- -
- 100%
- +
Пролог второй книги
«ДИКИЙ: ВОЗДУШНЫЕ ВОРОТА»
Стоя на крыше комендатуры, Дикий привычным жестом поправил ремень «Калаша» на плече. Внизу кипела жизнь уже не Вокзала, а Любеча – укреплённого поселения, которое они с товарищами отвоевали и отстроили. Слышался лязг инструментов из мастерской Механика, доносились обрывистые команды на тренировочной площадке, где Гром ставил на ноги новобранцев. Было странно осознавать, что этот порядок – дело его рук.
Но чем прочнее становились стены дома, тем сильнее зудела старая рана в его памяти. Белое пятно там, где должно быть прошлое. Слово «Вахта» отзывалось навязчивым эхом в самых тихих моментах, будто зовя куда-то.
– Рутина – это и есть нормальная жизнь. К которой мы все стремились. – Щуп помолчал, глядя на дымку над дальними болотами. – Но для тебя, я вижу, это не навсегда. Есть дело. Не для Совета. Для тебя лично.Щуп нашёл его там же, на крыше, как будто чувствовал его настроение. – Скучаешь по просторам? – спросил снайпер, прислоняясь к парапету. – Что-то вроде того, – признался Дикий. – Рутина давит.
– Какое?Дикий насторожился.
– С юго-востока пришли «Ткачи». Говорят, на старых картах нашли контейнер с дорогущим медоборудованием. Годным для Бабушки Ани. Лежит он на территории старого аэропорта.
– В том-то и дело, что не пускают, – усмехнулся Щуп. – Аэропорт – не нейтральная зона. Там обосновалась «Спецгруппа «Омега». Бывшие вояки, серьёзные ребята. Ни бандиты, ни нейтралы. Сами по себе. Сидят за своим периметром и зря к себе не пускают. Проход через их КПП – платный. И не «жучками».– Так в чём проблема? Пусть заходят и забирают.
– Чем же? – спросил Дикий, хотя ответ уже угадывался.
– Услугой. Их командир, позывной «Мастер», любит чужими руками жар загребать. Есть у них проблема – стая «слепых псов» облюбовала один из ангаров. Выкурить не могут – не их профиль. А людей зря рисковать не хотят. Вот и выставили цену: очисти ангар от гнезда – получишь пропуск для себя и своей группы. На раз.
– Потому что это за пределами нашей зоны ответственности, – холодно парировал Щуп. – И это не задача для солдат гарнизона. Это работа для сталкера. Для такого, как ты.Мысль о вылазке, о настоящем деле, заставила кровь бежать быстрее. – Почему не послать своих?
– Я готов.Дикий всё понял. Это был его шанс. Шанс двинуться дальше, не сбегая, а с благословения. И заодно помочь общему делу.
– Так и знал. Команду соберёшь сам. Грома не бери – он тут нужен. Крот будет полезен, он знает подходы. Остальных – на твое усмотрение.
Через три дня небольшая группа выдвинулась на юго-восток. Дикий, Крот в своей лёгкой разведывательной экипировке и двое других сталкеров из бывших нейтралов, жаждавших доказать свою полезность. Путь занял полдня. Сначала по относительно безопасным, патрулируемым дорогам, потом – по узким тропам через начинающиеся болота, где «Ласточкин хвост» на руке Дикого начал потрескивать с беспокойной регулярностью.
Наконец они вышли к цели. Аэропорт «Любеч-Центральный» возник на горизонте не руинами, а суровым, укреплённым форпостом. За высоким забором из колючей проволоки и металлических плит виднелись взлётные полосы, уходящие в туманную даль. Главное здание терминала напоминало бетонный бункер, а на самой высокой его точке тускло мигал красный огонёк – сигнал для редких, отчаянных пилотов. И над всем этим витал ровный, низкий гул – звук работающего генератора и, возможно, чего-то ещё.
