Мокрое сердце

Глава 4: Странный учёный

Устройство, найденное у Марата Калинина, оказалось сложнее, чем предполагал Альберт. Данные о «Проекте Мокрое сердце» были зашифрованы несколькими уровнями защиты, и даже Нейро, с его продвинутыми алгоритмами взлома, требовалось время для их расшифровки.

Альберт провел в своей «берлоге» уже вторые сутки, выходя лишь для необходимых обходов и проверки состояния особо сложных пациентов. Шрёдингер, его кошка, терпеливо дремала на столе, иногда приоткрывая разноцветные глаза, словно проверяя прогресс хозяина.

– Ещё один слой защиты пройден, – сообщил Нейро, его голограмма пульсировала от напряжения. – Доступ к основным файлам получен на 27%.

– Слишком медленно, – Альберт раздраженно потер шрам на лице. – Что бы там ни было, таймер уже идет. «Т-минус 48 часов» – это было вчера. У нас остается всё меньше времени.

– Я делаю всё возможное, – ответил ИИ с необычным раздражением в голосе. – Эта система защиты… она странная. Она как будто специально создана, чтобы сдерживать такие алгоритмы, как мои.

Альберт откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя на экран, где мелькали строки кода и фрагменты расшифрованных данных. Среди мельтешения символов он успел заметить несколько интересных терминов: «нанорепликация», «гемодинамическая реструктуризация», «синтетический миокард». Всё указывало на какое-то революционное кардиологическое исследование.

– Доктор Харистов, – голограмма Нейро мигнула, привлекая его внимание. – Я обнаружил координаты. Они повторяются в нескольких расшифрованных фрагментах. Похоже на место встречи.

– Где? – Альберт подался вперед.

– Промзона Юго-Восток, бывший завод биомедицинских приборов. Заброшен семь лет назад после экономического коллапса.

– Когда?

– Судя по данным… – Нейро на мгновение замолчал, анализируя информацию. – Сегодня. 22:00.

Альберт взглянул на часы – 17:43. У него было чуть больше четырех часов, чтобы принять решение и добраться до места.

– Это может быть ловушка, – заметил Нейро. – ГКМБ наверняка отслеживает все перемещения Калинина после того, как он попал в больницу.

– Если бы они знали о содержимом устройства, – возразил Альберт, – они бы уже конфисковали его. Нет, тут что-то другое.

Он поднялся и подошел к старому шкафу в углу комнаты. Из-за скрипящей панели он достал потертый рюкзак и начал собирать необходимое: портативный медицинский сканер, модифицированный коммуникатор с глушителем сигнала, несколько ампул с экспериментальными препаратами, которые он «позаимствовал» из закрытых запасов больницы.

– Вы действительно собираетесь туда? – в голосе Нейро звучало беспокойство.

– А у меня есть выбор? – Альберт бросил взгляд на устройство. – Кто-то намеренно передал эти данные через Калинина. Кто-то, использующий мой личный символ. Я должен узнать, кто и зачем.

– Я могу создать виртуальную проекцию и отправить ее вместо вас, – предложил Нейро. – Это будет безопаснее.

– И абсолютно бесполезно, если нам нужно будет привезти образцы или оборудование, – Альберт застегнул рюкзак. – Нет, я пойду сам. Ты останешься здесь и продолжишь расшифровку. Я подключу тебя через коммуникатор, если понадобится помощь.

Нейро неохотно согласился. Альберт проверил заряд нейромодулятора – головная боль, его постоянный спутник, сегодня была особенно настойчивой. Затем он почесал Шрёдингера за ухом.

– Не скучай, зверь. Светлова покормит тебя, если я задержусь.

Кошка моргнула своими разными глазами, словно понимая важность момента.

Промзона Юго-Восток представляла собой квинтэссенцию упадка – огромные индустриальные скелеты заводов, заброшенные склады, ржавые конструкции, поглощаемые наступающей природой. Граффити на стенах, следы костров бездомных, мусор и ощущение забвения.

