Особенности национальной промышленности

Есть ли у директора душ(а)?

Поводом для больших скандалов часто служат незначительные формальные причины. Вот и в «Параллелепипеде» забастовка рабочих началась с небольшого происшествия. Новый разнорабочий Гаврила из службы главного инженера начал всем рассказывать, что он был в потайном кабинете генерального директора, и видел там кухню с посудомоечной и стиральной машинами, большую комнату для застолий, свой туалет, биде, а главное (что и стало предметом споров) – душ с горячей водой. Дело в том, что горячей воды в общих туалетах не было, а из душевой для рабочих давно сделали подсобное помещение, потому что желающих мыться холодной водой не было. Это всегда было предметом ожесточенных споров, так как по законодательству рабочим в цеху был положен душ. Руководство всегда отмазывалось, мол это вы сами там сделали подсобку, разберите ее и мойтесь. Информация о том, что у директора есть душ, да еще и с горячей водой, породила волну возмущения в рабочей среде. При этом начальники отделов и выше, особенно те, кто начал свою карьеру в советское время, не видели ничего страшного в том, что директор сделал себе такие условия.

– А ты точно видел этот душ?

– Да я там лампы менял, кран открывал, там бойлер висит, и всегда горячая вода! – убежденно доказывал Гаврила.

– А еще у директора свой ресторан и табачный бизнес, – добавляли бабушки-монтажницы.

– Да вы же сами хотели строить капитализм – нате! – орал на них начальник производства.

Я, Вова и Даша стояли в цеху и смотрели на этот стихийный митинг немытых рабочих.

– А нам новые компы купят! – похвастал Даше Вова.

– Не купят, – категорично заявила Даша.

– Откуда ты знаешь?

– У меня мама в бухгалтерии работает, забыл?

– Значит на станки?

– Директор сказал, что так как слишком много заявок, он не может выбрать и, чтобы никого не обидеть, решил купить себе новую машину. А то он один на совещания в «Рассвет» на Волге приезжает, остальные уже не мерседесах.

Мы помолчали и пошли к себе. Увидев В.Ю. сказали:

– Не будет нам новых компов. Директор новую машину себе покупает.

– Да не может быть, я вчера был на совещании, он подтвердил, что рассматривает еще, наше предложение в первой очереди!

– А его предложение вне очереди, – съязвил Вова.

В.Ю. побежал к Н.О. Из кабинета были слышны возгласы возмущения. В.Ю. выскочил оттуда весь красный и сказал:

– А вы правы. Будет машина. И, да, Вова, тебе и экологу повышают зарплату, а тебе, – тут он кивнул в мою сторону. – Директор сказал пока достаточно благодарности, ты еще слишком мало у нас работаешь.

Я остолбенел. От стольких подряд идущих несправедливостей мне захотелось уволиться, энтузиазм что-либо делать у меня пропал.

Начальник сектора

За рефакторинг кода я так и не сел. Наверно с теми программистами, что писали его до меня обошлись так же, поэтому код и был такой фиговый. Как ты относишься к людям, так они относятся к рабочему коду. Я стал больше времени проводить в теннисном зале, но скоро мне пришлось оттуда уйти, так как его завсегдатаями были эколог (чемпион по теннису) и Вова (тоже был неплох). Эколог всем рассказал про то, что меня прокатили с повышением зарплаты и очень часто на эту тему шутил при всех:

– Ты просто не познал Дао «Параллелепипеда»! 7% усилий порождают 64% результата!