Их встретили у ворот. Не бандиты с похабными шутками, а два подтянутых человека в камуфляже с нашивкой «Омега» – череп в стальном щите. Их лица были невозмутимы, движения выверены. Взгляд оценивающий, но без агрессии.
– Цель визита? – спросил старший, его голос был глуховатым, будто из броневой кабины.
– Договор с Мастером, – ответил Дикий, выступая вперёд. – Очистка ангара.
Старший кивнул, без лишних слов проверил их на наличие явно больной заразы и оружия, потом отдал приказ по рации. С скрежетом открылись массивные ворота, ровно настолько, чтобы пропустить группу внутрь.
Внутри царил образцовый военный порядок. Везде чисто, никакого хлама. По периметру стояли укрепленные посты. Дикий видел, как на одной из взлётных полос команда техников возилась вокруг старого, но целого самолёта АН-2 – легендарного «Кукурузника». Сердце Дикого невольно екнуло. Эта машина была кусочком другого, забытого мира.
Их проводили к невысокому, коренастому мужчине с обветренным лицом и пронзительными глазами, который проверял ящики с припасами. Это был Мастер.
– Охотники за пропуском, – чётко ответил Дикий.– Новые охотники за славой? – бросил он, не отрываясь от работы.
– Ангар №3. Карта. – Он сунул Дикому в руки потрёпанный план. – «Слепые псы». Мутировали тут от радиации. Зрение почти потеряли, но слух и нюх – острее стали вдесятеро. Выкуриваем – вас пропускаем куда угодно на сутки. Сдохнете – почистим сами и найдём других дураков. Вопросы?Мастер наконец поднял на него взгляд.
Вопросов не было. Был только путь вперёд. Дикий посмотрел на указанный на карте ангар, откуда доносилось тихое, похожее на скрежет когтей по металлу, шуршание. За ним лежали не только нужные медикам лекарства. За ним лежали ответы. Он это чувствовал.
– Пошли, – кивнул он своим людям, и группа двинулась вглубь территории аэропорта, навстречу новой угрозе и новым тайнам.
Его путешествие только начиналось.
Глава 1: Цена входа
Воздух в ангаре №3 был спёртым и густым, пахнущим гниющей плотью, шерстью и чем-то кислым. Свет скудно пробивался через разбитые стеклянные панели крыши, выхватывая из мрака гигантские тени бездействующих механизмов и груды старых ящиков.
– Вижу их, – прошептал Крот, указывая вглубь зала. – Справа, у самого дальнего шасси. Спят, кажется.
Дикий кивнул, медленно двигаясь вперёд. Его «Вепрь» был идеальным оружием для такого боя в ближнем квартале. «Слепые псы» – твари размером с телёнка, с иссохшей, почти голой кожей и огромными, раздувшимися от постоянного принюхивания ноздрями. Их глазницы были затянуты мутной плёнкой. Они не видели, но их уши поводились, улавливая каждый звук.
– План простой, – тихо сказал Дикий своей тройке. – Крот, ты и Ворон – на балкон. Создаёте шум, отвлекаете. Я подойду с фланга и буду валить по одному. Главное – тишина до команды.
Они отработали чётко. Крот и второй сталкер, молчаливый Ворон, бесшумно обошли и забрались на металлический балкон, тянувшийся вдоль стены. Дикий, затаив дыхание, стал продвигаться по низине, прикрываясь брошенными телегами.
Крот свистнул. Резкий, пронзительный звук разнёсся по ангару. «Псы» встрепенулись, их головы повернулись к источнику шума. Один из них, самый крупный, издал хриплый лай и рванул вперёд.
Это был их шанс. Дикий встал во весь рост. «Вепрь» упёрся в плечо. Первый выстрел дробью ударил в бок ближайшей твари. Она с визгом откатилась в сторону. Второй выстрел – ещё одна упала. С балкона ударили автоматы Крота и Ворона, добивая и отвлекая остальных.
Бой был коротким, яростным и громким. Когда эхо последних выстрелов стихло, в ангаре пахло порохом и смертью. Шесть туш «слепых псов» лежали на бетоне.
