Битва за ясли господни

…Буквально на второй день граф Озеров доложил князю Меньшикову, что лорд Редклиф действительно встречался в английском посольстве с поверенным в делах Австрии в Константинополе Кпецлем.

– Интересно… Что они там еще задумали? – не скрывая своей тревоги произнес князь Меньшиков. – Неужели и австрийцы будут с ними?..

– Может мне поговорить с Клецлем? – предложил граф Озеров.

Князь Меньшиков с неподдельным удивлением посмотрел на него.

– А это возможно? – спросил он.

– Александр Сергеевич, с Клецлем я знаком уже не первый год…

– Тогда с богом, граф! – повеселел князь Меньшиков. – Это уже другой поворот в деле!

Однако прошло более недели, прежде чем состоялась встреча графа Озерова с поверенным в делах Австрии в Константинополе Клецлем.

В посольство граф Озеров вернулся в мрачном настроении.

– …Встреча с лордом Редклифом была по просьбе Клецля, – сказал он князю Меньшикову. – Клецлю необходимо было выяснить насколько серьезно Лондон намерен поддерживать Турцию. В свою очередь лорд Редклиф настойчиво, по словам самого Клецля, – подчеркнул Озеров, – пытался узнать, на чьей стороне будет Австрия в случае, если Англия и Франция объявит войну России…

– Ну и сволочи же они! – не стерпел князь Меньшиков. – Какие сволочи! – повторил он и взволнованно заходил по кабинету. – Надо немедленно подготовить депешу и сообщить об этом в Петербург! Боже мой!.. Неужели, чтобы быть великой державой, надо расплачиваться за это такой ценой?.. – этот вопрос князь Меньшиков задал скорее себе, чем графу Озерову, который с немым удивлением и жалостью смотрел на него.

Было ясно, первый раунд переговоров несмотря на видимую готовность турецких властей вести их с учетом требований России, был проигран. Граф Озеров хотел как-то успокоить князя Меньшикова, но в это время в кабинет вошел секретарь посольства и сказал:

– Ваша светлость, – обратился он к князю Меньшикову, – прибыл курьер из Петербурга с пакетом на ваше имя от канцлера графа Нессельроде.

И подал князю Меньшикову запечатанный конверт.

– Легок на помине, – чуть слышно произнес князь Меньшиков, принимая пакет из рук секретаря посольства. И добавил: – Первый звон – чертям разгон, второй звон – перекрестись, третий звон – иди в церковь…

– Александр Сергеевич, вы это о чем? – спросил граф Озеров.

– Да так… К слову пришлось, – ответил князь Меньшиков, вскрывая пакет.

8

Послание канцлера графа Нессельроде, в котором он выражал волю государя, ставило графа Меньшикова в еще более трудное положение.

Канцлер напоминал желание государя получить от турецких властей должное, как было сказано в письме, удовлетворение за неуважение к России и вероломство. В противном случае, писал граф Нессельроде, надлежало назначить три дня для выполнения требований государя-императора и по истечении их, если требования не будут исполнены, покинуть Константинополь.

В этот же день князь Меньшиков получил письмо и от Хозрева-паши. Он предупреждал князя Меньшикова о готовящемся погроме русского посольства мусульманской частью населения Константинополя, подстрекаемой сотрудниками английской миссии.

«…Светлейший князь, не оставляйте без внимания лорда Редклифа, – советовал в конце письма Хозрев-паша. – Этот человек может принести вам много неприятностей. И надежнее будет для вас переехать на свой пароход. Да хранит вас Аллах».

…23 апреля князь Меньшиков встретился с Рифаат-пашой в министерстве иностранных дел Порты и довел до него содержание письма канцлера графа Нессельроде.

– …Высокоуважаемый Рифаат-паша, – сказал князь Меньшиков, – передо мной, как вы видите, нет иного выбора. Или его светлость султан удовлетворяет требования государя-императора России, или я буду вынужден покинуть Константинополь, объявив свою миссию законченной. За время моих переговоров я убедился в нежелании вашего правительства принять наши требования и гарантировать свободу богослужения православным подданным Оттоманской Порты. Более того, я имею достоверные сведения о все большем подчинении турецких властей влиянию лорда Редклифа и графа де Лакура. Однако позвольте вам напомнить: Турция им нужна, как разменная монета, для решения своих далеко идущих планов. И если вы это не поймете, дальнейшая судьба Турции будет полностью зависеть от прихоти Парижа и Лондона.

