Якорь и Древо

Охотник опустился на ковер напротив добычи. Посмотрел в злые бирюзовые глаза. Представил в мельчайших подробностях все, что сделал бы с ненавистным чудовищем прямо сейчас, если б имел такое право. Сжал зубы.

«Нет. Зверь добыча шаха. И добыча Хозяина. Я лишь охотник. Я должен выполнить приказ владыки. Привезти зверя. Да. Нужно думать о нем, как о простом звере. Это обычный лев. И я доставлю его в столицу».

– До дворца полдня пути, – начал Салим почти спокойно. – Сейчас мы поедем вдвоем. У тебя будет много воды и хороший конь. Я не стану тебя связывать.

Он снял лисам и указал на свои волосы:

– Смотри: тут осталась лишь одна красная прядь. Я искупил страшный позор невыполнения приказа, а также исполнил клятву покарать убийцу брата владыки, когда нашел тебя и связал пламенем. Потому, мне безразлично: доедешь ты до дворца живым или сгоришь по дороге. Право Хозяина на добычу выше, чем право шаха. Я вполне могу привезти повелителю вместо тебя горсть пепла. В золотой чашке. Как гостя. Итак. Решай сам. Надумаешь бежать – беги. Далеко не убежишь. Только давай пешком. Пожалей коня. Конь у тебя сегодня будет очень хороший. А решишь напасть, я просто пристрелю тебя. А потом соберу твой пепел в чашку. Все понятно?

Морэг опять оскалился и что-то пролаял на чужом языке.

– Отвечай по-нашему! – чуть прикрикнул Салим. – Все понял?

– Ты жалкий раб! – выплюнул бессильно злобствующий зверь. – В моем дворце тебя не пустили бы даже на порог отхожего места! Я не буду нарушать правила. Но и на поводке не пойду. Мы ведь сейчас недалеко от горы Трех сестер? Верно? Отсюда я знаю дорогу в Давшабад. Я поеду первым. А ты станешь глотать пыль из-под копыт моего коня!

– Как будет угодно гостю! – Салим снова ухмыльнулся. – Поехали.

Морэг тут же занавесил лицо хвостом лисама, выскочил из шатра, взлетел в седло. Не оглядываясь на Салима, дернул поводья и послал коня в галоп.

Охотник поехал следом. Он не спешил. Зверь шел туда, куда нужно. А скакать по пескам долго во весь опор невозможно. Потому Салим с двумя сменными конями ехал спокойно. Через час он нагнал морэга. Тот встал и судорожно глотал остатки воды.

– Что, уважаемый гость, – не скрывая злорадства, поинтересовался Салим, – жарковато? Хочешь еще водички? Просто попроси. Вежливо. Я угощу.

– И не подумаю! – отшвырнув далеко прочь пустую флягу, опять огрызнулся зверь. – Пытки должны начаться только во дворце. А до того ты мой раб! Вот и делай, что приказано! Я не должен ни в чем нуждаться!

– Как скажешь, господин мой! – расхохотался Салим и подъехал ближе. – Лови.

Морэг схватил брошенную ему флягу, сделал еще несколько жадных глотков и плеснул на лицо.

– Чего уставился? – взвизгнул зверь с каким-то девичьим надрывом, заметив, что за ним наблюдают.

– Я? – удивился Салим. – Я только смиренно жду, когда мой господин двинется в путь и позволит мне глотать пыль за его конем!

– Ты грязное животное! – еще раз брызнул ядом зверь.

– Езжай уже, – чуть прикрикнул Салим. – Следующая остановка будет в тени Двуглавой горы. Знаешь, где это?

Вместо ответа морэг опять послал коня в галоп, действительно обдав Салима тучей мелкого песка. Ухмылка на лице охотника тут же пропала.

– Ах ты, звереныш! – сквозь зубы ругнулся он, прочистив глаза.

«Знает, поганец, что я не могу его тронуть! Но ничего. Ничего. Ты скоро свое получишь. Сполна получишь».