– Чисто, – крикнул Крот сверху.
Дикий перезарядил ствол и подошёл к тому месту, где спала стая. За грудой ящиков он нашёл то, за чем шёл – большой металлический контейнер с красным крестом. Замок был сорван, но внутри всё было цело: упаковки стерильных бинтов, антибиотики, обезболивающие. Находка, которая спасёт не один десяток жизней в Любече.
– Быстро. Без потерь. Неплохо, – бросил он, оценивающе глядя на окровавленные тушки. – Договор есть договор. Ваш пропуск.Мастер ждал их у выхода, его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах читалось лёгкое удивление.
– Знак. Мои ребята на воротах узнают. Пропустят. Но только вас. И только на окраины. Территория самого терминала, ангаров и взлётных полей – под запретом. Появитесь там – пристрелим на месте. Вас это устраивает?Он протянул Дикому не жетон и не пропуск, а простую металлическую пластину с выбитым номером и знаком «Омеги». – Это что? – спросил Дикий.
– Устраивает.Дикий сжал пластину в руке. Это был не полный доступ, но это был шаг. Шаг вперёд.
Обратный путь в Любеч был лёгким. Они несли не просто медикаменты – они несли победу. В медпункте Бабушка Аня встретила их со слезами на глазах. Щуп, выслушав доклад, молча и сдержанно кивнул – высшая похвала от него. Гром хлопал Дикого по плечу так, что тот едва устоял на ногах. На вечер у костра собрались все. Это был их общий праздник.
Но позже, когда огни погасли и самые стойкие разошлись по своим углам, Дикий остался сидеть у потухающих углей. Он смотрел на пластину в своей руке. Ключ. Ключ не к лекарствам, а к чему-то большему.
– Я ухожу, – сказал Дикий без предисловий.Он поднялся и направился к комендатуре. В кабинете застал Щупа, который дописывал очередной отчёт.
– И дальше. Пластина – это только начало. Она открывает дорогу. Там, за их периметром, есть другие пути. Старые дороги. Карты, которые не видел никто.Щуп отложил ручку и посмотрел на него. В его взгляде не было удивления. – В Аэропорт?
– Один, – подтвердил Дикий. – Это мой путь. Не солдата. Не лидера. Сталкера.– Один? – спросил Щуп.
– Не сгинь там. Ты нам ещё нужен.Щуп молча кивнул. Он всё понимал. Он протянул руку через стол.
– Я вернусь, – пообещал Дикий, пожимая её. – Но сначала мне нужно найти ответы.
– На, – буркнул он. – Возвращайся.Он зашёл попрощаться с Громом. Великан молча выслушал, потом полез в свой ящик и достал оттуда несколько пачек патронов для «Калаша» и банку тушёнки.
На рассвете Дикий вышел из ворот Любеча. Он был один. За его спиной оставались друзья, дом, ответственность. Но впереди была Зона. Его старая, жестокая, единственная учительница.
Он обернулся, чтобы бросить последний взгляд на ставшие родными стены, и увидел на крыше комендатуры две фигуры – Щупа и Грома. Они молча провожали его. Он помахал им рукой, развернулся и твёрдым шагом пошёл по дороге, ведущей на юго-восток.
К Аэропорту. К его окраинам. К его тайнам. И к легендарному аномальному мосту, о котором ходили лишь смутные слухи. Его путешествие только начиналось.
Глава 2: Шёпот забытой дороги
Пластина «Омеги» холодным пятном лежала в нагрудном кармане бронника Дикого. Она была пропуском, но не гарантией безопасности. Ворота на юго-восточном рубеже Любеча остались позади, и с их закрытием словно захлопнулась и дверь в привычный мир. Дикий был снова один на один с Зоной. Но на этот раз – не по воле случая, а по собственному выбору.