Все это князь Меньшиков произнес спокойно и с достоинством.

Рифаат-паша отдал должное выдержке русского чрезвычайного посла и отнесся с явным сочувствием к его словам.

– Светлейший князь, – произнес он, – я, как и вы, желаю скорейшего разрешения этого недоразумения. Клянусь вам Аллахом, все, что я могу делать для этого, я делаю. Не буду скрывать от вас, что вмешательство в наши переговоры названных вами лиц, превратили переговоры в недостойную интригу. Скажу вам более: на прошлой неделе на приеме у его светлости падишаха побывал лорд Редклиф и пытался убедить его светлость в том, что независимо от исхода переговоров русские войска все равно займут Дунайские княжества и, что Россия намерена объявить Турции войну…

– Но это же чушь!.. – не сдержался князь Меньшиков. – Россия не собирается воевать с Портой!

Рифаат-паша с сожалением усмехнулся.

– У каждой великой державы много врагов… – сказал он. – Во всей этой неприглядной истории, я бы не хотел быть вашим должником, светлейший князь. В разговоре со мной лорд Редклиф заявил, что он уполномочен ее величеством королевой Англии, в случае необходимости, потребовать от командующего английскими морскими силами в Средиземном море ввести их корабли в проливы Босфор и Дарданеллы. Я думаю, об этом вы должны знать.

Князь Меньшиков был поражен откровенностью Рифаат-паши, которая могла стоить ему министерского поста.

– Благодарю вас за доверие, высокоуважаемый Рифаат-паша, – ответил князь Меньшиков. – И все же прошу еще раз довести до вашего правительства содержание письма канцлера графа Нессельроде.

– Я это обязательно сделаю, – пообещал Рифаат-паша. И тут же предложил: – Светлейший князь, в пятницу, 1 мая, я приглашен в гости к Верховному визирю Махмед-Али домой. Он, насколько я знаю, с пониманием и сочувствием относится к вашей миссии. Если вы желаете, мы можем вместе поехать к Махмед-Али и попытаться склонить его на нашу сторону. Человек он мудрый и правильно расценит ваш визит.

Князь Меньшиков, не раздумывая согласился.

– Тогда до встречи, светлейший князь, – сказал Рифаат-паша. – И да поможет нам Аллах.

В посольство князь Меньшиков вернулся с надеждой, что еще не все потеряно. И все же в глубине души оставался неприятный осадок и неуверенность правильно ли он поступает, согласившись ехать незваным гостем к Верховному визирю.

Уже за ужином виде-адмирал Корнилов, заметив на лице князя Меньшикова мрачность, спросил:

– Снова худые вести, Александр Сергеевич?

– Да как будто нет, – рассеянно ответил тот и рассказал о предложении Рифаат-паши поехать 1 мая на встречу с Верховным визирем.

– Значит, еще есть неделя на размышление, – заметил вице-адмирал Корнилов.

– Почему на размышление? – поинтересовался князь Меньшиков. – Я дал согласие…

– Александр Сергеевич, вы меня простите, но мне кажется, что мы с вами похожи на утопающего, который хватается за соломинку в надежде спастись. – И, перехватив на себе надоумленный взгляд князя Меньшикова, пояснил: – Это, по мнению Рифаат-паши Верховный визирь сочувствует нам. А у меня есть другая информация, прямо противоположная этой. Махмед-Али в равной степени сочувствует и французам. Вам необходимо снова добиваться приема султаном и поговорить с ним прямо и откровенно.

Князь Меньшиков задумался. Он был согласен с вице-адмиралом Корниловым и по поводу утопающего, как тот выразился, и по поводу встречи с султаном.

– Ну что ж… – ответил он. – Пожалуй, вы правы. Семи смертям не бывать, а одной все равно не миновать…

…Письменную просьбу принять чрезвычайного посла России отвез во дворец султана граф Озеров. Это было во вторник. Прошли среда и четверг. Ответа не было. По пятницам султан не принимал. Он в этот день посещал мечеть. И Меньшиков решил переехать на субботу и воскресенье на пароход «Громоносец».

Однако в пятницу в половине одиннадцатого в посольство приехал курьер от Рифаат-паши и передал на словах князю Меньшикову, что султан ждет его в три часа дня. И добавил, чтобы он взял с собой переводчика.