Доехав до тени Двуглавой, морэг стащил лисам и лег на шею коня. Салим уже видел такое на днях и знал, что нужно делать. Он достал из седельной сумки глубокое блюдо и, наполнив его водой, поставил на расстеленный большой платок.

– Слазь! Пойло готово.

Мешком свалившись с коня, зверь на четвереньках поплелся. Видимо на запах воды, потому что голова его так и болталась у самого песка. Салиму, глядя на жалкое, почти подыхающее существо, даже захотелось помочь, поднести блюдо поближе. Но он тут же остановил себя.

«Нет. Пусть тащится сам. Меньше станет зубами клацать».

Наконец морэг добрался до воды, рухнул на платок, уронив голову в блюдо, и замер. Салим подождал немного, затем присел рядом. Ухватил зверя за гриву и приподнял его морду над водой.

– Ну как, уважаемый гость? Тебе оказывают достаточно внимания? Ты охолонул? Или еще раз макнуть?

– Еще… – прохрипел морэг.

Салим разжал пальцы, и голова зверя упала в блюдо, скрывшись под водой почти полностью. Так повторялось еще четырежды. Салим опасался надолго оставлять пленника без воздуха. Кто знает, что у мерзавца на уме. Вдруг решил утопиться назло всем. Что бы охотник ни говорил, ему до дрожи в руках хотелось притащить владыке морэга живым. Мгновенная смерть от пламени дракона – совсем не то, чего заслуживает проклятый убийца. Нет. Пусть даже не надеется.

В шестой раз вытащив зверя из воды, Салим услышал сиплое:

– Хватит… Теперь спать. Здесь. В тени.

– Как прикажешь, господин мой! – процедил Салим, убирая блюдо и отпуская гриву рухнувшего на землю зверя. – Чего-то еще желаешь?

– Чтоб ты… сдох… – чуть слышно буркнул морэг, и затих, лежа на платке.

Сидевший рядом Салим повернул зверя на бок, затем приподнял ему веко.

«Да. Все, как в прошлый раз. Уснул. Вот и славно».

Пока морэг валялся на песке, а Салим обихаживал коней, обедал и отдыхал, солнце немного опустилось.

– Эй ты, уважаемый гость! – гаркнул охотник зверю прямо в ухо. – Вставай! Нам пора ехать. Остался один перегон. Во дворце тебя заждались.

Морэг открыл глаза и сел. Поправил одежду. Презрительно глянул и приказал:

– Накорми меня. Быстро. И дай больше воды.

Салим рассмеялся и отвесил шутливый поклон.

– Конечно, господин мой. Все, что захочешь! Для тебя готовы самые лучшие кушанья. Последнее желание смертника у нас законное право!

Он сходил за блюдом с едой, поставил его перед морэгом, а сам сел напротив. Было очень приятно видеть, с каким отчаянным ожесточением зверь рвал зубами сушеное мясо и раздирал на части лепешки.

«Он, конечно, никогда не признает, что боится. Но так оно и есть. О боги! Молю, позвольте мне увидеть его казнь! Я не прошу дать мне поучаствовать в пытках. Но хотя бы посмотреть! Хоть издалека!»

Когда зверь догрыз последнее яблоко и выпил целую флягу воды, Салим встал, приказывая:

– Покрывай голову и догоняй. Едем до того места, откуда становятся видны северные предместья Давшабада. Или глотай пыль, плетясь позади. Как пожелаешь, господин мой.

Морэг опять сверкнул демонскими глазами, ругнувшись по-собачьи, но кое-как нацепил лисам и поплелся в сторону коней. Салим легко обогнал его, вспрыгнул в седло и полетел вперед. Вскоре он услышал топот копыт за спиной и довольно усмехнулся:

«Конечно! Гордынька-то душит посильнее жары! Как так, сам развеликий Кондор и у кого-то в хвосте плетется! Да он сейчас все сделает, чтоб меня обойти!»