Альберт добрался туда на старом мотоцикле – одной из немногих личных роскошей, которые он мог себе позволить. Электрический мотор работал почти бесшумно, что было преимуществом в месте, где лишний шум мог привлечь нежелательное внимание.

Завод биомедицинских приборов когда-то был гордостью города – современный комплекс, производивший высокотехнологичное оборудование для больниц по всей стране. Теперь от него остались лишь обшарпанные стены, разбитые окна и воспоминания о недолгом технологическом расцвете.

Альберт припарковал мотоцикл в тени полуразрушенного склада и активировал коммуникатор.

– Нейро, ты меня слышишь?

– Связь установлена, – отозвался синтетический голос в его ухе. – Качество сигнала удовлетворительное. Вы на месте?

– Да. Проверь тепловые сигнатуры. Здесь кто-нибудь есть?

Пауза, во время которой ИИ анализировал данные со спутников и городских камер.

– Обнаружена одна тепловая сигнатура в главном корпусе. Третий этаж, восточное крыло. Плюс несколько мелких сигнатур по периметру – вероятно, бродячие животные.

– Оружие?

– Сканирование не выявило металлических объектов, соответствующих профилю оружия. Но точность в таких условиях не гарантирована.

Альберт кивнул и двинулся к главному зданию, держась в тени. Несмотря на отсутствие прямых признаков опасности, он чувствовал напряжение. За годы работы в медицине, особенно после падения системы, он научился доверять своим инстинктам.

Вход в здание был частично завален обломками, но кто-то недавно расчистил узкий проход. Свежие следы на пыльном полу подтверждали, что он не первый посетитель за сегодня.

Лестница наверх скрипела под его весом, но казалась достаточно крепкой. Третий этаж встретил его запахом химикатов и слабым синеватым свечением, исходящим из-за полуоткрытой двери в конце коридора.

– Кто-то определенно ждет гостей, – пробормотал Альберт, осторожно приближаясь к источнику света.

За дверью оказалось просторное помещение, некогда бывшее лабораторией. Удивительно, но оно не выглядело заброшенным, как остальная часть завода. Пол был чистым, на стенах висели мониторы и схемы, а посреди комнаты стоял стол с подключенным к нему современным оборудованием, источающим то самое синеватое свечение.

И за этим столом сидел человек.

Невысокий, коренастый мужчина с азиатскими чертами лица, аккуратной черной бородкой и внимательными темными глазами, которые, казалось, видели Альберта насквозь. Он был одет в потертый лабораторный халат, на котором виднелся знакомый символ – змея, обвивающая кинжал.

– Доктор Харистов, – произнес мужчина с легким акцентом, не вставая. – Я рад, что вы пришли. Признаться, я не был уверен, что вы расшифруете сообщение так быстро.

Альберт остановился в дверях, изучающе глядя на незнакомца.

– Кто вы? И откуда знаете мой символ? – он указал на эмблему на халате мужчины.

– Меня зовут Саян Тайгаев, – ответил тот, слегка наклонив голову. – Я биохимик. Бывший сотрудник проекта «Феникс» Министерства обороны. А что касается символа… – он слабо улыбнулся. – Змея и кинжал. Исцеление и смерть в одном образе. Я видел ваши ранние работы по кардиорегенерации, доктор Харистов. Ещё до того, как система решила вас наказать за вашу… независимость.

Альберт медленно вошел в комнату, продолжая держаться на безопасном расстоянии.

– Допустим. Что вам нужно от меня?

– Не от вас, – покачал головой Саян. – Для вас.

Он нажал кнопку на столе, и один из мониторов ожил, показывая сложную молекулярную структуру, переливающуюся красными и синими оттенками.

– «Мокрое сердце», – сказал Саян почти благоговейно. – Так называли этот проект в лаборатории. Технология, которая перевернет всю современную кардиологию… и не только ее.

– И что это? – спросил Альберт, невольно заинтересовавшись изображением.

