Мокрое сердце

Глава 5: Чёрный дождь

Две недели пролетели как один день. Альберт полностью погрузился в изучение нанокрови – технологии, которая с каждым новым тестом казалась все более революционной и невероятной.

В заброшенном исследовательском центре на окраине города, куда их привел журналист Дмитрий Хазин, они с Саяном оборудовали временную лабораторию. Небритый, с вечно растрепанными волосами и настороженным взглядом, Дмитрий выглядел как человек, который слишком много знает о темной стороне системы.

– Это место официально не существует с 2039 года, – объяснил он, проводя их по полуразрушенному комплексу. – После Экономического коллапса правительство закрыло все «непрофильные» исследовательские центры. Этот занимался регенеративной медициной – слишком дорого для нашей прекрасной системы здравоохранения.

Дмитрий не задавал лишних вопросов о том, чем именно планируют заниматься Альберт и Саян. Его интересовала только одна вещь:

– Это поможет людям? – спросил он прямо. – Или это очередная военная игрушка, которая принесет еще больше страданий?

– Это может изменить медицину навсегда, – ответил Альберт. – Если мы сделаем все правильно.

Этого было достаточно для Дмитрия. Он дал им доступ к генераторам, системам безопасности и даже организовал тайную доставку части необходимого оборудования через свои журналистские каналы.

В лаборатории они работали посменно. Саян занимался стабилизацией формулы нанокрови, Альберт применял свои обширные знания в кардиологии для адаптации технологии к лечению сердечных заболеваний. Нейро помогал с анализами и моделированием, его вычислительные мощности оказались бесценны для проекта.

Первые эксперименты на тканевых культурах показали потрясающие результаты. Нанокровь действительно стимулировала регенерацию поврежденных клеток, причем в десятки раз быстрее, чем любые известные методы.

– Это невероятно, – Альберт смотрел на данные, выведенные на экран. – Регенерация миокарда на 74% всего за 48 часов. Даже в теории такое считалось невозможным.

– И это только начало, – Саян работал над микроскопом, настраивая его для лучшего обзора наномашин. – Когда мы полностью стабилизируем формулу, показатели будут еще выше.

Однако не все шло гладко. Несколько раз наномашины демонстрировали нестабильность – начинали неконтролируемую репликацию или теряли свою функциональность.

– Это проблема интеграции, – объяснял Саян, анализируя неудачный образец. – Наномашины должны идеально синхронизироваться с биологическими процессами организма. Любой дисбаланс приводит к сбоям.

– А что насчет отторжения? – спросил Альберт. – Иммунная система должна реагировать на них как на чужеродные тела.

– Именно поэтому мы используем синтетическую кровь как основу, – ответил Саян. – Она создана по образцу крови хозяина, но с модификациями, которые делают ее «невидимой» для иммунной системы. Идеальная маскировка.

Параллельно с работой в тайной лаборатории Альберт продолжал свои обязанности в Городской больнице № 4. Это становилось все сложнее – он недосыпал, головные боли усиливались, нейромодулятор справлялся с ними всё хуже.

– Вы выглядите ужасно, доктор Харистов, – заметила Елена Воронина, столкнувшись с ним в коридоре после очередной смены. – Что-то случилось?

– Всего лишь очередной день в раю, который называется нашей медицинской системой, – отшутился он, но Елена не улыбнулась.

– Я серьезно, Альберт. Вы измотаны. У вас руки дрожат. Когда вы в последний раз нормально спали?

– Сон – это роскошь для тех, кому нечем заняться, – он попытался обойти ее, но Елена загородила дорогу.

– Так не может продолжаться. Вы рискуете не только своим здоровьем, но и здоровьем пациентов. Врач в вашем состоянии не должен оперировать.

Альберт собирался ответить резко, но что-то в ее глазах – искреннее беспокойство, а не просто профессиональное неодобрение – остановило его.

– Я… в порядке, – сказал он мягче. – Просто много работы.