Вова тоже стал ко мне относиться холодновато и надменно. Эх Вова, Вова! Ты же был мне лучшим другом! Действительно, люди остаются с тобой только до тех пор, пока им это выгодно, и всегда найдётся больше желающих погрустить вместе с тобой, чем порадоваться за тебя. Когда тебе было плохо, я был рядом с тобой! Но как только мне дали компьютер, и я начал выделяться на работе, ты стал меня топить, радоваться любой моей неудаче. А ведь я прикрывал тебя, когда ты гулял с Дашей вместо того чтобы работать, одолжил тебе денег на гостиницу, когда все тебе отказали…

Я стал ходить в другой полуразрушенный цех, там висел турник на стене и было существенно меньше народа. Приходили сюда только парни, делали пару подходов и уходили. Я приходил и тоже делал подходы к турнику пока никто не видел, так как я не был силен в подтягивании. Если же кто-то был в цеху, я смотрел в окно, делая вид, что жду своей очереди. В один из дней, я застал в этом цеху нашего разнорабочего Гаврилу. В другом конце цеха он выставил пирамидой целую гору старых унитазов, а сам стоял перед этой конструкцией с одним из унитазов в руке. Тут у меня зазвонил телефон, я поднял трубку.

– Ты где? – спросил Виталий Юрьевич.

– На территории.

– Зайди к Н.О. в кабинет, дело есть.

Тут Гаврила бросил унитаз, он с грохотом врезался в пирамиду из других унитазов. Брызнули осколки во все стороны, в помещении поднялась пыль.

– Что там у тебя происходит?

– Да это на производстве шумят, сейчас приду, – сказал я и повесил трубку.

Когда я пришел в кабинет там уже сидел В.Ю. и Н.О. рассказывал ему про книгу «Справочник терапевта»:

– Это страшная книга, у нас ее в советское время все читали и придумывали себе болезни. Был у меня инженер в подчинении, приходит к терапевту в медчасть, рассказывает, а тот: «Не понимаю». «А ты 38 страницу посмотри!» «А-а-а-а!!!» И на больняк. А потом через 3 недели прилетает загоревший из Ялты!

Тут Н.О. прекратил «вечер воспоминаний» и обратился ко мне:

– Мы решили не только орально и текстуально тебя поощрить, но и повысить в должности и окладе. Теперь твоя должность будет называться «Начальник сектора».

– А что это за сектор?

– Ну у нас есть генеральный директор, под ним – Директор-НТЦ-1. Научно-технический центр состоит из пяти отделов, один из них наш – программистский, кстати, самый большой по численности. А уже отдел состоит из секторов по 3-5 человек. Вот начальником одного из этих секторов тебя и назначили.

– То есть у меня будут подчиненные? А кто?

– Ну для начала отдадим тебе эколога и Вову, а потом уже посмотрим.

Я помолчал, подумал и предложил:

– А можно мне не отдавать их? Я лучше себе из новых наберу.

Н.О. и В.Ю. переглянулись.

– Да ты растешь! Прямо настоящий начальник! Правильное решение! Ну тогда у тебя пока пустой сектор будет, я буду приглашать тебя на собеседования, и ты сам наберешь себе людей.

– Отлично, спасибо! А вообще у нас какая организационная структура – функциональная или проектная?

– У нас форма организации называется «Семья»: батя на кухне рассказывает, что кому делать, а кто не сделает – бьет по лбу ложкой.

– Теперь понятно. А то было не понятно, – ответил я и вернувшись на рабочее место сел рефакторить код верхней панели.

Крупная компания возьмет в аренду дураков

На производстве начали работать с нашей документацией и посыпались вопросы. Оказалось, что конструкторская документация разрабатывается по тому же принципу заимствования из прототипа. Во время производства все ошибки в КД записывались в специальный журнал опытного производства (ЖОП). После изготовления конструктора должны были откорректировать документацию по замечаниям из ЖОПа, но до этого никогда не доходили руки. Рабочие ругались и кипятились:

– Да сколько можно? Мы каждый раз при постановке на производство говорим вашим конструкторам, что надо исправить ошибки, потом эти ваши конструктора приходят с рулеткой, меряют что получилось по факту, копируют ЖОП и уходят править КД. Но с каждым следующим запуском КД оказывается неоткорректированной! И снова приходит новая девочка-конструктор с рулеткой в руках, и история повторяется!

