Токсик: дневник выживания

– Мы не меняем отряд, – вдруг сказал он, не оборачиваясь. – Девушка будет только обузой.

Я не ответил. Его слова звучали как приговор, но я не мог с этим согласиться. Лиза… она была не просто «обузой». Она была человеком, который, как и мы, пытался выжить. Я не выдержал и обернулся, отстав от отца на добрых двадцать шагов. В окне дома я увидел Лизу. Она стояла там, смотря на меня. Её глаза были полны вопросов, но в них также читалась решимость. Через секунду тень в окне исчезла, и я услышал, как Апокалипсис сорвался с места и побежал обратно к дому.

Я обернулся и увидел, как Лиза выбегает на порог. Она колебалась, её руки дрожали, но потом она рванула в нашу сторону. Отец услышал шум и резко развернулся, автоматически выхватив ружьё. Он прицелился в Лизу, и я, не думая, бросился к нему, ударив по стволу.

– Отец, ты что делаешь?! – закричал я, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

– Не один мускул не дрогнул на его лице. – Выбирай, – холодно сказал он. – Или она, или собака.

Я окаменел. Его слова звучали как безумие. – Как выбирай? Это же… это же безумие! – вырвалось у меня.

– У нас нет столько припасов, – его голос был спокойным, но в нём чувствовалась стальная решимость. – И я не планировал такой отряд. У нас есть задание, и мы должны его выполнить. С такой группой шансы будут ниже в разы.

Я смотрел на него, чувствуя, как пот стекает по спине. Его глаза были холодными, как лёд, и в них не было ни капли сомнения. Он был готов на всё ради выживания, даже на это. Но я… я не мог. Я не мог выбрать между жизнью Лизы и жизнью Апокалипсиса. Это было нечестно. Это было… бесчеловечно.

– Отец, ты совсем с ума сошёл, – прошептал я, чувствуя, как голос дрожит. – Мы не можем так поступать.

– В этом мире нет места слабости, – ответил он, не опуская ружья. – Выбирай. Или она, или собака.

Я посмотрел на Лизу. Она стояла, дрожа, её глаза были полны страха, но в них также читалась надежда. Апокалипсис сидел рядом, его хвост нервно подёргивался. Я чувствовал, как внутри меня всё разрывается на части. Как я могу выбрать? Как я могу решить, кто достоин жить, а кто – нет?

– Я… я не могу, – прошептал я, чувствуя, как голос предательски дрожит.

– Тогда я выберу за тебя, – холодно сказал отец, и взвёл курок.

Я в мгновение ока стянул лямку рюкзака и бросил его на землю.

– Что ты делаешь, Ронт? – рявкнул отец, не опуская ружья.

– Я не хочу такой судьбы, – ответил я, медленно разворачиваясь и показывая, что не пойду с ним. – Я остаюсь с ними. Тут. Теперь ты выбирай: или мы все идём, или ты идёшь один.

Я повернулся и начал медленно двигаться к дому, взяв Лизу за руку. Апокалипсис дёрнулся и пошёл следом за мной.

– Чёрт тебя подери! – выругался отец, опуская ружьё. – Пусть хотя бы соберёт рюкзак. У нас нет столько продуктов и принадлежностей.

Я не обернулся, продолжая идти. На моём лице мелькнула тень улыбки. Лиза посмотрела на меня и кивнула.

– Двадцать минут на сборы, – холодно бросил отец, глядя на часы. – Если не успеет, я пойду сам. И мне уже всё равно, пойдёшь со мной ты, Ронт, или нет.

Лиза отпустила мою руку и стрелой побежала к дому.

– Я сейчас! – крикнула она, исчезая в дверях.

Я остановился, поставив руки на бока, и смотрел на дом. Внутри я понимал, что отец пристально следит за мной. «Ублюдок, – подумал я. – Ты всю жизнь мне портил, и теперь хочешь продолжать это делать».

Прошло минут пятнадцать, и Лиза выбежала с набитым рюкзаком, в котором было всё, что успело подвернуться под руку. Она успела надеть джинсовые шорты и повязать волосы в хвост, спрятав их под кепкой. Я посмотрел на неё – теперь она выглядела более решительной, и даже в таком виде была очень красивой.

– Всё, – сказала она, улыбнувшись. Но на секунду она развернулась, посмотрела на дом, и я понял: она пытается не думать о дяде, но по её лицу было видно, что внутри она горит от потери близких.

