Сломанный протокол

Глава 1.

Чашка с тёмным, почти чёрным кофе замерла в воздухе на мгновение, прежде чем Андрей поднёс её к губам. Горечь напитка была единственным, что помогало прочистить сознание после долгих недель в гибельной тишине гиперпространства. Он задержал глоток, давая вкусу разлиться по рецепторам, растворяя последние клочья дремоты. В этот миг дверь в каюту с резким, не терпящим возражений стуком распахнулась, впустив вытянувшееся лицо старпома.

– Капитан, мы приближаемся к Земле. Вы выйдете на мостик?

Андрей не спешил с ответом. Он отставил чашку, поставил её с тихим, но отчётливым стуком фарфора о металл стола, аккурат между подшивками белоснежных навигационных расчётов. Лишь затем его взгляд, холодный и тяжёлый, медленно поднялся на Игоря Михайловича.

– Сбавьте скорость, – голос капитана был ровным и тихим, но каждое слово в нём было отточенным, как клинок. – И войдите в гравитацию так, чтобы ни единая капля не пролилась из этой чашки. Понятно?

Старпом, не сломленный, но насторожившийся, скользнул взглядом по чашке, оценивая безупречную чистоту стола, а затем резко, по-солдатски, мотнул головой.

– Будет сделано.

И так же стремительно, как и появился, исчез, оставив дверь открытой. Андрей поднялся с кресла, и привычным, выверенным движением накинул на плечи форменный китель. Тяжёлая ткань с капитанскими нашивками легла на плечи, напоминая о статусе, который он носил как доспехи. Штурмовой корабль, эскадрилья «Молотов»… Те дни остались за бортом. Теперь он вёл этот неповоротливый торговый корабль, один из многих в торговой империи своего отца. Прагматичный подарок: «Раз уж летишь знакомиться с невестой, прихвати попутный груз. Нечего деньги на ветер транжирить».

Лёгкая, едва заметная вибрация прошла по корпусу, словно корабль вздохнул. На поверхности тёмного кофе в чашке поползли, расходясь, идеально ровные круги. Они входили в гравитационное поле планеты. Игорь Михайлович, как ни в чём не бывало, выполнял приказ. Мягко. Бесшумно. Безупречно.

Андрей повернулся к открытому порталу, за которым уже разгорался багрянец земной атмосферы. Где-то там, внизу, его ждала девушка, чьё лицо он знал лишь по голограмме, и будущее, расписанное не им. Он сделал глоток кофе, уже остывшего, и вышел из каюты.

Капитанский мостик был залит ровным сиянием голубого шара, висевшего в черноте космоса. Здесь, у массивных иллюминаторов, стиснувшись в тихом благоговении, замерла вся немногочисленная команда «Ковчега». Вся – если не считать роботов.

Андрей скользнул взглядом по их фигурам. Роботы-грузчики, ремонтники, сервисные андроиды – все они, идеально повторяя человеческие пропорции, бесшумно сновали по своим маршрутам, не смешиваясь с живой толпой. Они были собственностью. Активом торговой империи его отца, учтенным, застрахованным и лишенным права смотреть на красоту. Их делали похожими на людей до мельчайших деталей: кожа теплилась искусственным румянцем, мышцы играли под ней при движении, а в глазах стояла видимость осмысленности. Но был один пункт, где мимикрия намеренно давала сбой. У них не было ушей. Гладкая кожа от виска плавно перетекала в линию челюсти, создавая едва уловимое, но стойкое чувство неприязни. Природа человека требовала видеть в таком совершенном теле душу, а этот анатомический изъян безжалостно напоминал: перед тобой – машина. Утилитарный инструмент. Не забывайся.

Никто из них не смотрел в окна. Они были слепы к гипнотической силе Земли, разворачивающейся внизу сине-белой мозаикой океанов и облаков. А вот люди – замерли. У штурвала молодой рулевой, не скрывая, вытер ладонью о бортформу глаза. Для многих из них, рожденных на орбитальных станциях или в дальних колониях, эта планета была мифом. Родиной, которую они видели только на учебных голограммах.

Андрей наблюдал не за планетой, а за ними. За этими затылками, за этими широко раскрытыми глазами. В этом молчаливом ритуале было что-то первобытное, тянущее их к древнему очагу человечества. Он сам уже не помнил, каково это – видеть Землю впервые. Для него она была не мифом, а лишь новой точкой на карте предстоящих переговоров.

