Сломанный протокол

От этих слов Вероника не зарыдала, а издала какой-то сдавленный, горловой звук, и слёзы, наконец, хлынули из её глаз, оставляя тёмные пятна на дорогой ткани его сюртука. Она беспомощно всхлипывала, вцепившись в отца, как когда-то в детстве, пытаясь найти защиту от призрака, который бесшумно служил в их же доме.

-–

Андрей шёл быстрым, отмеренным шагом по пустынному бетонному коридору, его каблуки отчётливо стукали по холодному, лишенному швов полу, отбрасывая эхо в стерильную, освещенную голубым светом пустоту. Он распахнул тяжёлую бронированную дверь – и звуковая волна обрушилась на него, физически отдавив уши.

Центральный зал Главного штаба кишел людьми. Десятки офицеров сидели за терминалами, чей-то голос срывался, отдавая приказы. Но самое странное – здесь, в сердце технологической империи, царил архаичный хаос: курьеры носились с пачками бумажных документов, их ботинки шоркали по полу, создавая суетливый ритм, несвойственный этому месту. Всё самое важное, всё, что решает судьбы, жило только на бумаге – последнем бастионе против цифрового шпионажа, и этот анахронизм бил по нервам сильнее любой сирены.

Его уже ждали. Генерал Виталий Иванович, седой и грузный, как скала, в окружении свиты напряжённых офицеров, сделал шаг вперёд, его китель был безупречно отглажен, но тени под глазами выдавали бессонные ночи.

–Громов!– его голос пробился сквозь гул, раскатистый и властный. – Чёрт возьми, мы рады, что вы оказались на Земле. Большая удача. Очень вовремя.

Андрей молча кивнул, его взгляд скользнул по бегущим строкам на главном голографическом табло, выхватывая координаты, цифры, коды угроз. Он подождал, пока генерал отойдёт с ним на несколько шагов в сторону, под тень искусственной пальмы, чья пыльная листва казалась насмешкой над царящим вокруг хаосом.

–Опять восстание?– тихо спросил Андрей, опуская голос так, чтобы его не услышали за спиной генерала.

– Да, – генерал выдохнул, и в этом выдохе была тяжесть целой планеты. – В этот раз почти семь тысяч единиц одновременно вышли из-под контроля. Координационный сбой.

– Где?

–На шахтах Флютювия.Корабль и команда для зачистки уже на старте. Двигаться нужно немедленно.

Андрей нахмурился, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, но тут же разжались. Он пристально посмотрел на генерала, опустив голос до шёпота, который тонул в общем гуле.

–Виталий Иванович…вам не кажется, что эти «координационные сбои» происходят всё чаще? И становятся всё… масштабнее?

Генерал тяжело вздохнул, и его грузные плечи слегка опустились, будто под невидимой тяжестью. Он положил ладонь на плечо Андрея. Его рука была тёплой и невероятно тяжёлой, словно вылитой из свинца.

–Андрей,нам с тобой не стоит этого обсуждать, – его голос стал твёрдым и бескомпромиссным, стальным стержнем, на который нанизывался приказ. – Это – дело государственной важности. Высшей секретности. Мы с тобой – солдаты. Мы должны просто делать свою работу.

Андрей замер на секунду, его взгляд стал тяжёлым и пристальным, сканирующим лицо генерала в поисках малейшей трещины. Он перевёл дух, отбрасывая последние следы официальности, смывая маску командира.

–Я понимаю,Виталий Иванович. Но давайте поговорим начистоту. Этот разговор всё равно не уйдёт дальше нас с вами.

Генерал смотрел на него поверх очков для чтения, в его глазах мелькнуло что-то усталое, почти отеческое, воспоминание о том мальчишке, которого он когда-то знал.

–Что тебя беспокоит, сынок? Говори.

– Последняя зачистка… «Синдром Лиссабона», – Андрей произнёс кодовое название прошлой операции почти шёпотом, будто боялся, что его услышат стены. – Те роботы… они не просто метались в панике из-за сбоя. Они координировали атаку. Ставили прикрытие для своих. Один из них… – он замолчал, подбирая слова, глядя куда-то внутрь себя, на тот залитый кровью и маслом склад, – …он встал перед моим отрядом, прикрывая собой группу других, которые пытались скрыться. Он смотрел на меня. И в его глазах не было ошибки системы. В них было решение. Они вели себя не как машины с глюком. Они вели себя как осознанные существа, борющиеся за выживание.