Охотник рассчитал верно. Морэг изо всех сил гнал коня, почти лежа на его шее. Вот он поравнялся с Салимом. Вот с радостным гиканьем ушел вперед.

«Лети-лети… Далеко не улетишь…»

Тут охотника потянуло назад. Он оглянулся. Привязанные позади сменные кони из числа тех, которые обычно везли пленных, не выдержали бешеной скачки. Они стали спотыкаться, затем захрипели, упали и замерли. Салим спешился, отвязал их. Затем отер с них пену и наполовину засыпал туши песком.

«Готово! Теперь за зверем! Пора взять его на строгую сворку и тащить к живодерам!»

Когда охотник прискакал на место встречи, то увидел морэга лежащим у ног коня.

«Нет! – обожгло Салима. – Только не подыхай раньше времени!»

Схватив полный бурдюк, он кинулся к зверю. Откинул в сторону его лисам и принялся лить воду прямо на голову пленника. Тот вскоре очухался, замычал, повернулся и принялся жадно ловить струю ртом.

«Жив! Жив паршивец! – облегченно выдохнул Салим. – Вот и славно».

Выхлестав на морэга весь бурдюк, Салим отошел к своему коню, достал из седельной сумки длинную паранджу без выреза для глаз. Потом вернулся и, крепко ухватив за шиворот, вздернул шатающегося пленника на ноги.

– Мы почти приехали, господин мой! – издевательски вежливо шепнул охотник прямо в мокрое ухо зверя. – Сейчас я окажу тебе последние почести. Возьму к себе в седло, раз уж ты не в силах больше править конем. Приказываю молчать, делать, что говорю; не дергаться и не мешать мне! Понял?

Тот еле заметно кивнул.

– Вот и славно. Послушная зверушка.

Салим отпустил морэга, затем быстро, пока тот снова не упал, накинул на него паранджу цвета чайной розы и вскочил на коня.

– Давай руку! – приказал охотник, наклонившись в седле. – Забирайся!

Подхватив полностью завернутого в плотную ткань зверя, Салим усадил его перед собой, затем крепко обхватил одной рукой.

– Вот так и поедем, красавица моя! – хохотнул охотник и неспешно двинулся в сторону видневшихся вдали предместий Давшабада.

* * *

В пыли возле ворот поселка сидел просивший милостыню оборванец. Салим кинул ему мелкую монету, жестом велев следовать за собой.

Охотник подъехал к пустующему дому на окраине, обернулся и приказал идущему позади человеку:

– Эй ты, бродяга! Сиди здесь, у ворот, пока не позову. Если сделаешь все в точности, как прикажу, то потом будешь есть каждый день и навсегда получишь крышу над головой. У тебя остались родные?

– Нет, добрый господин! Никого нет. Всех забрало море и болезни… Еще год назад… Я тоже долго болел, потерял все и теперь уже несколько месяцев сплю под луной. Да ты же меня видел здесь, когда приезжал в прошлый раз. Я помню тебя, добрый господин, тогда ты тоже дал мне монетку! Я все сделаю, что ни прикажешь! Я буду ждать тебя тут хоть до утра!

Салим молча кивнул, заехал во двор, спешился и плотно закрыл за собой ворота. Затем ссадил морэга с коня, завел в дом, снял с него паранджу.

Кондор немного пришел в себя. Он, как и было приказано, молчал и стоял без движения. Но снова смотрел на Салима с надменным презрением. Кривил губы так, словно ему под нос сунули вонючую падаль. Охотник только хмыкнул и поднес ко рту пленника чашку с водой.

– Ну, что ж, господин мой. Мы почти в столице! Тут с тобой по-другому поговорят. Пей!

* * *

Стражники у ворот Давшабада остановили небольшую, крытую потрепанной выгоревшей на солнце тканью повозку и направили на оборванного возницу длинные копья.

– Стой! Кто едет? Что везешь?

