- -
- 100%
- +
СОЛНЕЧНАЯ ЛАНЬ
Знакомство
Ты – Паша. Не герой, не воин – травник. Твои пальцы знают язык кореньев, а душа слышит шёпот листьев. В плетёной корзине за спиной – душистый иван-чай, горьковатый корень мандрагоры и тихая, ноющая тоска по чему-то, что больше закатов над знакомыми полями.
И вот, в чаще, куда не ступала нога дровосека, ты находишь Её.
Она лежала в кольце серебряных грибов, светящихся мягким, призрачным светом. Длинные уши, острые и изящные, чуть подрагивали, словно улавливая отзвуки мира, недоступные простому слуху. Её тело было удивительно стройным и гибким, как стебель речной лилии, с мягкими, но соблазнительными изгибами: округлостью груди, подчеркнутой тонкой тканью платья, и плавным изгибом бедер. Черты лица – настолько тонкими и точными, что казались вырезанными из ветра и лунного света рукой уставшего божества. Волосы цвета лунной пыли и застывшего света были раскиданы по изумрудному мху, словно руины звёздного моста.
Это была эльфийка, но не из придворных хоров – её кожа, бледная как пергамент, была испещрена татуировками в виде папоротников. Они не просто украшали её – они жили своей, отдельной, тихой жизнью: молодые побеги на запястьях медленно распрямлялись, а старые листья на плече чуть заметно шевелились, будто от дуновения, которое чувствовали лишь они. В уголке её губ, похожем на лепесток, застыла единственная капля крови – чёрной, густой и недвижной, как смола.
Её грудь под лёгким платьем, сплетённым из живых корней и теней, едва заметно дышала. С каждым вдохом татуировки на её коже меркли, будто угасающие звёзды. И тогда лес вокруг зашептал тебе на языке, понятном лишь твоей душе – на языке шелеста листьев, треска коры и гула земли:
«Тень… гонится за Солнечной Ланью… Спаси…»
Из чащи, густой и непроглядной, донёсся треск ломающихся сучьев. А затем – низкий, хриплый рык, от которого кровь стынет в жилах. Что-то огромное, древнее и безжалостное пробивалось сквозь заросли. Оно было близко. Очень близко.
Твоя рука, будто повинуясь чужой воле, сама потянулась к её плечу – пора будить. Но как? И что сказать, когда откроются те глаза, цвета первой весенней листвы?
Ты мягко касаешься её плеча. Кожа под пальцами оказалась прохладной, как лесной мох в предрассветный час. Её веки вздрогнули, и она открыла глаза – и правда цвета молодой листвы, но помутневшие от боли и немого ужаса.
Она резко дёрнулась, пытаясь отшатнуться, но острая боль в боку приковала её к земле. В её взгляде читался животный страх.
«Кто ты?..» – её голос был хриплым от напряжения, но в нём угадывалась печальная мелодичность её расы. «Они рядом… Где мой клинок?»
Её глаза, широко раскрытые, метались по лесу, выискивая движение в каждой тени. Ты чувствовал, как её тело напряжено, как тетива лука, готовая сорваться.
«Ты должен слушать меня, – она с трудом приподнялась на локте, и в её глазах вспыхнула отчаянная, почти безумная решимость. – Беги, пока не поздно. Это не просто зверь… Оно пришло за мной. Оно чует мою кровь»
И тогда из чащи донёсся оглушительный рёв. Не звук, а физический удар, от которого с ветвей посыпались листья, а земля под ногами содрогнулась. Казалось, сама земля разверзается.
«Твой клинок сломан, – сказал ты, и твой собственный голос прозвучал для тебя удивительно спокойно, будто это говорил кто-то другой, гораздо старше и мудрее. Ты не был до конца уверен, что сможешь их остановить. Лес откликался на твой шёпот, но услышит ли он тебя сейчас, когда речь идёт не о росте, а о ярости? Но отступать было некуда. – Но я не один. И я не позволю ему тебя забрать. Природа… я попрошу её о помощи»
Твои слова, произнесённые без надменной самоуверенности, с той странной, идущей из самой глубины души твёрдостью, заставили её замереть. Она ждала пустых обещаний – но услышала тихую, не знающую сомнений готовность стоять насмерть. Недоверие в её широких глазах смешалось с крошечной, хрупкой искоркой надежды – первой за долгие, долгие годы. Она посмотрела на обломок клинка, потом на тебя, и в её взгляде было медленное, трудное перерождение давно утраченной веры.