Тишину на мостике, нарушаемую лишь ровным гулом систем, разрезал спокойный голос Андрея. Он не повышал тона, но каждое слово было отчеканено и падало в наступившую тишь, как камень.

– Игорь Михайлович, вы объяснили команде, как вести себя на Земле? Я не хочу, чтобы наши дикари, увидев впервые настоящего аристократа, натворили глупостей.

Старпом замер на мгновение, лицо его выдало лёгкую панику. – Капитан, виноват, запамятовал. Сейчас исправлю.

Он резко развернулся к команде, хлопнув в ладоши, словно спугивая стаю птиц.

–Эй,бездельники! Оторвать глаза от иллюминаторов и слушать сюда!

Завороженные лица обернулись к нему, нехотя отрываясь от гипнотизирующего голубого шара.

– Приближаемся к колыбели человечества, – выкрикивал старпом, расхаживая перед ними. – И вот что ваши деревянные головы должны запомнить намертво! На Земле только десять процентов населения – люди. И то – сливки галактики, князья крови, аристократы до кончиков ногтей. Одно неверное слово, косой взгляд – и ваша карьера, а то и жизнь, закончится, не успев начаться. Увидели человека – шарахайтесь в сторону. Остальные девяносто процентов – обслуга. Роботы. С ними можете не церемониться, но… – он сделал драматическую паузу, – только не портите это имущество! Всем ясно?

Раздались нестройные, но понимающие возгласы. Кто-то с задних рядов крикнул:

–А публичные дома на Земле есть?

Игорь Михайлович усмехнулся, его суровое выражение смягчилось на миг.

–На Земле есть всё, болван. Только не думаю, что местные графы и герцоги сами мотаются в такие заведения. Так что, полагаю, тамошний персонал уже поржавел без дела! – Он фыркнул, и по мостику прокатилась нервная, сдержанная волна смеха.

Их смех оборвал безэмоциональный голос бортового компьютера:

–Внимание.Приближаемся к точке стыковки с орбитальной станцией «Гефест». Начинаю процедуру автоматической стыковки.

Андрей, до этого момента наблюдавший за инструктажем с холодной отстраненностью, сделал шаг вперёд, к штурвальной консоли.

–Отключи автопилот. Стыковка в ручном режиме.

– Внимание. Стыковка в ручном режиме запрещена протоколом безопасности станции «Гефест». Риск неприемлем. Для ручной стыковки требуется подтверждение уровня доступа «Дельта».

Андрей, не меняя выражения лица, приложил ладонь к светящемуся сенсору на панели. Он чувствовал, как на него уставились десятки глаз. Для них это был каприз аристократа. Для него – необходимость. Навык, как и любой другой, ржавеет без практики. А некоторые навыки забывать смертельно опасно.

Наступила тишина, длившаяся вечность.

–Уровень «Дельта» подтвержден. Автопилот отключен. До контакта со стыковочным узлом: двадцать семь секунд.

Пальцы Андрея легли на штурвал. Мостик замер. Он не смотрел на экраны. Он чувствовал корабль – каждую вибрацию, каждый импульс двигателей, как когда-то чувствовал биение собственного истребителя. Это был танец, где партнером была сотня тысяч тонн металла, а зрителями – холодный вакуум и бездушные протоколы станции.

– Внимание. Векторное отклонение: три сантиметра.

У нескольких членов команды дрогнули подбородки. Андрей едва заметным движением запястья парировал крен.

– Внимание. Векторное отклонение: семь сантиметров.

По спинам пробежала волна леденящего ужаса. Игорь Михайлович сглотнул, не сводя глаз с экрана. Андрей оставался неподвижен, лишь его пальцы ожили, совершая микрокоррекции с ювелирной точностью.

– Внимание. Векторное отклонение: два сантиметра.

Напряжение чуть спало, но впереди было всего семь секунд.

– Стыковка завершена. Контакт уплотнительных колец. Стабилизация давления.

Раздался глухой,мощный стук магнитных защелок,и гигантский корабль, казалось, вздохнул, заняв своё место.

По мостику прокатился всеобщий, сдавленный выдох. Андрей медленно убрал руки со штурвала, и в уголке его рта дрогнула едва заметная, холодная улыбка. Не торжества, а удовлетворения от хорошо выполненной работы. От того, что мышцы помнят.