Князь Меньшиков тут же стал готовиться к встрече. В половине третьего от посольства отъехали три коляски с закрытым верхом. В одной – Меньшиков, в другой, самой роскошной, – Корнилов и в третьей – переводчик. Это была идея графа Озерова, в связи с тем, что за посольством почти круглые сутки велось наблюдение. Граф Озеров посоветовал попытаться обмануть шпионов. По дороге к дворцу султана коляски должны были несколько раз поменяться местами, затем разъехаться по разным улицам. И уже у дворца коляска князя Меньшикова должна была встретиться с коляской, в которой ехал переводчик.

Граф Озеров оказался прав, как только коляски отъехали от посольства, за ними туту же последовал тарантас. Все остальное произошло, как и предлагал граф Озеров. Тарантас, когда коляски разъехались, последовал за роскошной коляской, которая после часа езды по улицам города вернулась к русскому посольству.

…Султан принял князя Меньшикова в своем рабочем кабинете. И сразу представил офицера, находящегося тут же:

– Мой адъютант Одгем-паша, – затем продолжил: – Пусть вас не удивляет, князь, но я решил вести с вами беседу не на французском языке. Мне ближе мой родной язык. Да и у вас не будет мыслей о моей приверженности к французам.

Князь Меньшиков легким поклоном дал понять, что согласен с султаном.

– Сочту за честь, ваше величество, вести с вами беседу на любом доступном нам с вами языке, – ответил он.

Слова князя Меньшикова пришлись султану по душе.

– Ваша речь заслуживает, князь, похвалы, – сказал он. – Я готов выслушать вас.

Князь Меньшиков решил говорить откровенно и прямо. Он понимал: это был его возможно последний шанс в затянувшихся переговорах.

– Ваше величество, я снова нахожусь здесь по воле моего государя, – начал он спокойно, подбирая каждое слово, чтобы оно не было двусмысленным или непонятным султану. – Его позиция прежняя. Он искренне расположен к Оттоманской Порте и у него нет и тени помышления о преобладании в чем-либо, – князь Меньшиков сделал паузу для перевода его слов. Затем продолжил: – Мой государь добивается вашего доверия и никогда не помышлял, как это вам доносили ваши министры, вмешиваться в дела между вами и вашими подданными, как в мирное, так и в военное время. И в настоящих обстоятельствах мой августейший государь желает одного: согласовать свою набожность и религиозные убеждения с поддержанием и утверждением вашей монархии, обращается к вам с настоятельной просьбой обеспечить и сохранить под вашей защитою вековые льготы и преимущества православного исповедания.

Султан был явно смущен словами князя Меньшикова. Это стало заметно по его глазам и нетерпению, с которым он выслушал переводчика.

– Уважаемый князь, – ответил султан, – мы искренне желаем сохранения дружеских отношений с Россией и восстановления доверия русского монарха. Мы уверены в бескорыстии ваших побуждений, связанных с покровительством православных на территории Оттоманской империи. Что касается меня лично, я постараюсь исправить в ближайшее время допущенные нами ошибки.

Князь Меньшиков, услышав это, воспрял духом. Слова султана вселяли надежду на успех его миссии. Иначе он не мог их расценить. Однако его по-прежнему не покидало чувство опасения от возможного вмешательства со стороны. И он решил тут же сказать об этом султану.

– Ваше величество, я благодарен вам за искреннее признание в необходимости сохранения дружеских отношений между Турцией и Россией, во имя процветания обеих держав. В тоже время меня беспокоит то обстоятельство, что переговоры между двумя державами стали превращаться в европейскую проблему. Это противоестественно и ни чем не обосновано. Вмешательство третьих стран, преследующих свои далеко идущие корыстные цели, только усугубит положение дел, и не будет способствовать их быстрому разрешению…

Князь Меньшиков умолк и слегка склонил голову, дав знак переводчику, чтобы он сделал перевод его слов.

Выслушав переводчика, султан помрачнел.

– Мы исправим это положение, – ответил он. – Турция не Греция, и тем более не Дунайские княжества. Свои вопросы мы будем решать сами, уважаемый князь. И вы это узнаете дня через два-три. Вы бы и сегодня получили ответ на все ваши вопросы, однако, к сожалению, я этого не могу сделать в связи с отставкой Верховного визиря. Ответ вы получите через нашего министра иностранных дел.

Слова султана об отставке Махмед-Али были для князя Меньшикова словно громом с ясного неба. Это была уже вторая отставка в верхах за время его пребывания в Константинополе и обе, так или иначе, были связаны с его пребыванием здесь.