– А как же вы работаете с такой КД? – спросил я.

– В прошлый раз мы выбросили КД, потом засунули все круглые штуковины в маленькие отверстия, стянули винтами все что на это напрашивалось, а потом забили оставшиеся детали молотком.

– Я вообще программист, к конструкторам не имею отношения. Как говориться – не моя головная роль! – парировал я.

– Тебе надо, ты иди и пинай своих конструкторов, мы по этим говно-чертежам работать не будем! Как потом это приемке сдавать? – голосила Михайловна.

Заряженный энтузиазмом я побежал к начальнику конструкторского отдела:

– Дыру удалось закрыть, но теперь нужно действительно откорректировать чертежи, по ним ничего нельзя купить, все ПКИ устарели, а в конструктиве много ошибок.

– Вам что, лишь бы купить? Я не для этого чертежи рисую! – заорал начальник конструкторского отдела. – У меня столько задач! Вон самолет надо сделать в престольном исполнении, для царя! Новый корабль для индусов! Подводную лодку для китайцев! А ты тут со своей панелью! Что мне НЕ ДЕЛАТЬ, чтобы откорректировать твои чертежи?

– Мозги не ебать. Остальное делай. И срочно, – раздался сзади меня зычный голос начальника производства, входящего в кабинет.

Они оба засмеялись и пожали друг другу руки и приобнялись. Когда Владимир Игоревич (так звали НКО) нанылся, Михалыч ему сказал:

– Вова, кончай ныть, у всех куча работы и нет людей. Видишь парень старается, он из тех, кто пытается подразобраться, на таких энтузиастах держится наша контора.

– Опыт и алкоголизм всегда побеждают молодость и энтузиазм, – саркастично заметил В.И.

– Дай ему в помощь Людмилу Николаевну, она опытный конструктор и быстро сделает. Тут делов-то!

– Да занята она.

– Пошли спросим.

Мы пошли по большому помещению, перегороженному шкафами и этажерками. В кабинетиках возле окон и в углах сидели бабушки, а в проходе – молодые девушки. Попасть на козырное место можно было двумя способами – либо пересидеть всех, либо отличиться. Иногда попадались такие отличившиеся молодые девушки, сидевшие возле окон. Мы подошли к женщине лет 50-ти, очень бойкой и активной. Возле нее в проходе сидела Даша. Она тоже подошла. После непродолжительной беседы Л.Н. взяла флэшку с чертежами и обещала посмотреть. Даша смотрела на меня надув губы. Мы разошлись, я пошел с начальником производства, нам было по пути. Когда мы отошли подальше он так прокомментировал нашу встречу:

– Владимир Игоревич вообще адекватный, но его нужно убедить, а если убедишь, то это еще не факт, его может кто-нибудь другой по пути в кабинет переубедить. В общем болтается он как лист в проруби. Да тут еще эти сокращения снова начались. А у него бабушки, которые умеют работать, но не хотят, и девочки, которые хотят работать, но не умеют. Кого сокращать? Девочек, которых только что набрали? А зачем набирали? Бабушек? А кто работать и учить девочек будет? Вот такая нелегкая судьба у начальника среднего звена в «Параллелепипеде». Директор он что? Ему вынь да положь. Он в народ не ходит. Он общается с замами, у которых хорошие условия, и они ему в рот смотрят, а у народа никакой мотивации нет, еще этот душ с машиной… Вот раньше у нас был директор, он на предприятии весь путь от фрезеровщика, через партию, институт, инженера, начальника отдела, зам директора прошел, он никогда в кабинете не сидел. Таких называли -красный директор. В советское время у директора было 15000 человек подчиненных и 2 зама. Сейчас у директора 400 человек и 20 замов и их количество продолжает расти.

– А что у нас опять сокращение?