– Какой работы? – Елена прищурилась. – Вы что-то скрываете, Альберт. Последние две недели вы исчезаете сразу после смены, не отвечаете на вызовы, приходите с красными глазами и запахом химикатов, которых нет в нашей больнице.

– Теперь вы за мной следите? – он поднял бровь.

– Нет, – она вздохнула. – Но я не слепая. И я не единственная, кто это заметил. Игнат Рязанцев приходил на проверку швов. Спрашивал о вас. И, что интересно, Марат Калинин тоже. Тот самый водитель с отравлением кадмием. Он полностью восстановился, кстати. Необычно быстро, по словам доктора Кравцевой.

Альберт напрягся. Марат Калинин был единственным пациентом, которому он тайно ввел экспериментальную дозу нанокрови – минимальную, просто чтобы проверить взаимодействие с живым организмом. И результаты превзошли все ожидания.

– Рад слышать, – он постарался звучать безразлично. – Хороший иммунитет, видимо.

– Да, удивительно хороший, – Елена продолжала смотреть ему прямо в глаза. – Вы ведь понимаете, Альберт, что я на вашей стороне? Что бы вы ни делали, если это помогает людям – я с вами.

Он на мгновение задумался, стоит ли рассказать ей. Елена была умной, принципиальной, предельно честной. И, возможно, одним из немногих людей в этой больнице, кому он действительно доверял.

– Пока не время, – наконец ответил он. – Но когда будет… вы будете первой, кто узнает.

В тот вечер Альберт задержался в больнице дольше обычного. У него была сложная операция – аневризма аорты у пожилой женщины, которую другие хирурги отказались оперировать из-за возраста пациентки и отсутствия «перспектив».

– Ей 76 лет, и она вырастила пятерых детей, – сказал ему Зоркин на утреннем совещании. – По нормативам ей положен только паллиатив. Ресурсов на полноценную операцию нет.

– К черту ваши нормативы, – ответил Альберт. – Я буду оперировать.

Операция прошла успешно, хотя и заняла больше времени, чем он рассчитывал. Когда Альберт вышел из больницы, уже стемнело. Моросил мелкий дождь с характерным кисловатым запахом – кислотные осадки, обычное явление в их экологически неблагополучном городе.

Он накинул капюшон потрепанной куртки и направился к мотоциклу, припаркованному в дальнем углу стоянки. Сегодня ему предстояло встретиться с Саяном в лаборатории – они планировали провести первый полноценный тест нанокрови на лабораторных крысах.

Мотоцикл завелся с первого раза, и Альберт, пробираясь между редкими машинами, выехал со стоянки больницы. Он не заметил черного внедорожника без опознавательных знаков, который стоял через дорогу с выключенными фарами.

Дождь усиливался, превращаясь в настоящий ливень. Кислотные капли барабанили по шлему, оставляя едва заметные матовые следы на визоре. Видимость ухудшалась с каждой минутой.

Альберт свернул на объездную трассу, которая должна была привести его к заброшенному исследовательскому центру быстрее, чем путь через город. В это время дорога обычно была пустынной – немногие автомобилисты рисковали ездить в такую погоду по неосвещенной трассе.

Однако сегодня он был не один. Два ярких луча фар возникли за его спиной, быстро приближаясь. Альберт прищурился, глядя в зеркало заднего вида. Черный внедорожник двигался на опасно высокой скорости, несмотря на скользкую от дождя дорогу.

«Странно», – подумал Альберт, сбрасывая скорость, чтобы пропустить явно спешащего водителя. Но внедорожник не стал обгонять. Вместо этого он поравнялся с мотоциклом и резко вильнул в его сторону.

Альберт едва успел среагировать, уходя от столкновения на обочину. Адреналин мгновенно ударил в кровь. Это было не случайное вождение пьяного водителя – это была намеренная попытка сбить его.

Он выкрутил ручку газа, резко ускоряясь. Мотоцикл рванул вперед, оставляя внедорожник позади. Но ненадолго. Мощный двигатель автомобиля взревел, и расстояние между ними снова начало сокращаться.