«Ты не понимаешь…» – её голос сорвался, когда из чащи, сокрушая молодые деревца, вышло Оно.
Это не был зверь из плоти и крови. Это было сплетение живых, извивающихся корней, чёрного, клубящегося дыма и множества светящихся точек-глаз, лишённых какого-либо выражения. Сущность Порчи, древнее проклятие, ожившая тень.
И в тот же миг лес вокруг тебя ожил. Лозы с ядовитыми шипами, словно змеи, спустились с крон вековых дубов, сплетая живую изгородь. Ночные цветы распустились, испуская облако усыпляющей пыльцы с дурманящим ароматом. Ветер, до этого ленивый, усилился, завывая в унисон с яростным стуком твоего сердца.
«Природа… слушается тебя?» – прошептала эльфийка. Её голос дрожал, смешивая благоговейный ужас перед тем, что было сильнее любой эльфийской магии, с щемящим чувством чего-то давно утраченного. Она смотрела на тебя не как на человека, а как на явление, на воплощение самой жизни. «Но почему? Ты же не дриад…»
«Мы ещё успеем познакомиться, – резко перебил ты, не отводя взгляда от надвигающегося чудовища. Внутри всё сжималось в ледяной ком, но голос оставался ровным и твёрдым. Сейчас нельзя было расплескать это хрупкое, только что рождённое доверие. – А сейчас нам нужно идти.»
Не дав ей опомниться, ты резко подхватил её на руки. Она оказалась удивительно лёгкой, словно полая внутри. Её тело на мгновение окаменело в напряжении, но затем она обвила твою шею тонкими руками, доверчиво прижавшись к твоей груди. Её холод, острый и безжизненный, пробивался сквозь ткань, что отделяла твоё живое, тёплое тело от её оцепеневшего.
«Имя…» – её прерывистое дыхание обжигало твою шею, влажное и частое, словно у раненого зверька, прижавшегося к единственному источнику тепла. Её губы, почти не шевелясь, выдохнули прямо в кожу: «Алёна. Запомни его… если выживешь.»
Порча издала новый, яростный рёв, но живые лозы и вырвавшиеся из-под земли корни сомкнулись позади, создавая непроходимую стену. Ты побежал, и мох под ногами тут же расстилался вперёд, образуя мягкую тропу, уводящую в самую чащу, под сень священной рощи.
«Там, в пещере за водопадом…» – Алёна слабо указала рукой, и ты почувствовал, как дрожит её палец, не от холода, а от внутренней борьбы. Сотни лет запретов, страха перед чужими, инстинкт самосохранения целого народа – всё это кричало внутри неё «МОЛЧИ!». Но что-то другое, тёплое и безрассудное, рождённое его спокойствием, заставило её выдохнуть: «…наше убежище. Там мои…»
Она запнулась, и её голос дрогнул, сорвавшись на жалкий, потерянный шёпот, выдав всю её неуверенность и страх:
«…люди»
Ты внёс её в пещеру, прижимая к груди так крепко, будто силой одной лишь воли мог вдохнуть частицу своего тепла в её стремительно холодеющее тело. Её голова безвольно лежала у тебя на плече, а густая, тёмная кровь просачивалась сквозь ткань рубахи, жгучим пятном расползаясь по коже.
Воздух содрогнулся.
Из теней, беззвучно, словно призраки, возникли они. Эльфы. Измождённые, с потухшими глазами. Впереди всех – воин. Высокий, с кожей цвета тёмного дерева и холодными, как бездонная озёрная гладь, глазами. Левый глаз пересекал старый шрам – тонкая, белая полоса, будто след от отточенного когтя. Его рука лежала на эфесе длинного клинка. Он не обнажал его. Он просто стоял и смотрел. Смотрел на тебя, на Алёну в твоих руках, на её рану, на твою испачканную кровью одежду. Его взгляд был тяжёлым, как свинец, и полным неприкрытой, острой ненависти.
Чужой, – его голос прозвучал низко, без единой нотки приветствия. Лишь констатация
– С нашей кровью на руках.