– Да, объявили сокращение на 5% от общей численности, но вас сокращать не будут. У нас тут есть целые службы которые непонятно чем занимаются. Например, отдел технической магии, у которого не было заказов больше 15 лет. Половину их хотели сократить, так их начальник написал служебную записку, с обоснованием почему их сокращать нельзя. Директор наложил резолюцию: «Согласен». Зам по кадрам написал новую служебку, мол они не посещают, работы для них нет и приложил к старой служебке. Директор наложил резолюцию: «И с этим согласен». Вторая резолюция перевесила и уволили весь список, а заодно и того, кто писал первую служебку. Из-за обилия таких служб КПД у нас как у паровоза – всего 7%. Куча людей, а работать некому, хоть в аренду их бери.

Летай как К-52, рази как «Кинжал»

– Вот тебе первое задание как начальнику – к нам приезжают представители заказчика, надо им показать верхнюю панель, – сказал мне утром В.Ю.

– Она только с производства вышла, еще не все отладили, может не работать, – предупредил я.

– Точно не будет работать, генеральский эффект. Надо сделать чтобы работала. Пошли на стенд обсудим.

Стенд – это специальное помещение двойного назначения, с одной стороны уже изготовленные изделия проходят на нем отладку, с другой стороны происходят демонстрации этой техники заказчикам. Наш стенд разделен на 2 части: презентационную и техническую. В технической проведены провода, коммутаторы, стоят стойки с оборудованием и общие рабочие места (на одном из которых я начинал работать). В презентационной части висит проектор, доска, стоят стулья как в кинозале, а в конце располагается большой стол для переговоров. Вдоль стены смежной с технической частью стоят наши изделия, провода от задней части которых уходят через стену в техническое помещение для коммутации с серверами.

По пути на стенд мы увидели Гаврилу, который заколачивал лестничные пролеты, через которые должна была пройти комиссия заказчика.

– Я больше ломать люблю, думаю вот на снос домов пойти работать, – зачем-то поведал нам Гаврила.

На стенде царило оживление, на стенах висели плакаты, на проекторе была запущена презентация. В центре стояла красивая блондинка лет 35-ти с пышным бюстом. Пуговицы на ее блузке вот-вот должны были отлететь от напряжения в разные стороны. Мужики смотрели на ее бюст и были такие же напряженные, как пуговицы на ее блузке.

– Это она будет презентацию делать? – с сомнением спросил я.

– Да, это Маша Губинская.

– Я бы ее пригубил!

– А она бы тебя погубила. Она начальница отдела маркетинга, а также его единственная работница. Слухи говорят, что по совместительству она еще и гражданская жена нашего директора.

– А она сможет доложить?

– Еще как! Она, когда демонстрировала пожарный пульт, выходила и кричала: «Авария в отсеке!» так и хотелось бросится ее спасать!

Мы подошли к ней.

– Добрый день, Маша! Вот разработчик верхней панели, – сказал В.Ю. и показал на меня пальцем.

– Павел, – представился я.

– Очень приятно, – сказала Маша и к моему удивлению ловко орудуя тачпадом грамотно рассказала:

– Вот здесь, когда у вас проходит команда «Верхнее включено», должна загореться надпись «Выход на палубу запрещен». А когда я на нижней панели выдам ЦУ, у вас носовая пушка должна замигать красным – означает, что она отработала по цели.

– Ну «Выход на палубу запрещен» я легко сделаю прямо сейчас, а вот с ЦУ есть проблема. У нас пока верхняя и нижняя части не связаны, у меня нет протоколов обмена информацией, они секретные, я никак их достать не могу.

– Виталий Юрьевич, ну тогда как обычно, – сказал она улыбнулась и отошла в сторону.

– А как это – «Как обычно»? – спросил я у В.Ю.

– Сядешь на время показа за стенкой, в техническом помещении, типа работаешь, и когда услышишь условную фразу про ЦУ, нажмешь на своем имитаторе кнопку, чтобы пушка замигала.

– А, это можно, – сказал я.

