпуса и детали киля для закладки атомной подводной лодки «Наутилус» (Nautilus), согласно списку от 25 октября 1951 года, присвоив ей класс SSN (ship submarine nuclear, подводный атомный корабль) и номер 571.

Лучшее имя для подводной лодки трудно и представить. В 1801 году Роберт Фултон назвал «Наутилусом» свое первое подводное суденышко, Хьюберт Уилкинс (Sir Hubert Wilkins) дал такое имя своему подводному кораблю, предназначенному для исследований Арктики, а военно-морской флот США дважды присваивал это имя подводным лодкам – в 1913 и в 1930 годах.

Детище Жюля Верна, подводная лодка «Наутилус», могла передвигаться под водой со скоростью 43 узла на расстояние до сорока трех тысяч миль, и в кают-компании у него был орган. Понятно, что новому, хоть и атомному, SSN 571 Nautilus было очень далеко до таких показателей.

Ничто не могло привлечь внимание больше, чем появление президента на церемонии закладки новой лодки. Риковер через Конгресс смог пригласить президента Трумэна, и тот с радостью принял приглашение.

14 июня Трумэн в окружении представителей промышленности, адмиралов флота (чуть поодаль стоял Риковер в гражданском, с сыном Робертом) произнес речь, в которой напомнил о той важной роли, которую сыграла атомная энергетика в годы его присутствия на президентском посту: первые испытания в Аламогордо, бомбы, сброшенные на Японию. «Наутилус», конечно, военный проект, но президент рассматривает его как первый шаг к использованию атома в мирных целях. Ведь для лодки создавались новые металлы, строились новые цеха, и когда-нибудь все это будет использовано для получения атомной энергии.

С двумя прототипами реактора и строящейся субмариной, к лету 1952 года судьба проекта начинала зависеть исключительно от «Электрик Боут». Риковер встречается с менеджерами и озвучивает им свои претензии: недостаток ответственных управляющих, неясная субординация, неясная последовательность процедур, нелогичность планирования, неполные чертежи и спецификации. Понятно, что сама верфь была заложником цикла «то пусто, то густо», от которого страдали все американские судостроители, но ситуацию приходилось исправлять. Последовала цепь реорганизаций, и 1 ноября 1952 года «Электрик Боут» стала частью корпорации «Дженерал Дайнэмик».

К началу 1953 года были предприняты решительные действия для того, чтобы уложиться в планируемый график: наняты люди, пересмотрены сроки испытаний и работ. «Код 390» получил новое обозначение – «Код 490», Аргоннская лаборатория вышла из проекта, и к марту 1953 года реактор, пройдя через тысячи часов проверок, замеров и предварительных испытаний, был готов к запуску.

30 марта 1953 года в 11:17 в реакторе была запущена цепная саморазвивающаяся реакция – на минимальной мощности, – чтобы получать необходимые научные данные и проверить защитные устройства. Следующие два месяца прошли в сборе информации для ученых-физиков, и количество защитных устройств вокруг реактора сократилось вчетверо. К 31 мая реактор выдавал уже несколько тысяч киловатт мощности. Тестовое увеличение мощности, сопровождаемое постоянными замерами и сбором всей научно-инженерной информации, шло увеличением мощности по пять процентов. Реактор Mark I вел себя согласно предсказаниям ученых. Кривые теплопереноса (графики, которые описывают распределение температуры и тепловой поток в реакторе в зависимости от времени) соответствовали теоретическим значениям, не было признаков перегрева, а уровень радиоактивного излучения был ниже расчетного.

Реактор еще не вышел на стопроцентную мощность, и были запланированы сорокавосьмичасовые испытания. Физики сказали, что им хватит суток, и запланировали суточные испытания на 25 июня.

Риковер своей властью отменил их, назначив сточасовые испытания полной мощностью реактора. Это не только дало бы необходимую информацию об эксплуатации ядерного реактора, но и позволило бы испытать тестовую сборку всех его частей. На это мало кто был согласен: слишком велики были ответственность и риски, – но всем пришлось уступить решению Риковера.

Когда испытания начались, каждые четыре часа на карте Северной Атлантики отмечали продвижение «подводной лодки», которая ее пересекала.