Ты остановился, переводя дух. Мускулы на спине напряглись в ожидании удара. Говорить? Оправдываться? Какие могут быть оправдания? Они видят то, что видят.
Вместо слов ты медленно, чтобы не спровоцировать их, опустился на колени, укладывая Алёну так, чтобы её голова оставалась у тебя на согнутой ноге. Ты продолжал дышать, глядя поверх её головы на эльфа со шрамом. Твой взгляд говорил лишь одно: «Я не трону её. Но если тронешь ты – умрёшь».
Ты поднял взгляд. Прямо на него. Встретил его ледяные глаза. Не просяще, не умоляюще. Твои пальцы по-прежнему прижимали тряпицу к её ране, сдерживая сочащуюся черноту.
Она ранена, – прозвучало твоё слово. Голос не дрогнул, отдаваясь в наступившей тишине. В нём не было просьбы. Лишь тяжёлая, как камень, правда. – Ей нужна помощь. Ваша. Или моя. Но сейчас – ей нужна помощь.
И тогда из-за спины воина шагнул старый эльф. Не воин, не стражник – его одеяние было простым, а в руках он сжимал не оружие, а посох из причудливо изогнутого дерева. Его лицо было изрезано морщинами, но глаза… глаза были ясными и бездонно спокойными.
Аэландор, – произнёс старик, и его тихий, размеренный голос был полон непререкаемого авторитета. – Убери руку с эфеса.
Воин со шрамом – Аэландор – не повиновался сразу. Его пальцы лишь сильнее впились в рукоять, белея в суставах.
Феанор, он…
Я вижу, – старик – Феанор – мягко, но неумолимо перебил его. Он сделал шаг вперёд, проходя так близко, что Аэландор инстинктивно отступил, убирая руку с клинка. Феанор приблизился, его взгляд скользнул по ране, по тёмной крови на твоих руках, по лицу Алёны, белому, как снег.
Эта рана… – прошептал он, и в его голосе впервые прозвучало нечто, помимо спокойствия. Благоговейный ужас. – Это Гниль. Само дыхание Тени.
Медленно, не спеша, он опустился на одно колено перед тобой, его старые, но цепкие пальцы осторожно замерли в сантиметре от края раны.
Как? – спросил он, поднимая на тебя свой взор. – Как она выжила? И почему… почему она с тобой?
В его глазах не было обвинения. Лишь голод. Голод познания. Голод того, кто увидел чудо и не может его постичь.
И тут из толпы, из-за спут других, донёсся срывающийся, молодой голосок:
–Он её заколдовал! Смотрите, он не отпускает! Он не даёт ей уйти!
Аэландор, до этого сдерживаемый авторитетом Феанора, снова рванулся вперёд. Его лицо исказила гримаса, смесь ярости и давнего, глубоко запрятанного страха.
– Лжёшь! – его голос сорвался на грязный шёпот, став пронзительным и хриплым. – Все вы, люди, одна сплошная ложь. Сначала втираетесь в доверие сладкими речами, а когда наигрались – бросаете умирать, как падаль. Я видел это! Ты её добивал.
В тот же миг справа, бесшумно, как тень, возникла ещё одна эльфийка. Санрина. Её кинжал был в руке, и острие было направлено не на тебя. Оно было направлено на горло Алёны. Молчаливое послание было яснее любых слов: «Сделаешь лишнее движение – и я положу конец этому колдовству».
Ты замер. Вся твоя ярость, всё отчаяние сжались в ледяной ком в груди. Ты смотрел на лезвие у её горла, на искажённое лицо Аэландора, на испуганные лица остальных.
И тогда в твоих руках что-то дрогнуло.
Лёгкое, едва заметное движение. Вздох.
Ты опустил взгляд. Её ресницы задрожали. Она медленно, мучительно открыла глаза. Глаза цвета первой весенней листвы, помутнённые болью, но уже яснеющие. Она смотрела прямо на тебя, не видя никого вокруг.
Её губы шевельнулись, выдыхая единственное, хриплое слово:
–Паша…
А потом её взгляд сфокусировался. Он скользнул по твоему лицу, по твоим рукам, всё ещё прижимающим окровавленную тряпку к её ране. Она увидела Санрину с кинжалом у её горла. Увидела Аэландора с перекошенным от ярости лицом.