Мы двинулись в путь, пробираясь сквозь пустынные улицы. Город, когда-то шумный и полный жизни, теперь лежал в тишине. Мы шли молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Апокалипсис бежал впереди, время от времени оборачиваясь, словно проверяя, идём ли мы за ним.

Через пару часов мы вышли к окраине города, где улицы сменились полем. Трава здесь была высокой, почти по пояс, и колыхалась на ветру, создавая ощущение, будто мы плывём по зелёному морю. Вдалеке виднелась река, её вода блестела под лучами солнца, как серебряная лента.

– Двигаемся по руслу, – коротко бросил отец, указывая рукой в сторону реки.

Мы последовали за ним, но вскоре он остановился, осмотрелся и решил устроить привал.

– Отдохнём тут, – сказал он, скидывая рюкзак на землю. – Искупаемся, если хотите.

Лиза с облегчением вздохнула и сразу же направилась к воде. Я последовал за ней, скинув ботинки и закатав штаны. Вода была прохладной, но приятной после долгого пути. Лиза опустила руку в реку, а потом плеснула водой в мою сторону, улыбаясь.

– Ну ты даёшь! – рассмеялся я, отвечая ей тем же.

Апокалипсис, недолго думая, прыгнул в воду и начал резвиться, разбрызгивая воду во все стороны. Мы смеялись, наблюдая за ним, и на мгновение забыли о том, что происходит вокруг.

Но даже в этот момент я чувствовал напряжение. Отец сидел на берегу, его взгляд был устремлён куда-то вдаль, и я понимал, что он не разделяет нашей радости. Он был сосредоточен на чём-то другом, на чём-то, что я пока не мог понять.

– Ронт, – позвал он меня, когда я вышел из воды. – Мы должны поговорить.

Я кивнул, чувствуя, как внутри всё сжимается. Что-то в его голосе говорило о том, что этот разговор будет не из приятных.

Я присел рядом, возникла неловкая пауза.

– Сын, – начал он, – понимаю, что со стороны мои действия кажутся бредом, но если бы ты был на моём месте, ты бы повёл себя так же.

Я хмыкнул, думая про себя: ну да, конечно, именно такие методы я бы и использовал, вспоминая все сломанные кости и пережитые боли.

Он продолжил, говоря о том, что произошло на наших глазах:

– То, что случилось, не было неожиданностью, – голос отца звучал глухо, будто он говорил сквозь маску. – Некоторые знали. Готовились. Создали корпорацию, построили убежища по всему миру.

– И мы идём к одному из них, – резюмировал я.

– Бункер номер пять, – кивнул он. – Десять тысяч мест. Автономная экосистема.

Я почувствовал, как внутри поднимается волна ярости:

– Десять тысяч мест, и там не нашлось места ещё для человека и собаки?

Отец повернулся ко мне, его глаза были холодными, как лёд:

– Там всё как в элитном клубе, сынок. Только по приглашениям. Лишних просто отсеивают. Иногда – навсегда.

Я вздохнул, понимая, к чему он ведёт:

– Ронт, я не знаю, что будет, когда ты, я, собака и Лиза доберёмся до бункера. Возможно, они не смогут попасть туда вместе с нами. Им лучше и проще оставаться тут.

Я посмотрел на Лизу, которая всё ещё играла с Апокалипсисом у воды. Её смех доносился до нас, как эхо из другого мира – мира, где ещё оставалось место для радости.

– Почему ты уверен, что в бункере будет лучше? – мой голос звучал хрипло.

– Потому что-то, что было – это только начало, – отец достал потрёпанную пачку сигарет, закурил. – Над бункерами установлены защитные системы. Башни контроля. Нам нужно забрать капсулу – одну из немногих, которые попадут на землю через… – он глянул на часы, – сто сорок часов. Без этого оборудования бункер не запустится полностью после первой волны.

– Первой волны? – переспросил я, хотя внутри уже знал ответ.

– Выброс, который убил электронику – это только начало. Дальше пойдут стихийные волны. Они сметут почти всё. Девяносто процентов поверхности станет непригодной для жизни. И это будет продолжаться годами. Может, десятилетиями.

– Почему тогда не Марс? Или другие планеты? Зачем эти бункеры?

Отец усмехнулся, выпуская дым:

– Даже самая мёртвая земля лучше живого Марса. Воздух, ресурсы, гравитация – всё против нас там. Марс – это сказка для идиотов. Пара сотен человек там не проживёт и года без поддержки с Земли.

– Есть что-то ещё, – я видел это по его лицу.