Риковер должен был вернуться в Вашингтон на половине теста. К шестидесятому часу появились проблемы: угольная пыль от щеток турбогенераторов явилась причиной неправильных показаний некоторых приборов, насос охлаждающего контура начал издавать странные звуки, а из-за разрыва трубки главного конденсатора пара – давление пара в системе упало[13]. Риковер принял на себя всю ответственность и отказался приказать заглушить реактор. В комнате управления офицеры отмечали «прогресс движения лодки» – как только по карте стало ясно, что она достигла Ирландии, они начали снижать мощность реактора согласно установленным процедурам.

Эксперимент был живым свидетельством того, что атомные подводные лодки «изменят всю суть военно-морских действий». Сто часов теста показали, что проблемы возникли в парогенераторной установке, в механическом оборудовании, но не в управляющих механизмах реактора и самом реакторе. Однако экстраординарное событие показало флоту, да и всей Америке практическую значимость атомного реактора, вырабатывавшего энергию на устойчивой и надежной инженерной основе. Это был триумф Бюро кораблестроения, «Вестингауза», «Электрик Боут», подрядчиков и субподрядчиков этой программы, но более всего это был триумф Риковера и его организации.

К сожалению, Риковеру, пребывавшему, кажется, на вершине своего триумфа и авторитета в ядерной программе флота, не везло с флотской карьерой. Пребывая в звании капитана с 1942 года, получив отказ в присвоении звания контр-адмирала в возрасте 53 лет, 30 июня 1953 года он должен был быть уволен в запас.

После Второй мировой войны американская система чинопроизводства флотских офицеров еще не успела измениться к лучшему. Американские исследователи Денлингер и Гери приводят следующие данные на 1936 год: «…очень редко встретишь капитана моложе 50 лет, а контр-адмирала – [моложе] 55 лет. А так как офицеры, достигшие 64 лет, должны уходить в запас, то они могут служить в высших чинах только 9 лет. В этом отношении наши военно-морские силы являются самыми отсталыми»[14]. В американском флоте с 1916 года вопрос о повышении офицеров решала комиссия, и всегда было в наличии больше офицеров, чем можно было продвинуть по службе. Схема работы этой комиссии была неясна даже для ее современников, а злые языки утверждали, что происхождение офицера, его вежливость с начальством и связи его жены решают больше, чем таланты и служебные достижения.

Риковер дважды не получил одобрения комиссии по повышению. В последний раз это произошло в июле 1952 года. При этом достижения и известность у него были. В выпуске от 3 сентября 1951 года журналы «Лайф» и «Тайм» рассказывают об атомном проекте флота и его руководителе. «Нью Йорк Таймс» в статье от 26 октября 1952 года упомянула о несомненных успехах Риковера в делах атомного флотского проекта и поддержке Конгресса США. Министр ВМС Дэн Кимбалл в 1952 году высказал мнение, что «Риковер добился успеха в самом важном этапе истории флота». Как уже было отмечено, Риковер был широко известен и в промышленности, и среди членов Конгресса.

Но фактически его отдел («Код 490») был одной из многочисленных флотских бюрократических организаций, а сам Риковер за годы службы многократно ссорился с начальством и другими офицерами, не стесняясь высказывать свое мнение и отказываясь идти на компромиссы. Хотя Риковер и верил, что он и его группа офицеров являются движущейся силой атомного проекта флота, против них играли установившиеся правила ротации офицеров и комиссии по назначению. Начальство признавало способность Риковера принимать решения и нести за них ответственность, но высказывалось против Риковера не потому, что считало его интеллектуально ограниченным в каких-то вопросах, а потому, что своей узкой целеустремленностью он мог навредить другим проектам ВМС, не признавая их очевидную ценность.

Первым способом остаться в проекте, который предложил начальник Бюро кораблестроения адмирал Уоллин (Homer N. Wallin), было увольнение в текущем звании и призыв из резерва в том же звании. Риковер отверг это предложение, так как считал, что в звании капитана ему будет не хватать авторитета на флоте.

Президентский указ о присвоении ему звания контр-адмирала он тоже считал некорректным, поскольку тогда нарушались флотские традиции и ставилась под угрозу система флотских повышений. Эта точка зрения, высказываемая официальными биографами Риковера, кажется маловероятной и используется больше для создания его благородного образа, нежели отображает реалистичный взгляд на него как на человека, готового идти напрямую к своей цели.

Примечания