***

В назначенный день контора блестела как невеста на утро перед свадьбой. По парадной лестнице никого не пускали, весь поток пустили по черной. Но, поскольку пролет на 2 этаже был забит фанерой, то часть народа в этот день не смогла попасть в свои кабинеты и рассредоточились по всей конторе – старики пили чай у знакомых, молодежь играла в теннис.

Маша с указкой в руке порхала как бабочка. Сзади нее стоял генеральный конструктор Густов, готовый в случае тяжелых технических вопросов жалить как пчела. По команде Маши: «Выдаю ЦУ!» я включил пушку на носу. Пушка замигала и потухла. Цель была поражена. А вот военные не были поражены. Они похоже даже не были поражены бюстом Маши. Они молча смотрели на происходящее, не подавая никаких признаков жизни. Когда проектор показал последний слайд с надписью «Чем больше в армии дубов пультов, тем крепче наша оборона!» последовал первый вопрос от заказчика:

– А почему у вас контора называется «Maritime Tech Innovations»?

Все переглянулись. На такой сложный вопрос Маша ответить не могла, поэтому вперед вышел генеральный конструктор и сказал:

– Да нет же, у нас контора «Параллелепипед» называется.

– Да как же нет, когда я на вашем сайте видел, – сказал адмирал. – Что с вами не так? Вы что, нерусские?

– Да русские мы, это второе название для индусов, они «Параллелепипед» ни написать, ни выговорить не могут.

– Если вы русские, почему у вас портрет главнокомандующего на стенде не висит?

– Не порядок, исправим, товарищ адмирал. Есть у нас и портрет главнокомандующего, и красное знамя. А есть ли у Вас по технике замечания?

– Есть. Вот я пришел на вахту, – адмирал подошел к пульту, остановился и сделал глубокомысленную паузу. – Мне тут 8 часов сидеть, – и опять сделал паузу. – Куда я фуражку положить должен? А? Лист бумаги мне нужен, место для журнала, углубление для карандаша не помешало бы. Да и если я устану, прилечь мне где?

– Журнал теперь в электронном виде, но мы можем тут навесить столешницу, перед нижней панелью, в ней сделать прорезь для карандаша, а сбоку крючок для фуражки. Просто это стендовый образец, так сказать без эргономики, – ответил генеральный конструктор.

– А вот эти болты у вас на панели – почему они ржавые? Мне это как серпом по горлу, пульт может и не совсем работать или чего-то может не хватать, но ржавчины на нем быть не должно!

– Главное, чтобы работало, – ответил генеральный конструктор. – Болты – это не важно.

– Пофиг как там оно у вас работает, главное, чтобы блестело! Если не блестит я воспринимаю это как личную угрозу своему спокойствию и благополучию. И почему у вас болты эти так сильно выпирают? Еще при первых полетах в космос доказали, что если обезьяна достает до болта она обязательно его открутит! Или повесит на него фуражку! Срочно поменяйте болты!

Генеральный конструктор попросил записать в протокол все замечания, чтобы в конце встречи подписать его.

– А с Боковым из «Рассвета» вы работаете? – спросил адмирал.

– Я лично бок о бок с Боковым работаю. С ним все согласовано, на всех чертежах его автограф имеется.

– Ну тогда ладно, давайте к банкету приступать, – разрешил адмирал.

Всю челядь выгнали из помещения стенда, а женщины из столовой начали накрывать стол для совещаний. По пути обратно я удивился уровню вопросов от военных, на что В.Ю. глубокомысленно ответил:

– Воинская служба ума не прибавляет.

– Ну хотя бы один вопрос по существу он мог задать?

– Военные – люди второго сорта, но именно от них зависит будем ли мы жить и вообще существовать как отдельное независимое государство или нет. Да ты не думай, это главный такой, а вон те молодые офицеры – они грамотные, с говном тебя съедят, когда ты сдаваться будешь.