«ГКМБ,» – промелькнуло в голове Альберта. – «Строгов все-таки решил действовать.»

Дорога впереди делала крутой поворот, за которым начинался длинный мост через промышленный канал. Если он сможет добраться до моста, у него будет шанс оторваться – мотоцикл был маневреннее в городской застройке за каналом.

Внедорожник снова поравнялся с ним. В свете фар Альберт заметил, что стекло водителя опущено, и в проеме виднелся силуэт человека с чем-то в руке. Сверкнула вспышка.

Выстрел заглушил рев двигателей. Пуля просвистела где-то совсем рядом с головой Альберта. Он машинально пригнулся, едва удерживая мотоцикл на скользкой дороге.

«Они не хотят брать меня живым,» – понял он, и эта мысль придала ему решимости. Он снова ускорился, выжимая из мотоцикла максимум.

Поворот приближался. Альберт вошел в него на опасно высокой скорости, чувствуя, как заднее колесо начинает скользить по мокрому асфальту. Он компенсировал занос наклоном тела, балансируя на грани управляемости.

Внедорожник отстал на повороте, но быстро нагонял на прямой дороге, ведущей к мосту. Альберт видел впереди мерцающие огни моста – старые фонари, работающие от случая к случаю из-за перебоев с электричеством.

Он уже почти достиг моста, когда сбоку вынырнул второй внедорожник, перекрывая ему путь. Альберт резко затормозил, уходя от столкновения, но мокрая дорога сыграла с ним злую шутку. Мотоцикл занесло, и он потерял контроль.

Всё случилось за доли секунды. Мотоцикл упал на бок, увлекая Альберта за собой. Он успел оттолкнуться, чтобы не оказаться придавленным, но инерция движения была слишком велика. Его тело прокатилось по асфальту, ударилось о бетонный отбойник и замерло на самом краю моста.

Боль пришла не сразу – сначала было только ощущение холода и странной отстраненности. Альберт попытался подняться, но тело не слушалось. Что-то теплое и липкое растекалось под шлемом. Он попытался снять его, но руки отказались подчиняться.

Сквозь мутнеющее зрение он увидел, как оба внедорожника остановились. Из них вышли люди в темной одежде, без опознавательных знаков.

«Не ГКМБ,» – успел подумать Альберт. – «Эти действуют иначе.»

Один из людей подошел к нему и склонился, проверяя пульс на шее. Затем выпрямился и сказал что-то остальным. Альберт не мог разобрать слов – в ушах стоял странный звон.

Последнее, что он увидел перед тем, как сознание покинуло его – как один из нападавших достает телефон и набирает номер. Не так ведут себя люди, которые хотят завершить убийство. Они звонят кому-то, чтобы сообщить о выполненной работе.

Затем мир погрузился во тьму.

Первым вернулся звук – отдаленное, ритмичное пиканье медицинского монитора. Затем появилось ощущение тела – тяжелого, неподвижного, наполненного тупой пульсирующей болью. И только потом Альберт смог приоткрыть глаза.

Яркий свет ударил по зрачкам, вызвав новую волну боли. Он инстинктивно попытался поднять руку, чтобы закрыться от света, но не смог – конечности будто налились свинцом.

– Он приходит в себя, – произнес чей-то голос совсем рядом. Знакомый голос.

– Саян? – попытался сказать Альберт, но из горла вырвался только хриплый шепот.

– Не пытайтесь говорить, доктор Харистов, – Саян появился в поле зрения, его лицо выражало одновременно облегчение и тревогу. – Вы были очень серьезно ранены.

Альберт моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Он находился не в больнице – это была их тайная лаборатория в исследовательском центре. Вокруг него было множество приборов, капельниц, мониторов.

– Что… – он снова попытался заговорить, и на этот раз вышло немного лучше. – Что произошло?

– На вас напали, – ответил Саян, проверяя показания одного из мониторов. – Инсценировали аварию на мосту. Вы упали с мотоцикла, получили множественные травмы, включая… – он замялся. – Включая серьезное повреждение сердца.

