Авантюрные хроники: английская «политическая машина» против России в XIX веке

В наше время об этом человеке вспоминают не часто, хотя в царствование Георга III он был едва ли не ключевой фигурой в британской внутренней и внешней политике. Почти все, что о нем известно, собрал и обобщил в двухтомном исследовании биографии Уильяма Петти Фицмориса его потомок в пятом поколении Джордж Петти-Фицморис74. Потомок, однако, не акцентировал некоторые важные детали его биографии. Он обошел стороной, например, тот факт, что граф Шелбёрн возглавлял британскую разведку, Форин Интеллидженс Сервис, действовавшую под прикрытием Форин Оффис, и многое в его биографии незримо связано с его неофициальной деятельностью, о чем откровенно рассказал Линдон Ларуш в материалах Шиллеровского института75. Ларуш, в частности, указал, что лорд Шелбёрн в те времена возглавлял «венецианскую партию»76, то есть был своего рода Дожем Британии, а также Тайный совет Ост-Индской компании, испытанного инструмента английских колониальных завоеваний. Такое соединение в руках одного человека ключевых внешнеполитических инструментов, по всей вероятности, отражало приобретенное с годами влияние этого политического деятеля, его развитую способность мыслить стратегически и в известной мере склонность к визионерству. Достоверность сведений Л. Ларуша принято ставить под сомнение, однако дальнейшее изложение результатов расследования, предпринятого автором, убедительно показывает, что лорд Шелбёрн имел отношение не только к созданию США. Следует признать, что документальных свидетельств о причастности британской разведки к американскому проекту обнаружить не удалось, но довольно много известно о людях, бывавших в Бовуд Хаусе, и о том, чем они там занимались. В британской исторической литературе даже существует термин «Кружок Бовуд», с которым ассоциируются фигуры известных в то время ученых, философов, моралистов, памфлетистов, одним словом – британских, и не только, интеллектуалов. Кружок получил свое название по ассоциации с имением Шелбёрна Бовуд-Хаус в Уилшире, в котором кружковцы часто собирались, а некоторые там жили чуть ли не постоянно. Иногда встречи происходили в доме Шелбёрна в Лондоне. Членами «Кружка Бовуд» состояли известный правовед и философ Джереми Бентам, женевские революционеры Этьен Клавьер и Этьен Дюмон, уже упоминавшийся член палаты общин Джон Даннинг, крупный естествоиспытатель, пастор Джозеф Пристли, адвокат и политик Семюэль Ромилли, политик, математик, физик, философ Чарльз Стенхоуп. Последний был также шурином Уильяма Питта Младшего. Входил в члены «Кружка» Бенджамен Воган, адвокат и политэконом. Все это были люди неординарные, творческие, с разносторонними научными и политическими интересами. Одно время, около 1784 года «Кружок» посещал будущий лидер Французской революции, граф Мирабо, проживавший тогда в Лондоне. В известной мере к членам-корреспондентам кружка можно отнести и аббата Андрэ Морелле, известного французского писателя, энциклопедиста и политэконома, и «противника» Неккера. В 1772 году Шелбёрн путешествовал по Европе и во Франции познакомился с Морелле. С тех пор их переписка не прерывалась. В 1783 году, после заключения англо-французского мирного договора по итогам Войны за независимость американских колоний Шелбёрн выразил благодарность аббату, отметив, что ему, его «либеральным идеям» отчасти принадлежит заслуга быстрого достижения англо-французских договоренностей. Он даже выхлопотал аббату ежегодную пенсию в пять тысяч франков, которой тот с удовольствием пользовался до самой французской революции. Нет сомнений в том, что и Бенджамин Франклин, долгие годы представлявший американские колонии в Лондоне, удостаивался приглашений в Бовуд Хаус. Круг его научных и политических интересов совпадал или пересекался с интересами постоянных участников «Бовуда». Кроме того, в «Бовуде» выступали против жесткой политики английского правительства в отношении тринадцати американских колоний и за предоставление им независимости.

Таким образом выбор Вогана, одного из доверенных лиц Шелбёрна, для контактов с Франклиным был вполне оправдан. Кроме того, Воган и Франклин были давно знакомы, более того они приятельствовали. Время и обстоятельства их знакомства установить с определенностью не удалось. Скорее всего они познакомились в «Клубе честных вигов», вероятно, еще в 1760-х годах, в один из первых приездов Франклина в Англию. Именно Франклин77 дал такое громкое имя неформальному обеденному сообществу ряда крупных ученых, объединившихся вокруг физика Джона Кентона.