Дорога, которую ему указали, была не тропой, а лишь намёком на таковую. Старое асфальтовое полотно было разорвано вздутиями почвы, проросшим сквозь трещины буреломом и тёмными, маслянистыми пятнами, с которых «Ласточкин хвост» на его запястье срывался на тревожный писк. Воздух здесь был гуще и слаще, пахнул прелой листвой и окисленным металлом. Давление Зоны чувствовалось физически – как тяжесть на плечах и лёгкий звон в ушах.
Он шёл, не спеша, придерживаясь теневой стороны, его взгляд непрерывно сканировал местность. Справа тянулся ржавый забор, за которым угадывались остовы старых складов – вотчина «Омеги». Слева – непроходимая стена чахлого, мутировавшего леса. Именно оттуда и доносились звуки: не привычный вой собак или рычание кабанов, а нечто иное. Тихий, сухой шелест, будто по коре царапали сухие ветки. И щелчки. Короткие, отрывистые.
Дикий замедлил шаг, снял с плеча «Калаш». Инстинкт, отточенный сотнями вылазок, кричал об опасности. Лес здесь был слишком тихим. Слишком настороженным.
Он не успел сделать и десяти шагов, как из-за ствола кривой, скрюченной берёзы на дорогу выкатилась тень. Длинная, тощая, передвигающаяся на двух ногах, но с неестественным, судорожным изгибом спины. Леший.
Его кожа напоминала потрескавшуюся кору, а длинные конечности заканчивались когтями, похожими на заточенные сучья. Лицо, если это можно было так назвать, было лишено глаз, лишь впадина, постоянно дёргающаяся и поворачивающаяся на звук. Из полуоткрытой пасти сочилась тягучая слюна.
Дикий не стал кричать или предупреждать. Он вжал спуск. Очередь из «Калаша» прошила грудь твари, отбросив её назад. Но вместо падения она лишь качнулась, издав скрежещущий звук ярости. Пули, казалось, лишь разозлили её.
И тут из леса их вышло ещё пятеро.
Они двигались не спеша, окружая его, отрезая путь к отступлению. Их щелчки сливались в жутковатую, стрекочущую перекличку. Дикий отступил к забору, прижимаясь спиной к холодному металлу. Паника, холодная и острая, кольнула под ложечкой, но он тут же задавил её. Паника – смерть.
Он перевёл оружие в автоматический режим. Первую очередь он выдал по ногам ближайшего лешего. Тот с визгом рухнул, и Дикий добил его коротким выстрелом в голову. Слабые точки. Суставы, голова.
Второй мутант прыгнул с размаху, целясь когтями в лицо. Дикий уклонился, почувствовав, как ветер от удара овеял его щёку. Он всадил очередь ему под мышку, в место, где должна быть грудная клетка. Тварь свалилась с тихим всхлипом.
Но остальные трое были уже в трёх шагах. Стрелять было поздно. Дикий рванул «Вепрь» с пояса. Громоподобный выстрел в упор отшвырнул одного лешего, разорвав ему плечо. Но двое других были на нём.
Один вцепился когтями в броню на его предплечье, с оглушительным скрежетом царапая пластик. Второй пытался обойти сбоку. Дыхание мутантов пахло гнилью и землёй. Дикий, рыча от напряжения, ударил прикладом «Калаша» в безглазую морду первого, ощущая, как ломается что-то хрупкое. Тварь отшатнулась. Второй леший в это мгновение нанёс удар. Коготь, острый как бритва, прочертил огненную полосу по его щеке, едва не задев глаз.
Боль пронзила сознание белым светом. Дикий, движимый чистым инстинктом, выхватил тяжёлый армейский нож и со всей силы всадил его в шею атакующего мутанта. Тот захрипел, из раны хлынула тёмная, почти чёрная кровь. Последний рывок, и он рухнул.
Дикий, тяжело дыша, прислонился к забору. Его щекa горела, по шее струилась тёплая кровь. Вокруг лежали три тела мутантов. Остальные, видимо, отступили, почуяв смерть сородичей. Тишина, звенящая и тяжёлая, снова опустилась на дорогу.