Спустя час, стоя перед зеркалом в своих апартаментах, Андрей критически оглядел свой парадный китель. Безупречный покрой, блеск золотого шитья, строгость линий – всё кричало о дисциплине, власти и долге. Всё было не тем. Этот мундир был частью его прошлого, кольчугой, в которой он штурмовал чужие миры. Здесь же, на Земле, предстояла другая война – война условностей, намёков и безупречных манер.

– Игорь Михайлович, сколько времени? – спросил он, не отрывая взгляда от своего отражения.

– На Земле сейчас шестой час вечера, капитан.

– Хорошо. Значит, у меня ещё есть время, – Андрей расстегнул высокий воротник, почувствовав, как ослабевает давление на горло. – Забронируйте столик на восемь на двоих в том самом ресторане. «Сфера». И сообщите леди Веронике о моём прибытии и готовности к личной встрече.

– Конечно, капитан. Всё будет сделано.

Андрей снял китель и повесил его на спинку кресла. Тяжёлая ткань безжизненно обвисла, словно сброшенная кожа.

– И ещё, Игорь Михайлович… – он повернулся, и в его глазах мелькнула тень чего-то нового, невоенного. – Закажите мне фрак. Пожалуйста.

Старпом, привыкший к любым приказам, на секунду застыл, но лишь кивнул: – Конечно.

Когда дверь закрылась, Андрей остался один. За иллюминатором лежала Земля – не просто планета, а сцена, где ему предстояло сыграть свою роль. Роль, для которой парадный мундир штурмовика не подходил. Ему потребовался фрак. Одеяние не воина, но игрока.

Через час, покидая корабль, он был облачён в идеально сидящий чёрный фрак. Он ступил на трап орбитальной станции, и его встретил воздух, пахнущий не озоном и металлом, а ароматами сотен планет – дорогими духами, специями и едва уловимой пылью древнего мира.

Андрей сделал первый шаг навстречу своей судьбе, и дверь шлюза с шипением закрылась за его спиной.

Глава 2.

Андрей вошёл в предвкушающую тишину зала. Воздух был густым от аромата дорогого табака, старинного дерева и тысяч едва уловимых запахов, которые могли позволить себе только здесь, на Земле. Он на мгновение задержался на пороге, давая глазам привыкнуть к приглушённому свету, и почувствовал, как за спиной с тихим шипением закрывается гермодверь, отсекая уличный гул. Где-то вдалеке, за стеклянными стенами, виднелись очертания плавающих в аквариумах экзотических рыб с других планет, их переливчатые чешуйки вспыхивали в полумраке, словно чьи-то наблюдающие глаза.

Его встретил дворецкий. Безупречный фрак, белые перчатки, выверенный до миллиметра поклон. И – гладкая кожа на месте ушей, сливавшаяся с линией черепа. Робот. Его взгляд был направлен куда-то в пространство за плечом Андрея, идеально избегая зрительного контакта.

– Добрый вечер, господин Громов. Ваш столик готов. Позвольте проводить вас.

В этот момент сзади послышались лёгкие, но уверенные шаги, и по залу пробежал волновой эффект затихающих голосов. Шёлковое платье шелестело по мрамору, словно сухие листья.

– Не трудитесь, – прозвучал за спиной Андрея молодой, мелодичный, но нарочито холодный голос. – Я сама найду дорогу. Отойдите.

Андрей обернулся. На пороге стояла она. Платье цвета тёмного серебра, струящееся по худощавой фигуре. В её осанке была врождённая небрежность королевы, даже не замечающей своего превосходства. Но это было не главное. Главное было в её глазах. Они, холодные и ясные, как горные озёра, были устремлены на дворецкого, и в них читалось такое нескрываемое, ледяное отвращение, что воздух, казалось, покрылся инеем. Её пальцы, унизанные тонкими серебряными кольцами, слегка постукивали по пряжке крошечной сумочки – единственный признак скрытого напряжения.

Дворецкий, запрограммированный на безупречный сервис, лишь склонился в ещё более почтительном поклоне и беззвучно отступил, растворившись в полумраке, будто его и не было.

И тут её взгляд встретился с взглядом Андрея. И произошло мгновенное, почти физически ощутимое превращение. Лёд в её глазах растаял, уступив место тёплому, живому любопытству. Уголки губ дрогнули в едва намеченной улыбке. Она сделала шаг вперёд, и её голос теперь звучал совсем иначе – мягко, с лёгкой, кокетливой хрипотцой.