Альберт попытался осмыслить информацию. Его медицинский ум автоматически начал анализировать симптомы. Сильная слабость, затрудненное дыхание, характерная боль в груди… всё указывало на серьезную сердечную травму. Возможно, разрыв миокарда или тампонада перикарда.

– Как я… здесь оказался? – каждое слово давалось с трудом.

– Дмитрий, – Саян кивнул в сторону, и Альберт с усилием повернул голову.

В углу комнаты стоял Дмитрий Хазин, бледный, с запавшими глазами и забинтованной рукой.

– У меня есть… контакты среди парамедиков, – сказал журналист. – Один из них узнал вас и позвонил мне. Мы перехватили машину скорой на пути в больницу и привезли вас сюда.

– Зачем? – Альберт не понимал. – Почему не в больницу?

Саян и Дмитрий обменялись взглядами.

– Потому что в больнице вы бы не выжили, – наконец сказал Саян. – Ваши травмы… они за пределами возможностей стандартной медицины. Разрыв аорты, тяжелая контузия миокарда, внутреннее кровотечение…

– Сколько времени… прошло? – спросил Альберт, чувствуя, как новая волна слабости накатывает на него.

– Почти сутки, – ответил Саян. – Мы едва стабилизировали вас. Обычные методы не помогали. Ваше сердце… оно сильно повреждено, Альберт. Слишком сильно.

Альберт прикрыл глаза, осознавая ситуацию. Как врач, он понимал, что с такими травмами шансы на выживание минимальны. Даже в Центральной Клинике с их оборудованием последнего поколения его бы скорее всего потеряли.

– И что теперь? – спросил он, открывая глаза. – У меня осталось… сколько? Часы? Дни?

– Есть… вариант, – Саян выглядел необычайно серьезным. – Но он экспериментальный. И риск огромен.

– Нанокровь, – Альберт сразу понял, о чем говорит Саян.

– Не только, – биохимик покачал головой. – Нанокровь может регенерировать ткани, но ваши повреждения слишком обширны. Нам нужно что-то более… радикальное.

Он подошел к холодильнику в углу лаборатории и достал небольшой металлический контейнер. Открыв его, он показал Альберту содержимое.

Внутри лежало нечто, похожее на человеческое сердце, но явно искусственное. Часть его была металлической, с тонкими проводками и микросхемами, часть выглядела как органическая ткань, только странного серебристо-красного цвета.

– Что это? – прошептал Альберт, хотя уже догадывался.

– Двойное сердце, – ответил Саян. – Гибридный орган, частично механический, частично биологический, усиленный нанотехнологиями. Экспериментальный прототип, над которым я работал в проекте «Феникс».

– Вы хотите… пересадить мне это?

– Не пересадить, – покачал головой Саян. – Интегрировать с вашим собственным сердцем. Наномашины создадут связь между вашим поврежденным органом и этим прототипом, формируя единую систему. Теоретически это должно не только спасти вас, но и… улучшить.

– Улучшить? – Альберт слабо усмехнулся. – Звучит как из фантастического фильма.

– Вся наша работа звучит так, – Саян вернул контейнер на место. – Но выбора у нас нет. Ваше сердце не выдержит больше суток. Обычная трансплантация невозможна – у нас нет донорского органа и необходимого оборудования. Это единственный шанс.

Альберт закрыл глаза, обдумывая ситуацию. Как ученый, он понимал весь риск. Технология не прошла даже базовые испытания на животных, не говоря уже о клинических исследованиях. Шансы на успех были минимальны.

Но как человек, стоящий на пороге смерти, он видел в этом единственную надежду.

– Каковы риски? – спросил он, открывая глаза.

– Огромны, – честно ответил Саян. – Отторжение, тромбозы, сбои в работе наномашин, неконтролируемая репликация… Но альтернатива – смерть. Гарантированная.

– Кто будет оперировать? – этот вопрос был ключевым. Саян был биохимиком, не хирургом.

– Я связался с кем-то, кому доверяю, – ответил Саян. – Она должна прибыть в течение часа.