– Я простой бедняк! – залепетал в ответ испуганный человек на козлах. – Я нашел странника в пустыне! Он был еще жив и богато одет! А рядом лежали два мертвых дорогих коня… Он точно ехал в столицу! Потому я и решил привезти его сюда.

Воины переглянулись. Старший из них грозно приказал оборванцу:

– Быстро спускайся вниз и встань на колени! Карим, держи его крепче. А мы посмотрим, кто там у тебя.

Схватив возницу, стражники окружили повозку и сдернули с нее ткань. Внутри, на большой куче какого-то тряпья, лежал неподвижный седой человек с широким шрамом на лице. Глаза его были закрыты. Один из воинов присмотрелся, наклонился ниже и воскликнул:

– Да это ж Салим! Главный охотник на львов самого повелителя! Слава богам, сердце бьется! Но он едва дышит. Эй ты, бродяга! Может, ты сам напал на него? А теперь привез сюда, чтоб еще и награду получить? Держите-ка его крепче! Хархад, помоги!

– Я ни в чем не виноват! Я нашел странника в пустыне! Он уже был таким! Пощадите! Я не виноват! – заголосил бродяга и забился в руках схвативших его воинов, раз за разом надрывно выкрикивая одни и те же слова оправданий.

Начальник стражи нахмурился, затем приказал:

– Карим, заткни-ка этому вруну рот и привяжи покрепче за повозкой. Пусть с ним во дворце разбираются. Я сам доставлю туда Салима.

Когда они оказались во дворце, и стало известно, кого привезли, встречать прибывших вышел распорядитель шахского сада со своими людьми. Он поблагодарил стражника за службу, выдал награду и отпустил его.

Подождав, пока вокруг не останется чужих глаз, Фарух откинул полог и помог Салиму выбраться наружу. Затем они, уже вдвоем, осторожно вытащили из-под груды вонючих тряпок покрытого паранджой неподвижного человека и опустили его на принесенные служителями носилки.

– Это что, и есть тот самый зверь, которого мы так долго ждали? – негромко спросил распорядитель сада.

– Да, Фарух! – довольно ответил Салим. – Боги улыбнулись нам. Я смогу искупить вину. Зверь наконец-то попался и теперь ответит за все. Смотри, какой он смирный! Будет крепко спать до вечера. Пушкой не разбудишь! Ты ведь сообщил повелителю, что мы прибыли?

– Конечно, сообщил, Салим, – быстро подтвердил Фарух. – Владыка уже распорядился выслать несколько отрядов стражников на безнадежные поиски нашего дорогого гостя. Им приказано не возвращаться раньше, чем через три дня. Они ведь найдут ваших мертвых коней?

– Очень хорошо. Коней обязательно найдут. Все будет так, как приказал наш премудрый повелитель. А я пока займусь подготовкой его добычи. Зверя нужно отмочить, чтоб оклемался немного, почистить, переодеть и определить на постой, пока спит. Так надежнее. Он хоть и послушен моим приказам, но уж больно норовистый. А, кроме того, показываться во дворце мне пока что нельзя. Я ведь «чуть живой после бури»!

– Вот именно, Салим, не забывай про это. – Фарух многозначительно покачал головой. – Тебя еще должны осмотреть, чтоб все выглядело правдоподобно. Так что, запирай зверя покрепче и ложись в постель. Я скоро пришлю к тебе лекаря. Остальным займешься потом. До вечера успеешь.

– Тут ты прав. Так я и сделаю, – согласился Салим, а затем оглянулся на привязанного к повозке человека. – Да, вот еще что, Фарух. Забери-ка в свое хозяйство вон того нищего, что привез нас в столицу. Я обещал ему, что если сделает все, в точности как скажу, то будет есть каждый день и спать под крышей. Слово надо держать, а малый он еще вполне крепкий. Полагаю, из бродяги выйдет отличный немой служитель сада.

* * *

Салим заглянул в потайное смотровое окошко. Вымытый и одетый низшим рабом зверь наконец-то проснулся и теперь, сидя на голом полу, вертел головой по сторонам.