В этом обществе Франклин мог познакомиться и с Ричардом Прайсом, англиканским пастором, математиком и философом-моралистом. По оценкам некоторых историков, он был весьма крупным мыслителем. Ему, в частности, принадлежит соавторство доказательства теоремы Байеса-Прайса, одного из основополагающих положений современной теории вероятностей, согласно которому вероятность наступления события может быть предсказана на основании анализа условий, ему предшествовавших. Трудно утверждать, что Прайс сумел подвести под британскую политику научную основу, но в политике он принимал самое активное участие как проповедник и памфлетист весьма радикальных взглядов. Прайс выступал за политические реформы, защищал республиканские и либеральные идеи, был сторонником американской, а затем и французской революции. Круг его знакомств был необычайно широк, и вдобавок он поддерживал постоянную переписку со своими друзьями и единомышленниками, знакомил их между собой. Помимо Франклина в число его друзей входили Томас Джеферсон, Джон Адамс, Джордж Вашингтон, Мирабо, маркиз Кондорсе и множество других известных политиков, ученых, писателей, журналистов того времени. Не надо забывать, что многие из них числились в различных масонских ложах и, следовательно, были «братьями».

В 1776 году Прайс опубликовал памфлет в поддержку американской Войны за независимость, в котором дал высокую оценку предложениям лорда Шелбёрна в отношении политики Лондона в американских колониях. Памфлет за считанные дни разошелся почти в двухстах тысячах экземпляров. Прайс мгновенно стал известен всей Британии, а лондонский Сити преподнес ему золотую «шкатулку свободы». Некоторые историки высказывают даже предположение, что именно этот памфлет подтолкнул американцев к осознанию необходимости добиваться независимости от Британии. Можно оспаривать такое предположение, но следует отметить, что определенные силы в Лондоне уже давно работали над этим вопросом. Еще в 1773 году Франклин каким-то образом получил тайные послания английскому кабинету от губернатора и вице-губернатора Массачусетса, призывавшие ужесточить налоги в колониях. Переписка была опубликована в Америке, вызвала всеобщее возбуждение и усилила враждебное отношение американцев к Британии, которое неуклонно росло после введения поборов в пользу метрополии в середине 1760-х годов.

В последующие годы Прайс продолжал публиковать новые жестко критические памфлеты о войне в Америке, указывал на ее несправедливость и видел в ней причину резкого роста британского государственного долга. Не вызывает сомнений тот факт, что публикации Прайса были если не выполнением политического заказа «Кружка Бовуд», то несомненно отражали содержание и характер дискуссий, которые велись в этом, выражаясь современным языком, «мозговом центре». Когда в 1782 году лорд Шелбёрн заменил неожиданно скончавшегося лорда Рокингема на посту премьер-министра, Прайс стал его частным секретарем, а в последующем был библиотекарем в Бовуд Хаусе.

Таким образом, Война за независимость Соединенных Штатов представляла собой отнюдь не стихийное явление. Можно утверждать, что Американскую революцию готовили и сопровождали вполне конкретные люди и группировки британского общества в тесном сотрудничестве с американскими масонами. К ним следует отнести, прежде всего, вигов, группировавшихся вокруг Шелбёрна, лондонский Сити, а также целый ряд религиозных, научных, литературных обществ, кружков и собраний. Несомненно, первостепенную роль в этом процессе, а также в разработке модели будущего независимого государства, системы разделения властей, сдержек и противовесов, основополагающих документов республиканского устройства, включая американскую конституцию, сыграли международные масонские структуры, которые еще раз подтвердили свою высокую эффективность в качестве организационного инструмента британской политики.

Среди американских отцов-основателей Соединенных Штатов немасонов просто не было. Связь между английскими и американскими масонами поддерживал Бенджамин Франклин. Его часто направляли в Лондон для урегулирования отношений между метрополией и колониями, а между 1750-ми и 1780-ми годами Франклин подолгу жил в Англии, выполняя функции официального представителя колоний. Он тесно сотрудничал с лордом Шелбёрном и Уильямом Питом Старшим, который в 1875 году выступил в Палате общин с проектом примирения между Британией и американскими колониями. В этой связи вряд ли можно согласиться с утверждениями некоторых историков как, например, Дональда Маккормика78 о том, что Франклин был британским агентом. Крупного мыслителя невозможно завербовать, да это и не требуется в большинстве случаев – достаточно сделать его единомышленником. Длительное пребывание в Англии, его научные интересы и политические симпатии естественным образом сделали его своим человеком в различных клубах и сообществах. Помимо «Клуба честных вигов» и Бовуд Хауса Франклин участвовал в трудах некоторых английских и французских масонских лож, к которым он принадлежал. Именно там, в этих сообществах строились планы создания «идеального государства», творилась его философия, обговаривались практические детали в полном соответствии с идеологией Просвещения и масонскими ценностями.

