- -
- 100%
- +
О, жди меня! В долине той,
Клянусь, мы встретимся с тобой.
Генри Кинг, епископ Чичестерский
«Эпитафия на смерть жены»
Эдвард был человеком хорошим, и даже – гениальным. Общение с ним всегда казалось мне идеальным, не смотря на то, что тот вел себя зажато. Иногда я проводил его психоанализ, дабы знать Эдварда лучше, и найти подход к общению с ним. Этот, человек, постоянно уходящий в себя, и скрывавшийся от людей, чтобы над его мыслями и действиями не смеялись другие.
Когда Эдвард просил у меня какую-нибудь книгу, он аккуратно складывал их у себя на столе, что при свете дневном это выглядело невероятно эстетично, особенно если рядом с книгой обязательно стояла чашка с кофе, которой он пользовался при чтении книг.
Книги возвращались в срок, в идеальном состоянии, и словно как новенькие. Один раз я зашел к нему в гости, дабы взять книгу обратно (читал он достаточно быстро).
Я зашел в его дом, и увидел его лежащим на кровати, бледным и изнеможенным. Его руки тряслись, а книга лежала рядом с его кроватью. На сей раз он взял Шекспира, а до этого он обожал Эдгара Алана По. Он восхищался его описаниям: викторианская эпоха была идеальным временем для литературы. Больше всего он восхищался историей «Человек толпы». Рассказ гласил о мужчине, что остался наедине с толпой города Лондон, в котором недавно прошла некая эпидемия. Главный смысл рассказа, о том, что время от времени человеку нужно находиться одному, погружаясь в себя.
Эдвард посмотрел на меня, своим грустным взглядом. Я сел рядом с ним на кровать.
– Вы сегодня выглядите паршиво, что такое? – спросил я с голосом искреннего сожаления, стараясь его ободрить этими словами.
– Сны… нет, точнее сон! Один и тот же сон мучает меня уже около месяца. – голос его был слаб.
Я знал, что его психика испытала на себе потрясение, но… не знал какое именно, и что привело его к снам, доводящие его до параноидального состояния.
Если сны столь сильно пугают Эдварда, значит, они основаны на ужасающей реальности.
– Какой сон? Нет, я конечно не психолог, но поинтересоваться вашим недугом я бы хотел. Если желаете, я постараюсь помочь избавиться вам от этого дерьма! – голос мой звучал настолько бодро, что я и сам не ожидал такого от себя. Я даже не ожидал ругани от себя!
Эдвард выдохнул, дрожа всем телом.
– Я не могу вам этого рассказать. Эта история настолько безумная, что делиться с ней не особо-то и красиво с моей стороны… – он снова сделал мрачный выдох, и его глаза наполнились слезами. – Ам… Не могли бы вы, сэр, остаться переночевать у меня? Я хочу узнать, что происходит со мной, пока я сплю.
Я посмотрел на него. Его взгляд полон мольбы, той самой щенячьей мольбы что бывает, когда те просят еды. Я не смог отказаться.
Луна… Она была настолько яркой, что можно было углядеть всю комнату, не включая свет. Пока мой друг спал, я читал. Мои глаза уже почти самостоятельно закрывались. Руки медленно разжимались, но как только книга начала выпадать из рук, я сразу же очухался, и успел ее поймать.
Вдруг я слышу шепот Эдварда.
«Нет, я такого не делал!»
Шепот был полон страданий, которые он испытал в тот период. Я оборачиваюсь и вижу… он извивается по кровати, словно кобра. Его движения говорили сами за себя: он пытался убежать.
2
Я уже во сне. Вижу яркие миры, мрачные вещи, и все ,что можно увидеть только во снах. Я проснулся от громкого плача своего друга. Я открыл глаза. Посмотрев на Эдварда, я увидел, что по его коже бежал липкий, холодный пот, который бывает только после кошмара или же шока. Он взглянул на меня.
– Что же было со мной? Что произошло, пока я спал? – голос был полон любопытства, но и в тоже время он был сильно напуган.
Я рассказал все как есть. Теперь в его взгляде я видел настоящее недоумение.
– Я? Брыкался во сне? – я лишь молча кивнул.
– Ну а теперь вы расскажите, что за сон вас мучает, и какова причина его появления?
3
Эдвард начал свой рассказ.