– Капитан Громов, я полагаю? Простите за эту… небольшую сцену. Не выношу, когда машины пытаются имитировать учтивость. Это кажется мне таким фальшивым.

Она протянула ему руку. Не для рукопожатия. Для поцелуя. Её пальцы были удивительно хрупкими в его руке, а на запястье тонкой змейкой вился браслет с камнем, меняющим цвет от её дыхания.

– Вероника, – представилась она, и её взгляд скользнул по его лицу, изучая, оценивая. – Мой отец говорил, что вы человек дела. Но он умолчал, что вы ещё и обладаете безупречным вкусом во фраках.

Андрей, следуя немому приглашению, наклонился и едва коснулся губами её кожи. Она пахла чем-то холодным и редким – возможно, ночным цветком с луны Юпитера. Он уловил лёгкий электрический разряд статики, исходящий от ткани её платья.

– Леди Вероника, – он выпрямился, не отпуская её руки. – Ваш отец, напротив, не умолчал ни о чём. Особенно о вашей красоте. Но, как я вижу, даже его описания были слишком скромными.

Она тихо рассмеялась, и это был звук, полный жизни, начисто смывший память о леденящем тоне, каким она говорила с роботом. Её смех заставил пару за соседним столиком на секунду прервать свой разговор и с любопытством взглянуть на них.

– О, капитан… Полагаю, наш вечер обещает быть гораздо интереснее, чем я предполагала. Прошу, – она легко высвободила руку и жестом указала на столик у самого купола, под звёздами. – Наше свидание началось.

Андрей помахал рукой, и к их столику немедленно устремился официант. Его движения были плавными, но безжизненно точными, а на лице застыла вежливая, ненастоящая улыбка. Кожа на висках была испещрена искусной сеткой морщин, но глаза, слишком ясные и неподвижные, выдавали в нем машину. Он замер в ожидании, слегка наклонив голову.

– Две порции вашего лучшего пино-нуар, – распорядился Андрей, его пальцы бессознательно провели по краю хрустального фужера, заставив его тихо зазвенеть.

Робот кивком подтвердил заказ, и его пальцы с почти человеческой ловкостью, но без единого лишнего движения принялись распечатывать бутылку. Слышался лишь тихий хлопок выходящей пробки и негромкое бульканье наливаемой жидкости.

– Фу, какая мерзость, – скривилась Вероника, смотря ему вслед. Её бокал она даже не потянулась поправлять.

– Я вижу, вы недолюбливаете роботов, – усмехнулся Андрей, откидываясь на спинку стула. Его поза была расслабленной, но взгляд оставался собранным, фиксируя каждую её реакцию.

– Недолюбливаю? Да я их терпеть не могу! – ее голос зазвенел, как стекло. – Зачем их делать похожими на людей? Эти бутафорские морщины… и самое противное – никаких ушей! Просто гладкие, скользкие бока головы. Будто кто-то стёр самое важное.

Уголки губ Андрея поползли вверх. Он наблюдал, как свет от купола играет в рубиновой глубине его вина.

–Их именно так и делают,чтобы мы не забывали: они не живые. А похожими – чтобы не пугать нас до смерти, – он задумчиво наблюдал, как робот наполняет его бокал до определённого уровня. – Чувства имитируют поразительно точно. Боль, например.

– В том-то и дело! Только пародируют, – фыркнула девушка, её ноготь с лёгким стуком ударил по ножке бокала.

В этот момент механическая рука потянулась к ее фужеру. Вероника молниеносно вскинулась и вцепилась в запястье официанта. Ее ногти, острые и покрытые черным лаком, с силой вонзились в искусственную кожу. Полимерная плоть слегка поддалась под давлением.

Лицо «пожилого» робота на мгновение исказилось гримасой – не боли, а стремительного перерасчёта нагрузки на симуляторы. Мышцы щеки напряглись, но он не дрогнул, удерживая бутылку в идеально стабильном положении.

– Скажи, мразь, – прошипела она, приблизившись так, что он мог видеть каждую ее ресницу, – ты и чувство боли можешь сымитировать?

– Да, госпожа, – его голос оставался прежним, ровным и спокойным, будто она сжимала не его руку, а просто держала стакан. Он не пытался вырваться, его система стабилизации гасила любую дрожь.