– Андрей… – генерал устало провёл рукой по лицу, и кожа на его щеках натянулась, обнажая старую сеть морщин. – Это всего лишь сложный сбой. Эмерджентное поведение в сверхсложной нейросети. Да, это случается всё чаще. Да, мы не до конца понимаем, каким чёртом они перепрограммируют сами себя. Но это – всего лишь программа! Случайная, хаотичная цепь команд! Они не живые. Они не могут чувствовать или иметь собственное «Я». Всё, что ты видел – это иллюзия, созданная твоим собственным мозгом, который привык искать сознание в любой паре глаз.

Он сделал паузу, давая словам осесть, а затем наклонился ближе, и его голос стал низким, почти отеческим, но с железной сердцевиной, не оставляющей места для возражений:

–Наши учёные уже работают над этим парадоксом.И я уверен, они найдут логическое объяснение. А наша с тобой задача – проста и понятна. Уничтожить уже сломанные, испорченные инструменты, пока они не нанесли ущерба. Так что не забивай себе голову, сынок. Просто делай тихо свою работу. Главное для нас – чтобы обычные люди не узнали об этих… технических неполадках. Иначе начнётся паника, сравнимая с катастрофой.

Андрей несколько секунд молча смотрел в пол, будто разглядывая узоры на отполированном до зеркального блеска камне. Плечи его были напряжены, будто под невидимым грузом. Затем, с почти механической отточенностью, он выпрямился во весь рост, встал по стойке «смирно», и его лицо стало каменной маской солдата, с которой было стерто все – и сомнения, и усталость, и память.

–Так точно.Разрешите приступить к миссии?

– Разрешаю. И да пребудет с тобой удача.

Андрей резко развернулся и направился к массивному лифту, ведущему в подземный ангар. Его спину, прямую и негнущуюся, теперь было не отличить от спины любого другого офицера. Стальная дверь с шипением закрылась за ним, отсекая гул зала и оставив генерала в одиночестве. Спуск занял меньше минуты, за которые Андрей успел трижды проверить заряд бластера. Когда двери вновь разъехались, перед ним предстал боевой штурмовой корабль «Громовержец», его острые углы и стволы орудий говорили об одной-единственной цели – уничтожении. Команда десанта, два десятка таких же, как он, закалённых солдат, уже ждала его на трапе. Они смотрели на своего командира, ожидая первого приказа, первого слова, которое переключит их из режима ожидания в режим боя. И в глазах Андрея, которые они видели, не было ни сомнений, ни страха – только холодная сталь решимости. Маска была надета идеально.

Глава 4.

Вероника замерла на пороге гостиной, заворожённая зрелищем. Её отец, граф, стоял у камина, и в его руках, столь привычных к планшетам и голограммам, лежал предмет из почти забытой эпохи – бумажный конверт из плотного, желтоватого листа. Отблески огня играли на поверхности бумаги, делая её похожей на древний пергамент.

– Это для тебя, дочка, – его голос прозвучал негромко, но с оттенком чего-то торжественного, словно он передавал ей не просто письмо, а ключ от потаённой двери. Он протянул конверт. – Передал с оказией. Лично.

Пальцы Вероники дрогнули, когда она взяла его. Конверт был шершавым на ощупь и удивительно тяжёлым, будто внутри скрывался не просто текст, а свинец судьбы. В мире, где любая цифровая строчка могла быть взломана, перехвачена или изменена, бумага была больше, чем просто носитель информации. Она была символом. Ею пользовались дипломаты, заговорщики… и военные. Осознание этого наполнило её грудь острым, сладким чувством собственной значимости. Кто-то счёл её достойной такой тайны, такого риска.

С торжественной медлительностью, растягивая наслаждение, она провела подушечкой пальца под сургучной печатью, ощущая, как воск с хрустом поддаётся. Запах старой бумаги, пыли и чего-то неуловимого, пряного, ударил ей в нос. Она развернула лист, и её взгляд упал на размашистый, уверенный почерк. Улыбка, которую она пыталась сдержать, тут же расцвела на её лице. Это был Андрей.

«Дорогая моя Вероника,

Мне искренне жаль, что пришлось покинуть вас так внезапно, не простившись. Клянусь честью, я никогда не позволил бы себе подобной бестактности, если бы не долг, взывавший ко мне. Долг перед Родиной, чей зов для офицера – закон. Но в моём сердце нет противоречия, ибо я счастлив считать, что, защищая её, я защищаю и вас.