Он кое-как перевязал рану обрывком бинта, руки дрожали от выброса адреналина. Осмотрел броню – глубокие царапины, но проломов нет. Повезло.
Дальше он шёл уже с удвоенной осторожностью, не скрываясь, но и не привлекая внимания. Солнце начало клониться к горизонту, отбрасывая длинные, уродливые тени от скелетов деревьев. Он понимал, что ночью застать его здесь – верная смерть.
И тогда он увидел его. В конце дороги, прямо перед мостом, о котором ходили легенды, стоял старый, допотопный ЛиАЗ. «Жёлтый автобус», как его, наверное, называли много лет назад. Теперь он был ржавым, облезлым, с выбитыми стёклами, но его корпус казался целым. Он стоял, вросший в землю по самые оси, как последний дозорный на краю пропасти.
Это было идеальное укрытие. Дикий, превозмогая усталость и боль, подошёл к нему. «Ласточкин хвост» молчал – аномалий рядом не было. Он толкнул скрипящую дверь – она поддалась.
Внутри пахло пылью, старой кожей и горем. Сиденья были порваны, пол усыпан осколками и мусором. Но это был крытый объём. Стены. Защита.
Он забаррикадировал дверь сломанным сиденьем, выбрал место в самом конце салона, откуда был виден и вход, и выбитое заднее стекло с видом на дорогу. Развёл маленькую, почти бездымную грелку, чтобы согреть руки и простерилизовать рану.
Снаружи спускались сумерки. Лес застывал в немом ожидании. Где-то вдали, со стороны Аэропорта, послышался отдалённый рёв двигателя – возможно, тот самый АН-2 совершал свой вечный облёт.
Дикий сидел, прислонившись к холодному металлу автобуса, сжимая в руках «Калаш». Боль от раны пульсировала в такт его сердцу. Он был один. Изранен. В самом сердце враждебной территории.
Но он не чувствовал отчаяния. Лишь холодную, стальную решимость. Он прошёл через первое испытание. Он выжил. Завтра его ждал мост. А потом – всё, что лежало дальше.
Он закрыл глаза, прислушиваясь к звукам ночной Зоны. Они были ему знакомы. Они были его единственной колыбельной. И под их аккомпанемент он, наконец, уснул коротким, тревожным сном солдата на передовой.
Глава 3: Цена шага
Утро пришло серое и сырое. Туман стелился по земле, скрывая неровности асфальта и делая мир призрачным и размытым. Боль в щеке стала тупой, ноющей, напоминая о вчерашней схватке. Дикий, пересилив скованность в теле, выбрался из автобуса. Его броня, испещрённая царапинами от когтей лешего, казалась ему вторым кожухом, единственной защитой в этом гиблом месте.
Впереди был мост. Не тот, монолитный, что строили до ЧП, а тот самый, аномальный. Дорога к нему шла под уклон, и в утренней дымке Дикий не видел его конца – лишь обрыви тумана. «Ласточкин хвост» на его руке вёл себя спокойно, лишь изредка позванивая о фоновую радиацию.
Он двинулся вниз, стараясь ступать как можно тише, хотя глухая асфальтовая пустыня, казалось, поглощала все звуки. Воздух был неподвижен и густ. С каждым шагом чувство тревоги росло, становясь почти физическим – словно кто-то вёл смычком по натянутым нервам.
Именно поэтому он заметил неладное. Впереди, метрах в двадцати, участок дороги казался… дрожащим. Воздух над ним струился, как над раскалённым камнем. И земля вокруг была чистой – ни пылинки, ни травинки.
Пружина. Слово само всплыло в памяти, обрывок чьего-то разговора в баре на Вокзале. Гравитационная ловушка. Маскируется под ровную поверхность.
Он замер, оценивая обходной путь. Слева – обрыв в заросшее бурьяном ущелье. Справа – груда искореженных металлоконструкций, возможно, останки старой эстакады. Путь в обход справа казался единственным вариантом.
