- -
- 100%
- +
© Юлия Павлова, 2025
ISBN 978-5-0067-4367-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Телефон заорал прямо в ухо. Неожиданно резкий звук прорвался сквозь толщу и без того тяжелого похмельного Сенькиного сна – хриплый надрывный голос рингтонного певца не оставил никаких шансов на продолжение ночи.
Сенька приоткрыл глаза, облизал засохшие распухшие губы.
– Кто посреди ночи-то? – больно толкнула Сеньку жена локтем в бок. – Совсем рехнулись. Время-то сколько? – жена пошарила под подушкой, выудила телефон. – Господи, два часа!
– Але, – хриплым шепотом просипел Сенька. Сушняк был знатный. Из желудка поднимался жар перегара: горел и нестерпимо вяз во рту – так, что ни разговаривать, ни соображать Сенька не мог. В башке у Сеньки кроме мысли о ледяной воде, предусмотрительно поставленной женой с вечера в холодильник, звучала еще и «Шизгара». «Шизгаре, о бэби, шизгаре», – бился в голове ритм популярной когда-то песни. В дополнение к ужасному сушняку мотивчик совершенно лишал Сеньку возможности думать. Откуда только взялась песня эта дебильная? Вчера, что ли, слушали?
– Але, че надо-то, але, говорите, – прохрипел Сенька, пробираясь в потемках к заветному холодильнику.
– Арсений? Поводырь? – голос был казенный. Ровный, будто бы ничей голос, механический. Не мог Сенька припомнить, слышал ли он этот голос. Ненавистная в данный момент «Шизгара» заполнила все пространство бедной Сенькиной башки, норовя пробраться в кишки и выплеснуть наружу остатки вчерашней посиделки.
– Ну, – выдавил Сенька, наконец откручивая пробку бесконечно холодной бутылки, – ну я Поводырь, – Сенька сделал большой глоток, прислушиваясь к тому, как заветный холод гасит жар в горле, спускается ниже, каким-то невообразимым образом приглушая «Шизгару», – че надо-то? Ты кто, вообще? Время видел? – Сенька ощутил раздражение. Острое, с каждой секундой возрастающее раздражение и желание нахамить придурку с ровным голосом и, если окажется, что с голосом этим Сенька знаком, дать ему прямиком в наглую рожу при случае. Во козел, че удумал: звонить посреди ночи, фамилию спрашивать, по имени называть.
– Арсений, – тем временем продолжил голос, нисколько не смутившись. – Варвара Поводырь кем вам приходится?
«Шизгара» замолчала резко, и тут же виски сжало тисками. Боль перекрыла кислород, и на секунду Сеньке показалось, что он разучился дышать. Засипев носом, он вдохнул, затем выдохнул, прошептал еле слышно:
– Сестра моя, случилось с ней что? Че звонишь-то?
***
В больницу ехали молча. Понятное дело, вести машину Сенька не мог. «Шизгара» опять начала биться внутри, и в такт ее танцевальному ритму колотили в голове молотки и молоточки, горел огнем желудок, а в груди росла тревога.
Жена резко тормозила перед светофорами и так же резко вдавливала газ в пол на зеленый, давая Сеньке понять: надоел он со своей сестричкой! На работу с утра, а она вместо десятого сна везет Сеньку в больницу, дышит кисло-противным Сенькиным перегаром. Жену свою Сенька видел насквозь и мысли ее читал. Говорить ему ничего и не надо было.
От урода из телефона Сенька толком ничего не узнал. «Едьте, – отчеканил урод своим неживым голосом, – в городскую. Сами увидите…» Хорошо не в морг – и на том спасибо.
Сенька вспомнил про воду, отхлебнул из спасительной бутылки, откинулся на спинку сиденья, прикрыл глаза: «Что на этот раз?»
Варвара, Сенькина младшая сестра, постоянно влипала в какие-то истории. К своим тридцати Варвара (на Сенькином просто Ва́рвар с ударением на первый слог) успела два раза родить и два раза развестись.