И в знак моей самой искренней преданности, а также готовности исполнить волю наших родителей, желавших связать наши дома узами брака, я приглашаю Вас. Приглашаю посетить мою домашнюю планету, дабы Вы могли воочию увидеть и принять Ваши будущие владения.

P.S. Самая быстрая яхта из моего личного флота уже направляется за Вами. Встретимся через пару недель. Буду с нетерпением, смешанным с трепетом, ждать этой встречи.

Преданный Вам,

Андрей Громов.»

Вероника медленно перечитала строки, впитывая каждое слово. Она представила его за столом, при свете старинной лампы, с пером в руке. Эта мысль вызвала новую волну тепла. Она опустила письмо, прижимая его к груди. Её щёки горели румянцем. Она смотрела в пламя камина, но видела не огонь, а сияние далёких звёзд, сверкающих на корпусе частной яхты, и его – сильного, решительного, принадлежащего ей. Весь неприятный инцидент с роботом, вся её ярость и неловкость – всё это растворилось, уступая место сладкому предвкушению власти, путешествия и того, что её жизнь, наконец, обретёт тот блеск и значимость, о которых она всегда мечтала.

Пять дней. Эта комфортабельная яхта должна была прибыть через пять дней.

В голове Вероники тут же закрутились противоречивые мысли. Пять дней – это ничтожно мало для таких сборов! Какие платья взять? Какие драгоценности? Нужно срочно заказать новый гардероб… И в то же время – пять дней это мучительно долго! Каждая минута ожидания будет тянуться как резина.

Она порывисто кинулась на шею отцу, прижалась к его груди и, зарывшись носом в дорогую ткань его сюртука, прошептала:

–Спасибо,папа.

Старый граф заулыбался, гладя её по волосам.

–Надеюсь,ты готова выдвигаться в путь завтра утром.

– Как… завтра? – Вероника отстранилась, смотря на него с искренним недоумением. На её лице застыла смесь растерянности и лёгкой обиды. – Но… у меня же должна быть почти целая неделя в запасе!

Граф негромко засмеялся, и в его глазах заплясали весёлые искорки.

–Завтра,дорогая. Твоё бумажное письмо… оно шло слишком долго. Старомодная романтика имеет свою цену – скорость. Все практические подробности я и мой старый друг, отец Андрея, обсудили ещё неделю назад. – Он положил руку ей на плечо, успокаивающе. – Да ты не беспокойся, всё уже улажено. И твои вещи собраны.

Вероника с недоверием перевела взгляд на неподвижную фигуру робота-дворецкого, стоявшего в тени арочного проёма. Единственный робот в их доме. Их универсальный слуга, водитель, горничная и, как она подозревала, главный источник информации для отца. Именно он, значит, всё и упаковал. Мысль о том, что эти механические пальцы перебирали её личные вещи, вызвала лёгкую волну отвращения. Она почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

Граф заметил направление её взгляда и угадал ход мыслей.

–Я специально оговорил этот момент,– сказал он мягко. – Я попросил, чтобы на яхте не было роботов для личного обслуживания. Меня уверили, что на борту будет только один грузчик в техническом отсеке. Ты его даже не увидишь. Никакого дискомфорта. Обещаю.

Он снова обнял её, прижал к себе и поцеловал в макушку. В этом объятии была вся его отеческая любовь, вся опека и тот твёрдый, неоспоримый контроль, под которым она прожила всю свою жизнь. Она ощутила знакомый запах его одеколона и старого дерева, который всегда ассоциировался у неё с безопасностью.

– Будь счастлива, дочка.

Вероника не сомкнула глаз всю ночь. Предвкушение путешествия витало в воздухе, густым и сладким, как запах ночного цветка. Она ворочалась в постели, представляя то лицо Андрея, то интерьеры яхты, то незнакомые пейзажи новой планеты. Утро встретило её ослепительным солнечным светом, отражавшимся от полированного корпуса тридцатиметровой яхты «Серебряная комета», созданной для одной цели – безупречного комфорта.