И в её глазах что-то вспыхнуло. Не боль. Не страх. Холодная, безраздельная ярость Королевы.
Она двинулась. Резко, с нечеловеческой силой, рождённой адреналином и гневом, она вырвала руку и хлопнула ладонью по клинку Санрины, отбрасывая его прочь.
Аэландор, – её голос был тихим, но он прозвучал, как удар хлыста. Все застыли. – Ты… осмелился поднять на него клинок?
Она попыталась приподняться, опираясь на твоё плечо, её тело дрожало от усилия, но взгляд был твёрдым, как сталь.
Тот, чьи руки держат мою жизнь, – она перевела на него свой горящий взгляд, – пока ты лишь размахиваешь своим железом… Ты назвал его лжецом?
Она медленно, с убийственным презрением, окинула взглядом всех собравшихся.
Уберите оружие. Сейчас же. Или я сама воспользуюсь им, чтобы вырезать вашу глупость из стен этой пещеры.
Воцарилась мёртвая тишина. Санрина, бледная, как полотно, отступила, убирая кинжал. Аэландор стоял, словно парализованный, его ярость сменилась шоком и страхом – страхом не перед ней, а перед тем, что он осознал чудовищность своей ошибки.
Алёна выдохнула, её силы иссякли, и она рухнула к тебе на грудь. Но её рука, будто живую нить, связывающую вас, сжала твою ладонь с такой силой, что кости хрустнули. Её шёпот был слышен только тебе, но прозвучал как приговор и обещание одновременно:
– Никто… больше не посмеет…
И прежде чем ты успел что-либо ответить, её пальцы сжались ещё крепче. Это был не просто жест – это была клятва, высеченная в плоти.
Эльфы тут же окружили её, осторожно взяв под руки и уводя вглубь пещеры, к тускло мерцающему источнику с серебристой водой. Аэландор бросил на тебя последний, колкий взгляд, полный неприязни, но не решился ничего сказать.
Битва с тенью
Ты остался один у входа. Оглушительный грохот водопада заглушал всё, но ты всё равно чувствовал ЭТО – холодное, липкое, ненавидящее присутствие Тени по ту сторону сверкающей завесы из воды. Она ждала. И ты знал, что обычными средствами, травами и заговорами, её не одолеть.
Ты закрыл глаза, отринув внешний шум, и обратился внутрь – к лесу, к камням под ногами, к самой земле, ища ту древнюю, дремлющую силу, что откликнулась тебе в лесу.
Ты сделал шаг вперёд, сквозь ледяную пелену водопада. Мириады капель, словно слёзы самой пещеры, осели на твоей одежде. На поляне, залитой призрачным, двулунным светом, воздух был неподвижен и густ от ожидания.
Ты опустился на колени на влажный, упругий мох. Ты прижал ладони к земле – не в мольбе, а в просьбе. В жесте сына, припадающего к матери.
«Услышь меня…» – твой шёпот слился с шумом воды и ветра, стал частью ночи. Но это был уже не голос, а сама мысль, уходящая вглубь корней, в пульс земли под тобой. «Я не воин. Я лишь слуга жизни. Но сейчас её грозит затмить тень. Помоги. Не для себя. Для неё. Для жизни, что борется со смертью»
Сначала – ничего. Лишь тяжёлое, низкое рычание доносилось из чащи, заставляя кожу покрываться мурашками. Но затем…Ты почувствовал слабый, но нарастающий отклик. Сначала под твоими коленями земля излучила едва заметное, согревающее душу тепло. Потом с деревьев начали опадать листья, кружась в странном, ритмичном, завораживающем танце. Светлячки, которых не было видно секунду назад, вспыхнули десятками, образуя мерцающий, живой ковёр у твоих ног.
И тогда из-под мха у твоих колен, с тихим шелестом, пробился росток. Он рос на глазах, с невероятной, сказочной скоростью, превращаясь в тонкое, изящное деревце с корой цвета лунного серебра и листьями, похожими на крошечные звёзды. Оно излучало мягкий, успокаивающий свет, который буквально отталкивал тьму, очерчивая границу безопасности.
Это не было оружие. Это был щит. Живая защита, которую лес дал в ответ на твою смиренную просьбу.
Тень заревела от ярости где-то в темноте, но не решалась ступить на освещённую поляну. Её когти лишь царапали невидимый барьер, вызывая искры ненависти. Ты купил им время.
