Темное небо. Книга первая. Тень дракона

– Здравствуйте, уважаемые, – повинуясь импульсу, он подошел к скамейке. – Я из милиции, из уголовного розыска, – Олег показал им удостоверение. От вида корочек, лица у старух стали еще недовольней. – Хочу поговорить с вами о Коростецкой Анне Степановне.

– Ой, горюшко! – совсем неожиданно и вовсе уж по-деревенски вымолвила одна из них.

Они сразу оттаяли.

– Мы ведь ее знали вот с таких вот годиков, – другая старуха помахала рукой над землей. – Люба, мама ее, была очень хорошей женщиной. Доброй, гостеприимной.

– А потом она с Егором Матвеевичем сошлась, – поддакнули ей. Олег отметил, что третья из товарок отмалчивается с насупленным видом.

– Он хоть и выпивал, но не обижал их никогда.

– Да-да-да! Жили они всегда хорошо. А видишь, как оно обернулось.

– Что она была за человек? – вклинился в их междусобойчик Олег.

Старухи переглянулись и принялись пожимать плечами.

– Хорошим человеком она была, – наконец, за всех ответила первая. – Детишки у них хорошие. Ой, горюшко-то, сиротками теперь остались!

– И что это делается?! Куда только милиция смотрит?! Вечерами во двор выйти страшно! – поддержала ее вторая.

– А ребятишки у нее какие ласковые, вежливые. Ой, да что же это делается?!

– А мужа ее вы хорошо знали?

Старухи снова переглянулись и замолчали.

– А вот ему поделом! – веско обронила насупленная.

– Ой, Валя, нельзя так говорить! Пусть земля и ему будет пухом!

– Поделом ему, кобелю!

Старуха грозно сверкнула глазами и поднялась со скамьи. И пошла к своему подъезду, уже не обращая ни на кого внимания.

Олег проводил ее взглядом и вновь посмотрел на скамью. Бабки о чем-то шушукались, о нем они уже забыли.

– Извините, уважаемая, – Олег догнал старуху, когда та уже поднялась на крыльцо. – Могу я с вами поговорить?

– Об этом гаденыше? – сурово вопросила она, позвякивая ключами в кармане. – Нет, не хочу я о нем разговаривать!

Она зашла в подъезд и поднялась на лестничную площадку второго этажа. Открыла дверь своей квартиры и оглянулась на Олега, стоявшего внизу.

– Ладно, проходи!

– Как вас зовут? – спросил он, разуваясь в прихожей. Но хозяйка квартиры так глянула, что Олег принялся оправдываться: – Это не для протокола. Я ведь должен вас как-то называть? «Уважаемая» – это не имя.

– Звать меня Валентиной Федоровной, – и повторила: – Сапегина Валентина Федоровна.

Олег снял кепку и прошел вслед за ней на кухню. Сапегина уже позвякивала сковородой возле газовой плиты.

– Валентина Федоровна, разрешите? – Олег сел на табурет возле окна и огляделся. Кухонька был маленькой и чистенькой, но пахло в ней коммунальной квартирой. В старинном буфете хмурились фарфоровые сервизы. На водопроводном кране сохла металлическая губка. – За что вы невзлюбили Коростецкого? Даже после смерти простить его не можете.

– Бог его простит, у него работа такая! – Сапегина до упора повернула ручку газовой форсунки и поставила на гудящее синеватое пламя сковороду жареной картошки. – Я его не прощу никогда!

Олег решил вопросы больше не задавать. Хозяйка квартиры оказалась с норовом. Если надумает рассказать о покойном, сделает это без посторонней помощи и без наводящих вопросов.

В молчании прошло больше минуты. Незаметно кухня наполнилась аппетитными запахами.

– Одно радует, что Сашенька сейчас далеко! – даже как-то торжественно нарушила тишину Сапегина. – Иначе вы бы его по допросам затаскали! – Валентина Федоровна выключила газ и села на второй табурет. – Саша – мой внук, – она кивнула на фотографию светловолосого мужчины, приколотую к настенному календарю. – Они с детства знали друг друга: Анечка-Анютка, Сашенька, и этот змей! Меня с души воротит, когда вспоминаю о нем! Еще в школе, в старших классах у Анютки с Сашенькой завязалась крепкая дружба. Мы уже думали о ней как о невестке. Потом Саша ушел в армию. А этого гада отец от армии отмазал. Он всю жизнь за папой прятался… Прости, Господи, рабу твою грешную!