Он сделал первый шаг в сторону, стараясь обойти дрожащее марево по широкой дуге. Его нога ступила на, казалось бы, прочный кусок асфальта.
И мир взорвался.
Не звуком. Молчанием. Абсолютной, оглушающей тишиной, которую разорвал лишь его собственный вопль. Невидимая сила, могучее и безразличное, словно кулак гиганта, ударила его снизу. Его оторвало от земли с такой силой, что его позвоночник затрещал. Он взлетел вверх, на мгновение увидев всю долину с высоты птичьего полёта – жёлтый автобус, туман, дрожащий мост вдали.
А потом его потянуло вниз. Не просто упал – его швырнуло о землю.
Удар был чудовищным. Даже прочная армейская броня не смогла поглотить всю энергию. Он услышал, как с хрустом ломаются рёбра, и его собственный крик захлебнулся во рту привкусом меди. Его отбросило, как тряпичную куклу, и он грузно рухнул на землю, скатившись в придорожную канаву.
Сознание уплывало. Он цеплялся за него из последних сил, через пелену боли и тошноты. Он пытался подняться – тело не слушалось. Дышалось прерывисто, каждый вдох отдавался острой болью в груди.
И тогда он увидел. Его броня. Его красивая, чёрная, облегчённая «Стальным сердцем» броня… была разорвана. В нескольких местах по швам расходились трещины, грудная пластина была вдавлена внутрь, и оттуда сочился дымок – артефакт, видимо, коротнуло и он сгорел. Запах гари смешивался с запахом крови.
Он попытался дотянуться до «Вепря» на поясе. Рука не повиновалась. Он повернул голову, и его взгляд упал на то, что осталось от обреза. Он лежал в трёх метрах, его приклад был сломан, а ствол неестественно выгнут. «Пружина» не пощадила и его.
Только «Калаш», висевший на ремне за спиной, уцелел. Видимо, его спасло то, что он оказался сверху в момент удара.
Боль, страх и ярость слились воедино. Он, стиснув зубы, начал ползти. Прочь от этого места. Оставляя за собой кровавый след. Каждый метр давался ценой нечеловеческих усилий. В ушах звенело, в глазах темнело.
Он не помнил, как дополз. Следующие несколько часов выпали из памяти. Очнулся он уже в сумерках, внутри жёлтого автобуса. Он был здесь. Каким-то чудом он сюда дополз. Его «Калаш» лежал рядом. Всё остальное было потеряно.
Он с трудом расстегнул и сбросил с себя остатки брони. Она была бесполезна и лишь сковывала движения. Под ней рубашка была мокрой от крови и пота. Он кое-как перебинтовал грудь, сжав её обрывками ткани, чувствуя, как кости больно сдвигаются при каждом движении.
Ситуация была хуже некуда. Он был один. Изранен. Лишён основной защиты и одного из стволов. Где-то рядом – смертоносная аномалия. И единственный путь вперёд – через легендарный мост, о котором он теперь знал лишь одно: подступы к нему смертельно опасны.
Он сидел на холодном полу автобуса, прислонившись к сиденью, и смотрел в темноту. Отчаяние подступало к горлу холодным комом. Он мог вернуться. Поползти обратно в Любеч. К Щупу, к Грому, к безопасности.
Но мысль об этом вызывала лишь горькую усмешку. Вернуться ни с чем? Проигравшим? Сломленным? Нет. Это был не его путь.
Он потянулся к «Калашу» и принялся чистить его дрожащими руками. Механические, привычные движения успокаивали. Свет грелки выхватывал из мрака его решительное, осунувшееся лицо.
Он оставался здесь. Он будет думать. Он будет искать путь. Он всегда его находил.
Глава 4: Взгляд из прицела
Боль стала его единственной реальностью. Тупая, разлитая по всей груди, и острая, пронзающая при каждом вдохе. Дикий лежал на холодном полу автобуса, пытаясь совладать с дыханием – короткие, прерывистые вдохи, долгий, мучительный выдох. Сознание то уплывало в чёрный туман, то возвращалось, принося с собой всю полноту его безнадёжного положения.