–Причина моих странных снов была одна невероятно мрачная ситуация. На тот момент мне было лет двадцать семь, а сейчас, как вы знаете, мне сорок два года. После того, как я вспомнил эти события невероятно подробно, я и начал терять рассудок. Все, что казалось мне безумным, свершилось на глазах моих, что и привело к безумию. Безумию адскому. Голоса в голове, мрачные сны.
Тогда я был счастлив. Я любил прогуливаться по парку с шумной компанией. Веселиться по вечерам, в общем, все, что любит творить молодой человек до 35 лет. Тогда, наверное, можно было сказать, что это был конец двадцатого века. Века открытий в литературе, музыке, и прочем искусстве. Мое желание выпендрежа было на тот момент велико.
Я хотел добиться внимания одной красивой дамы. Я помню ее очи, тело, которое было идеальным для каких-нибудь там конкурсов красоты.
Я впервые увидел ее на одном из праздников, где люди сильно напивались, а мы с ней были трезвы. Она выглядела как козел отпущения, и эта ее жалость покорила мое сердце, и внутри меня загорелся огонь. Я видел в ней нечто большее, нежели в обычной глупой и пьющей шл**е. Я был уверен – она идеал всего мужского сознания.
На ней в тот момент были одеты белые перчатки, хотя они уже давно истратили свою актуальность. Шляпа, словно из девятнадцатого века. Она сама выглядела как «дамочка из прошлого». Манера общения, жесты и тому подобное. Вот что привлекало меня в ней!
Я все-таки решился подойти к дамочке.
–Здравствуй… – сказал я своим неловким голосом. Она отвела от меня взгляд, и тихо произнесла.
– П-привет… – ее голос дрожал, она выглядела … усталой? Словно ее что-то тревожило. Была она низкого роста, и с лицом ангелочка. Телосложение у нее худое, но в меру.
Далее началось общение. Обычное, знаете ли, такое общение, где были грязные выражения, смех без причины. Спустя час нашего странного разговора мы признались друг другу в симпатии. Ее глаза были полны радости и доверия, но я посчитал, что перед тем, как являться парой, нужно непременно лучше друг друга узнать, иначе отношения могут быть не очень-то уж и приятными.
Мы каждый день гуляли, ходили в кино, ели банановые пончики(она их обожала), пили кофе..
Но произошел момент, что испортил нам отношения в край, и мою жизнь тоже…
Я помню, что из-за угла вышел мужчина. Высокий, широкоплечий, и довольно статного. Это был ее муж, что держал ее всегда в обиде и страхе. Этот мужчина являлся чиновником, который думал, что женщины должны сидеть лишь дома, и ничего не делать. Этот утырок при мне ударил Анну по щеке ( и лишь из крика этого мужчины я узнал ее настоящее имя. Она наверное не хотела, чтобы ее знали). Они громко ругались, а после ссоры он отвел ее в дом, и приказал мне ждать его. Я ждал, и наконец, этот отвратный тип снова вернулся. Я был погружен в свои мысли, и не обратил на него внимания. А дальше я ничего не помню. Словно некий отрывок просто вылетел из головы.
На следующее утро я проснулся у себя в кровати. Еле открыв глаза, я увидел… кровь на своих ладонях. Кровь была везде, сделав мой дом, еще более мрачным… Я думал, что это сон, но нет! Все было настоящим! В тот момент я скорее побежал в ванную, дабы избавиться от ужаса, и отмыться от крови.
Полежав в прохладной ванне, я вышел во двор и взял лежащий передо мной, новый выпуск газеты, и обомлел от ужаса… «Жестокое убийства Адриана Мэй! Кто-то перерезал глотку великому чиновнику!»
С тех пор следствие не смогли поймать убийцу, ибо я уже жил здесь…
4
Я посмотрел на Эдварда. По его щекам катились слезы. Слезы адской боли, вырывающейся наружу…
– Но, это все теперь в прошлом, и вас не поймали! – сказал я Эдварду, чтобы успокоить его и так поломанное психическое состояние.
– Я просто хотел защитить Анну, дать ей жить свободно!
Теперь я понимаю , что такое любовь. Любовь – чувство страшное, мерзкое! Оно способно заставить человека убить…
5
Я стою рядом с могилой Эдварда Бина. Он лежал в гробу, с улыбкой счастья. Счастья от того, что он больше не испытает адской боли. Теперь он там. Наверху. И наверное действительно счастлив…