– Не так мне о Коростецком рассказывали, совсем не так, – Олег снова осекся под ее тяжелым взглядом.

Он хотел сказать, что Анечка-Анютка описала мужа как неутомимого труженика и пример для подражания.

– Не знаю, что тебе наплели, мил человек. Но я тебе расскажу, как на самом деле было! – погрозила пальцем Сапегина. – А было так! Пока Саша служил, этот ирод клинышки под Анютку подбивал. Подлец он был, каких свет не видывал! Когда Саша отслужил и домой вернулся, у них с Анечкой что-то с первой встречи не заладилось. А этот змееныш как бы в сторонке стоял, будто его это не касается. А когда полгодика минуло, Сашенька понял, что остался с носом! Анютка в это время уже под венец собиралась. Саша всегда был гордым парнем, но тут как сломался. И в ногах у нее валялся! И истерики дома закатывал! И с этим змеем пытался поговорить! А закончилось все свадьбой Анюткиной. Вот так вот! А из внучека моего, будто душу вынули. Что с тобой, мил человек?

– Я бы водички попил, Валентина Федоровна, – Олег судорожно перевел дыхание и подошел к раковине. На него снова накатила болезненная слабость.

– Воды не жалко, – только и вымолвила та. И пока он набирал воду из-под крана и пил, следила за ним своими сердитыми, настороженными глазами. – Но после у него жизнь все одно в гору пошла, – продолжила она рассказ, как только Олег вернулся за стол. – Нужно было работать. Родителям нужно было помогать. Но он часто выпивал и вел себя как-то нехорошо. Никто на него повлиять не мог. У Анютки к тому времени уже ребятишки пошли. А он все поглядывал на нее. Квартира их из моих окон как на ладони видна. Это папа сделал ему подарок на свадьбу. Он ровно посмеяться над Сашенькой хотел!

Она грузно поднялась, подошла к окну и вперила свой тяжелый взгляд куда-то влево.

А Олег подумал о том, что теперь придется встретиться с ее внуком. Если еще не выгорели в нем чувства к школьной подруге.

– Вот как она, жизнь-то, поворачивается, – вздохнула Валентина Федоровна. – Лет пять после армии прошло. Саша к тому времени устроился на другую работу. А Коростецкий уже в начальники выбился. Мил человек, врать не буду, это я со слов людей говорю. И не знаю доподлинно, чем Саша на своей работе занимался. Но попался он на воровстве мазуты. А следили за ним не по чьему-то там наущению, а по приказу муженька Анюткиного. Вот так вот!

«Вот так вот, – повторил про себя Олег и даже кивнул горестно. – Но что же делать, если и это проверить придется. Хоть какая-то зацепка. Оказывается, люди на господина Коростецкого обиду таили. Считать гибель обоих супругов случайностью на самом деле несерьезно».

– Внука вашего осудили? – спросил он вслух.

– И осудили, и посадили за канистру мазуты. На два года.

– Не много ли за канистру горючего дали?

– Как дело было, так я тебе, мил человек, и рассказала! Не прибавила, не убавила!

Олег утомленно потер глаза.

– Вот какой он был, этот Коростецкий! – сурово изрекла Сапегина. – Он не одну жизнь искалечил!

– Что же, не буду вас больше отвлекать, Валентина Федоровна. Спасибо! До свидания!

Он вышел в прихожую и стал обуваться.

– Кстати, где сейчас ваш внук живет? И фамилию его не подскажете?

– А я все ждала, когда ты спросишь об этом? Фамилия у него такая же, как и у меня – Сапегин! А живет он сейчас в городе Калининграде. Семья у него сейчас крепкая! И все в его жизни очень даже хорошо! И нет его вины ни в чем!

– А я так и думал, Валентина Федоровна, – соврал Олег.

– А-то я не знаю, как ты думал, мил человек! Прощай.

Она вышла вслед за ним в прихожую и почти вытолкала из квартиры. Дверь за спиной Олега с шумом захлопнулась, и он остался один в сумеречном подъезде. К его горлу толчками подкатывала тошнота.

– Светлана тебе звонила, – едва прикрыв за собой дверь, сообщил Вахтанг.

– Мы уже поговорили, – Олег убрал плащ в шкаф и по пути включил чайник.

Сел за стол и принялся вынимать из ящика кофе с сахаром, с сомнением посмотрел на свет через запылившийся стакан.

Примечания