«Пытается понять, куда попал. Смотри-смотри! Некуда тут смотреть! Только стены, дверь да щель для света под потолком вместо окна».

Понаблюдав еще немного, охотник вошел с факелом в тесную полутемную каморку. Морэг не двинулся с места. Только вопросительно посмотрел.

– Послушная зверушка, – зло заметил Салим. – Помнишь все последние приказы. В том числе: не дергаться и молчать. Это правильно. Теперь слушай новые!

Зверь опять скорчил презрительную морду и не отвел взгляд. Теперь морэг смотрел с гордым вызовом. Салим даже улыбнулся:

«Ах, вот как! Решил показать зубы! Делаешь вид, будто тебе все равно, что с тобой тут сотворят! Хорошо. Посмотрим, надолго ли тебя хватит…»

– Приказываю: можешь двигаться, но не пытайся напасть на кого-либо или выйти отсюда самостоятельно. И, кроме меня, теперь во всем подчиняться еще тем, кто придет за тобой. Не сопротивляться палачам, что бы с тобой ни делали.

Салим пристально смотрел в бирюзовые глаза. Они с каждым услышанным словом становились все злее и решительнее.

«А он действительно готов на все. Что же…»

– Я люблю, когда зверь показывает зубы, – продолжил Салим уже вслух. – Это значит, будет интересно ломать его норов. Потому, пока что кину тебе кость. Разрешаю говорить…

– Да провались ты! – тут же оскалившись, рявкнул морэг.

– …Пока не запретят те, кто придут за тобой, – закончил Салим, выходя из камеры. – А придут они уже совсем скоро.

Под бурю самых грязных ругательств охотник запер дверь и ударил по ней кулаком.

«Владыка сказал держать тебя здесь. Вот такая первая пытка. Неизвестностью. Сиди тут один и вздрагивай от каждого звука. Думай, что уже пришли палачи! А беготни по коридору за ближайшие дни будет предостаточно. Уж я за этим прослежу!»

Только на четвертый день Салим открыл дверь камеры. Растрепанный зверь сидел, склонив голову. В углу валялся пустой кувшин. От двух лепешек совсем ничего не осталось. Морэг подобрал даже крошки.

– Встать! – гаркнул Салим.

Зверь медленно повиновался.

– Посмотри на меня!

– Что ты хочешь увидеть, старик? – тихо спросил морэг, поднимая голову. – Я еще жив. И готов перегрызть тебе глотку.

Если б за плечами Салима не было многих лет ловли и укрощения зверей, он отшатнулся бы. Бледный морэг прожигал его нечеловеческим, хищным взглядом. Охотник тут же крикнул:

– На колени! Морду в пол!

Злая бирюза затуманилась, и зверь рухнул, как подстреленный.

«Да он же совсем не спал! – догадался Салим. – Все три дня! Бился тут о стены и ждал палачей! Как же велик и мудр наш повелитель! Воистину, ожидание смерти – лучшая пытка!»

Салим подошел к зверю и сапогом опрокинул его на бок. Тот из последних сил оскалился и, брызжа слюной, крикнул:

– Что смотришь? Делай уже! Делай, что обещал! Где твои палачи? Давай их сюда!

– Будут тебе палачи, – заверил Салим с холодной улыбкой. – Уже сегодня. Помнишь, что ты должен во всем им подчиняться? Казнь кровника идет пять дней. Сегодня порка. Завтра ты лишишься возможности говорить. Послезавтра – видеть. А на седьмой день…

Охотник все еще смотрел в становившиеся все безумнее глаза зверя.

– А на седьмой ты встретишь свою судьбу, – припечатал Салим. – Предстанешь перед владыкой.

Морэг сплюнул. Потом тихо спросил:

– Что с моим братом?

– Уже во дворце, – ответил Салим. – Тебе не о нем надо беспокоиться.

– Что с ним? – упрямо повторил морэг. – Он здоров?