– Синтез наномашин и органических структур, – Саян поднялся и подошел к монитору. – Представьте себе искусственные клетки, которые могут не просто заменять поврежденные ткани, но и регенерировать их. Восстанавливать сердечную мышцу на клеточном уровне. Лечить ишемию, инфаркты, кардиомиопатию… практически любую сердечную патологию.

Альберт подошел ближе к монитору, его профессиональный интерес пересилил осторожность.

– Это невозможно, – сказал он, изучая структуру. – Наномедицина застряла на уровне примитивных доставщиков лекарств уже десять лет. А это… – он указал на определенный участок схемы. – Это выглядит как саморегулирующаяся репликация. Ни одна лаборатория в мире не смогла создать стабильную версию таких наномашин.

– Ни одна известная лаборатория, – мягко поправил Саян. – Проект «Феникс» имел… определенные преимущества. Ресурсы. Доступ к технологиям, о которых большинство ученых может только мечтать.

– Включая запрещенные военные разработки, – заметил Альберт. – Я не наивен, доктор Тайгаев. «Феникс» – это кодовое название программы по созданию суперсолдат. Министерство обороны не интересуется спасением сердечников.

Саян кивнул, улыбка исчезла с его лица.

– Вы правы. Первоначальная цель была военной – создать солдат, способных быстро восстанавливаться после ранений. Представьте бойца, чьи раны затягиваются за минуты, чьи сломанные кости срастаются за часы.

– Звучит как научная фантастика, – хмыкнул Альберт.

– Нет, – Саян покачал головой. – Звучит как будущее. Будущее, которое уже здесь.

Он подошел к небольшому холодильнику в углу лаборатории и открыл его. Внутри стояли аккуратно расставленные контейнеры с жидкостью глубокого алого цвета, почти бордовой.

– Это нанокровь, – сказал Саян, доставая один из контейнеров. – Синтетическая кровезаменитель с наномашинами, способными регенерировать ткани. Экспериментальная версия, но уже работающая.

Альберт внимательно смотрел на контейнер, его медицинский ум уже просчитывал возможности и риски.

– Если это правда, – медленно произнес он, – почему вы показываете это мне? Почему не в Центральной Клинике, где есть условия для правильных исследований?

Лицо Саяна помрачнело.

– Потому что проект закрыли. Вернее, официально закрыли. На самом деле они изменили направление исследований. Вместо регенерации они заинтересовались другими свойствами наномашин – способностью модифицировать и контролировать организм носителя. Они хотят создать не исцеляющую технологию, а оружие.

– И вы украли их исследования, – понимающе кивнул Альберт.

– Я спас их, – тихо, но твердо ответил Саян. – Эта технология может помочь миллионам людей. Она не должна стать еще одним инструментом войны.

Альберт задумчиво потер шрам на лице. История звучала знакомо – еще один идеалист, верящий, что можно изменить систему изнутри. Таких он видел немало, и большинство из них либо сломались, либо погибли.

– Что вы хотите от меня? – спросил он наконец.

– Сотрудничества, – просто ответил Саян. – Вы – один из лучших кардиохирургов страны, несмотря на вашу опалу. Ваши исследования по регенерации миокарда были новаторскими, пока система не заставила вас их прекратить. С вашими знаниями и моей технологией мы можем довести нанокровь до совершенства.

– И стать врагами государства номер один, – усмехнулся Альберт. – ГКМБ за такое не просто лицензию отберет. Нас в лабораторию запрут, как подопытных крыс.

– Или мы можем спасти тысячи жизней, – тихо сказал Саян. – Разве не для этого вы стали врачом?

Этот вопрос ударил по больному месту. Альберт отвернулся, подходя к окну. Снаружи виднелись огни города – маленькие островки света в море тьмы. Где-то там люди умирали от болезней, которые теоретически можно было вылечить, если бы не коррупция, бюрократия и политика.

– Я стал врачом не для того, чтобы менять мир, – сказал он наконец. – Я просто хотел лечить людей. Но система сделала это практически невозможным.