Масонство Франклина было давним. Известно, в частности, что он был введен в масонскую ложу в Пенсильвании еще в 1731 году. Уже в 1734 году он стал ее великим мастером, с 1735 по 1738 год был секретарем ложи Святого Иоанна в Филадельфии и оставался масоном до конца своих дней. Его роль в реализации грандиозного масонского эксперимента по созданию государства нового типа переоценить невозможно, принимая во внимание его многолетнюю просветительскую и пропагандистскую деятельность среди американских колонистов и их соединение с английскими братьями. Тот факт, что этот проект в большей степени соответствовал интересам Британии, чем интересам колоний, на тот момент был неочевиден. Более того большинство современников воспринимало признание независимости Соединенных Штатов как тяжкое поражение Британии. Но в таком случае элементарная логика требует ответа на вопрос: почему лорд Шелбёрн и многие его единомышленники из партии Вигов и из Бовуд Хауса могли желать поражения родному отечеству? В том, что они были патриотами и имперцами сомнений быть не может.

Как представляется, в этом нет никакого противоречия. Тяжелое поражение английской армии в Войне за независимость Соединенных Штатов, стало ответом на попытку Георга III вернуться к принципам самодержавного правления. Королю не на словах, а на деле продемонстрировали, что в Британии созданы общественные институты, способные противостоять диктату королевской власти и проводить самостоятельную политику, причем не только внутри страны, но и далеко за ее пределами. Кабинет министров снова стал подотчетен не королю, а Палате общин. Король признал свое поражение, когда после отставки премьер-министра Норта в марте 1782 года был вынужден обратиться к своим врагам вигам, которых тогда возглавляли Рокингем, Бёрк и Шелбёрн79. Правда, лорд Шелбёрн, который сменил на посту премьер-министра неожиданно скончавшегося Рокингема, менее года оставался на вершине власти, но это было знаковое премьерство. Призыв во власть человека, который открыто отстаивал в парламенте, в прессе, в политических клубах идею независимости Соединенных Штатов, ознаменовал крутой поворот в британской внешней политике, подготовленный вполне объективными причинами.

Финансисты, промышленники и купцы ливрейных компаний лондонского Сити, первыми во второй половине XVIII века ощутившие позитивные сдвиги в результате начавшейся промышленной революции в Англии, столкнулись с проблемой ограниченности внутреннего рынка. Военные возможности расширения торгового пространства к тому времени уже натолкнулись на определенные ограничения. Прямой запрет американским колониям производить промышленные товары, чтобы не конкурировать с товарами из метрополии, уже не действовал, конкуренция де-факто имела место. Однако, британская промышленность имела некоторые важные преимущества. Во-первых, при массовом машинном производстве английских изделий и товаров их себестоимость при отменном качестве была существенно ниже, изделий традиционных мануфактур, которые все еще преобладали в Европе и в Америке. Во-вторых, финансовые возможности Сити позволяли британцам при необходимости активно демпинговать, уничтожая местную промышленность. Забегая вперед, следует отметить, что расчет англичан-сторонников независимости США на возросшие возможности английской фабричной промышленности полностью оправдался – в послевоенные годы английские промышленные изделия хлынули на американский рынок. Но для этого следовало прежде преодолеть защитительные таможенные тарифы, которыми сами англичане активно пользовались в эпоху господства идей меркантилизма. Идеи либерализма в международной торговле витали в воздухе английской столицы, и нашлись ученые, которые помогли им материализоваться. И это опять был человек из окружения лорда Шелбёрна.

Адам Смит и фритредерство

Существует легенда о том, что Адам Смит как-то путешествовал с лордом Шелбёрном по северу Шотландии и раскрыл ему глаза на то, что в современном мире меркантилизм мертв, что передовые государства должны придерживаться в торговле и организации производства максимальной свободы, предоставить возможность «невидимой руке рынка» выполнять регулирующие функции, уничтожать монополии и создавать условия для постоянного повышения производительности труда за счет все более глубокого разделения производительных функций и специализации предприятий. По его мнению, в условиях свободной конкуренции люди могут повысить свой достаток, только удовлетворяя потребности других, и в результате эгоизм отдельных индивидов становится источником роста общественного благосостояния. Есть, правда, и противоположная легенда, которая гласит, что все это лорд Шелбёрн сам рассказал Адаму Смиту, а тот потом, в 1776 году изложил и развил этот рассказ в «Исследовании о природе и причинах богатства народов», знаменитом труде, который до сих пор в некотором смысле не потерял своей актуальности.