– Пока что да. Можешь двигаться, на прежних условиях, – кинул Салим, вышел и закрыл дверь, оставляя зверя биться в клетке.

1.8

Элиза стояла на балконе самой высокой из башен дворца Брагеро.

Великолепное роскошное родовое гнездо князей Бракари так и не стало для нее своим. Что в первый день после свадьбы, что сейчас, десять лет спустя, она ощущала себя здесь синицей среди стаи попугаев. Все в Браско оставалось чужим и непонятным. Бесконечные сиесты, фестивали, мистерии. Жгучие специи во всех блюдах, реки вина по случаю и без оного. Сопровождаемые дикими жестами, громкие крики вместо разговоров. Совершенно возмутительно наглое отношение черни к правителям и непонятное панибратство княжеского двора с горожанами…

Просто какое-то безумие. В первый год после замужества Элиза еще пробовала выезжать в город, но то, с чем приходилось сталкиваться, было настолько непонятным и пугающим, что она прекратила попытки раз и навсегда, ограничив свой мир только дворцом.

Но и это не главное! Самым ужасным в Браско оказалось беспросветное одиночество. Все ее мечты о счастливой семейной жизни разбились вдребезги, как хрустальный колокольчик на мраморных ступенях дворцовой лестницы.

* * *Одиннадцать лет назад. Замок герцогов Шрадфарг.

Принцесса Элиза оторвалась на секунду от вышивания и, собравшись с духом, негромко спросила:

– Матушка, так это правда? Я поеду в Браско? Так далеко?

Сидевшая напротив нее в глубоком мягком кресле Гэрдэль фок Хелшенгауф закрыла лежавшую на коленях книгу и недовольно поджала губы.

– Правда, Элхен. Это все твой братец учудил. Надо же до такого додуматься. Отдать высокородную девушку из герцогского дома за какого-то дикаря! Это все ваши новомодные философические трактаты! Торговая выгода превыше чести… Во что превращается мир…

– Но, матушка…

Вдовствующая герцогиня-мать поглядела на тут же опустившую глаза дочь с ледяным удивлением.

– Элхен? Ты что, вздумала мне перечить? Был бы жив твой отец, такого позорного брака никогда не случилось бы. Я бы не допустила! Ты вышла бы замуж за благопристойного графа чистой крови и жила под моим присмотром, в одном из горных замков Шрадфарга! И только так!

– Да, матушка… Конечно. – Элиза вновь взялась за иглу, но затем все же рискнула озвучить еще один крайне важный для нее вопрос. – Через пролив от Браско лежит Даавгар. Говорят, что там правит дракон… Это наверное очень опасно – жить там, где…

– Что за чушь, Элхен! – раздраженно прервала ее мать. – Где ты нахваталась этих бредней? Наслушалась нянькиных страшилок на ночь? И откуда она их только берет… Тебе давно пора повзрослеть и перестать якшаться со всяким сбродом! Сегодня же велю выслать эту полоумную старуху в предгорья. Давно следовало так поступить. А ты, Элхен, запомни раз и навсегда, если до сих пор не смогла уразуметь: просвещенный человек может доверять только проверенным наукой фактам! Я столько усилий потратила на твое образование. И что я слышу? Принцесса Шрадфарга боится драконов! Какой позор! Никаких летающих ящеров и подобной им магической дребедени не существует. И никогда не существовало! Это давно доказано учеными! Поняла меня?

– Да, матушка…

Гэрдэль коротко кивнула и сухо продолжила:

– Очень на то надеюсь. Не хватало еще, чтобы ты опозорила нас перед всем светом. Сегодня же возьми в библиотеке труд нашего почтенного придворного аналитикуса мэтра Вади Капванди «Описание устройства правления государств, граничащих с Великим королевством Готвадея на юге». Сей достойный всяческого уважения ученый муж очень подробно описал там и Даавгар, и многие другие варварские земли, основываясь на самых достоверных источниках. Ознакомься и выучи весь трактат наизусть! Там ясно и совершенно однозначно сказано, что правит этими островами кучка полоумных шахов. А все разговоры про дракона, не более чем глупость. Ты слышала меня, Элхен? Глупость! Старые бессмысленные сказки! И не более того. Этому нет никаких, ровным счетом никаких современных свидетельств. Запомни раз и навсегда. Ты поедешь в страну необразованных, верящих сказкам дикарей. Так не опускайся до их уровня! Помни, для чего Творец дал нам разум. Будь всегда образцом человека просвещенного!..

