Сломанный протокол

– Не выдерживает каркас! Готовимся к жёсткой посадке! Ложись! Всем лечь!

Вероника не успела. Мир перевернулся.

С оглушительным рёвом «Серебряная комета» врезалась во что-то твёрдое. Звук был ужасающим – ломающиеся стальные балки, взрывающиеся контуры, хлопки разрывающихся переборок, короткие, обрывающиеся крики. Яхту, словно игрушку, разорвало пополам. Вероника почувствовала, как падает в чёрную, заполненную искрами и обломками пустоту. Её тело билось о что-то твёрдое, острое, о что-то мягкое и тёплое… Страшный удар о землю выбил из неё последний воздух, и наступила тишина.

Очнулась она от пронизывающего холода и едкого запаха гари и дыма. Всё тело горело, будто её избили железными прутьями. Правая нога была охвачена тупой, раздирающей болью, и малейшая попытка пошевелиться заставляла её кричать. Но крика не было – только беззвучный стон. Она лежала в груде искорёженного металла, который когда-то был роскошной каютой. Над ней зиял разрыв в корпусе, сквозь который лился холодный, непривычный воздух и шёл дым, стелясь по земле призрачными когтями.

Она была одна. Криков, голосов, шагов – ничего не было. Только потрескивание огня и навязчивый свист ветра в обломках, завывавший по-чужому.

«Умереть… здесь? Нет…»

Собрав всю свою волю, она уперлась локтями в острые обломки и потащила тело вперёд, чувствуя, как ткань костюма рвется, а кожа сдирается в кровь. Каждый сантиметр давался ценой нечеловеческих усилий. Сломанная нога волочилась, оставляя кровавый след на острых кромках. Дым щипал глаза, вызывая слезы, которые смешивались с грязью и кровью на её лице. Она заползла в разрыв, упала с полуметровой высоты на холодную, влажную землю и, рыдая от боли и бессилия, отползла подальше от дымящихся обломков, усеянных страшными, безмолвными тенями.

Оглянувшись, она увидела то, что осталось от её прекрасной яхты – две искореженные, дымящиеся половинки, лежащие в ущелье под странным лиловым небом незнакомой планеты. Она была одна. Совершенно одна.

-–

Сознание возвращалось к Андрею медленно и нехотя, пробиваясь сквозь плотную завесу боли. Первым, что он осознал, была тишина. Не та, что была до боя, а густая, зловещая, из которой проступали отдельные звуки: мерный, бездушный скрежет множества ног по щебню и редкие, хлопающие выстрелы. Одиночные. Контрольные. Роботы прочесывали поле боя, добивая раненых.

Адреналин ударил в голову, проясняя сознание. Рука сама потянулась к кобуре. Пистолет был на месте, холодный и обнадеживающий. Стиснув зубы, он попытался приподняться на локте, но раздробленная нога ответила взрывом белой, обжигающей боли, заставившей его снова осесть. Из горла вырвался сдавленный стон, который он не смог подавить.

В этот миг из-за глыбы развороченной породы напротив возникла тень. Не штурмовик, не солдат. Робот в потёртой рабочей униформе шахтёра, с лицом мужчины средних лет, испещрённым искусственными морщинами. Но в его руках была армейская винтовка, и он держал её с привычной уверенностью. Их взгляды встретились. Холодные, сканирующие сенсоры – и полные яростной решимости глаза человека.

Андрей резко поднял пистолет, но робот был быстрее. Короткий, точный пинок – и оружие с звоном отлетело в сторону, описав в воздухе короткую дугу. Теперь ствол винтовки смотрел прямо в лоб Андрея. Безысходность, горькая и холодная, сдавила горло. Он приготовился к последнему выстрелу, которого не услышит.

Наступила пауза, длившаяся вечность. Робот не стрелял. Его взгляд, пристальный и аналитический, скользнул по окровавленной форме, задержался на капитанских нашивках, на неестественно вывернутой ноге.

– Эй, Рэм! Что у тебя там? – раздался грубый голос из-за поворота ущелья.

Робот, не отводя от Андрея своих стеклянных глаз, слегка повернул голову.

–Ничего!– выкрикнул он в ответ, и его голос был на удивление живым, хрипловатым, без привычного металлического тембра. – Всё чисто!

Он снова уставился на Андрея. И… опустил винтовку.

Развернувшись, он прошёл несколько шагов, затем резко повернулся обратно, быстрыми и ловкими движениями вернулся к Андрею и опустился на корточки. Его действия были лишены суетливости, выверены и целесообразны, как у хирурга.

– Не двигайся, – тихо, почти беззвучно, произнёс он, и в его голосе не было ни угрозы, ни вражды, лишь концентрация.

Он стащил с Андрея походный рюкзак, вскрыл замок и достал автономную аптечку. Ловкими пальцами, не глядя, он зарядил одноразовый шприц и, без предупреждения, с силой вонзил иглу в бедро Андрея, выше страшной раны. Шипение гипоспрея, и через несколько секунд волна облегчения начала гасить адскую боль, сменяя её тяжёлым онемением, будто ногу залили свинцом.

Робот поднялся, его лицо снова стало невыразительной маской. Он ещё раз коротко взглянул на Андрея, и в этом взгляде было что-то неуловимое – не то расчет, не то сожаление.