– Она?

Дверь лаборатории открылась, и на пороге появилась Елена Воронина. Её глаза расширились при виде Альберта, подключенного к аппаратам.

– Боже мой, это правда, – прошептала она, быстро подходя к койке. – Альберт…

– Елена, – он попытался улыбнуться, но вышла лишь слабая гримаса. – Как ты здесь оказалась?

– Доктор Тайгаев связался со мной, – она бросила строгий взгляд на Саяна. – Хотя он не сказал, что ситуация настолько серьезна. – Она взяла Альберта за руку, проверяя пульс. – Что произошло?

– Неважно, – Альберт посмотрел ей в глаза. – Важно то, что сейчас тебе предстоит принять решение. Саян объяснил тебе, что планирует?

– Вкратце, – она кивнула, и ее лицо стало серьезным. – Это безумие, Альберт. Экспериментальная технология, нетестированный прототип… Шансы минимальны.

– Но они есть, – он слабо сжал ее руку. – В отличие от стандартных методов.

Елена колебалась, ее профессиональная этика боролась с желанием спасти коллегу и… друга?

– Я не кардиохирург, – наконец сказала она. – Я невролог.

– Но ты ассистировала мне во многих операциях, – возразил Альберт. – Ты знаешь процедуру. А Саян знает технологию. Вместе у вас есть шанс.

Он закашлялся, и на его губах появилась розоватая пена – верный признак отека легких из-за сердечной недостаточности.

– Мы теряем время, – Саян посмотрел на мониторы. – Его состояние ухудшается. Нам нужно принять решение сейчас.

Елена колебалась еще мгновение, затем решительно кивнула.

– Хорошо. Мы сделаем это. Но я хочу знать всё о процедуре и этом… двойном сердце. Каждую деталь.

– Разумеется, – Саян уже начал готовить инструменты и оборудование. – Дмитрий, вы можете помочь? Нам нужны дополнительные руки.

Журналист кивнул, хотя было видно, что ему не по себе.

– Я служил в медицинском корпусе, – сказал он. – Знаю основы.

Альберт наблюдал за их приготовлениями с странным спокойствием. Возможно, это было из-за обезболивающих или приближающейся смерти, но он чувствовал больше любопытства, чем страха. Как ученый, он был заинтригован экспериментом, даже если сам был подопытным.

– Альберт, – Елена снова подошла к нему, уже одетая в хирургический костюм. – Прежде чем мы начнем… ты уверен?

– Уверен ли я в том, что эксперимент сработает? Нет, – он слабо усмехнулся. – Уверен ли я, что хочу попробовать? Да. Не только ради себя. Ради всех тех пациентов, которых эта технология могла бы спасти в будущем.

Елена кивнула, понимая. В ее глазах блестели непролитые слезы, но она быстро взяла себя в руки.

– Тогда начнем, – сказала она решительно.

Саян ввел в капельницу сильное седативное средство, и Альберт почувствовал, как сознание начинает уплывать. Последнее, что он увидел перед тем, как закрыть глаза – лицо Елены над ним, сосредоточенное и решительное.

«Какая ирония,» – подумал он, погружаясь в темноту. – «Всю жизнь я спасал других, а теперь другие пытаются спасти меня.»

А затем не осталось ничего, кроме тишины и тьмы.

Операция длилась почти восемь часов. Елена и Саян работали в полном взаимопонимании, как будто были командой уже много лет. Дмитрий ассистировал, подавая инструменты и следя за показателями приборов.

Процедура была беспрецедентной. Сначала они остановили сердце Альберта, подключив его к аппарату искусственного кровообращения. Затем Саян ввел первую дозу нанокрови – темно-красную жидкость, которая, казалось, светилась изнутри.

Наномашины начали ремонтировать поврежденные ткани сердца, но, как и предсказывал Саян, травмы были слишком обширны для полной регенерации.

Следующим этапом была интеграция прототипа «двойного сердца». Елена никогда не видела ничего подобного – полусинтетический орган, казалось, был живым, пульсируя даже вне тела. Саян осторожно подсоединил его к сердцу Альберта, используя специальные нано-нити, которые буквально сшивали ткани на молекулярном уровне.