Оказавшись, наконец, в своей комнате, Элиза подошла к высокому стрельчатому окну и посмотрела на вековые кедры, росшие вплотную друг к другу. Их огромные, покрытые тяжелой темной хвоей лапы крепко переплелись, став единым целым. Элиза смахнула слезинку, сняла с шеи серебряный медальон, раскрыла и поцеловала расположенный внутри портрет.

– Батюшка! Милый батюшка! Как мне вас не хватает! Почему вы так рано ушли от нас? Я до сих пор помню, как вы брали меня на колени. Как гладили по голове и рассказывали истории про кедры за окном. Вот эти самые, что растут сейчас в обнимку. Я все помню. Вы говорили мне, как полюбили друг друга два дерева из разных лесов. Как белки носили им послания. Как ждала любимого зеленая красавица. Как не смогла удержать земля могучего воина-кедра. Как он шел к избраннице сквозь бури, горы и реки. Как влюбленные встретились, несмотря на все препятствия, чтобы жить вместе навсегда…

Элиза села в кресло и продолжила, вытирая слезы:

– Батюшка! Меня выдают замуж! В чужую далекую страну! Я так боюсь… Матушка говорит, что там живут одни безумные дикари. Что у них нет никакого порядка и почтения к благородным людям. Что там пренебрегают научными знаниями. Что брат продал меня, заставив Браско заплатить втридорога за контракты на пеньку и строевой лес для их флота. А князь возжелал моей руки только для того, чтобы, как говорят заводчики, «улучшить породу» нашей голубой кровью… Неужели все так и есть? Слышать разговоры об этом так горько. Ведь может же такое быть, что князь Бракари выбрал меня по портрету? Я так хочу быть счастливой, батюшка! Как в книгах! «И жили они душа в душу…» Я верю, что будущий супруг меня полюбит и поможет понять его страну. А я… Я уже, наверное, люблю его. Он такой… Я вам сейчас его покажу!

Она соскочила с кресла и подбежала к стоявшему на камине портрету, изображавшему черноволосого князя Браско в парадном кафтане. Элиза поднесла заветный медальон ближе и прошептала:

– Посмотрите, батюшка, какой князь красивый! Какие выразительные серые глаза! Обратите внимание, как он смотрит! Величественно, гордо! Он настоящий король! А я стану его королевой! И он обязательно полюбит меня!

Элиза, позабыв о слезах, еще раз поцеловала портрет отца, надела медальон и спрятала у сердца. Обернулась к горделиво взирающему на нее жениху и с улыбкой исполнила перед ним изысканнейший придворный поклон.

– Конечно, ваше сиятельство, я с огромным удовольствием составлю вам пару на этот тур!

Она запорхала по комнате, повторяя под воображаемую музыку фигуры сложного танца, затем замерла напротив портрета, продолжая разговор:

– Сердечно благодарю вас, ваше сиятельство! Ах, что вы, государь мой, как я могу называть вас просто по имени! Но раз вы так настаиваете, то… Хорошо, Тьяро… Как? Вам угодно, чтобы я называла вас по-домашнему? Как мило! Ах, к чему столько подарков! Ваше общество и ваше внимание ко мне дороже самых прекрасных жемчужин. Я так рада стать вашим сердечным другом…

* * *

В лицо стоявшей на башне замка Брагеро княгине прилетел резкий ветер и высек из глаз слезы. Она вскинула руки, защищая лицо.