Испытательная станция

Наступило время проводить испытания пульта, который был почти готов за исключением одной детали – не работало сопряжение верхней и нижней панелей. Для того, чтобы сделать это сопряжение нужны были специальные протоколы передачи данных, а они, во-первых, были секретные, а во-вторых, их никто никогда не видел. Даже специальный дед, который был почетным (и по нечетным) сотрудником в отделе программистов, взятый специально для того, чтобы знакомиться с секретами и отдыхать на даче (а не по заграницам) не мог найти этих протоколов в секретке. Обращения в «Рассвет» оставались либо без ответа, либо ответ был настолько туманным, что было не понятно, есть ли у них самих эти протоколы или нет.

Я пришел к НКО. Он сидел в окружении молоденьких конструкторш, смотревших на него влюбленными глазами, и рассказывал о своей командировке на Камчатку:

– А вы знаете, что на Камчатку нельзя попасть по суше? Нет дороги. Либо по воздуху, либо морем. Мы туда в самые холода прилетели, а там в гостинице – бассейн с водой из горячих ключей прямо под открытым небом. Там очень жарко, туда труба с холодной водой подведена для охлаждения. Я там плавать начал в размашку, а мне спасатель говорит: «Слышь, мужик, ты так не плавай, сердце может не выдержать». Ну мы со Степой сели, он мне что-то рассказывает, меня так расслабило, я его в фоне слушаю, он что-то говорит и периодически пропадает, я думал, что это я засыпаю, посмотрел на него, оказывается, что это у него на лысой башке образуется сугроб, и он ныряет что бы его смыть. Потом я пошел в номер и меня так вырубило! Я никогда так крепко не спал!

– А медведей там много? – спросила одна из девушек.

– Да, там в тайге их много. Чтобы посрать нужно вдвоем с ружьем идти. Один дело делает, второй охраняет. Или, например, медведи знают, что люди хорошие грибы собирают, поэтому караулят их на тропинке, по которой местные ходят в лес за грибами и на обратном пути садятся и ждут. Человек возвращается, видит медведя, бросает корзинку с грибами и убегает. Те, кто давно живут, корзинку не бросают, просто высыпают грибы и идут обратно в лес собирать.

– А они часто нападают на людей?

– Нападают не часто, но встретить их можно. Мы со Степой пошли погулять и увидели медведя, роющегося в мусорном баке. Туда шли 40 минут, обратно добежали за 10.

– А они большие?

– На Камчатке они большие, потому что рыбу едят, а вот в Красноярске маленькие, как собаки. Тайга пустая, есть нечего, так они по дачам да по помойкам лазят. Шкуру можно купить за 5 тыс. рублей, а штраф – 250 тыс. рублей. Отстреливать запрещено, поэтому их очень много развелось.

– А вы пробовали мясо медведя?

– Мясо медведей червивое, его есть нельзя. Проволочник, червь такой – очень их мучает. Вообще в дичи много паразитов, опасных для людей, ее лучше не есть. Хотя в ресторанах есть медвежатина, но я не уверен, что это именно она.

Тут я прервал его рассказ и спросил:

– Владимир Игоревич, кто от вас на испытания поедет? Камчатский медведь или красноярский?

Девчонки захихикали.

– Нет, не медведь. Вы поедете.

– Но я не конструктор, как я могу за вас поехать?

– Да не скромничайте, вы уже почти конструктор.

Владимир Игоревич пустился в длинные разглагольствования в стиле «Я не буду делать за вас свою работу». Из его разговора я понял, что он подумал, что я хочу забрать Л.Н., но я попросил Дашу, и он сразу же согласился:

– А, Дашу? Забирай!

Я подошел к Даше. При моем виде она сделала обиженную мордашку и отвернулась.

– Даша, тебе надо будет со мной поехать на испытательную станцию сопровождать испытания пульта от вашего отдела, я с Владимиром Игоревичем согласовал, оформляй командировку.

– Зачем, это же не я конструировала, а Л.Н. Вот ее и бери с собой!