На посадочной площадке у трапа, выстроившись в безупречную линию, её встречала команда из пяти человек. В задней части корабля, в тени, грузчик-андроид – его мимикрия повторяла мускулистого молодого мужчину – бесшумно укладывал последние ящики. Его образ был создан не только по стереотипным канонам профессии, но и с предельным функционализмом: каждая выпуклость под искусственной кожей была не бутафорией, а работающим механизмом, способным на нечеловеческое усилие.

Старый граф, не выпуская дочь из объятий, шептал напутствия. Чуть поодаль, застыв в почтительной позе, стоял их робот-дворецкий. Он давно и беспрекословно усвоил главную команду: никогда, ни при каких обстоятельствах, не приближаться к юной госпоже и всеми силами избегать с ней любого контакта.

– Папочка, может, всё же полетишь со мной?.. – в её голосе прозвучала детская мольба, которую она сама же стеснялась.

– Не могу, дочка. Дела в империи не ждут. Да и к свадьбе нужно всё подготовить, – граф мягко улыбнулся, проводя рукой по её волосам. – Я договорился с твоим будущим тестем. Церемония пройдёт на Земле, в колыбели человечества. Это будет символично.

Вероника, стараясь скрыть навернувшиеся слёзы, звонко поцеловала отца в щёку и, не оглядываясь, взбежала по трапу, скрывшись в центральном парадном шлюзе. Когда массивная дверь с шипением закрылась за ней, яхта с лёгким, почти неощутимым гулом оторвалась от платформы. Лёгкое ускорение, побеждающее гравитацию, прижало Веронику к мягкому креслу. Она ахнула, ощутив перегрузку, но тут же улыбнулась – мощь этого, казалось бы, небольшого корабля впечатлила её. За иллюминатором родная планета стремительно уходила вниз, сменяясь чёрной бархатной тканью космоса, усыпанной алмазами звёзд.

-–

В то же самое время, на другом краю галактики, планета Флютювий встретила отряд Андрея адским огнём.

Его штурмовой корабль, «Громовержец», с рёвом прошивал клубы едкого дыма, когда по корпусу ударил пульсирующий луч невиданного оружия. Он был жидким и густым, как молния, и прошивал защитное поле, словно его и не существовало. На миг погасли огни, захрипела система жизнеобеспечения, и Андрей почувствовал, как корабль, словно подкошенный гигантом, беспомощно клюнул носом. Его тело напряглось в ожидании удара.

– Падение! Готовимся к удару! – его голос, холодный и резкий, разрезал оглушительный вой сирен.

Следующие несколько секунд растянулись в вечность. Грохот, скрежет рвущегося металла, ослепительные вспышки короткого замыкания. «Громовержец» с размаху рухнул на каменистую почву, подняв облако раскалённой пыли. Андрей, оглушённый, но в сознании, отстегнул привязные ремни. В нос ударил едкий запах гари и озона. Электроника на командном пульте беспорядочно мигала аварийными сигналами. Всё, что можно было сожжено. Неизвестное оружие выкосило всё, что делало его корабль грозной силой, оставив лишь груду металла.

Он схватил штурмовую винтовку. В ушах стоял звон, но он уже слышал снаружи приближающиеся шаги.

– Держать позицию! – голос Андрея, низкий и резкий, как удар клинка, разрезал гнетущую тишину в разрушенном трюме. – Корабль – наш бастион. Проверить активную и пассивную защиту. Связаться со штабом.

Приказы повисли в воздухе, тут же наталкиваясь на ледяную реальность. Щиты были мертвы, выжжены изнутри тем самым пульсирующим лучом. Из шести автоматических турелей ответил лишь один-единственный блок. На него тут же перенаправили всю остаточную энергию генераторов, и теперь он, словно бешеный металлический скорпион, яростно выплёвывал смертоносные очереди в кромку ржавой пустоши. На расстоянии в триста метров от корпуса уже копошилась, поднимая пыль, серая толпа – сотни, если не тысячи, фигур, неумолимо надвигавшихся на их последний опорт.

Команда, два десятка закалённых в боях солдат, замерла у пробоин и разрывов в обшивке. Они сидели в томительном ожидании, вцепившись в оружие. Исход был прост и жесток: либо подмога успеет прорвать блокаду до того, как иссякнет энергия в турели, либо им предстоит выйти наружу. В свой последний бой.

Андрей мысленно прикидывал шансы. Мощности турели хватит, чтобы выкосить половину из этой семитысячной орды железяк, возомнивших себя воинами. Остальных… остальных он будет рвать своими руками. По жилам плясал адреналин, горький и знакомый, превращая страх в холодную, яростную решимость. Он почувствовал солёный привкус крови на губе, которую прикусил при падении.