Один раз у Ва́рвара горела квартира, один раз ее нагрели мошенники, выудив все накопленные годами деньги. Три раза Ва́рвар попадала в аварии с повреждениями разной степени себя и автомобиля. Бесчисленное количество раз падала и ломала то руку, то ногу, а один раз даже выбила два передних зуба, которые обошлись тогдашнему Ва́рварову мужу в целое состояние.
Ва́рвар, не переставая, училась. С легкостью поступив на юридический, универ бросила и выучилась сначала на маникюр, потом на массаж, потом еще на какой-то бьютичегототам, а совсем недавно решила, что станет психологом-консультантом, и поступила на заочное.
И была Ва́рвар по жизни бесконечной и непереубедимой оптимисткой. Рассказывала о своих приключениях и злоключениях с неизменной улыбкой, хохоча и подмигивая Сеньке: «Скучно живешь, Арсений, скуч-но!» И мягкая ухоженная Ва́рварова рука с нюдовым маникюром легонько и снисходительно похлопывала Сеньку по намечающейся на макушке лысине. Сенька дергал головой, сопел и хмурился. И, несмотря на несущественную разницу в три года, ощущал себя в такие моменты на самом деле скучным и почему-то старым.
От двух неудавшихся браков остались у Ва́рвара две девки, Сенькины племяшки: Дашка и Сашка, которые постоянно ошивались у Сеньки. Жена Ва́рваровых девок обожала: баловала подарками, походами в кафе, кино и торговые центры, окутывая их нерастраченной материнской любовью.
Своих детей у Сеньки с женой не было. Не получалось у них никах. Хоть и по врачам ходили, и анализы сдавали, и сексом занимались регулярно (даже расписание было составлено в соответствии с циклом), но нет. Не получалось, и все.
Жена переживала. Меняла докторов, сидела в чатах «по этой теме», даже к бабке ездила один раз. Бабка шептала чего-то, жгла вонючую траву, махала травой перед носом, а потом авторитетно заявила: «Разводись, девка, пока не поздно. Малахольный он у тебя, не будет толку с него». После жена долго ругала и себя – за то, что поперлась в такую даль непонятно зачем, и бабку – за наговоры и за то, что пропахла она, жена Сенькина, вонью травяной так, что плащ пришлось в химчистку сдавать. Но с Сенькой не развелась, а будто бы даже больше любить стала.
Ва́рвара жена не любила. Разговаривала с ней свысока и сквозь зубы, не смотрела на Варвару, а просто поглядывала иногда. Ва́рвар, конечно же, это замечала. Со свойственной ей жизнерадостностью, приходя к ним, «подзадоривала» Сенькину жену – скидывала верхнюю одежду и, смеясь, провозглашала: «Мадам, я ненадолго, не парьтесь, можете расслабиться. Чайку-кофейку попью с брательником и аривидерчи, гудбай, май лав, гудбай!» И садилась на табурет, закинув одну на другую длинные ровные ноги, и начинала рассказывать, а рассказать ей всегда было о чем.
***
«Николай Александрович Савельев, врач-невролог». Молодой доктор, стоя у зеркала, поправил бейджик, который, как самому доктору казалось, придавал ему солидности.
В свои двадцать восемь, несмотря на уже имевшийся врачебный опыт, врач Савельев выглядел лет на двадцать. Был он долговяз, худощав, сутул и очкаст. Положенная мужчинам щетина у Николая Александровича никак не хотела прорастать, а вместо нее постоянно вылезала на подбородке какая-то непонятная куцая поросль. Поросль приходилось регулярно сбривать, а от бритвы начиналось раздражение и шла сыпь. Знакомые дерматологи-косметологи назначали кремы и мази, но сыпь все равно брала верх. И от этого Николай Александрович изрядно страдал, еще больше сутулился и беспрестанно поправлял очки пальцем, прикрывая ненавистный прыщавый подбородок.
К счастью, ни персонал отделения неврологии, ни пациенты о проблемах доктора не знали и относились к нему с уважением, потому что был Николай Александрович «врач от Бога». Было у него особое врачебное чутье: диагнозы своим пациентам молодой доктор ставил вдумчиво и лечение назначал правильное. То ли ошибиться боялся, то ли на самом деле на своем месте был человек. Талантливый доктор.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.