Как обстояло дело в действительности, установить в настоящее время практически невозможно: весь архив знаменитого ученого был уничтожен по его завещанию, у него практически не было друзей, а его сохранившиеся письма выдержаны в предельно лаконичной манере. Следует, однако, заметить, что его труд «О богатстве народов…» прямо противоречит тому, что он написал в своем раннем сочинении «Теория нравственных чувств» (1759). В этой работе он писал о том, что человеческая мораль является производной от симпатии между агентом и наблюдателем, или между индивидуумом и членами общества. Смит определял «взаимную симпатию» базисом «нравственных чувств». Эта работа принесла ему известность и привлекла в Университет Глазго, где он преподавал, много новых студентов, в том числе иностранцев, которые желали получать знания под руководством модного профессора. Эту книгу Смит считал главным делом своей жизни и постоянно ее дополнял и редактировал для новых изданий. Как, однако утверждают, Смит в своих лекциях все больше говорил о вопросах юриспруденции и экономики. Уже тогда он якобы говорил о том, что основой богатства государства является не серебро и золото, имеющееся в его распоряжении, а труд. Это была явная критика меркантилизма и протекционизма, господствовавшей европейской теории того времени. Утверждают, что этот факт удалось установить из случайно найденного конспекта лекций одного из его студентов. Впрочем, что в реальности думал Адам Смит и на чьей стороне были его симпатии определить невозможно. Как полагал Уолтер Бэджет, экономист и публицист конца XIX века, книги Адама Смита едва ли можно понять, если не иметь представления о нем как о человеке. Следует отметить, что полноценной научной биографии Адама Смита до сих пор так и не появилось.

Как бы то ни было, в 1763 году он познакомился с лордом Таунсендом, тем самым который в 1766 году займет пост министра финансов в правительстве Питта Старшего, и как утверждают, уже тогда Смит излагал ему идеи о свободе торговли, которые он уже сформулировал в своих лекциях студентам. В том же году он получил приглашение от лорда Таунсенда совершить европейское образовательное путешествие с его приемным сыном в качестве тьютора-наставника. Финансовые условия были настолько соблазнительными, что Смит без сожалений расстался с преподавательской работой и отправился во Францию, сначала в Тулузу. Здесь группа англичан провела полтора года, очевидно, посвятив время совершенствованию французского языка, а Смит начал работу над новым сочинением, как он утверждал, «от скуки». Затем все переехали в Женеву, где Смит познакомился с Вольтером. Через два месяца англичане перебрались в Париж. Здесь старый приятель, секретарь английского посольства Дэвид Юм ввел Смита в парижские салоны, познакомил с Бенджамином Франклином, Анном Тюрго, будущим министром финансов Франции, и Франсуа Кенэ, главой школы физиократов, которые резко критиковали последователей меркантилизма и утверждали принципы свободы предпринимательства (Laissez faire, et lasses passer…), столь созвучные идеям самого Смита или, возможно, Шелбёрна. Стоит, однако, отметить, что либеральные идеи физиократов несколько не соответствовали потребностям французской экономики, разоренной бесконечными войнами, в которой сельское хозяйство еще оставалось основным источником национального богатства. При использовании теорий физиократов на практике и с учетом промышленного подъема в Англии угасание былого величия Франции было вопросом времени, «модной теории» или еще одной-двух разорительных войн или революции. Как утверждают, Смит больше помалкивал, слушая речи физиократов.

В 1766 году Смит вернулся в Шотландию, в родной Керколди, думать о заработке ему уже не приходилось благодаря щедрой пенсии лорда Таунсенда и он предался работе над главным трудом своей жизни, на создание которого у него ушло целых десять лет. «Богатство народов…» увидело свет в 1776 году, но уже в 1773 году Смит был избран членом Лондонского королевского общества, в 1775 году – членом Литературного клуба, а в 1778 году по какой-то странной иронии назначен комиссаром шотландских таможен. Он уехал в Эдинбург со своей матерью, добросовестно выполнял служебные обязанности таможенного комиссара, завел свой клуб, в котором бывали русские, в том числе Екатерина Дашкова. Скончался Смит в 1790 году.