– Именно поэтому я пришел к вам, – Саян подошел ближе. – Вы один из немногих, кто продолжает бороться, несмотря ни на что. Кто спасает людей, даже когда система говорит, что это бесполезно или слишком дорого.

Альберт повернулся, глядя на биохимика с новым интересом.

– Как вы узнали о Калинине? Как организовали его доставку именно в мою больницу?

– Это было… сложно, – признался Саян. – Но не невозможно, имея доступ к определенным системам логистики и немного удачи. Я следил за вами некоторое время, изучал ваши методы, ваши… необычные источники лекарств.

– Вы рисковали его жизнью, – жестко сказал Альберт. – Отравление кадмием – не шутка.

– Расчетная доза была минимальной, – возразил Саян. – Достаточной для симптомов, но не для необратимых повреждений. И я был уверен, что вы его спасете.

– Самонадеянно.

– Обоснованно, – парировал Саян. – Я знаю вашу репутацию. Я видел, как вы работаете.

Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд, оценивая, взвешивая слова и намерения.

– Предположим, я заинтересовался, – наконец сказал Альберт. – Какой у вас план? Где проводить исследования? Как тестировать? На ком?

– У меня есть лаборатория, – ответил Саян. – Более оборудованная, чем эта. Скрытая от глаз ГКМБ. Там мы можем работать над стабилизацией формулы. Что касается тестирования… – он помедлил. – Сначала in vitro, затем на животных. Для клинических испытаний на людях нам понадобится больше ресурсов и, возможно, союзники.

Альберт скептически поднял бровь.

– Звучит слишком оптимистично. Вы представляете, сколько времени занимают такие исследования даже в идеальных условиях?

– У нас уже есть большая часть данных, – Саян указал на мониторы. – Это не начало исследования, доктор Харистов. Это его продолжение. Мы уже прошли большую часть пути. Нам нужен последний рывок.

Альберт подошел к столу и взял контейнер с нанокровью, внимательно рассматривая жидкость. В свете лабораторных ламп она казалась почти живой, пульсирующей.

– Мне нужно время, – сказал он. – Я должен проверить ваши данные, протестировать образец, убедиться, что всё это не очередная фантастическая теория.

– Конечно, – кивнул Саян. – Я дам вам образец и основные файлы. Но не затягивайте с решением. ГКМБ не прекратит свои поиски. Они знают, что технология ушла из лаборатории.

Он достал из кармана халата небольшую флешку и протянул Альберту вместе с контейнером.

– Здесь всё, что вам нужно для начала. Мой контакт тоже там есть. Когда будете готовы, свяжитесь со мной.

Альберт взял флешку и контейнер, аккуратно помещая их в свой рюкзак.

– Не рассчитывайте на быстрый ответ, – предупредил он. – Я не принимаю поспешных решений, особенно когда речь идет о технологиях, которые могут быть опаснее болезней, которые они призваны лечить.

– Я понимаю, – Саян кивнул с уважением. – Но я также знаю, что вы не сможете проигнорировать потенциал этой технологии. Не с вашим опытом и пониманием того, насколько разрушена наша медицинская система.

Альберт ничего не ответил. Он застегнул рюкзак и направился к выходу.

– Доктор Харистов, – окликнул его Саян, когда он уже был у двери. – Будьте осторожны. За вами следят более пристально, чем вы думаете.

Альберт остановился на мгновение, затем кивнул, не оборачиваясь, и вышел.

Возвращение в больницу прошло без происшествий, но Альберт не мог избавиться от ощущения, что за ним наблюдают. Он сделал несколько дополнительных кругов по городу, прежде чем вернуться в свою «берлогу», убедившись, что за ним нет хвоста.

Шрёдингер встретил его недовольным мяуканьем – кошка явно ожидала хозяина раньше и теперь демонстрировала свое неодобрение.

– Прости, зверь, – Альберт поставил перед ней миску с консервированным тунцом – редким деликатесом в нынешние времена. – У нас выдался интересный вечер.