Именно в один из таких моментов ясности его внутренний радар, тот самый, что не раз спасал ему жизнь, снова сработал. Острое, животное чувство – за ним наблюдают.
Он замер, почти не дыша, стараясь не выдать, что пришёл в сознание. Его глаза, привыкшие к полумраку, метнулись к выбитым стёклам, сканируя окружающий пейзаж. Ничего. Только колышущийся на ветру бурьян и туман над ущельем.
А чувство не проходило. Чувство мушки на лбу.
Снайпер.
Мысль была холодной и чёткой. Кто? «Омега»? Нет, их территория позади. Бандиты? Мародёры? Неважно. Он был лёгкой мишенью, загнанной в железную клетку.
Он лежал неподвижно, заставляя себя дышать ровно, имитируя беспамятство. Минуты тянулись в часы. Солнце прошло по небу, и свет в автобусе сменился с серого на вечерний, багровый.
И тут луч света, пойманный глазом, мелькнул на склоне горы напротив. Крошечная, почти невидимая вспышка. Отблеск на стекле оптического прицела. Расстояние – метров шестьсот, не меньше. Хорошая позиция. Профессионал.
Дикий не шелохнулся. Он мог только ждать. Ждать выстрела, который так и не раздавался.
Снайпер тоже ждал. Выжидал. Изучал.
Прошёл ещё час. И тогда Дикий услышал скрип гравия под чьими-то осторожными шагами. Не один. Двое. Шли не таясь, но без спешки. Остановились в десяти шагах от автобуса.
– Эй, внутри! – раздался хриплый, прокуренный голос. – Вылезай медленно. Руки чтобы видел. Иначе мой напарник на горе сделает из тебя решето.
Дикий молча, медленно, преодолевая пронзающую боль, поднялся на ноги и показался в проёме двери, опираясь на косяк. Его лицо было землистым от боли, рубаха на груди пропиталась кровью.
На него смотрел мужчина в потрёпанном, но качественном камуфляже. На плече – снайперская винтовка с длинным глушителем. Лицо покрыто густой щетиной, глаза узкие, внимательные. Второй, помоложе, стоял чуть поодаль с автоматом наизготовку.
– Ну и видок, – без эмоций констатировал снайпер. – С «Пружины» шмякнулся, да? Повезло, что жив остался. Обычно там кровавое месиво получается. – Он внимательно оглядел Дикого, его простую, окровавленную одежду, одинокий «Калаш». – И кто ты такой, самоубийца? На мост в таком виде собрался? Броня где, наёмник?
– Потерял, – хрипло выдохнул Дикий.
– Вижу, – снайпер кивнул в сторону дороги. – И обрез там же оставил. Нубский прогон. Ты кто вообще? С Вокзала?
Дикий молча кивнул.
– Хм. Слышал, там движ пошёл. Банду какую-то прижали. Это твоих рук дело?
– Отчасти.
– Ну, хоть не полный лузер. Я – Сова. Это мой ученик, Грач. Мы тут… присматриваем. Мост – интересное место. Много кто хочет пройти. Не все доходят.Снайпер усмехнулся.
– А вы почему не прошли? – с вызовом спросил Дикий, едва стоя на ногах.
– Кто сказал, что не прошли? – Сова ухмыльнулся. – Мы уже там были. Вернулись. Там… не для постоянной прописки. – Он помолчал, снова изучая Дикого. – Слушай, парень, тебе бы не на мост, а в лазарет. Сможешь вообще идти?
– Смогу, – буркнул Дикий, хотя мир уже начинал плыть перед глазами.
– Брешешь как сивый мерин. Ладно, повезло тебе. Сегодня день моего доброго настроения. – Сова сбросил с плеча рюкзак, достал оттуда аптечку побольше и лучше, чем у Дикого. – Грач, подстрахуй.