Из-за сверкающей завесы воды, сквозь грохот, пробивались неясные голоса – обрывки спора, долетевшие из пещеры.
«…не видел? Сам Лес… ему отвечает…» – шипел один, молодой и напуганный.
«Тише! Слышал… старики… в древних свитках…»
На мгновение голоса потонули в рёве водопада, и потом ясно донёсся сорвавшийся, полный суеверного страха шёпот:
«…Пробудителем… звали…»
Их тут же резко осадил чей-то старший, более твёрдый голос, и шепотки смолкли.
Из-за спины, сквозь шум водопада, донёсся тихий, неуверенный шаг. Это была Алёна. Бледная, смертельно уставшая, но уже стоящая на ногах. Кто-то из эльфов перевязал её рану тканью, пропитанной запахом целебных смол.
Она посмотрела на тебя не сразу. Её взгляд, остекленевший от боли и потрясения, медленно скользнул по поляне. Он зацепился за серебристое деревце, что проросло по твоей воле. Оно пульсировало тихим светом, и каждый его листок был вызовом всему, что она знала о мире. О природе. О возможном.
Её глаза, широко раскрытые, медленно поднялись на тебя. В них не было благоговейного ужаса. Не было и страха. Было нечто более глубокое и оглушительное – ломка реальности. Треснувшее вдребезги представление о том, как всё устроено.
Её губы дрогнули, шепча слова, обращённые больше к себе, чем к тебе.
–Такого… – голос сорвался, она покачала головой, не в силах принять. – Такого не может быть. Ни один целитель… ни один друид… ни один смертный… – Она снова посмотрела на деревце, потом на твои руки – обычные, в царапинах и земле. И её взгляд вернулся к твоим глазам, ища в них разгадку. – Кто ты? Что ты такое, если можешь не лечить, а… творить из ничего?
Она сделала шаг к тебе, и в этот момент раздался оглушительный, сухой треск, будто ломалась кость мира. Свет деревца дрогнул, померк на мгновение, и тень за его пределами сгустилась, почувствовав слабину. Тень, собрав всю свою ненависть, готовилась к решающему броску.
Алёна инстинктивно сжала рукоять сломанного кинжала у пояса. Её прекрасное лицо исказила гримаса ярости, боли и беспомощности.
«Клинок Рунного Корня… – её пальцы побелели от напряжения, сжимая мёртвый металл. – Он был зачарован против такой тьмы. В него была вложена душа древнего эльфа. Но теперь…» Голос её сорвался. «Он мёртв. Как и тот, кто его создал.»
Из темноты, с свистом рассекая воздух, вырвалось щупальце – гибрид сплетённых гниющих корней и чёрного, клубящегося дыма. Оно ударило в барьер. Серебристый свет деревца яростно вспыхнул, отбрасывая его прочь, но при этом трещал, как лёд под ногами тяжеловеса. От деревца полетели искры, похожие на слёзы.
Резкий, срывающийся шёпот Феанор пробился сквозь гул:
–Алёна! Коготь Теней! Прикажи принести его! Немедленно!
И её голос, хриплый от боли, но пронзительный, как клинок, разрезал воздух:
–Аэландор! Принеси Коготь Теней!
Из-за сверкающей завесы воды выскользнул тот самый эльф со шрамом. Его лицо было мрачным полотном из недоверия и страха, но в руках он держал не кинжал. Предмет был похож на длинный шип из чёрного, гладкого обсидиана, испещрённый изнутри мерцающим, словно жидкая сталь, светом.
«Это не оружие, Алёна, – его голос был полон тягостного сомнения. Он смотрел на шип, как на гробик с надеждой. – Это ключ… Последний. Ритуал ненадёжен. Мы не знаем, что будет.»
«Судьба сама привела его к нам!» – её крик был полон отчаяния и слепой, яростной веры.
–Доверься мне! – её крик был обращен уже ко всем, к нему, к эльфам, к самому миру. – ДОВЕРЬСЯ ЕМУ!
Аэландор с сомнением бросил взгляд на тебя, его пальцы сжимали обсидиановый шип так, что костяшки побелели. Но новый, оглушительный рык Тени, вновь бьющей в световой барьер, заставил его действовать. Он резко, почти грубо, вложил ледяной шип в твою раскрытую ладонь.