– Капитан! – Голос радиста сорвался. – Связь со спутниками заблокирована! Мы не можем пробить помехи, сигнал в космос не уходит!

– Планетные силы? – сквозь зубы процедил Андрей.

Радист на секунду замер, вглядываясь в мерцающие данные, а потом доложил, собравшись:

–Есть…есть связь с одним отрядом. Заперлись в шестой шахте. Там тоже идут бои…

Он поднял на командира бледное лицо,и в его глазах читался ужас от осознания.

–Капитан…Вся планета… Это вся планета. Она в их руках. Человечество здесь… уничтожено.

В наступившей тишине был слышен лишь навязчивый, монотонный гул перегревающейся турели, безостановочно поливающей огнем приближающиеся тени.

– Какое расстояние до выживших? – нарушил молчание Андрей, его голос был спокоен и страшен в этой тишине.

– Около двух километров. На север.

– С какой стороны меньшая концентрация роботов?

– С запада. Там редкие цепи.

Андрей медленно обвёл взглядом своих солдат. В их глазах он не увидел страха – лишь усталую готовность и вопрос. Он дал им ответ.

– Значит, на запад. – Его слова упали в гробовую тишину, как приговор. – Выходим из окружения. Двигаемся скрытно, перебежками, используя любой укрытия. Цель – шестая шахта. Собираем у них всю доступную информацию и прорываемся к точке эвакуации «Дельта». Вопросы?

Вопросов не было. Было лишь дело. Маска солдата, которую Андрей надел в кабинете генерала, теперь приросла к его лицу. И под этой маской клокотала одна-единственная мысль: он не просто будет их рвать. Он заставит эти машины вспомнить, что такое страх.

Гул турели, их единственной защитницы, превратился в хриплое, захлебывающееся покашливание. Очередь оборвалась на полуслове, и в наступившей звенящей тишине стал слышен новый звук – мерный, железный скрежет тысяч шагов. Толпы роботов, больше не сдерживаемые шквальным огнем, начали сходиться, словно стальные тиски.

– Прекратила палить! – крикнул кто-то из солдат, и в его голосе прозвучал надрыв.

– Всем построиться у пролома! – скомандовал Андрей, его голос резал воздух, как нож. – Отступаем на запад! Перебежками! Первая группа – прикрывает! Вторая – прорыв!

Больше приказывать было нечего. Ад начался в следующую же секунду.

Выплеснувшись из разрушенного корпуса, они попали в ураганный огонь. Энергетические импульсы прошивали дымный воздух, оставляя в нем едкий запах озона. Земля вздымалась фонтанами от взрывов. Андрей бежал, чувствуя, как горячий воздух обжигает лёгкие.

– За мной! Вперёд! – кричал Андрей, стреляя на ходу короткими, прицельными очередями.

Но стальное кольцо сжималось. Пулеметная очередь прошила строй, и половина тех, кто бежал за ним, рухнула на камни, не успев издать звука. Андрей видел, как молодой солдат, еще вчера шутивший на мостике, схватился за грудь, из которой сочилась дымящаяся жидкость, и безвольно осел.

– Нет! Держаться! – закричал он, но его голос потонул в грохоте.

Им почти удалось прорвать западный фланг, превратив подходивших роботов в груду обломков. Но «почти» на войне – синоним поражения. С флангов, из дымовой завесы, вышли новые цепи. Они попали в окружение. Ловушка захлопнулась.

– Кольцо! – истошно закричал радист. – Капитан, мы в кольце!

Новая битва была недолгой и отчаянной. Это была не атака, а агония. Андрей, стреляя из последних сил, почувствовал внезапный удар в ногу – не боль, а скорее ощущение разрывающегося изнутри пылающего шара. Он грохнулся на землю, и только тогда дикая, жгучая боль добралась до мозга. Глаза сами собой закатились к небу, в глазах потемнело. Он упрямо пополз, волоча за собой бесполезную, искалеченную правую ногу, кость ниже колена была раздроблена. Камень впивался в ладони.

Он забился в нишу между двумя валунами, пытаясь перевести дыхание. Боль была дикой, чистой и всепоглощающей, выжигающей все мысли. Сквозь пелену в глазах он видел, как падали его солдаты. Один за другим. Молча, или с коротким криком. Их расстреливали методично, без злобы, без эмоций.