Султан встал и дал понять, что встреча окончена. Князь Меньшиков поблагодарил его, поклонился и вышел из кабинета в сопровождении переводчика и адъютанта султана Одгем-паши, который проводил их до самого выхода из дворца.

Возвратившись в посольство, князь Меньшиков сразу же в сопровождении вице-адмирала Корнилова и генерала Непокойчицкого уехал на пароход «Громоносец», который в это время стоял на рейде в Буюкдере.

9

В воскресенье капитан парохода «Громоносец» доложил князю Меньшикову о прибытии из посольства дипкурьера. Меньшиков принял дипкурьера, который передал письмо графа Озерова. В письме Озеров сообщал о неожиданных изменениях в верховной власти Порты, которые произошли в ночь с 2 на 3 мая. Председатель Совета Мустафа-паша был назначен Верховным визирем, прежний Верховный визирь Махмед-Али указом султана назначен – командующим регулярными войсками. Был отправлен в отставку и министр иностранных дел Рифаат-паша. Вместо него министром назначен Решид-паша.

Прочитав письмо, князь Меньшиков не знал: радоваться ему или сожалеть. Вновь назначенные люди были новые и ему неизвестные. Но самое главное – как теперь будет исполнено слово, данное султаном? Интуиция подсказывала князю Меньшикову – надо немедленно что-то предпринимать.

На следующее утро в понедельник он поехал в посольство, переговорил с графом Озеровым и, предварительно получив согласие на встречу с Решид-пашой, отправился в министерство иностранных дел Турции.

Решид-паша уже ждал его.

– …Я в курсе ваших дел, светлейший князь, – сказал новый министр, как только князь Меньшиков переступил порог его кабинета. – Однако у меня будет к вам просьба – дайте мне еще один день, чтобы я мог исполнить волю его сиятельства падишаха без ущерба для дела.

Князь Меньшиков согласился, понимая сложность положения Решид-паши.

И все же он предупредил:

– Уважаемый Решид-паша, один день и не более. Мы и так потеряли много драгоценного времени не в пользу дела.

Князь Меньшиков попрощался и вышел из кабинета министра. В коридоре он увидел лорда Редклифа, беседующего с каким-то турецким чиновником. Князь Меньшиков сделал вид, что не заметил англичанина и прошел мимо.

…5 мая на пароход «Громоносец» приехал секретарь турецкого министра иностранных дел и передал на словах просьбу Решид-паши дать новую отсрочку в связи с непредвиденными обстоятельствами.

Сказав секретарю, что ответ Решид-паша получит из русского посольства от графа Озерова, князь Меньшиков через полчаса приехал сам в посольство и рассказал графу Озерову о просьбе Решид-паши дать вторую отсрочку.

– …Я чувствую, – угрюмо сказал Меньшиков, – мне надо уезжать из Константинополя. Они нас просто пытаются водить за нос!

– Александр Сергеевич, у меня есть другое предложение, – ответил граф Озеров. – Не надо торопиться. Вчера на совещании в правительстве Решид-паша очень активно настаивал на выполнении наших требований. Его подержал и новый Верховный визирь Мустафа-паша. Давайте еще подождем день – другой. Я полагаю, в самых верхах Порты идет серьезная борьба, которая подпитывается лордом Редклифом и графом де Лакуром…

– А что же султан? Он же дал мне слово! – возмущенно сказал князь Меньшиков. – Или у них так заведено?

– Александр Сергеевич, я не знаю, как у них заведено, однако торопиться с отъездом я бы не советовал, – еще раз повторил граф Озеров. – К тому же об отъезде надо посавить в известность хотя бы графа Титова.

– Хорошо, – немного подумав, согласился князь Меньшиков. – Пусть будет по-вашему. Только мне кажется, что все это зря… Кругом одна ложь. Верно в народе говорят: один только безмен ни рожден, ни крещен, а правдой живет. Все остальные…

Граф Озеров мягко прервал его:

– Александр Сергеевич, есть еще одна причина подождать. Султан распорядился провести внеочередное собрание Совета 5 мая для обсуждения нашего ультиматума. То есть сегодня. Приглашены все министры, главные улемы и областные правители. Будет на Совете и ваш старый знакомый Хозрев-паша. Это обнадеживающее обстоятельство. Есть правда и другое – менее обнадеживающее. Накануне лорд Редклиф и граф де Лакур объехали всех влиятельных сановников Порты, принимающих участие в заседании Совета, и убеждали их не принимать наш ультиматум, – добавил он.