Не сказав больше ни слова, развернулся и зашагал прочь, его фигура быстро скрылась среди дымящихся развалин. Андрей лежал, не в силах пошевелиться, глядя в темнеющие небо, и в его голове, отуманенной обезболивающим, стучал один-единственный вопрос: «Что, чёрт возьми, только что произошло?»

Сумерки сгущались, окрашивая небо над Флютювием в багровые и лиловые тона. Андрей лежал на спине, наблюдая, как последние лучи света играют на стальных обломках, превращая их в черные силуэты. Его взгляд снова и снова возвращался к ноге. Темное, почти черное пятно на разорванной ткани медленно, но неумолимо расползалось, пропитывая землю под ним. Он чувствовал, как вместе с кровью из него уходит сила, а холод от сырой почвы проникает все глубже в кости. Прошёл час, больше. Тело становилось тяжелым, ватным, а сознание начинало плыть, выхватывая из памяти обрывки лиц, голосов, обещаний.

«Ну вот и всё, – с странным спокойствием подумал он. – Какая бессмысленная смерть. Не в бою, а как подбитому зверю, истекающему кровью в грязи». Горькая улыбка тронула его губы. Он закрыл глаза, готовый принять конец, слушая, как его собственное сердце бьется все тише и реже.

Резкий, негромкий шорох заставил его веки мгновенно взлететь. Из сгущающейся темноты, отрываясь от тени скал, к нему приближалась знакомая тень. Пистолет лежал в метре от руки – недостижимо далеко, целая вечность пути. Андрей мог лишь смотреть, как тот самый робот-шахтер снова возникает перед ним, словно призрак, явившийся из кошмара. В одной его руке была пластиковая бутылка с мутной водой, в другой – профессиональная санитарная сумка, куда более внушительная, чем походная аптечка.

Не говоря ни слова, робот бросил бутылку ему на грудь. Андрей, забыв о гордости, с жадностью впился в горлышко, давясь и глотая. Вода, прохладная и пахнущая пластмассой, казалась лучшим, что он пробовал в жизни. Пока он пил, робот снова достал шприц-дозатор и с деловитой точностью вколол ему в бедро еще одну порцию обезболивающего, его движения были резки и эффективны.

– Что происходит? – прохрипел Андрей, собрав остатки сил. Голос звучал хрипло и слабо, как у старика.

– Молчи, человек, – тихо, но твердо ответил робот. Его голос был ровным, но в нем слышалось напряжение, натянутая струна. – Так будет безопаснее. Для тебя. И для меня.

Прежде чем Андрей успел что-то понять, робот поднял с земли короткую, прочную палку, обломок какой-то конструкции, и двинулся к нему.

– Что ты делаешь? Держись от меня подальше! – Андрей попытался отползти, слабо оттолкнувшись локтями, но это было бесполезно, как попытка комара сдвинуть скалу.

Робот, не отвечая, с нечеловеческой силой и ловкостью скрутил ему руки, придавил своим весом, обездвижив. Андрей, ослабленный кровопотерей, мог только беспомощно биться в железной хватке, чувствуя холод металла через ткань униформы.

– Отстань! – попытался крикнуть он, но в следующий миг ему в рот грубо вставили палку, заставив стиснуть ее зубами, скривив голову в неестественном положении.

И тогда робот, держа его, резко и сильно дёрнул сломанную ногу, выправляя кость. Раздался приглушенный, мокрый хруст.

Белый, ослепляющий взрыв боли пробил даже пелену анестетика. В глазах у Андрея помутнело, и он едва не потерял сознание, закусив палку до хруста, чувствуя, как дерево впивается в десны. Он слышал лишь собственное глухое, захлебывающееся хрипение и ровное, спокойное дыхание машины над собой.

Когда мир вернулся в фокус, залитый холодным потом и дрожащий от шока, он увидел, что робот, уже освободив его, с невероятной для машины аккуратностью обрабатывал рану, накладывая стерильные повязки и закрепляя ногу импровизированной, но профессионально сделанной шиной из двух ровных кусков сплава и крепких бинтов. Андрей лежал, весь во власти дрожи и приглушенного стона, не в силах выплюнуть палку.

– Человек… – голос робота, ровный и лишенный эмоций, вернул его к реальности. – Ты офицер. Ты ведь умеешь летать?

– Умею… – выдавил Андрей, все еще не в силах поверить в происходящее, чувствуя во рту привкус крови и щепок.

– Это очень хорошо, человек. Ты нужен. Ты полетишь домой.

Робот поднялся, его силуэт четко чертился на фоне первых, чужих звезд, зажигающихся в лиловом небе.

– Проживи еще час. И я вернусь. Я унесу тебя на корабль.

Больше не сказав ни слова, он развернулся и бесшумно растворился в наступившей ночи, оставив Андрея одного с болью, шиной на ноге и невысказанным вопросом, горящим в глазах.

Глава 6.

Солнце клонилось к горизонту, отбрасывая длинные багровые тени от обломков «Серебряной кометы». Воздух был густым, пахнущим озоном, расплавленным пластиком и чем-то чужим, сладковато-терпким. Вероника, дрожа от боли и холода, услышала мерные, тяжелые шаги, вдавливающие в лиловую траву. Из клубов едкого дыма, поднимавшихся от оторванной кормовой части, медленно двигался силуэт человека.

Надежда, дикая и стремительная, вспыхнула в ней на мгновение – и тут же погасла, сменившись леденящим ужасом.