– Это невероятно, – прошептала Елена, наблюдая, как два органа становятся единым целым под действием наномашин. – Я никогда не видела ничего подобного.

– Проект «Феникс» был намного впереди официальной науки, – ответил Саян, не отрывая взгляда от своей работы. – Но даже там такая процедура считалась теоретической. Мы делаем то, что никто никогда не делал раньше.

Последним этапом был запуск интегрированного органа. Саян ввел финальную дозу нанокрови, которая должна была активировать «двойное сердце» и интегрировать его с нервной системой Альберта.

– Сейчас узнаем, сработало ли, – сказал он, готовясь к дефибрилляции.

Первый разряд не дал результата. Второй тоже. На третьем мониторы показали слабую, нерегулярную активность.

– Еще один, – настоял Саян, и Елена снова применила дефибриллятор.

Внезапно «двойное сердце» сделало мощный, уверенный удар. За ним последовал второй, затем третий. Неравномерный, странный ритм, но определенно – биение сердца.

– У нас пульс! – воскликнула Елена, глядя на мониторы. – Нестабильный, но есть!

Саян проверил показатели и кивнул.

– Наномашины адаптируются. Интеграция проходит успешно. Теперь нужно время.

Они закрыли грудную клетку Альберта, оставив специальные дренажи для вывода лишней жидкости. Наномашины должны были продолжать работу, завершая интеграцию и восстанавливая поврежденные ткани.

– Что теперь? – спросила Елена, снимая хирургические перчатки.

– Теперь мы ждем, – ответил Саян. – И молимся, если вы верующий. Следующие 48 часов будут критическими. Если не будет отторжения или сбоев…

Он не закончил фразу, но Елена поняла. Если всё пройдет хорошо, Альберт будет первым человеком с интегрированным «двойным сердцем» – полусинтетическим органом, усиленным нанотехнологиями. Первым человеком, ступившим за грань современной медицины.

Она подошла к койке, глядя на бледное лицо Альберта. Он был подключен к десяткам приборов, мониторов, капельниц. Но, несмотря на всю эту технологию, он выглядел уязвимым, человечным.

– Выживи, – прошептала она, осторожно касаясь его руки. – Ты слишком упрямый, чтобы умереть сейчас.

В груди Альберта, под повязками и бинтами, его новое сердце – наполовину его собственное, наполовину созданное человеческим гением – делало свои первые удары, привыкая к новой реальности. Удары, которые, возможно, изменят не только его жизнь, но и будущее медицины.

А за окнами лаборатории продолжал идти черный кислотный дождь, словно оплакивая конец старого мира и рождение нового.

Глава 6: Два сердца

Альберт Харистов возвращался к жизни медленно, словно всплывая с глубины. Сначала появились звуки – писк приборов, шорох одежды, приглушенные голоса. Затем пришли ощущения – жжение в груди, сухость во рту, тяжесть в конечностях. И только потом он смог открыть глаза.

Свет был мягким, приглушенным, но всё равно резал глаза, как будто его зрачки стали чувствительнее. Он моргнул несколько раз, пытаясь сфокусировать взгляд, и постепенно различил потолок лаборатории, покрытый трещинами, которые складывались в причудливые узоры.

«Я жив,» – мысль была простой, но удивительной. – «Эксперимент сработал.»

Следующее, что он почувствовал, было странным. Биение сердца. Не обычное, ровное, к которому привык за всю жизнь, а иное – двойное, с неправильным ритмом. Словно в его груди находилось два разных органа, бьющихся в слегка различающемся темпе.

Тук-тук. Тук… тук-тук. Тук.

– Он приходит в себя, – произнес голос Елены где-то рядом.

Альберт повернул голову, и это простое движение вызвало новую волну ощущений – каждая мышца шеи ощущалась отдельно, каждое скольжение сухожилий, каждый позвонок.

Конец ознакомительного фрагмента.