Князь Меньшиков усмехнулся.

– Наш пострел – везде поспел…

– Вы это о ком? – не понял граф Озеров.

– О ком же ещё? О лорде Редклифе и графе де Лакуре…

…День 5 мая прошел в русском посольстве в напряженном ожидании. Что происходило на Совете, узнать было невозможно. Совет проходил в строжайшем секрете и длился 7 часов.

На ночь князь Меньшиков снова уехал на пароход «Громоносец». А утром следующего дня капитан парохода доложил ему, что с берега просят спустить на воду шлюпку для министра иностранных дел Турции Решид-паши.

…Решид-паша поднялся на борт парохода в сопровождении двух чиновников, которых он почему-то не представил князю Меньшикову. Вид у Решид-паши был озабоченный. Он подал князю Меньшикову пакет и пояснил:

– Светлейший князь в этом пакете находится решение Верховного Совета Порты, которое принято 42 голосами из 48 лиц присутствующих на заседании Совета. К моему великому огорчению Верховный Совет отклонил ваш ультиматум. Совет принял решение оставить в силе прежнее решение Султана о Святых местах без изменений. Что касается просьбы о выделении места в Иерусалиме под строительство православной церкви и дома для православных паломников, Верховный Совет принял решение о выделении такого места в окрестностях Иерусалима…

Князь Меньшиков выслушал Решид-пашу и спокойно сказал:

– Ну что ж… К этому прискорбному сообщению я был готов. Готова ли будет Турция и населяющие ее народы с разными религиозными верованиями одобрить тот роковой шаг, который сделал Верховный Совет и представить себе все вытекающие отсюда последствия для Турции. Что касается моей миссии, – продолжил он, – я считаю ее оконченной.

Решид-паша в ответ не проронил ни слова. Он молча сделал поклон и направился к трапу, а князь Меньшиков еще долго стоял на палубе парохода, чувствуя, как смертельная усталость одолевает все его существо. Он повернул голову на север. Там, в двух сутках хода, была Одесса, куда теперь он должен отплыть со всем посольством. Таково было требование канцлера Нессельроде.

Совсем неожиданно к концу дня на пароходе появился поверенный в делах Австрии в Константинополе Клецль и стал уговаривать князя Меньшикова не прерывать переговоры. Он уже знал о решении Верховного Совета Порты.

– …У меня есть все основания полагать, что турецкая сторона пойдет на уступки, – сказал он князю Меньшикову.

– Сомневаюсь, – ответил тот. – Я располагаю достоверными сведениями, что послы Англии и Франции уже отдали распоряжения англо-французской эскадре стать у входа в Дарданеллы.

Клецль недоверчиво качнул головой.

– Но… этого не может быть! – воскликнул он. – Они нарушают Андрианопольский мирный договор! Я немедленно еду к лорду Редклифу и графу де Лакуру!.. Надо остановить это безумие!

…9 мая пароход «Громоносец» с русской миссией отплыл в Одессу. В посольстве остались только секретарь и охрана из пяти человек.

В день отплытия князя Меньшикова у русского посольства с раннего утра начала собираться толпа мусульман, гневно выкрикивающих проклятия в адрес неверных. Затем толпа, словно по команде, двинулась к порту…

11 мая пароход «Громоносец» стал на одесском рейде.

К нему сразу причалил паровой катер с градоначальником Одессы, который передал князю Меньшикову пакет от канцлера графа Нессельроде. В пакете было письмо канцлера, в котором он просил князя Меньшикова задержаться в Одессе до особого указания в связи с отправкой турецкому правительству ноты протеста по поводу срыва переговоров.

К письму была приложена копия ноты протеста для ознакомления князя Меньшикова. В ноте в ультимативной форме требовалось от Турции выполнения ранее признанных договоров и права русского государя-императора на покровительство православных подданных Оттоманской Порты.

«В противном случае, – было сказано в ноте, – русские войска получают приказание перейти границу и занять Дунайские княжества не для открытия военных действий, а чтобы приобрести материальный залог до получения от Турции нравственного ручательства в исполнении пожеланий нашего государя…»

Князь Меньшиков прочитал ноту и вдруг понял – войны не избежать…

Странно, но эта мысль его не испугала. Внутренне он уже был готов к такому ходу событий, полагая, что эта война за гроб Господний не станет великим грехом…