Вероника сжала пальцы сильнее. Из-под ее ногтей, глубоко врезавшихся в гибкий полимер, проступили крошечные капли густой красной жидкости. Искрящаяся, как кровь, но пахнущая медью и озоном. В этот раз веко робота едва заметно дрогнуло – крошечный, запрограммированный тик, сигнализирующий о критической нагрузке на тактильные сенсоры.

Девушка весело расхохоталась и разжала хватку.

–Иди же,не задерживай!

Робот поспешно отступил на несколько шагов, скрыв дрожь в конечностях, которую люди не должны были видеть. Пульсирующая боль отдавалась в его процессоре огненными вспышками. Их оснащали миллиардами датчиков не для страдания, а для самосохранения; боль была его сторожем, и сейчас все сигналы кричали о повреждении.

Он посмотрел на свою руку. По искусственной коже медленно стекали алые капли технической жидкости. Осторожно, чтобы не привлекать внимания и не доставлять неудобства гостям, он накинул на рану белую льняную салфетку и туго обмотал ее. Боль тут же стихла, сменившись ровным гулом фоновой диагностики. Он продолжил свой обход, стараясь держать повреждённую руку в тени.

А со столика, который он только что покинул, снова донёсся беззаботный, звонкий смех. Смех человеческого общения.

Андрей снова поднял руку, и официант, будто из ниоткуда, возник у их стола. Его движения были бесшумны, но в пластиковой плавности плеч читалась неестественная скованность. Он взял бутылку своей левой, неповрежденной рукой, а правую, туго перетянутую белой салфеткой, старался держать незаметной, прижав к боку, – лишь бы не смущать гостей уродливым зрелищем. Салфетка уже успела пропитаться и проступить тёмно-багровым пятном.

Ладонь, обхватившая горлышко бутылки, была идеально устойчива. Но в тот момент, когда Вероника резко потянулась к своей сумочке, стоявшей рядом с ним, его плечо инстинктивно дёрнулось. Мелькнул крошечный, почти человеческий жест – испуг, запрограммированный миллионами циклов обучения, но рождённый сейчас от реальной, цифровой боли. Несколько капель рубинового вина выплеснулись из фужера и упали на белоснежную скатерть, расплывшись алыми кляксами.

Для Вероники этого хватило.

–Тварь! Скотина! Мразь! – её крик прозвучал на весь зал. Она вскочила, впилась пальцами в аккуратно уложенные седые волосы робота и с нечеловеческой силой рванула его голову вниз, с размаху ударяя лицом о стол. Раздался приглушённый, но отчётливый хруст ломающегося пластика. – Вот тебе! Вот!

Она отшвырнула его от себя и выпорхнула из-за стола, вся дрожа от ярости, сбивая на ходу тяжёлый стул.

Робот пошатнулся, но устоял. Он стоял, сгорбившись, с опущенной головой. Его нос был смят, обнажив блестящую хромированную основу под лопнувшим полимером. Голос, исходящий из него, был низким, нарочито спокойным, но в нём проскальзывали помехи, будто повреждён был и речевой модулятор.

–Приношу свои глубочайшие извинения…за доставленные неудобства. Моя вина полностью.

И в этот момент, словно из-под земли, перед ними вырос управляющий – ещё один робот, но более новой модели, с лицом, лишённым морщин, и холодными, сканирующими глазами. Он был воплощением безупречного, бездушного сервиса. Его тёмный костюм даже не шелохнулся.

– Госпожа, сударь, тысяча извинений за этот вопиющий инцидент, – его голос был сладким, как сироп. Он уже парил рядом с Вероникой и Андреем, которые направлялись к выходу. – Весь ваш ужин сегодня, а также следующий визит – полностью за счёт заведения. Виновный утилизирован будет немедленно. Мы отправим его на переплавку.

Вероника шла к выходу быстрыми, сбивчивыми шагами, её красивое лицо искажала гримаса чистой, неконтролируемой ярости. Сзади, чуть поодаль, неспешно двигался Андрей. Уголки его губ были приподняты в лёгкой, почти незаметной улыбке. В его глазах читалось не смущение и не сочувствие, а живой, нескрываемый интерес. Для него всё происходящее было самым увлекательным развлечением за весь вечер. Его взгляд на мгновение задержался на сгорбленной фигуре официанта, прежде чем тот скрылся из вида.

Выйдя из ресторана, Вероника резко остановилась, заставив кружева своего платья колыхнуться вокруг ног. Воздух, густой от выхлопов антигравитационных двигателей, пах озоном и чужими мирами. Она сделала глубокий вдох, будто пытаясь очистить лёгкие от атмосферы заведения.