– На Луне есть база. Пятьдесят колонистов. Стратегический центр, но связь с ним потеряна. В хранилищах – ракеты, базы данных, семена. Самое ценное, что осталось от прежнего мира. Хотя часть этого добра находится на Земле, другая часть – на Луне, для большей сохранности. А остальное, как и контейнеры, летает вокруг планеты. Помнишь, говорили про спутники, что запустили несколько сотен? Это были не просто спутники…

– Как они смогли всё это скрыть? Это же…

– Заговор? – он затушил сигарету о камень. – В бункерах есть места для элиты. Они и создали проект.

– Но мы не элита.

– У нас другая роль. Узнаешь в бункере. Но место нам гарантировано.

Он поднялся, отряхивая одежду. Его движения были чёткими, экономными – движения человека, который знает цену каждой секунде.

Я смотрел на Лизу. Она поймала мой взгляд и помахала рукой, улыбаясь. Что-то сжалось в груди – не от нежности, а от понимания того, что её улыбка, возможно, одна из последних вещей, которые я увижу в этом мире.

– Выдвигаемся, – отец закинул рюкзак на плечо. – Нужно пересечь те холмы и найти место для лагеря. И, Ронт… – он помедлил. – Не привязывайся к ней.

Я промолчал, глядя, как солнце медленно рассекает горизонт. Его лучи окрасили реку в кроваво-красный цвет, словно предвещая то, что ждёт нас впереди. Апокалипсис подбежал ко мне, его мокрая шерсть пахла речной водой и свободой – той свободой, которую мы, возможно, скоро потеряем навсегда в бетонных стенах бункера номер пять.

Мы покинули реку, двигаясь к горам на западном горизонте. Сумерки сгущались быстро, будто ночь торопилась укрыть землю своим покрывалом. Оглядываясь на дневной путь, я вдруг осознал, насколько непривычным стал мир за эти дни: небо было слишком чистым без инверсионных следов самолётов, горизонт – слишком тихим без мерцания городских огней. Только ветер в высокой траве да стрёкот насекомых нарушали звенящую тишину.

С холма, на котором мы разбили лагерь, открывался вид на долину, где когда-то был пригород. Теперь там чернели остовы сгоревших домов и перевёрнутые машины. Дым всё ещё поднимался от некоторых зданий – слабые серые струйки на фоне темнеющего неба.

– Странно, – заметила Лиза, сидя у небольшого костра, который мы разожгли. – Всего несколько дней назад у меня была комната, учёба, друзья… Я беспокоилась о глупостях вроде экзаменов или того, что надеть на вечеринку. А теперь…

Она не закончила фразу, обхватив колени руками. Апокалипсис тихо поскуливая положил голову ей на ногу, словно понимая её состояние.

– Мир меняется быстрее, чем мы успеваем это осознать, – ответил я, стараясь звучать спокойно, хотя внутри бушевал настоящий шторм эмоций. – Иногда приходится принимать решения, которые ещё вчера казались немыслимыми.

Я посмотрел на отца, который методично проверял карту при свете фонарика. Его лицо, как всегда, не выражало эмоций, будто на нём была маска. Я подумал о решении, которое принял сегодня – о выборе между ним и Лизой с Апокалипсисом. Ещё недавно я не мог представить, что когда-нибудь открыто пойду против его воли. Слишком сильным был страх. Но теперь этот страх сменился чем-то другим – решимостью.

– Будем дежурить по двое, – сказал отец, складывая карту. – Первая смена я и Лиза, через четыре часа вас разбудим.

Я напрягся, услышав, что он ставит Лизу дежурить вместе с собой. Это было неожиданно.

– Я могу первым, – возразил я, чувствуя смутное беспокойство.

– Нет, – отрезал отец, глядя прямо на меня. – Если она с нами, она будет полезной. Ей нужно привыкать к новому миру. Чем быстрее, тем лучше.

Я посмотрел на Лизу. Она кивнула, пытаясь выглядеть храброй, но в её глазах я видел тень страха.

– Всё будет нормально, – сказала она. – Я не боюсь.

Ложь. Она боялась, и я это знал. Но я также видел в ней то, что отец, похоже, только начинал замечать – внутреннюю силу, которая позволяла ей двигаться вперёд, несмотря на страх.

Я забрался в спальный мешок, подложив рюкзак под голову вместо подушки. Апокалипсис улёгся рядом, его тёплое тело прижалось к моему боку. Несмотря на усталость, сон не шёл. Я лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к тихим голосам отца и Лизы.