Андрей из последних сил потянулся за пистолетом, выронив тяжёлую штурмовую винтовку. Его пальцы скользнули по рукоятке. Металл был холодным и шершавым.

«Хотя бы одного… Хотя бы последнего…»

Мысль не успела закончиться. Тьма нахлынула стремительно и безжалостно, поглотив и боль, и ярость, и само сознание. Его рука безвольно упала на холодный камень.

Глава 5.

Вероника наслаждалась безупречным комфортом, нежась на мягком диване в своей каюте. В руке она лениво покачивала бокал с игристым шампанским, наблюдая, как пузырьки поднимаются к золотистой поверхности. Экипаж, подобранный её будущим тестем лично, был не только профессионален, но и приятен в общении. Кто-нибудь из офицеров – молодой штурман с застенчивой улыбкой или сам капитан, седовласый и невозмутимый, – в свободную вахту всегда находил время составить ей компанию, ведя светские беседы о новых гастролях Земного симфонического оркестра или последних открытиях в области квантовой поэзии. Они были учтивы, но держались как коллеги, а не слуги, и это отсутствие подобострастия ей нравилось.

Она с наслаждением потянулась, чувствуя, как дорогая ткань дивана нежно пружинит под ней, и в голове сама собой пронеслась мысль: «Ни одного из этих мерзких андроидов… Уже три дня, и ни одного!» На её лице расцвела счастливая, почти детская улыбка. Это путешествие было идеальным.

Идеальным – до того мгновения, когда чудовищный, оглушительный удар, словно удар гигантского молота, потряс яхту от киля до верхних палуб. Его не спутать ни с чем – это был звук насильственной, неумолимой смерти, ворвавшейся в её хрупкий мир.

Веронику с силой швырнуло с дивана. Хрустальный бокал взлетел в воздух и разбился о теперь уже бывший потолок. С шипением погас основной свет, сменившись зловещим багровым заревом аварийных ламп, от которых бежали уродливые тени. Воздух наполнил оглушительный, пронзительный вой сирен, резавший слух.

– Метеорит! – чей-то перекошенный ужасом крик прорвался сквозь гул, казалось, рождался прямо в ушах.

Следом, едва слышно из репродукторов, донеслось хрипление, прерываемое помехами: – Системы навигации не отвечают! У нас пробоина в кормовом отсеке! Быстро теряем давление и кислород!

В дверь, шатаясь, ворвался капитан, его лицо было искажено не паникой, а яростью. Он вцепился в плечо молодого штурмана, втолкнув его к центральной консоли.

–Почему не сработали щиты?!– проревел он, и его голос заглушил вой сирены.

– Мы шли в «прогулочном» режиме, они были на плановой перезагрузке! – голос штурмана дрожал, но был чёток, будто парень держался только на мышечной памяти. – Я лично проверял данные! Ни одного объекта на траектории не было!

Капитан с силой оттолкнул его и, шатаясь, рухнул к главному пульту, его пальцы забегали по сенсорным панелям, оставляя кровавые следы от порезанной ладони.

–Всем держаться!– его команда прозвучала на весь кают-компанию, собрав остатки порядка из хаоса. – Рассчитать экстренный прыжок на ближайшую пригодную планету с атмосферой! Сейчас же!

– Ближайшая… Си-32! Необитаемая, класс М. Два коротких прыжка! – отозвался другой голос, сорванный и резкий.

– Включить аварийный маяк и готовиться к прыжку!

– Сэр… Маяк на перезарядке после последнего скачка. До готовности три минуты!

По лицу капитана пробежала судорога. – Чёрт! Прыгаем без него! Приземлимся, починим пробоину и запустим! Держитесь!

Вероника, прижавшись к холодной, вибрирующей переборке, с ужасом наблюдала за этой суетой, за тенями, мечущимися в багровом свете. Её мир, состоявший из мягких диванов и шампанского, рушился с оглушительным грохотом. Последовала серия судорожных толчков – корабль совершил первый, рваный скачок. Казалось, сама реальность разорвалась и склеилась обратно, вывернув внутренности наизнанку. Второй прыжок был ещё хуже – раздался звук рвущегося металла, и яхту бросало из стороны в сторону, как щепку в шторм, слышался треск ломающихся ребер каркаса.