В твою ладонь лег не клинок, а обломок самой вечной ночи. Длинный, гранёный шип из чёрного обсидиана, настолько тёмного, что он, казалось, не поглощал свет, а пожирал его, оставляя вокруг себя дрожащую, пустую дымку. Внутри, в самых его глубинах, медленно и лениво перетекала жидкая сталь – единственный признак того, что этот шип вообще был материальный. От него не исходило ни тепла, ни холода – лишь полное, абсолютное ОТСУТСТВИЕ. Воздух вокруг звенел тихим, предсмертным звоном.
Ты почувствовал, как по твоим жилам прокатилась волна тошнотворной слабости. Он не просто лежал в руке. Он питался. Каждое биение твоего сердца отдавалось в ладони новой порцией леденящей пустоты. Казалось, ещё немного – и он высосет из тебя не только силы, но и саму память о тепле.
«Коснись им Тени!» – закричала Алёна, и в её глазах стояли слёзы. «Но не дай ей коснуться тебя в ответ! Ради всего святого!»
Ты выскакиваешь из-под защиты серебряного деревца…Тень бросается на тебя … Делаешь отчаянный выпад, протянув Коготь Теней вперёд, навстречу клубящейся массе гнили….
Шип встречается с тьмой.
И мир – взрывается тишиной.
Это не было отсутствием звука. Это был разрыв. Грохот водопада, твой собственный крик, яростный рёв Порчи – всё это было грубо, по-живому вырвано из реальности, оставив после себя оглушающий, абсолютный вакуум. От такой тишины закладывало уши и сводило челюсти.
А потом пришла стерильность.
Не свет. Не вспышка. Это было всепоглощающее, чистейшее НЕТ, обращённое к самой Тени. Оно не слепило – оно выжигало зрение, стирая с сетчатки саму память о тьме. На несколько вечных секунд не осталось ничего – ни пещеры, ни неба, ни тебя самого. Только эта безжалостная, стерильная белизна, отменяющая всё, что было до неё.
(Когда зрение возвращается, ты видишь, что произошло.)
Тени нет. На её месте осталось лишь выжженное, дымящееся чёрное пятно на земле, будто клякса на пергаменте реальности. Воздух чист и свеж, пахнет озоном после грозы, и слышен лишь умиротворяющий шум водопада.
Но Коготь Теней в твоей руке… он не просто рассыпался. Он обратился в мелкий, чёрный, ещё тёплый пепел, который ветерок тут же подхватил и развеял по поляне.
Ты жив, цел. Сердце колотится в груди, как птица в клетке.
Сзади раздаётся тихий, срывающийся выдох. Алёна стоит, опираясь на косяк пещеры, её лицо залито слезами, но это слёзы облегчения, слёзы конца кошмара. За ней молча, как изваяния, стоят Аэландор и другие эльфы. В их глазах больше нет недоверия, страха или надменности. Теперь там – тихий, безмолвный шок, граничащий с благоговением.
Алёна медленно, будто сквозь силу тяжести, подходит к тебе, её шаги неуверенные. Она останавливается в шаге, её глаза цвета весенней листвы, теперь ясные и глубокие, изучают твоё лицо, словно видя его впервые. Видя тебя.
Тишина после бури была оглушительной. Воздух звенел, выжженный до кристальной чистоты.
И тогда её голос, всего лишь шёпот, прозвучал громче любого крика:
–Паша…
Ты обернулся. Она стояла, всё ещё бледная, но уже не от боли, а от потрясения. От понимания. Её глаза были бездонными.
Ты не просто травник, – выдохнула она, делая шаг. – И не просто избранный…
Она не договорила. Её руки поднялись и обвили твою шею. Нежно, но с такой окончательностью, будто замыкая последнюю цепь. Её лоб прижался к твоей груди. Не для поддержки. А чтобы услышать. Услышать стук твоего сердца – того самого, что только что пересилило бурю.
Её шёпот прожёг ткань рубахи, дойдя до кожи:
–Ты… дом. Тот самый, который я искала всю свою долгую жизнь. И даже не знала об этом.
Она осторожно, почти с благоговением, касается твоего запястья – того, что всего минуту назад держало Коготь Теней и осталось невредимым.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.