– Ты знаешь, как стрелять? – спрашивал отец.

– Только в видеоиграх, – ответила она.

– В реальности всё иначе. Здесь, держи, – это, очевидно, он передал ей оружие. – Отдача сильнее, чем ты думаешь. Целиться нужно чуть ниже, чем кажется.

Следовали тихие инструкции, как правильно держать ружьё, как прицеливаться, что делать в случае опасности. Постепенно их голоса стали фоном, под который я наконец провалился в тревожный сон.

Мне снилась пустыня, бескрайняя и раскалённая. Я шёл по ней, увязая ногами в песке, а впереди, на горизонте, виднелась какая-то структура – похожая на гигантскую металлическую башню. Я пытался дойти до неё, но чем дальше я шёл, тем дальше она отступала, как мираж. Внезапно песок подо мной начал проваливаться, образуя воронку. Я пытался выбраться, но меня затягивало всё глубже и глубже…

Я проснулся от прикосновения к плечу. Лиза склонилась надо мной, её лицо бледно светилось в темноте.

– Ваша очередь, – прошептала она. – Я разбудила тебя, а не твоего отца, потому что… – она замялась, – он выглядит так, будто ему действительно нужен отдых.

Я сел, протирая глаза. Отец уже спал, свернувшись в своём спальном мешке. В тусклом свете углей костра его лицо выглядело старше, морщины глубже – возраст и усталость, которые он обычно так умело скрывал, теперь проступали отчётливо.

– Как прошло дежурство? – спросил я, поднимаясь на ноги.

– Спокойно, – ответила она, подбрасывая ветки в умирающий костёр. – Твой отец… он многому меня научил.

Я посмотрел на неё с удивлением.

– Он действительно знает, о чём говорит, – продолжила она. – Я думала, он просто старый сварливый параноик, но… – она покачала головой. – В нём есть что-то такое… Как будто он всю жизнь готовился к этому моменту.

– Может быть, так оно и было, – тихо ответил я, садясь рядом с ней у костра. – Он никогда не говорил об этом прямо, но я всегда чувствовал, что он ждёт чего-то. Что-то знает. Именно поэтому он… – я запнулся, не желая рассказывать о тренировках и переломах.

– Поэтому он так суров с тобой? – закончила она за меня. – Он мне рассказал кое-что. Не всё, но достаточно, чтобы я поняла.

Я напрягся, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева.

– Что именно он тебе сказал?

– Что он тренировал тебя. Готовил. Что всё, что он делал – было ради твоего выживания. Ронт, – она повернулась ко мне, её глаза блестели в отражении пламени, – я не оправдываю его методы. Но сегодня я поняла, что в этом новом мире его подход… может оказаться правильным.

Я молчал, пытаясь переварить её слова. Часть меня всё ещё кипела от гнева на отца за годы издевательств, но другая часть – та, которая видела, как легко рушится цивилизация, как быстро люди превращаются в животных – эта часть начинала понимать его логику.

– Пообещай мне кое-что, – вдруг сказала Лиза, прерывая мои размышления. – Что бы ни случилось, что бы твой отец ни потребовал от тебя – ты не оставишь меня одну. Я знаю, что прошу многого, но…

– Я не оставлю тебя, – ответил я, глядя ей в глаза. – Никогда.

Это обещание вырвалось неожиданно для меня самого, но я знал, что говорю правду. Что-то в ней, в её силе и уязвимости одновременно, вызывало во мне чувства, которых я никогда раньше не испытывал.

Она улыбнулась, и на секунду мир вокруг будто стал ярче.

– Спасибо, – прошептала она, сжимая мою руку. – А теперь я немного посплю. Разбуди, если понадобится помощь.

Она ушла в свой спальный мешок, оставив меня наедине с ночью, костром и моими мыслями. Я посмотрел на спящего отца, потом на Лизу, и осознал, что стою на перепутье – между прошлым, которое меня сформировало, и будущим, которое мне предстояло создать самому. Между верностью отцу и обещанием, данным Лизе.

Апокалипсис подошёл и сел рядом, положив голову мне на колено. Я почесал его за ухом, глядя на звёзды, которые в отсутствие светового загрязнения казались ярче и ближе, чем когда-либо.

В эту ночь я принял решение, которое изменило бы всё. Я больше не был просто инструментом в руках отца, не был тренируемой собачкой или подопытной крысой. Я был человеком, способным на собственный выбор.

И я выбрал.