Если вам, ребята, придётся побывать в селе Вагай, там, где колхоз имени Павлика Морозова, и вы спросите, где живёт Вася Макаров, у которого собака по кличке Налёт, вам укажут точный адрес. Укажет и самая древняя старуха, бабка Маланья (а ей, говорят, на прошлой неделе уже сто двадцать лет исполнилось); укажет и любой сельский карапуз.
Вы, может быть, удивитесь, и спросите, что это за известность у Васи и его собаки? Или, возможно, в этом селе только у одного Васи есть собака?
Нет, в Вагае, как и в любом другом селе, в каждом дворе, конечно, есть собаки, разные там шавки, шарики, тузики, бобики и другие дворняжки. Есть и много охотничьих. Однако они не мешают Налёту быть единственным в своём роде. Он – чистокровная русская борзая.
Вагай – сибирское село, и борзых здесь никогда не держали. Налёта привёз Васин отец, когда ездил на курорт в Крым. Возвращаясь обратно, он купил совсем ещё маленького, длинноногого щенка где-то в Пензенской области. Через год из этого неуклюжего щенка вырос красавец-пёс, с вытянутой длинной мордой, широкой грудью, глядя на которую, можно представить, какие в ней объёмистые лёгкие. Не лёгкие, а кузнечные мехи. Живот поджарый, подтянутый, ноги длинные, стройные. Люди, которые никогда не видели борзых, нередко спрашивали Васиного отца:
– Фёдор Осипович, вы что же плохо кормите свою собаку? Живот-то у неё подвело.
Фёдор Осипович щурился, отчего от уголков глаз на виски разбегались веером тоненькие морщинки и всё лицо становилось весёлым, с затаённой где-то в глубине глаз хитрецой, и отвечал:
– Совсем не кормлю. Она же охотничья. Вот и пусть охотится, если есть хочет.
– Да ну! Не может быть, – не верили ему. – Вы так любите животных, привезли щенка чуть ли не за тридевять земель, да чтобы не кормить! Не поверим.
Фёдор Осипович сгонял с лица лукавую улыбку и серьёзно отвечал:
– Такое у собаки сложение. Её хоть закорми, она толще не будет. А я кормлю её нормально.