Он подключил флешку к ноутбуку, предварительно отсоединив его от сети для безопасности.

– Нейро, – позвал он, и голограмма ИИ материализовалась рядом. – Просканируй содержимое, но не запускай ничего. Проверь на вирусы и трекеры.

– Сканирую, – отозвался Нейро. – Что вы обнаружили на заводе?

– Человека, который либо гений, либо безумец, – ответил Альберт, доставая контейнер с нанокровью. – Возможно, и то, и другое.

Он осторожно поместил контейнер в портативный анализатор, который собрал сам из деталей списанного больничного оборудования. Устройство мигнуло и начало процесс сканирования.

– Файлы чистые, – сообщил Нейро через минуту. – Трекеров не обнаружено. Содержимое… впечатляющее. Научные данные, схемы, формулы, протоколы экспериментов. Всё выглядит профессионально и действительно инновационно.

Альберт кивнул, наблюдая за результатами анализа нанокрови на экране.

– Это невероятно, – пробормотал он, изучая данные. – Если это не подделка, то мы смотрим на настоящий прорыв. Наномашины, интегрированные с органическими структурами, способные адаптироваться к тканям хозяина без отторжения. Технология регенерации на клеточном уровне…

– Военное применение очевидно, – заметил Нейро.

– Как и медицинское, – парировал Альберт. – Представь возможность восстанавливать поврежденные сердечные ткани. Лечить инфаркты, не оставляя рубцов на миокарде. Регенерировать клапаны вместо их замены.

Его глаза блестели от возбуждения, которого он не испытывал уже много лет. Это была чистая, незамутненная научная страсть – то, что когда-то привело его в медицину.

– Доктор Харистов, – голос Нейро прервал его размышления. – В файлах есть предупреждение о побочных эффектах. Нестабильность наномашин при определенных условиях. Риск неконтролируемой репликации.

Альберт кивнул, возвращаясь к реальности.

– Конечно. Ничто не бывает идеальным, особенно технологии на таком раннем этапе разработки. – Он задумался. – Нам нужно провести собственные тесты. В контролируемых условиях.

– Вы рассматриваете предложение Тайгаева? – спросил Нейро.

– Я рассматриваю научные факты, – ответил Альберт. – Если эта технология действительно работает, она может изменить всё. Не только кардиологию – всю медицину.

Он откинулся в кресле, массируя виски. Головная боль, его верная спутница, возвращалась, несмотря на нейромодулятор.

– Но Тайгаев прав в одном – ГКМБ не прекратит поиски. Если они узнают, что технология у нас…

– Они придут за вами, – закончил Нейро. – И за мной.

Альберт кивнул, глядя на мерцающую голограмму своего цифрового помощника. Нейро был гораздо больше, чем просто ИИ – он был партнером, коллегой, возможно, даже другом, если можно было так назвать отношения человека и искусственного интеллекта.

– Нам нужно подготовиться, – сказал Альберт, принимая решение. – Если мы собираемся исследовать эту технологию, мы должны сделать это правильно. Безопасно. Нужна лаборатория, оборудование, защищенная коммуникация.

– У вас есть план? – спросил Нейро.

– Начало плана, – Альберт встал и подошел к старому медицинскому шкафу в углу комнаты. Открыв скрипящую дверцу, он извлек из потайного ящика небольшую записную книжку. – У меня есть контакты. Люди, которые помогали мне доставать лекарства и оборудование. Некоторые из них имеют доступ к заброшенным медицинским объектам.

Он листал страницы, пока не нашел нужное имя.

– Дмитрий Хазин. Журналист-расследователь, специализируется на коррупции в медицине. У него есть доступ к заброшенному исследовательскому центру в пригороде. Мы помогли его дочери два года назад, когда никто другой не взялся.

– Вы доверяете ему? – в голосе Нейро слышалось сомнение.

– Достаточно, чтобы начать, – ответил Альберт. – В этом мире полное доверие – роскошь, которую никто не может себе позволить.

Он закрыл записную книжку и положил ее в карман халата.