– Андрей, мне жутко неловко, – начала она, театрально прижимая руку к груди. Её голос дрожал от подобранного, идеального сочетания стыда и негодования. – Что вам пришлось стать свидетелем этой… этой мерзости. Но вы же сами видели, на что способны эти твари. Они не просто машины, они – ошибка!

Андрей стоял, безмятежно наблюдая за ней. Его собственное отражение двоилось в полированном корпусе её космомобиля. Он медленно надел перчатку, поправляя её по пальцу за пальцем.

–Конечно,Вероника, я полностью разделяю ваше негодование, – его голос был гладким, как шёлк, и таким же искусственным. – Но, к сожалению, от нас с вами ничего не зависит. Нам остаётся лишь ждать, когда их усовершенствуют. И сделают… более удобными.

Последние слова он произнёс с лёгким, едва уловимым намёком, который девушка, казалось, не уловила. Её взгляд был прикован к чему-то в небе.

– Андрей, вы такой хороший! – её лицо мгновенно просияло. Она порывисто потянулась к нему, оставив на его щеке быстрый, влажный поцелуй, пахнущий дорогим вином и гневом. Затем, не оглядываясь, она резво юркнула за штурвал своего блестящего космомобиля, который с тихим гулом взмыл и растворился в потоке транспорта, оставив за собой лишь слабый след озона.

Следом, абсолютно бесшумно, к тротуару подкатил его собственный автомобиль. За стеклом, неподвижный, как изваяние, сидел робот-водитель. Его руки лежали на штурвале в ожидающей позиции, пальцы сложены в точной геометрической форме.

Андрей медленно сел на мягкое кожаное сиденье. Дверь закрылась сама собой, отсекая уличный шум. Идиллическая маска мгновенно сползла с его лица, сменившись холодной сосредоточенностью. Он провёл рукой по лицу, словно стирая остатки её прикосновения.

– Главный штаб вооруженных сил Земли. Максимальная скорость, – отрывисто скомандовал он, его голос прозвучал резко в тишине салона.

Машина тронулась с места. Лишь теперь он позволил себе взглянуть на голографический индикатор, мерцающий у него на запястьье. Сообщение, пришедшее ещё во время того, как Вероника издевалась над официантом, гласило:

СЕКРЕТНО. УРОВЕНЬ «ОМЕГА»

СРОЧНЫЙ ВЫЗОВ.ПОДРОБНОСТИ НА МЕСТЕ.

Уголок его рта дрогнул в подобии улыбки. Он откинулся на подголовник, глядя на мелькающие огни города, но видя уже совсем другую картину.

Глава 3.

Массивные дубовые двери дворца бесшумно распахнулись, и в проеме возникла прямая, как пика, фигура робота-дворецкого. Его лицо, несмотря на механическую природу, выражало почтительную озабоченность. Он замер в идеальном полупоклоне, уголок его губ был подобран в едва уловимую, откалиброванную улыбку.

—Добро пожаловать домой, госпожа Вероника, – его голос был бархатистым и глубоким, звучащим как запись великого актера.

Девушка, не глядя, с силой оттолкнула его грудь ладонями, ощутив под пальцами холодный, идеально отполированный полимер, имитирующий ткань. И этот холод прожигал ее до костей. Срывая каблуки, она влетела в гостиную, где воздух пахнул старинными книгами и воском для паркета. Она почти натолкнулась на отца, который, судя по всему, вышел её встретить.

– Папа! – её голос сорвался на высокий, истеричный фальцет. – Я же тысячу раз просила! Убери его! Перепрошей, продай, сожги! Чтобы он больше никогда не смел ко мне лезть! – она дрожащим пальцем ткнула в сторону прихожей, где неподвижно замер дворецкий, все еще сохраняя свой изысканный поклон.

Граф мягко взял её за плечи, а затем обнял, чувствуя, как всё её тело бьёт мелкая дрожь, словно у загнанной птицы. Он видел в её глазах не просто ненависть, а животный, панический ужас, который не проходил все эти годы.

–Дочка,успокойся, я всё понимаю, – он прижал её голову к своему плечу, гладя её по волосам, снова ощущая ту хрупкость, что осталась в ней после потери. – Но пойми и ты, они… не все виноваты. И он… Тот робот. Он не виноват в смерти твоей матери. Он пытался её спасти. Просто… система дала сбой.